Безлюди. Одноглазый дом

— Ключ от хартрума до сих пор у него.

— Это абсурд, Дарт. Хватит фантазировать, — пресек его домограф. — Я понимаю, ты хочешь найти убийцу Мео и заодно поквитаться с давним врагом, но дела нужно вести с холодным умом. А в тебе говорят эмоции.

— Во мне говорит логика, — парировал Дарт. Он остановился напротив Рина, скрестив руки на груди. — Как иначе объяснить, что Офелия видела Голдена, когда его не было в городе? А показания ценовщика? А свидетелей в суде, что якобы видели меня? Ты ведь не нашел того, кто подкупил их. Возможно, они не обманывали. Что если и впрямь все они видели притворщика?

— Слушай, — с усталым вздохом сказал Рин, — это называется «прав по неправильной причине». Ты просто подтасовываешь факты, чтобы твоя гипотеза сошла за правду.

— У меня хотя бы есть объяснение происходящему, — бросил Дарт в ответ. — А теперь давай, расскажи мне, в чем там дело. Может быть, Офелия видела галлюцинацию, а с Лоуреллом встречался потерянный брат-близнец Деса? Ну же!

— Я буду обсуждать лишь подтвержденные теории.

— А как объяснишь, что убийца знает о приманках? Только лютен мог догадаться.

— Полагаю, он получил сведения от Мео, прежде чем расправиться с ним.

— Нет. Мео никогда бы не выдал тайные сведения.

— Это не доказательства, Дарт. Не факты, не улики, а лишь твое представление о друге.

— Ты забыл, с какой личностью разговариваешь? — В его голосе вдруг прозвучали высокомерные нотки.

— Когда у человека заканчиваются аргументы, он пытается давить статусом, — с усмешкой заметил Рин, ничуть не смутившись от выпада в свой адрес. — Ты слишком полагаешься на способности детектива. Попробуй перевоплотиться в ясновидящего, чтобы с такой уверенностью заявлять о том, что происходило на самом деле.

— Говоришь так, будто всегда прав. Но ты ведь и сам ошибался. Когда не позволил мне сразу проверить без-людей.

Наступила напряженная пауза. Кажется, Рина задело то, что Дарт припомнил ему оплошности, возникшие не по глупости, а из-за привычки все делать правильно, согласно инструкциям, протоколам, здравому смыслу.

— Твоя версия звучит логично, — примирительно начал Рин, — хотя будем объективны! В одиночку такое не провернуть: нужны деньги и связи, чтобы организовать подкоп тоннеля, добычу яда, перевозку бочек, поиск покупателя… Неужели ты думаешь, что лютен в изгнании способен сделать все сам?

— Не стоит недооценивать лютенов, Рин. Нас считают безвольными прислужниками, но тем неожиданней бьет наша сила.

Домограф ничего не сказал и просто уткнулся в карту, пытаясь изобразить задумчивую сосредоточенность. Он не хотел признавать, что не нашел слов для ответного выпада. Спор изжил себя: все аргументы были озвучены, издевки достигли мишеней, каждый остался верен своему мнению. Пока Рин отмалчивался, Дарт выудил из кармана аптекарскую склянку и сделал пару глотков.

— Поосторожнее с этим, — назидательно заметил Рин. — В больших количествах бодрящая одурь токсична.

— Не переживай. Общение с тобой приучило меня к ударным дозам яда, — хмыкнул Дарт.

— Донашиваешь шутки за Десом?

— Проявляю солидарность.

Рин устало вздохнул, свернул карты в тугой рулон и засунул за ремни портфеля.

— Кажется, мне пора домой. Подумаю о своей токсичности на досуге.





Глава 18. Дом с горгульями




Улицы города стали людской рекой, которая всеми притоками впадала в главную площадь. Разряженный народ спешил в эпицентр праздника — и не было той дороги, что не привела бы на Ярмарку. Слепой бы пошел на звуки каруселей, шарманок и крики восторженной толпы. Глухой взял бы за ориентир огни и флаги, украшавшие палатки. А тот, кто не имел ни зрения, ни слуха, следовал бы на запах карамельных яблок, медовых сладостей, вареной кукурузы и шипучих лимонадов.

