Безлюди. Одноглазый дом

— Смотря что предложите.

Госпожа Прилс ничуть не испугалась, открыла ридикюль и высыпала на пол гору монет — намного больше бывшего жалованья учительницы. То есть за какое-то сомнительное пророчество ей готовы отдать больше, чем за уроки рисования? Флори невольно поджала губы, и обида закипела в ней сильнее. Раз эта капризная дама хочет предсказаний, она их получит.

Гадалка щелкнула пальцами и шумно втянула носом воздух.

— Чую, от вас разит беспокойством. В вашем доме творятся странные вещи. Вижу кражи, обман и слезы.

Госпожа Прилс ахнула и схватилась за сердце.

— Да, все именно так! Моя семья переживает одно потрясение за другим, — затараторила она. — Вначале мой братец стал сам не свой, будто его подменили. Потом у меня пропали серьги. Я, грешным делом, обвинила учительницу рисования, но уже после ее ареста кто-то украл другие драгоценности. Из кабинета мужа тоже пропали все ценные вещи. Сына мучает один и тот же кошмар, будто за ним гонится огромный пес. — Здесь она замолчала, чтобы перевести дыхание, а потом призналась: — Я думаю, что на мне проклятье.

— Проклятье? — переспросила Флори, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

— Да, вы же можете проверить? Я всегда боялась сглаза, потому что имя мое… кхм… недостаточно защищенное. Видите ли, мои родители не были богаты, и им пришлось…

— Ш-ш-ш-ш! — перебила Флори, прижав палец к губам. Госпожа Прилс тут же замерла, будто охотничий пес по команде. — Слышу, на наш разговор явились духи, и они говорят, что дело не в проклятье. Это… — Флори зависла, придумывая какое-нибудь таинственное слово, а потом выдала: — Зеркальность.

— Это очень опасно?

— Зависит от наших поступков. Что посеял — тем и сыт. Кажется, вы часто обижаете людей. — Прорицательница взглянула в хрустальный шар и подтвердила: — Да-да, вот почему с вами происходят несчастья.

— Быть такого не может! — истерично воскликнула Прилс. — Я хороший человек. Занимаюсь благотворительностью, помогаю Общине.

Для Флори это стало откровением: она и не знала, что госпожа Прилс поддерживает идеологию фанатиков, хотя пренебрежение, с коим она говорила про безлюдей, и раньше выдавало ее истинные убеждения. Что ж, у богатых свои причуды. Безделье сводит с ума и вынуждает искать развлечения в самых разных вещах — а когда простые забавы приедаются, наступает время чего-то странного. Например, общества фанатиков, прячущихся за каменной стеной.

— Разве можно купить доброту и благородство за горсть монет? — не сдержалась Флори.

— Нет, зато купить себе хорошее предсказание — вполне, — заявила госпожа Прилс и кокетливо расправила складки на платье. — Я все еще жду.

И тут Флори поняла, зачем эта позерка пожаловала сюда. Она хотела купить успокоение. То, чего нельзя сыскать ни в одной лавке и ни на одной Ярмарке. Она пришла, чтобы услышать: никакого проклятья не существует, ее семья в безопасности. В любом деле она привыкла полагаться на деньги, но вдруг столкнулась с проблемой, что не решалась с их помощью. А потом, заглянув на праздник в Общину, она увидела шатер прорицательницы. Ярмарочные шарлатаны всегда тонко улавливали, какую правду хочет услышать их гость, — и чем больше он платил, тем щедрее были предсказания.

Госпожа Прилс приняла размышления прорицательницы за часть гадания и сидела, завороженно глядя на пламя внутри стеклянной сферы. Наконец Флори придумала, как поступить:

— Чтобы в ваш дом вернулось спокойствие, его нужно очистить. Возьмите лавандовый отвар и тщательно вымойте каждый уголок вашего дома. И тогда все плохое уйдет прочь, а все хорошее притянется.

— И что же там хорошего?! — воскликнула госпожа Прилс. Она была похожа на ребенка, которому не терпелось открыть подарок.

Флори провела рукой над шаром и ляпнула первое, что пришло в голову:

— Вижу блеск золота на вашей изящной шее.

Кажется, она угадала. Богачка расплылась в довольной улыбке и невольно коснулась шеи, будто надеясь уже сейчас обнаружить на себе колье. Флориане и без способностей прорицательницы было известно наперед, что Прилс получит заветное украшение, — об этом позаботится ее дражайший супруг.

