Блеск

Я держусь позади, пытаюсь не вздрагивать каждый раз, когда Кук на нас кричит или кидает в нашу сторону еду. Мы торопимся выполнить каждый его приказ, хотя у нас стучат зубы, а одежда и волосы насквозь промокли. Когда одна наложница случайно оставляет на полу лужу, он толкает ее вниз и заставляет вытереть маленькой, совершенно бесполезной тряпкой.

И все это время, пока я нарезаю, помешиваю и протираю, Кук рычит, а пиратский стражник наблюдает за нами, пытаюсь освободить свои ленты, пытаюсь потихоньку, пока никто не видит, развязать узлы.

Понятия не имею, кто отправил капитану того ястреба или кто сюда едет, но знаю, что перспективы не радужные. Хорошие люди не ужинают с Красными бандитами.

И все же, кто бы ни пришел, я рада передышке. Если бы не то письмо, я бы уже сейчас находилась в лапах капитана. От этой мысли меня передергивает.

И все же я знаю, что это временная передышка. Мимолетная. Я знаю, что не успеет кончиться эта долгая ужасная ночь, как я снова попаду в лапы капитана. Поэтому пока могу только пытаться освободить ленты и надеяться, что меня не поймают.





Глава 31




Квотер не преувеличивал, назвав Кука злющим ублюдком. Если мы медленно выполняем распоряжения, то в нашу сторону летят через всю кухню кастрюли, а если осмеливаемся задать вопрос, то в ответ получаем злобный рык.

Мы, как безголовые курицы, мечемся по узкому камбузу, где в нас швыряют всякую утварь и кричат скупые указания вроде «Иди готовь чертово печенье», хотя ни одна из нас никогда не работала на кухне и понятия не имеет, как нужно готовить.

От пара и дыма в комнате становится жарко и сыро, на наших и так уже влажных от дождевой воды телах собирается пот. Это, мягко говоря, неудобно, но Кук не дает нам расслабляться, и девушки не решаются сделать перерыв.

Целый час мы проводим в тревоге и беспокойствах, и кажется, что еды наготовили столько, что всю команду можно накормить дважды. Когда корабль внезапно останавливается, единственное предупреждение – это гулкое рычание огненных когтей, которые этому препятствуют.

Все вскакивают, когда мы резко останавливаемся, но успевают сориентироваться до того, как Кук кричит нам тащить на палубу сервировку.

Мы шеренгой следуем за нашим сторожевым псом, держа оловянные тарелки и пивные кружки. Поднявшись наверх, вижу, что буря стихла и остался только своенравный ветер.

Мы идем за пиратом по лужам на палубе, к двери, расположенной справа, до самого конца, мимо каюты капитана. Внутри находится небольшая столовая, она тесно заставлена деревянными столами и встроенными скамейками. Между ними едва хватает места, чтобы пройти, но мы боком пробираемся и быстро все расставляем.

Я вдруг оказываюсь рядом с Мист, и женщина бросает на меня злобный взгляд, такой едкий, что по коже идет озноб. Она с грохотом ставит передо мной тарелки, явно не желая находиться со мной рядом дольше необходимого.

Она протискивается мимо меня к выходу, и остальные наложницы испепеляют меня взглядами, когда Мист вылетает из каюты. Вздохнув, я беру груду оставленных ею тарелок и начинаю расставлять их на столе. Я заканчиваю последней, остальные уже выходят, чтобы вернуться на кухню и принести еду. Я иду в нескольких шагах позади них, и следящий за нами пират ухмыляется, когда я прохожу мимо него.

Мне так и не удалось развязать ни одного узла на лентах. Они не только крепко стянуты, но до сих пор влажные, и это значительно усложняет задачу.

От расстройства я сжимаю губы, но разочарование меркнет, как только выхожу на главную палубу и замечаю, что наложницы остановились передо мной как вкопанные. И еще что-то… изменилось.

Спустя мгновение понимаю, что это тишина.

Непрерывные крики и рычание, как и шум кораблей, катящихся по Пустоши под проливным дождем и пронизывающим ветром, стихли. Все замерло. Я обхожу наложниц, протискиваюсь между ними и бортом, чтобы увидеть причину этого приглушенного молчания.

