Блеск

И ошиблась.

Когда мы приближаемся к границе города, я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть хотя бы что-то вдалеке, за горящими факелами форпоста.

– Что… – мой вопрос остается незаконченным, но карета внезапно останавливается, и раздаются голоса.

Вижу, как Дигби слезает с коня и идет вперед, и, не теряя времени даром, открываю дверь кареты и выхожу, продолжая смотреть вперед, где невозможно ничего толком разглядеть. Прохожу мимо других карет, где сидят царские наложники Мидаса и из окна хмуро выглядывает красавец Рош.

– Чувствуешь этот запах? – спрашивает он кого-то в карете. Я не слышу ответа.

Ко мне подходит Сэйл, когда я продолжаю идти вперед, где вижу большую группу собравшихся стражников – они разговаривают с солдатами у форпоста. Сам форпост – всего лишь простая каменная дозорная башня и стена, которая тянется к горным склонам за нашими спинами. Это блокпост для въезжающих в город.

Я подхожу ближе, но Сэйл меня останавливает:

– Нам лучше подождать тут.

– Что… что там? – спрашиваю я, пытаясь разглядеть фигуры за факелами. Отсюда рассмотреть не удается, но что-то тянет меня вперед, подгоняет увидеть.

Обогнув стоящих в ряд лошадей, я пробираюсь вперед. Сэйл не отходит от меня ни на шаг. И хотя я уверена, что он хочет убедить меня повернуть назад, я не могу, даже чувствуя, как в желудке, будто в ожидании неминуемой опасности, поднимается тошнота.

Когда я оказываюсь в двадцати футах, в нос ударяет запах. Сэйл тоже его чувствует, потому что замедляет шаг и из его горла раздается звук, будто он давится.

Я прикусываю язык и ускоряю шаг. Подхожу к собравшимся солдатам и наконец-то понимаю, что тут происходит, но все же пытаюсь уложить в голове то, что увидела и почуяла.

Здесь, перед стеной Хайбелла, на кривых, потрепанных бурей ветках висят дюжины тел.

Эти тела… омерзительны. Ужасающи.

Это не просто трупы. Их позолоченные головы не насажены на кол в качестве предостережения о гневе Мидаса, если кто-то осмелится преступить закон. Но эти… они…

– Разложились, – угрюмо говорит рядом стоящий Сэйл, словно услышав мои мысли. – Вот откуда этот запах. Мы целую неделю получаем эти дары от короля Рота.

Во рту становится сухо, слюна словно испаряется при виде их попорченной кожи. Кое-где тела заплесневели, словно король Ревингер воспользовался своей силой, чтобы они разлагались, как кусок фрукта. Над смертельными ранами, будто чудовищное оперение, пучками проросли зеленые, белые и черные пятна пушистой плесени.

Другие части тела побурели и усохли, как скорлупа, залежавшаяся на солнце. А остальное… просто исчезло. Словно эти части их тел полностью сгнили, растворились в воздухе, оставшись лишь ободранными клочками кожи и прахом костей.

В животе бурлит желчь, и я закрываю рот и нос рукой. Нет необходимости спрашивать у Сэйла, кто это такие. Я вижу фиолетовый герб на еще различимых доспехах. Это солдаты короля Фулька.

– Он прислал их сюда и в Пятое королевство, – поясняет Сэйл, пока Дигби разговаривает с солдатами в нескольких метрах от разложившихся тел.

– Зачем?

Сэйл пожимает плечами.

– Думаю, чтобы предостеречь. Король Рот умеет показать свою злость. А мужчины короля Фулька не выстояли бы перед ним.

– Но для чего присылать их сюда? – спрашиваю я. – Напала-то не армия царя Мидаса, – напоминаю я. Это, конечно, предательство, но факт остается фактом.

Сэйл опять пожимает плечами.

– Должно быть, он знает, что царь Мидас был союзником Фулька, что теперь он займет трон Пятого королевства. Сомневаюсь, что король Рот рад такому исходу.