— И не забудьте про лаванду! — крикнула Флори вслед, мысленно торжествуя.

Она знала, что Долорес не выносит запаха лаванды. Так что в ближайшее время экономке предстояло пережить в хозяйском доме сущий кошмар. Раз судьба внезапно свела Флори с госпожой Прилс, нельзя упускать шанс поквитаться. Пусть богачи озаботятся новым приобретением, а их чопорная экономка прицепит на свой длинный нос прищепку.

Флори подождала недолго, надеясь, что госпожа Прилс уйдет подальше, а потом, потеряв терпение, метнулась к выходу. Впопыхах она запуталась юбкой в занавесках из бусин, но, бранясь, выбралась из плена и предстала во всей своей гневной красе. Щурясь от солнца, она огляделась по сторонам. Дес как раз закончил играть очередную шутливую песенку, и общинные девицы восторженно захлопали ему.

— Кто впустил ее сюда? — позабыв про публику, гневно спросила Флори.

Дес ничуть не стушевался и с присущей ему небрежностью ответил:

— Дух Ярмарки пропустил ее к вам, госпожа прорицательница.

Флори схватила его за руку и затащила в шатер.

— Это Прилс!

— М-м-м, — понимающе протянул он. — Надеюсь, ты напророчила ей бородавку на носу?

Флори пропустила его шутку и спросила, удалось ли что-нибудь узнать.

— Как раз пытаюсь этим заниматься, а ты мешаешь. Можно мне вернуться, пока общинные голубки не разлетелись?

— Ты привлекаешь слишком много внимания! — шикнула она. — Вряд ли глава заявится сюда, пока вокруг ошивается толпа общинных девиц.

— Глава сюда не придет. Офелия разузнала, что он уже второй день не вылезает из своего кабинета. Болен, кажись. Так что… наш план трещит по швам. Не выдергивай последнюю ниточку, ладно?

Дес легонько щелкнул ее по носу и выскользнул на улицу. Флори нервно пожевала губу, решая, что делать теперь. Сложно было сосредоточиться и думать о серьезном, когда рядом горланили непотребную песню о купаниях пастуха в озерных водах. Более неподходящего для общинных девиц репертуара, кажется, не существовало. Однако, выбравшись из прорицательского логова, Флори обнаружила, что круг восторженных слушательниц пополнился. Дес явно наслаждался женским вниманием, позабыв о первоначальной цели всего действа.

Обогнув группу общинных девушек, Флори направилась к скрипучей карусели, надеясь отыскать Офелию, и неожиданно наткнулась на Дарта, который выскочил из-за фургона с декорациями. Цилиндр фокусника куда-то подевался, а лицо в гриме помрачнело, будто от осознания, что за потерянную вещь придется отвечать перед ворчуном Озом.

— Они приставили охрану со всех сторон. Меня трижды чуть не поймали, — сообщил Дарт с досадой. — К ярмарочным артистам здесь доверия нет.


— А если бы нарядился в робу, смешался бы с толпой, — усмехнулась Флори, окинув взглядом площадь. Общинные разбились на компании по интересам и в своих серых одеждах напоминали стайки рыбок, клюнувших на яркие поплавки аттракционов.

Дарт просиял. Слова Флори натолкнули его на мысль притвориться местным, чтобы проскользнуть мимо охраны. По крайней мере, серая роба привлекала внимание меньше, нежели красно-золотой камзол циркача. Оставалось придумать, как достать нужный костюм. Флори предложила проверить бельевые веревки у домов, а Дарт решил, что проще поймать общинного и позаимствовать одежду. Они даже не успели поспорить, как к ним подбежала Офелия. Сестра была взволнована и торопилась поделиться тем, что узнала:

— Ребята рассказали, что три года назад Община приняла нового жителя, — затараторила Офелия. — Они его побаиваются, а за глаза Факиром зовут. У него ожог на лице, и когда он…

— Проклятье! — выругался Дарт и сорвался с места. Объяснять бы он ничего не стал, поэтому сестры последовали за ним, прямиком к главному дому Общины.