Длинная процессия, тянувшаяся параллельно людскому потоку, доверяла иному чувству. Бродячие артисты, трубадуры, заезжие циркачи, ремесленники, торговцы — все спешили на Ярмарку, надеясь поживиться на празднике. И на каком бы транспорте они ни прибыли, двигался тот с одинаковой скоростью. На дороге растянулась длинная очередь из повозок, передвижных театров и шатких тележек со сладостями. Кому-то гонорар позволил обзавестись автомобилем: ржавым фургоном или пыхтящим грузовиком с детской каруселью.

Среди пестрого ярмарочного кортежа затесалась скрипучая колымага, нагруженная всяческим реквизитом и новоиспеченными артистами. Жонглер, гадалка, зазывала и уличный музыкант — они едва поместились в машину вчетвером. Офелии пришлось усесться на мешки с реквизитом. Флори не понимала, для чего им все это, если они собирались просто притвориться гастролерами, а не устроить представление.

На главной городской площади не осталось свободного места; разряженные кто во что горазд люди толпились среди передвижных прилавков и ярмарочных палаток. Местные жители смешались с артистами и путешественниками, заглянувшими в Пьер-э-Металь ради гуляний. Торговые ряды зазывно сияли зелено-голубыми огнями, манили яркими стендами с карнавальными масками и сладостями. Дамы на ходулях возвышались над толпой и в огромных купольных юбках в полоску напоминали передвижные ярмарочные шатры. Музыка звучала со всех сторон и, смешиваясь, превращалась в оглушающий гул, не имевший ни гармонии, ни мелодии.

Они миновали городскую площадь и двинулись дальше, вслед за несколькими хилыми повозками. Самые бедные артисты не тягались с театральными труппами и завсегдатаями ярмарок, а сразу ехали на окраину, в Общину. Единственный раз в году крепость открывала двери для посторонних и впускала праздник на свою землю. Неискушенные развлечениями люди довольствовались малым: парой трюков от акробатов в старых костюмах да ржавой каруселью.

Колымага остановилась у самых ворот, где охранники встречали приезжих. Четверо мужчин в длинных робах и накинутых поверх жилетах из металлических пластин проверяли каждого, кто хотел попасть на территорию Общины. Старого шарманщика развернули из-за того, что его расписная шарманка выглядела как дом в миниатюре — общинные углядели в этом знак безлюдей. Пока изгнанник бунтовал, привлекая внимание окружающих, четверка ряженых актеров протиснулась ко входу, и привратники пропустили их без проверки, уныло взглянув на мешки с реквизитом.

Пройдя пост, Дарт шепнул Флори:

— Ты еще будешь спрашивать, для чего нам нужен весь этот хлам?

Ей захотелось треснуть его по голове, но она не могла всерьез злиться на человека с цирковым гримом на лице. Дарт намалевал красные круги, обозначающие румянец на щеках, и черточки-ресницы под глазами, скрыв синяк, а к уголкам губ жидкой поталью пририсовал вертикальные линии, чтобы создать иллюзию марионеточного рта. Несмотря на все ухищрения, Дарт не выглядел веселым, а скорее, изможденным, как гастролер, уставший после долгой дороги.

Недовольно фыркнув в ответ, Флори зашагала за сестрой, боясь упустить ее из виду, а Дес, тащивший на себе груду реквизита, крикнул: «Эй, подождите меня!» Конечно, никто его не послушал, и ему пришлось догонять их.


Артисты, прибывшие раньше, уже обосновались на площадке, окруженной деревянными домишками. Здесь представление давал глотатель огня: нацепив каску Опаленного, разрисованную под голову дракона, он выдувал изо рта пламя под звериный рык, что звучал из самодельной музыкальной шкатулки. Человек-дракон собрал вокруг себя толпу зевак. Механическое рычание заглушало веселую музыку, под которую девочка-акробатка чуть поодаль исполняла трюки. Пытаясь вернуть ускользающий интерес зрителей, она забралась на крышу дома, где самоотверженно делала сальто и балансировала на трубе, пачкая сажей блестящий костюм.

Они миновали площадь с выступавшими и торговый ряд, куда людей заманивали сладостями, скрипучей каруселью и звериными масками из папье-маше. Дес проскользнул сквозь очередь, а вернулся с конфетой в форме воздушного шара: круглый леденец изображал баллон, лакричные полоски — стропы, а корзина была сделана из вафли. Вся эта невообразимая конструкция удерживалась на деревянной палочке.