Протолкнувшись, я оглядываю развернувшуюся передо мной сцену. Красные бандиты собрались посреди корабля и стоят лицом к опущенному трапу.

В центре стоит капитан Фейн, повязка по-прежнему висит у него на шее, но шляпа гордо сидит на голове. Справа от него и чуть позади замер Квотер, его рука покоится на рукояти меча.

Напряжение, характерное для дурного предчувствия, давит на всех своим присутствием. Давит сильнее пронизывающего ветра, и нам приходится молчать и стоять не шевелясь. Сердце начинает биться быстро, неровно, хотя я понятия не имею, что меня ждет.

Но что-то… что-то приближается.

Я оглядываюсь, убедившись, что никто не смотрит в мою сторону. Все слишком поглощены тем, чего ждет капитан, тем, кто послал ему этого ястреба. Даже сторожевой пес-пират стоит с другой стороны от наложниц и наблюдает за трапом. Тратить время впустую нельзя.

Притулившись на отшибе между бортом и отвернувшимися наложницами, я легонько поворачиваюсь. Мне все так же мокро и холодно, на кухне одежда хотя бы немного высохла. Ветер, хотя и холодный, развевает влажные волосы и платье и тоже немного их сушит.

Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, я снова сосредотачиваюсь на лентах и пытаюсь расплести узлы. Концы изо всех сил пытаются сдвинуться, слабо, устало тянут. Капитан Фейн затянул их так крепко, что каждый рывок причиняет боль, словно давит на синяк.

Рискнув, я аккуратно завожу одну руку за спину и пропихиваю ее под кушак Квотера. Ткань тугая, но отчего-то тянется, поэтому мне удается просунуть под нее руку. Пальцы рыскают и находят скопление узлов.

Быстро оглядевшись по сторонам, еще сильнее жмусь к борту, пытаясь быть незаметной для остальных, и завожу вторую руку назад. Соприкоснувшись пальцами, нащупываю самый большой и болезненный узел. С нарочито безучастным лицом, повернув голову, куда смотрят все остальные, я начинаю распутывать узлы и молюсь Богам, чтобы никто не подумал посмотреть в мою сторону.

Но посреди этого напряженного ожидания что-то меняется. Что-то нарушает тишину.

По деревянному трапу раздается звук поднимающихся шагов. Один шаг, затем другой, и еще – все почти в идеальной синхронности взбираются по трапу, и по мере приближения шаги становятся все громче и громче.

Топ-топ-топ.

Красные бандиты каменеют, а капитан пиратов становится чуть выше. Я начинаю дергать еще яростнее, чувство надвигающейся опасности вынуждает меня остервенело увеличить силу.

Вместе со звуками шагов слышу громыхание металлической брони, бренчащей, как хвосты гремучих змей. А там, где есть кольчуга и нагрудные доспехи, не преминут оказаться и мечи с кинжалами.

Я пытаюсь развязать узлы, всячески стараюсь ослабить хотя бы одну петлю, чтобы как следует ее растянуть. Сердце колотится в такт их шагов.


Мне нужно освободиться, нужно развязать эти путы, нужно…

На трапе появляется дюжина солдат; маршируя по двое, они поднимаются прямиком на корабль. Солдаты останавливаются перед капитаном Фейном, выстроившись грозной пирамидой.

Какое величественное зрелище! Черные доспехи, такие же темные и гладкие, как обожженный уголь, штаны из коричневой кожи и ремни, перекрещивающиеся на груди. На поясе ониксовые ножны, мечи сделаны из кривого сухостоя и коварно изогнуты. На головах у всех шлемы, поза угрожающая. Во рту пересыхает при виде солдат.

Потому что здесь, в центре их полночных нагрудных доспехов, между кожаными ремнями, вырезан герб их королевства. Это скрюченное, уродливое дерево с колючими корнями, лишенное листьев, с четырьмя кривыми ветвями, тянущимися, как когти дьявола.

Это солдаты Четвертого королевства. Солдаты короля Рота.