Они подобрались так близко, что могли разглядеть уродливые статуи на фронтальных башнях. Это были горгульи — крылатые существа со сморщенными получеловеческими лицами, когтистыми лапами и разинутыми ртами, сквозь которые стекала дождевая вода, собираясь в большие деревянные бочки по углам здания. Дом главы служил жилищем, местом для рабочих приемов и частью общинного быта: скопленную воду использовали для полива, а на крыше сушили фрукты.

Издалека заметив троицу артистов, охранник заслонил собой дверь и рявкнул:

— Сюда нельзя!

— Мне нужно переговорить с главой, — заявил Дарт. — Прямо сейчас Общине грозит опасность.

Сложно было всерьез воспринимать слова из уст человека в цирковом гриме, и все же голос его звучал достаточно твердо, чтобы сбить охранника с толку. Он не знал, чему верить: своим глазам или ушам.

— Вас поставили охранять Общину? Так охраняйте! — рявкнул Дарт, теряя терпение.

Удивительно, но именно это заставило караульщика сдвинуться с места и проводить их на аудиенцию к главе.

Внутри дом оказался таким же унылым и аскетичным, как одежда фанатиков, с планировкой такой же запутанной, как философия здешних обитателей, ушедшая далеко от единой веры в Хранителя.

Охранник остановился у двери в конце коридора, постучал и, получив разрешение, открыл. Приемная комната главы не имела ничего общего с кабинетом, где велись дела. Если бы Рин попал сюда, то получил бы нервный срыв от беспорядка и нагромождения вещей. Комната больше походила на склад ветоши. Глава восседал в старом кресле и с лупой изучал газету. Сам он — остроплечий, с резкими чертами лица и странной неподвижностью, — напоминал сухую корягу.

— Господин, — с благоговением обратился к нему охранник, — артисты утверждают, что у них срочное дело во имя безопасности Общины.

— Нас защищает Хранитель, — наморщив лоб, сказал глава, и взгляд его бледных, выцветших глаз скользнул к ряженым гостям: — А эти здесь для того, чтобы кривляться за монеты.

Он небрежно сложил газету, точно собирался прогнать их как надоедливых мух. Дарт попытался убедить его:

— Нет, господин. Позвольте все объяснить. Угроза Общине вполне реальная и находится ближе, чем вы думаете.

— Неужели? Пока я вижу проблему только в полоумном циркаче, который возомнил о себе невесть что!

— Да послушайте! — не сдержался Дарт. — Вы приютили на своих землях лютена. Три года назад он бесследно исчез, но мог спрятаться здесь. Человек с ожогом на лице. Местная детвора зовет его Факиром. Слышали о таком?

Лицо главы вытянулось в изумленной гримасе, а бледные глаза вытаращились от злости, став похожими на рыбьи.

— Взять их! — крикнул он охраннику, и тот, как цепной пес, набросился на Флори, стоящую к нему ближе остальных.

Она среагировала молниеносно. В последнее время ей то и дело приходилось спасаться от нападения и уворачиваться от бросков. Тело уже двигалось интуитивно, зная, что и когда нужно делать: резко отклониться от удара и ударить самой, куда дотянется рука. Охранник напал со спины и получил в ответ локтем в живот. Удар получился несильным, но застал его врасплох и позволил выиграть пару секунд. Бросившись вперед, Дарт врезал караульщику в лицо так, что тот пошатнулся и неуклюже повалился на пол.

Путь был свободен. Они вихрем пронеслись по коридору и выскочили на улицу, где их поглотила веселящаяся толпа. Флори боялась за сестру и не сводила глаз с ее фигурки, мелькающей в людской гурьбе. Офелия двигалась так же ловко, напористо и смело, как мальчишки, словно наряд придавал сил и азарта. А вот одеяние самой Флори лишь мешало ей: длинная юбка путалась под ногами, затянутый корсет давил на ребра так, что дышать было тяжело.

У шатра прорицательницы слушательниц по-прежнему развлекал Дес. Очевидно, песни у него закончились, а потому в ход пошли шутливые рассказы. Он бы мог не утруждать себя, а просто светить голым торсом, небрежным жестом откидывая полы бархатного пиджака. Эффект вовлечения был бы тот же.

— Уходим! — крикнул Дарт в толпу и пронесся мимо, даже не удостоверившись, что друг услышал, но, судя по многоголосому разочарованному «у-у-у-у», Дес не стал задерживаться в обществе общинных девиц и присоединился к беглецам.