— Вафлю не есть! Она моя. — С этими словами Дес вручил конфету Офелии и, поправив на плечах ношу, двинулся дальше, догоняя Дарта. Тот был занят тем, что подыскивал место для остановки.

Оглядываясь по сторонам, Флориана поражалась тому, какой большой и населенной оказалась территория Общины. Она-то представляла, что в крепости живет пара-тройка сумасшедших семей, но, кажется, за стену перекочевала четверть города. Детвора сбежалась на свист глиняных птичек-дуделок, а около деревянного стеллажа, заполненного пузырьками и склянками, топталась группка пожилых людей — только они еще верили в действенность эликсиров для поправки здоровья, привезенных якобы из далеких земель. Помимо торговца с лотком на шее, что вещал о чудодейственном средстве против зубной боли, толпу развлекали два комедианта: один, с перевязанной щекой, изображал горемыку, а другой, в фартуке врачевателя, грозно щелкал зубными щипцами. По закону жанра, пантомима должна была закончиться тем, что больной сбежит от зубодера и спасется двумя каплями эликсира, который ему вручит странствующий торговец.

За ярмарочными прилавками развернулась еще одна площадка. Они остановились рядом со сколоченными подмостками, где заезжая труппа расставляла грязные выцветшие декорации. Флори быстро смекнула, почему Дарт выбрал это место. Дом главы, их главная цель, располагался неподалеку. Вход к нему загораживала эта сцена с декорациями, позволяя проскользнуть незамеченным. И музыка здесь звучала достаточно громко, чтобы отвлечь внимание окружающих.

Дес с облегчением скинул с плеч громоздкий рулон ткани — и тот путем нехитрых манипуляций превратился в шатер прорицательницы. Черная бархатная ткань символизировала ночное небо, а серебряной нитью на ней были вышиты небесные светила с редкой россыпью облаков. Когда шатер закрепили, Дарт поманил Флори за собой — оценить работу. Она прошла сквозь завесь из стеклянных бусин, мелодично зазвеневших от движений. Глаза, привыкшие к яркому свету, ничего не видели в полумраке. Черная ткань не пропускала ни лучика и пахла пылью. Флори чихнула, запоздало поняв, что виной тому не пыль, а острый перечный запах. Дарт находится рядом, даже слишком близко. В следующий миг он решительно притянул ее за талию и поцеловал. Ей стоило быть осторожнее и помнить, что Дарт-жонглер отличался хитростью и настойчивостью, чтобы легко усыплять бдительность таких наивных дурех, как она. Флори уперлась рукой ему в грудь и отстранилась, все еще чувствуя терпкое послевкусие на губах.

— Прости, не смог удержаться, — тихо сказал Дарт.

Голова пошла кругом, колени ослабли, и она с трудом выдохнула одно слово:

— Отпусти.

Он послушно разжал объятия, издевательски добавив:

— Как скажете, госпожа прорицательница.

— Не буду я притворяться гадалкой! Не понимаю, зачем…

Он приложил палец к ее губам, призывая замолчать:

— Не лучшее время для споров.

Флори отмахнулась от него.

— Достаточно сидеть в шатре и закатывать глаза.

— Поручи это Десу. У него отлично получается.

— Что у меня отлично получается? — спросил заискивающий голос откуда-то из темноты. Флори ахнула, поняв, что все это время Дес был где-то здесь. Он воспринял ее молчание иначе: — Правильно, ничего не говори. Я знаю, что у меня все получается отлично, какое дело ни поручи.

— А лучше всего у вас двоих получается быть болванами! — огрызнулась Флори.

— О, мое любимое, — хохотнул Дес и выскользнул из шатра прежде, чем ему успели что-нибудь ответить.

Дарт кашлянул.

— А теперь без шуток. — В его голосе появилась неестественная серьезность. — По словам Рина, глава Общины верит в духов и пророчества. Шатер прорицательницы — отличная приманка. Надеюсь, мы сможем привести его к тебе. И здесь, без лишних свидетелей, ты расспросишь обо всем, что нас интересует. — Он замолчал, позволяя ей осмыслить сказанное. — Всего один зритель. Перед остальными можешь никого не изображать. Скажешь, что у тебя перерыв на обед. Ну?

