Блик

Подняв правую руку, он отражает мою острую атаку, лента и шип сталкиваются друг с другом, как лезвия мечей.

Лязг проходит по всей длине моих шелковых лент до самого позвоночника, сотрясая кости.

Рип двигается очень быстро. Я не успеваю утянуть ленту обратно, как он сгибает руку и наматывает ее на свои острые шипы. Он начинает тянуть ее в свою сторону вместе со мной, как собачку на поводке.

Разочарованно вскрикнув, я набрасываюсь на него еще четырьмя лентами, но этому ублюдку удается каким-то образом поймать их. Он сминает ленты в кулаке, они бьются в его пальцах, как пойманная сетью рыба. Его хватка такая сильная, что я не могу выдернуть ленты – тут в игру вступают его отголоски силы фейри.

Он с силой дергает за ленты, вынуждая меня развернуться и тем самым едва меня не опрокидывая. Потом тянет к себе, так что я скольжу ногами по снегу, упираюсь пятками, но в конце концов все равно ударяюсь спиной о его грудь.

– Хватит, – говорит Рип.

Я пихаю его локтем в живот. Однако этот засранец даже звука не издает, что выводит меня из себя. Свободной рукой он перехватывает остальные висящие ленты, стягивает их и удерживает, чтобы те даже не пытались напасть.

Его колючий подбородок царапает мне ухо, и внезапно я осознаю, как близко мы прижимаемся друг к другу, так что я могу почувствовать жар его груди, просачивающийся мне в спину.

– Хватит, Аурен.

Его приказ столь серьезен и спокоен, что, кажется, проникает под мою ярость и приподнимает меня над землей.

Тяжело дыша, я пытаюсь стряхнуть поглотившую меня злость. Смотрю на его руку, которой Рип обвивает мой живот, на его ладонь на моем бедре и вижу, что шипы исчезли.

Я чувствую, как он туго стягивает мои ленты, но не причиняет им боли. Сердце стучит так гулко, что в ушах раздается боевой шум, который грохочет по венам и пульсирует в висках.

Не знаю, как долго мы стоим в этой позе или когда именно стихает мой воинственный настрой. Но он проходит, подобно сиропу медленно стекает по ногам, прилипшим к земле.

Ленты в его руке обмякают, и он тут же их отпускает, убирает ладонь с моего тела и отходит. Я дрожу от этой потери контакта.

И внезапно чувствую себя дико уставшей.

Рип неторопливо обходит меня, а ленты сворачиваются и, отступая, обвиваются вокруг меня. Я перевожу взгляд на его лицо и беру себя в руки.

Я жду злорадства. Или издевок.

Однако он повергает меня в шок, когда начинает улыбаться. Губы его не растягиваются в наглой ухмылке и не кривятся от снисходительного оскала. Эта улыбка добрая. Гордая.

– Вот и все, Золотая пташка, – успокаивающим тоном говорит он, и в его голосе снова звучит та загадочная нежность. – В тебе наконец-то появился боевой дух.





Глава 25





Аурен


Костер погас.

Показательно, что его пламя потухло, как только померк мой гнев, как только моя демонстрация силы сорвалась.

Я чувствую себя этими обугленными бревнами, гудящими от тления и еще дымящимися от сильного обжигающего жара.

Подняв глаза и увидев парящие в воздухе серые завитки, я замечаю в небе редчайшую звезду, выглядывающую из-за облаков так, словно она за мной подсматривает, словно Божество приоткрыло глаз.

Снова смотрю на землю.

– Зачем ты это сделал?

За последние несколько минут Рип не сказал ни слова. Может, заметил, что мне нужно было время подумать. Или всего-навсего молча злорадствует, ведь он получил то, что хотел. Мы до сих в бойцовском круге, но Озрик, Джадд и Лу ушли, вот только я понятия не имею, когда. Я даже не в курсе, видели, ли они наш с Рипом бой, слышали ли.