Все происходило так быстро и сумбурно, будто их закинуло на ярмарочную карусель, с каждым кругом набирающую ход. Где-то далеко, за их спинами, раздавались крики, потом откуда-то сверху долетел приказ закрыть ворота. Охранники сгрудились в один серый ком и напролом рванули через площадь. Один из них снес музыкальный сундук, от удара в механизме что-то сломалось — и отвратительный скрежещущий звук, отдаленно напоминающий рев дракона, сотряс воздух.

Ярмарочная толпа испуганно бросилась врассыпную, и четверым беглецам открылся вид на главные ворота Общины: привратники с обеих сторон толкали тяжелые деревянные створы. С ужасом Флори осознала, что ловушка вот-вот захлопнется, и взглянула на Дарта, успев заметить только его цирковой камзол, вильнувший куда-то влево. Она отвлеклась всего на секунду и пропустила момент, когда один из привратников кинулся прямо на нее. Крепкая рука вцепилась в плечо и резко дернула вперед. Флори ахнула от вспышки боли, отчаянно дернулась, но лишь сильнее травмировала плечо. Охранник попытался скрутить ей руку, чтобы обездвижить, и ему бы удалось это, если бы не удар по голове. С гулом и треском ломающегося дерева гитара обезвредила привратника, и тот рухнул, будто мешок с картошкой. Дес подоспел вовремя, разобравшись с одним; теперь же на них надвигались остальные, закрывающие подступ к воротам. Безумием было идти им навстречу, но именно это Дес и сделал.

В панике Флори огляделась вокруг, надеясь отыскать свободный путь, и вдруг увидела Дарта. Он ловко балансировал на каменном столбе, что возвышался над воротами и служил постаментом для деревянной бочки, куда собирали дождевую воду. Прежде чем Флори успела разгадать замысел Дарта, он опрокинул емкость, и вода хлынула на привратников. Следом на них рухнула сама бочка, и все бросились врассыпную. Воспользовавшись моментом, Дес, Флори и Офелия протиснулись через полузакрытые ворота, а Дарт с эффектным сальто спрыгнул со столба и приземлился по другую сторону каменной стены.

Подгоняемые криками привратников, попавших в свою же ловушку, они рванули прочь и, быстро отыскав на обочине свою колымагу, запрыгнули в нее.

— Куда едем? — спросил запыхавшийся водитель.

— К Рину, в контору, — ответил Дарт.

Дес недовольно цокнул языком и — Флори была в этом уверена — закатил глаза.



Задира Эл вырос. Из приюта он вышел с фамилией Берт — как и остальные выпускники того года. Одна на всех фамилия и короткие имена не сулили счастья. Где мог найти себе место сирота из приюта? В карьере, чтобы добывать уголь, на пашнях, чтобы трудиться, не разгибая спины, или на лесопилке, дающей десять попыток научиться управляться со станком. Он мог попасть в Общину, куда с охотой принимали свежую рабочую силу, или найти пристанище в безлюдях. Любая из этих дорог не вела к счастливой жизни, но немногие из них хотя бы создавали такую иллюзию.

Задира Эл не знал, куда ему податься. В приюте он был грозой младших и мог диктовать свои правила, а за его пределами оказался бессилен. Эл умел только задирать других и завидовать. От первой привычки его быстро отучила пара-тройка неудавшихся драк, от второй привычки не смогло бы избавить ничто. Зависть его выражалась не в стремлении обладать какими-то вещами, а в желании занимать чье-то место.

Однажды он встретил в таверне давнего знакомого — Мео. Тот сорил деньгами, да к тому же одет был прилично, будто бы не был короткоименным. Эл спросил, где нашлось такое жалованье: на лесопилке, фабрике или в порту грузчиков. Мео признался, что нашел свое место в безлюде. Дом-на-Ветру остался от одинокого скряги: при жизни он ни с кем не поделился богатством, а после смерти невольно отдал его удачливому трубочисту Мео, что случайно забрел в дом в поисках работы.

Эта история, должно быть, вызвала у Эла слепую зависть, иначе как объяснить его рвение стать лютеном. Он не понимал, что безлюди выбирают тех, кого хотят видеть в своих стенах. Щедрый дом никогда бы не связался с тем, кто жаден до денег; а проклятый принял бы лишь того, чья душа так же скверна и мрачна. Безлюдь, признавший Эла, обладал теми же чертами характера, что и он: жестокий, преисполненный ненависти, отравляющий все вокруг себя.