Меня переполняет тревога. Не хочу узнать на собственной шкуре, каково это – лично познакомиться с гневом короля Ревингера. Если в минуту злости он отправляет сюда разложившиеся трупы, когда на его границы напало даже не Шестое царство… то знать не желаю, на что еще он пойдет, узнав, что предпосылкой стали заговоры и коварные интриги Мидаса.

Дигби, похоже, отдает распоряжение, а потом несколько солдат отходят, направляясь к телам, а дозорные возвращаются на свои посты.

Мы с Сэйлом стоим рядышком и смотрим, как стражники разрезают гниющие тела, обвязывают их лица кожаной тканью, чтобы не распространялось зловоние. Группа побольше начинает копать большую яму, а потом поочередно скидывает в нее тела до самого последнего солдата. Они как семена, закопанные в наводящем ужас саду.

Стражники трудятся сообща, заваливают мертвецов снегом, и остается лишь небольшой снежный холм, обозначающий братскую могилу.

Как только они закончат, оставшийся запах их смерти развеется. Меня передергивает, и я заворачиваюсь в пальто. Дигби поворачивается и замечает меня.

Он тут же направляется к нам, и я застываю.

– Приготовься, – бурчу я Сэйлу.

Дигби встает напротив, над его бровью пот, несмотря на стужу. Стражник долго и молча смотрит на меня, и я, ожидая нотаций, с превеликим трудом стараюсь не ерзать под его испытующим взглядом.

Я знаю, что в городе подвергла себя и остальных опасности. Знаю, что мой поступок был глупым и безрассудным. Знаю, что мое поспешное решение раздать деньги вполне могло запустить цепочку дурных событий, но в ту минуту я не могла мыслить здраво. Всего лишь хотела помочь. Всего лишь хотела, пусть на миг, сделать жизнь этих детишек не такой безрадостной.

Дигби оглядывает мое лицо, а потом, отведя глаза, вздыхает:

– В следующий раз не выходите из кареты.


На этом он умолкает и уходит, целенаправленно приближаясь к мужчинам. Он раздает приказы, говоря, что пора снова выдвигаться в путь.

Я испускаю вздох, который собирается передо мной, как изголодавшееся облако. Сэйл легонько подталкивает меня локтем:

– Все не так уж плохо?

У меня вырывается смешок, и, покачав головой, иду за ним обратно к карете.

– Нет, я легко отделалась.

Мидас обрушил бы на меня гнев за то, что я поступила так опрометчиво.

Когда мы подходим к карете, Сэйл открывает мне дверь и отходит в сторону.

– Если мои слова имеют значение, то мне по душе тот ваш поступок.

Я удивленно взираю на него, но юноша застенчиво пожимает плечами, смутившись то ли от своих слов, то ли от моего внимания.

– Опасно и безрассудно, но это говорит о вашей доброте. Вы смотрели и увидели. Больше никто бы ради них не остановился, – говорит мне страж, и тон его голоса повествует все, что нужно знать о том, кто он такой и откуда родом.

Меня переполняет печаль, и на губах быстро возникает случайная улыбка.

– А как же ты, Сэйл? – говорю ему. – Ты бы тоже остановился.

И хотя я знакома с ним всего ничего, но знаю это сердцем. Потому что этот солдат из трущоб не так уж сильно от меня отличается.

Сэйл склоняет голову, и, улыбнувшись, я забираюсь в карету, и дверь за мной тихонько закрывается. Я хотя бы знаю, что на каждого короля Рота приходится человек вроде Сэйла, благодаря которому в мире устанавливается равновесие.

Мы бредем еще пару часов, пока всего за час до рассвета Дигби не призывает остановиться. Теперь мы далеко за пределами городских стен, вокруг нас гладкое белое полотно из снега, за спиной горные хребты, а золотой замок скрылся из виду.

Рядом с костром для меня стоит палатка из толстой парусины и кожи, на полу расстелен меховой коврик. Сэйл подмигивает мне и встает у входа, а я забираюсь внутрь, с трудом запихиваю в себя дорожный паек и залезаю в спальный мешок.

Когда ночь отступает и встает солнце, я уютно устраиваюсь под золотыми одеялами, завернувшись в ленты. Ноги и спина затекли от поездки верхом, хотя эти ощущения не идут ни в какое сравнение с мучащей меня картиной тех заплесневелых связанных мужчин или уничижительной бедностью в Хайбелле.

Но… я на воле. Я скорее двигаюсь вперед, чем стою на месте. Я выхожу в мир и принимаю его, а не прячусь. А это уже что-то.

Понятия не имею, что буду делать, когда доберусь до Пятого королевства. Не знаю, чего ожидать. Прошла всего одна ночь, а мне уже пришлось столкнуться с душераздирающей нищетой и отвратительной жестокостью. Но я в порядке. Несмотря на отсутствие безопасной клетки, мир не давит на меня. Не ломает.

Пока я в порядке.





Глава 19




– Черт бы вас всех побрал, – тихонько шиплю я под нос, сжимая поводья и стараясь сидеть в седле прямо.

Верхом я ехала не так долго – от силы минут тридцать. Ночь темна и окутана туманом, который липнет к телам и словно силой удерживается воздухом, пока мы бредем по мерзлой земле.

Я целый день проспала как убитая, чтобы хорошенько отдохнуть и быть готовой к дальнейшей поездке, но вместо этого чувствую себя уставшей и размякшей, как выжатое полотенце.

Когда бедра начинают дрожать, я стискиваю зубы. Ноги с внутренней поверхности как один огромный синяк, хотя и на внешней стороне бедер тоже хватает кровоподтеков. Все тело ноет, и при каждом шаге Криспа я вздрагиваю от боли в мышцах.

Последние семь дней выдались изнурительными. Хотя погода в основном не портилась, все же нелегко каждую ночь держать путь на мертвенном, суровом холоде Шестого царства.

Я ежедневно, как проклятая, заново училась ездить верхом и теперь расплачиваюсь за это ноющими мускулами. Мне удалось проехать несколько часов, пока я практически не рухнула с Криспа и не поплелась обратно в карету.

Но мне не нравится сидеть взаперти слишком долго, поэтому упорно продолжаю попытки. Я заставляю себя садиться в седло, ехать верхом, терпеть боль в мышцах, потому что взамен наслаждаюсь волей и свежим воздухом. Я могу поговорить с Сэйлом, который всегда готов подбодрить меня непринужденной улыбкой и рассказом.

Мне не хватит слов, чтобы выразить, как приятно завести друга и выйти из заточения. Даже если между делом я отморозила себе задницу.

Однако сегодня вечером бедра и спина ноют больше обычного, предвещая разразиться болью. К сожалению, желудок тоже меня мучает. Сушеное мясо, которое я съела, как только проснулась, не произвело желаемого эффекта, и я успела снова проголодаться. Вечер обещает быть долгим.

– Все хорошо? – ухмыльнувшись, спрашивает Сэйл. За неделю, что мы провели в дороге, щетина на его лице немного отросла, но все равно растет неровными клочками. Но даже так он умудряется выглядеть очаровательно.

– Хорошо, – вру я сквозь зубы и в который раз пытаюсь пересесть на седле, чтобы унять боль в спине и ногах. Но в ответ только вызываю раздражение Криспа. Протягиваю руку и провожу пальцами в перчатках по его белой шерсти. – Извини, мальчик.

– Я месяцами учился сидеть в седле, – рядом со мной говорит Сэйл. У него красивая невозмутимая кобыла, ее белая шерсть пестрит коричневыми полосами.

– Да? Уверена, твои сержанты были в восторге, – усмехнувшись, замечаю я.