Ленты покалывает от призрачного ощущения его хватки, будто он до сих пор сжимает их в руке. Рип поднимает с земли мое порванное пальто и протягивает мне, словно поняв, что мне нужно за что-то держаться. Себя-то я точно в руках не держу. Я быстро забираю у него пальто и перекидываю через руку.

– Ты про то, зачем я тебя толкнул, – догадывается он.

– Да, – отвечаю я, не сводя взгляда с перьев на украденном пальто. Ленты обернулись вокруг моего тела и сдерживают меня.

– Потому что тебе это было необходимо.

Меня злит это тщеславное заявление, словно он прекрасно меня знает.


– Ты думаешь, лучше меня знаешь, что мне нужно? – ровным голосом говорю я и смотрю на него. – Ты сделал это ради себя. Я только не могу понять почему.

– Признаю, я получил от этого некоторое удовольствие, – без тени раскаяния в голосе отвечает Рип.

– Дело по-прежнему в Мидасе? – спрашиваю я, потому что хочу понять. Мне нужно разобраться в мыслях Рипа, узнать, что им движет.

Он закатывает глаза.

– Обязательно его обсуждать?

– Почему ты его так ненавидишь?

Его взгляд становится холодным.

– Истинный вопрос заключается в том, почему его не ненавидишь ты?

Я не поддаюсь на его уловку.

– Дело в том, что твой король – его враг, или это что-то личное?

– Король Ревингер имеет полное право вести войну против Мидаса. Но я с радостью буду руководить этой битвой, – говорит Рип, поднимает со снега свою тунику и натягивает ее через голову.

– Почему? Что вообще тебе сделал Мидас? – напираю я. – Он хороший правитель.

Рип фыркает, надевая черный жилет, закрепляя на груди кожаные ремни.

– Ах да, всеми любимый царь Мидас и его известный дар превращать все в золото. – Командир бесстрастно смотрит на меня. – Забавно, что в его царстве свирепствует нищета, когда он мог бы просто коснуться камня и спасти свой народ от холода и голода. Что за великий правитель!

Внутри все переворачивается, на языке появляется горьковатый привкус кислоты. Я открываю рот, чтобы встать на защиту Мидаса, возразить, но не нахожу нужных слов.

Потому что… Рип прав.

Я видела это собственными глазами, когда покидала Хайбелл. Ветхие разваливающиеся лачуги в тени дворца, живущие в них исхудавшие люди, одетые в лохмотья.

Наверное, Рип видит по моему лицу, что мне нечем крыть, но, на удивление, не задирает нос.

– Теперь ты понимаешь, почему я хочу сбить с него спесь. Вот только подозреваю, что у моего короля другие планы.

Я настораживаюсь.

– О чем ты?

Он качает головой.

– Тебе это знать ни к чему.

От разочарования я прищуриваюсь.

– А как же твое правило? Правда за правду?

– Я поделился своими мыслями. Истинные намерения короля Ревингера эти правила не учитывают.

– Как это удобно для тебя, – я отвожу взгляд и смотрю на слабый дымок, поднимающийся с бревен, которые еще тлеют на снегу. – Озрик и остальные… они видели? Слышали, что я сказала? – спрашиваю я, не желая на него смотреть.

– Да.

Я закрываю глаза, сжимая веки так же, как и ленты.

– Ты меня погубишь, – шепчу я. Холодный воздух касается моего лица печальным поцелуем.

Мне не слышно, как Рип подходит ближе, но я это чувствую. Да и разве могло быть иначе? Есть в нем нечто такое, что продолжает давить на меня, требовать, чтобы все мои чувства пробудились.

– Иногда, – шепчет он, – нужно сначала погубить, чтобы потом воссоздать заново.

В той подглядывающей звезде раздается стук моего сердца.

Проходит немало времени, прежде чем я открываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Я хочу видеть стражников.

Как я и предполагала, Рип так близко, что, если я наклонюсь на пару дюймов, смогу прижаться ухом к его груди.

Командир поднимает голову.