И они далеко за пределами своего королевства.

Руки замирают на лентах, я таращусь на солдат. У короля Ревингера самая грозная армия из всех шести королевств. Я слышала множество историй, повествующих об их жестокости на поле боя. Ловлю себя на мысли, что хочется отступить назад, словно могу раствориться в тени, однако ноги буквально примерзли к палубе.

Никто не говорит. Никто не двигается. Даже в компании двенадцати солдат капитан Фейн ждет, но не знаю почему.

Я вопрошающе хмурюсь и вдруг слышу это – одинокие шаги.

По трапу всходит тринадцатый мужчина, проходит мимо солдат, которые стоят по стойке «смирно» как кирпичные стены. Он высокий, его невозможно не заметить. И все же, несмотря на то что на нем такие же черные доспехи и одежды из коричневой кожи, что и у остальных, он явно от них отличается.

– Это что… шипы?

Слышу справа приглушенный шепот наложниц. Слышу произнесенные вполголоса «проклятый» и «дьявол». Слышу, как они рассказывают, что король Ревингер создал его из прогнивших останков, превратил в сверхъестественное существо с одной целью – чтобы он командовал его армией.

Но они ошибаются.

Командир с торчащими из спины и рук шипами не проклят. Мужчина, что останавливается перед собравшимися, такой высокий, что капитану Фейну приходится задрать голову, но его тело не подвергалось изменениям благодаря силе короля Ревингера.

Нет, стоящий напротив мужчина, чье тело источает угрозу, совершенно иное существо.

Он – фейри.





Глава 32




Орея не всегда состояла из шести королевств. Когда-то их было семь.

Тысячу лет назад на краю света правило Седьмое королевство. За Раскидистыми Соснами, за замерзшей горой Хайбелла, за Пустошью и даже за арктическим морем.

Далеко, так далеко, что даже солнце и луна лишь слегка касались его горизонта. Так далеко, что плоская земля заканчивалась обрывом, ниже которого ничего не было. Седьмое королевство жило в вечной серости – без света, темноты и без границ. Но так было до того, как нашли мост.

Лемурия. Мост, который вел в никуда.

Мост этот был просто тропой из серой, заброшенной грязи, которая тянулась за край света, за пределы того, что могли увидеть глаза. Эта полоска земли тянулась все дальше и дальше, и ничего вокруг или ниже ее не существовало, кроме этой темной невидимой пустоты.

Говорили, что если шагнешь с моста, то будешь падать вечно, и даже Всевышние боги и богини не смогут тебя найти, чтобы отложить смерть.

Но монархи Седьмого королевства были учеными. Они не верили в мифы и неизведанное. Поэтому отправили солдат и искателей к мосту Лемурии, чтобы выяснить, что за ним таится, куда ведет этот мост.

В течение многих лет сотни ореанцев совершали странствие к этому мосту, вот только после этого исчезали бесследно. Большинство считало это безуспешным подвигом, от которого монархи должны отказаться. Самоубийственной миссией. Вскоре эту задачу передали ворам и должникам. Но и эта затея не увенчалась успехом.

Пока однажды не вернулась одна женщина.

Она не была солдатом, искателем, ученым или вором. Ее не направляли туда монархи. Она была тайным странником. Сиротой, чей отец ушел за мост и не вернулся.

В десятилетнем возрасте она прошмыгнула мимо стражников, которые охраняли начало моста, и решительно, молча вбежала в эту пустоту в поисках своего отца.

Никто об этом не догадывался. Никто ее не заметил.

Она прошла сквозь время и пространство, боролась с безумием, голодом и жаждой. Там, где остальные спасовали и бросились с моста, она не сдалась. Где потерпели неудачу другие мужи Ореи, она преуспела.

Сайра Терли совершила то, что остальным оказалось не по силам – она прошла по мосту Лемурии и вернулась, чтобы об этом рассказать.

Но вернулась не одна.

Потому что мост, эта узкая дорога в никуда, вел в новый мир. Мир магии.

Возможно, она и не нашла своего отца, но Сайра нашла Эннвин – край в потустороннем царстве.