Флори задумалась. Вчера они договаривались о другом: Офелии доверили подростков, которые охотнее делились бы секретами со сверстницей. Десмонду поручили охмурить общинных дам, а Флори должна была бродить среди толпы, предлагая погадать на руке. Дарт же, пользуясь своей ловкостью, рассчитывал исследовать территорию. Теперь Флори понимала, для чего он притащил сюда этот шатер: хотел не просто поговорить с главой Общины, а выкурить его из дома.

— Почему ты сразу не сказал? — раздраженно спросила Флори.

— Ты бы начала возражать.

— Я и сейчас возражаю!

— Но отказаться уже не можешь, — коварно усмехнулся Дарт и в следующее мгновение исчез, только край его циркового камзола мелькнул у входа.

Когда Флори вынырнула из шатра, Дарт давал последние указания Офелии. Со спины Фе была точь-в-точь мальчишка-зазывала из Хмельного квартала. Дес пожелал им удачи и, закинув гитару на плечо, удалился вальяжной походкой. Его целью была компания общинных девиц в скромных домотканых платьях. Издалека могло показаться, будто они завернуты в простыни — и оттого смущаются при виде незнакомца с гитарой, украшенной лентами. Возможно, местных девиц поразило то, что музыкант не надел рубашку под свой бархатный пиджак, или что его глаза густо подведены черным. Дес уверял, что так и выглядят уличные музыканты. Флори могла поверить, если бы воочию не увидела приезжих трубадуров и менестрелей: ни одного похожего персонажа на всей Ярмарке не нашлось.

Отпустив Офелию, Дарт вернулся к цирковому реквизиту, а в следующий миг один за другим в воздух взмыли разноцветные шары — около дюжины, и со всеми жонглер справлялся играючи.

Флори тоже заняла свое место — в шатре. Здесь не было даже стола, чтобы водрузить на него гадальный шар. Внутреннее убранство ограничилось тем, что на землю бросили истертый ковер. Ни карт, ни свечей, ни чадящих пучков травы, испускающих копоть и завораживающий запах… один бутафорский шар — да и тот на поверку оказался керосиновым фонарем. Располагаясь в этих скудных декорациях, Флори думала о том, что лишь идиот поверит такой прорицательнице. Она сидела в полутьме и слушала аплодисменты, которыми зрители поддерживали каждый трюк Дарта. Изредка до нее доносился звонкий голосок Офелии — она прекрасно справлялась с ролью зазывалы и согласилась бы на что угодно, лишь бы оправдать свое присутствие. Когда с улицы донеслось бренчание гитары и веселое пение, Флори поняла, что артист сменился. Теперь толпу развлекал Дес, а Дарт ускользнул. Голос сестры тоже затих — очевидно, она ушла слишком далеко. Флори занервничала. Им не следовало разделяться, устраивать настоящее представление и брать с собой Офелию.

Мысленное брюзжание прервал стук стеклянных бусин. На миг сумрак рассеялся, а потом снова сгустился вокруг посетителя.

— Это шатер предсказаний? — спросил знакомый голос. От волнения у Флори свело зубы.

Госпожа Прилс собственной персоной. Она нерешительно перетаптывалась с ноги на ногу, теребя в руках маленький ридикюль.

Полумрак скрывал Флори, а пламя внутри хрустального шара отбрасывало танцующие тени на ее лицо. Плохого освещения и смены образа оказалось достаточно, чтобы Прилс не узнала, кто перед ней. Она-то и в обычное время не отличалась внимательностью к людям, а сейчас, взволнованная и растерянная, не заметила бы даже прыгающих перед ней акробатов.

Однако Флори боялась разоблачения и стала судорожно придумывать, как изменить голос, дабы не выдать себя. На вопрос она так и не ответила. В обычное время госпожа Прилс оскорбилась и удалилась бы, гордо задрав нос. Вместо этого она огляделась и, заприметив шар для предсказаний, сама убедилась, что пришла в нужное место. Быстро освоившись в новой обстановке, госпожа Прилс без приглашения опустилась на ковер.

— Вы же не откажете мне в предсказании?

В ее вопросе не было ни капли сомнения. Госпожа Прилс не привыкла, чтобы ей кто-то возражал. Флори разозлилась: на нее, Дарта, придумавшего идею с шатром, и на саму себя — за то, что стушевалась перед глупой богачкой. Поэтому вместо отрицательного ответа она зловеще прошипела: