Без права на ошибку

Выдвинув щит в дверной проем, Данил высунулся на полголовы слева, осматривая коридор. Пусто – но чуть ли не в каждой комнате противник сидит, можно голову прозакладывать. Заперты как крысы в западне, и оттого вдвойне опасней.

– Готов принимать, – обозначился он. – Кройте вглубь! Группы – пошли!

И сам тут же, сдвинув флажок предохранителя в самый низ, принялся стрелять короткими куда-то в темноту коридора. Сейчас не нужно по цели, сейчас важно огневую плотность создать, чтоб ребята подтянулись…

Первой влетела Матильда, следом за ней – Шах, Гросс и Шумахер. Добрынин, завидев это безобразие, мгновенно озверел.

– Бля, я что говорил?! Первой не лезешь!

– Ну ты же здесь…

– И что?! Вылезет какой-нибудь смертник и всадит вдоль коридора!

– У меня же броник… – вновь попробовала оправдаться девушка.

– Да насрать! Еще одна такая выходка – уйдешь наверх! Держишься все время за кем-то! Уяснила?

Юка кивнула, смещаясь к нему за спину. Грубо? Да. Скрепя сердце воспитывает! Но как еще в пылу боя объяснить? Не уговаривать же…

– Граната! – заорал вдруг Шах – и одновременно с выкриком с торца коридора, от группы прикрытия, снова застучали автоматы.

Добрынин, реагируя на выкрик, левой рукой втолкнул сидящую за ним девушку в комнату, одновременно шаря по полу взглядом… Рубчатый лимон гранаты катился по самому центру коридора. Мгновение – и он уже падал, стремясь отфутболить ее щитом или хотя бы выставить экран для осколков. Упал боком, укрываясь за плоскостью щита – и тут же отработало. Осколки ударили в броню, рикошетя с визгом вглубь коридора, шибануло по ушам, но как-то слабо, гораздо меньше, чем давеча в поселке комбината. Работали компенсаторы давления в шлеме. Подскочив, Данил пихнул «Пернач» на место и рванул вперед по коридору, пользуясь тем, что противник укрылся от своей же гранаты. Пять шагов – и он ввалился в правую комнату.

Здесь его не ждали. Ухватив взглядом обстановку – трое. Двое у косяка, стволы опущены, еще один в глубине склада у стеллажа, копается в подсумке… Добрынин вскинул броневой лист и с силой толкнул его вперед, в короткий полет до ближайшей группы товарищей. Людей смело как кегли. Прыжок – длинный, на полкомнаты – и боец у стеллажа улетел в стену, с мерзким треском приложившись головой. Данил крутнулся на месте, подхватывая из кобуры пистолет, и тремя выстрелами успокоил вяло барахтающуюся под щитом парочку. И тут же ушел в сторону, укрываясь за косяком – из помещения напротив затрещали выстрелы.

Попадание раз, попадание два, попадание три… Скафандр реагировал стандартно, мягкими толчками в грудь и правый бок информируя носителя о пулях, достигших цели. Врезавшись спиной в бетонную стену, Данил дернул из подсумка очередную гранату – и, присев, словно шайбу по льду отправил ее в комнату напротив. Стартовал сразу же вслед за хлопком, мелькнув черной тенью по коридору, влетел в комнату – однако после гранаты работы тут почти не было, разве только дострелить. Еще минус четверо. Хорошо продвигаемся.

– Прикрытие!.. – широко разевая рот в попытке прочистить уши после броска на гранату, заорал он. – Просрали! Вернусь – гланды вырву! Внимательно!

– Виноваты, обосрались, – спустя пару секунд пришло от Витта. – Искупим…

– Как там? Живы? – помягчел слегка Добрынин. – Все целы?

– У меня нормально, – Рус.

– Раненых нет, – это Гросс.

И то ладно.

– Зачистил обе комнаты. Двигайтесь ко мне. По сигналу – прикрытие…

И – так и пошло: метр за метром, помещение за помещением, бросок за броском. Иногда – всем составом группы, ощетинившись стволами и стреляя на любое движение, на любой намек, а зачастую и просто для профилактики. Но чаще – Добрынин, Рус и Колючий под прикрытием огня вдоль всего коридора ныряли в очередное складское помещение, заранее разобрав кому правое, а кому левое – и здесь, в близком контакте, за ними было неоспоримое преимущество.

Плотность огня была такая, что патроны начали заканчиваться еще на первой трети коридора. Гранаты – еще раньше. Перешли на питание с тел противника. Постепенно давала знать о себе усталость – четыре часа непрерывной работы под огнем, нервное напряжение, хлещущий адреналин, грохот оружия и разрывов, ежесекундное ожидание собственной смерти. Ранения – куда ж без них – тоже забирали немалое количество сил. Гросс выхватил очередь в броник, но отделался ушибами и парой сломанных ребер. Шумахер получил попадание в каску, чуть не сломавшее ему шею, и сейчас лежал, приходя в себя, в одной из складских комнат. Леший слишком далеко вытащил ступню из-за щита и заработал ранение в ногу. А самое неприятное – Рус, ухитрившийся словить пулю в мякоть у колена, аккурат в стык броневых панелей. Слава богу, сустав остался цел, прошло по касательной, вспоров лишь мышцу, однако после этого Добрынин сразу же отвел его на прикрытие – какие уж тут активные боевые действия, если от каждого движения из-под повязки течь начинает…

Добравшись до середины коридора, сделали перерыв. Раненых в тыл, вперед – свежих бойцов из второго эшелона, усиление присланное Фунтиковым. Дважды Данил выходил на него, узнать, как там дела в других группах. Тяжело – но давят. Есть потери, много. Однако первый уровень почти зачищен, остались дальние уголки, единичные очаги сопротивления. Помогло то, что вошли с двух сторон, зажав противника между центральным входом и проходом из малого бомбоубежища. Застряли было в откопанном когда-то коридоре, наткнувшись на баррикаду, сваренную из снятых с отсеков дверей, словно пробка закупорившую коридор. Хотели пробить дыру с помощью РПГ – но одумались: нельзя, своды коридора рухнут. И без того уже в результате обработки позиционного района артиллерией по столбам-подпоркам трещины пошли. Кто-то предложил пустить газ, но это так и осталось предложением – взять было неоткуда. К тому же газ штука неуправляемая, начнет заполнять объемы – своих же и потравишь… В итоге решили кардинально – сняли с броневиков автоматические пушки, опустили их вниз и расстреляли баррикаду в дуршлаг, выкосив в ноль укрывшегося за ней противника. В итоге на данный момент уровень взят. Прошли даже лестницу на второй, но дальше встали вмертвую. Здесь противник окопался, заняв все прилегающие комнаты и полностью простреливая нижнюю лестницу, пятачок перед ней и часть площадки между пролетами.

– Давай-ка ты, Серега, с ребятами к лестнице, – сказал Валентиныч, когда Добрынин вышел на него в третий раз. – Склады теперь без тебя додавим, а группа твоя здесь нужнее. Но сначала – отдых. Дохлым вам тут делать нечего.

И Добрынин, сняв ДШГ, вышел из боя.

На отдых пять часов. Перебинтоваться, перекусить, подремать. После напряжения боя сон свалил мгновенно. Отрубились – даже грохот очередей в отдалении не помешал.

После отдыха вся группа почувствовала себя куда свежее. Шумахер снова рвался в драку, Рус, Гросс и Зима – тоже, хотя бы в прикрытие. Добрынин подумал и протестовать не стал. Двигаться активно не надо, а каждый ствол – и особенно два РПК – на счету. Перезарядились, пополнили боезапас, загрузив, куда только возможно, – и к Фунтикову.

Ситуация. Двухпролетная лестница на второй уровень. Верхний пролет относительно безопасен, не простреливается, но стоит ступить на площадку между пролетами – и снизу разом начинает бить множество стволов. Первый штурм не удался. Второй – тоже. На площадке и на нижней лестнице громоздятся тела бойцов соединенной бригады. Ступени буквально омыты кровью, ручейками сбегающей вниз, в воздухе ее тяжелый железистый запах…

Если первый штурм не удался – невероятно тяжело вновь идти туда, где только что убили твоих товарищей. Если не удался второй – боевой дух исчезает практически полностью. В таком состоянии работать уже нельзя, это значит снова положить людей. Да и нет желающих идти, несмотря на то, что там, на нижних уровнях – все материальные ценности с верхних складов. Трофеи. Хабар. А идти надо. Потому что там не только трофеи, но и самый ненавистный Добрынину человек.

Что там внизу он прекрасно помнил. Но проблема в том, что в результате деятельности инженеров группировки планировка могла полностью измениться. Как? С чем они встретятся, когда пойдут? Единственный боец, которого сумели поднять наверх после второго штурма, хоть и получил множественные ранения, но остался жив. Более того – он был в сознании. Опросив его, Данил узнал примерную планировку. Раньше, спустившись по лестнице, человек попадал в большой зал, откуда вело несколько коридоров с жилыми отсеками по обе стороны. Теперь же для каких-то неведомых целей группировки он был разгорожен на несколько комнат, а с началом боевых действий эти комнаты и вовсе превратились в огневые точки: двери, выходящие на пятачок к лестнице, заложены кирпичом, пробиты бойницы для стрелкового оружия. И вроде бы даже установлены крупнокалиберные пулеметы – по крайней мере отметины на стенах в пролетах лестницы явственно на это указывали.

– Жопа, – подвел итог Дедушка Витт. – Тут вся трудность в том, что они уже пристрелялись. Стоит только за край лестницы высунуться – сразу лупят десяток стволов. Площадка и нижний пролет простреливаются.

– А если так же, как и верхний коридор? Поставить тридцатку на телегу, перед ней – щиток, и выдвинуть на площадку? – задумчиво предложил присутствующий тут же Фунтиков. Однако спустя мгновение покачал головой: – Да нет, не годится. Саданут в стену за спиной осколочным из подствольника – боевой расчет весь ляжет.

– Туда нужно что-то серьезное кидать, – сказал Виталий. – Типа объемного взрыва. Иначе никак.

– Нельзя. Есть предел прочности и у перекрытий. Вот хер его знает, от чего они сложатся. И ваших, и наших задавит, – ответил Олег Валентинович. – Вход – ладно, там герму ломали, иначе никак. Но здесь… На подпорках перехода в малый бомбарь уже трещины и сколы. Ну его нахер так шутить. Я настрого запретил использовать.

– А стенки этих комнатушек из чего сложены? – спросил Добрынин. Начало что-то такое рождаться в голове… – Успел заметить?

– Кирпич, вроде… – ответил боец. – Точно, кирпич. Причем сложено кусками… белый, красный…


– Наверняка с окрестных зданий собирали, – предположил Витт. – Где еще взять?..

– Нам это неважно… – задумчиво пробормотал Добрынин, начиная расстегивать разгруз и транспортный пояс. Мысль уже работала, и он прикидывал только шансы. – Ну-ка, нарисуй точное расположение… Можешь?

Боец кивнул, слабой рукой принял протянутый ему карандаш, и на подставленном листе бумаги начал карябать схему.

В результате получилось так, как и предполагал Данил. Квадратный пятачок у лестницы размерами примерно десять на десять, ограничивающие его стены, в стенах – узкие бойницы. Выход с пятачка только один, напротив. Чтоб пройти дальше, нужно пересечь пятачок, на котором и скрещиваются пулевые трассы. Комната смерти, иначе и не назовешь…

– Валентиныч, давай сюда дымы, – изучив схему, сказал Добрынин. – Десятка два. И бойцам скажи – пусть противогазы натягивают. Будем дымить.

– Что задумал? – спросил Дедушка Витт.

– Полезу в пекло, – пожал плечами Добрынин.

– С дуба рухнул? – подняв бровь, осведомился Фунтиков.

– У меня шансов раз в десять больше, чем у каждого из вас. Скафандр теперь держит все до четырнадцатого. А я еще и со щитом пойду.

– Точно сбрендил, – констатировал Олег Валентинович, крутя пальцем у виска.

– Тихо, Валентиныч, – усмехнулся Витт. Ткнул пальцем в бронепластину скафандра. – Ты всех возможностей этой хреновины не знаешь. Серьезнейшая вещь…

– Есть еще предложения? Нет. Ну и всё! – поставил точку Данил.

Фунтиков, покачивая головой, ушел. Добрынин огляделся – Юка, прикрыв глаза, сидела у стены в дальнем углу и разговора, кажется, не слышала. Вот и хорошо. Пусть сидит. А то достанется ему на орехи… Усмехнулся сам себе: если уж она вчера битых полчаса на него орала, то сегодня точно вместе с винторезом скушает.

Дымы появились через несколько минут. Пока ждали – Добрынин, собрав вокруг себя командиров штурмовых групп, разъяснил задачу. Входить строго после команды, очень быстро, слитно, разом, тут же растекаясь и зачищая прилегающие помещения. Иначе захлебнется и третий штурм.

К тому времени, когда два бойца притащили ящик с дымами, группы уже были в полной готовности. Посадив их на самый край площадки, Добрынин вскрыл ящик, достал первую РДГ, запалил – и сбросил на нижний пролет.

Пошла потеха.

– Делай как я. Не останавливаетесь, пока не перекидаете все.

РДГ зашипела, пыхнула, выбрасывая с обеих концов облако густого желтого дыма, и снизу, со второго уровня, тот час же заорало множество голосов:

– Дымы!..

– Дымы пустили!..

– Ща пойдут!..

– Внимательнее смотрим!.. Лупи на любой шум!

Да где там. Стрелять начали сразу, пытаясь бить на опережение, чтоб посечь невидимого в плотном тумане врага. Воображаемого врага!

Загрохотало. Завизжали, рикошетя от стен, пули. Штурмовые группы, спасаясь, тут же попадали на пол. Добрынин, укрывшись за щитом, достал следующий дым. И еще. И еще. Рядом, лежа плашмя на полу, сосредоточенно опустошали ящик помощники.

Когда белая пелена достигла такой плотности, что ее, казалось, можно черпать ложкой, стрельба постепенно начала стихать. Сидящим внизу было непонятно, отбили штурм или нет. Да и был ли он вообще?.. Грохот очередей глушил остальные звуки, не давая сориентироваться в темноте и плотном тумане, заполнившем все ближайшие помещения и ползущем дальше по уровню. Фонари не помогают, луч мгновенно вязнет. ПНВ – то же самое. Слепые котята, да и только. И вот лишь теперь, выждав первую волну, Добрынин, подхватив щит, с верхнего пролета через перила сиганул вниз.

Упал на мягкое – тела. Услышав звонкий шлепок ботинок о бетон лестницы, с новой силой застучали автоматы – и щит тотчас же отозвался предательским гулом. Дернулся раз, другой – и вдруг мощно рванулся из рук, отвечая на попадание крупнокалиберного. Очередь угодила куда-то в центр, вся, полностью, но Добрынин все же сумел удержать его, хоть и отлетев при этом на ступени. Вот это силища! Что же там у них торчит?! Мазнув рукой по плоскости щита, он почувствовал под рукавицей строчку рваных дыр… Твою мать, неужели КПВ?! Хотя вряд ли, избыточен, тут двенадцать и семь хватит… Нащупывая на звук, включился еще один тяжелый пулемет – и попал-таки, собака! Однако Данил, лежа на лестнице, уже успел прикрыться бронированной плоскостью. Угол встречи был не тот, что нужен для пробития, и вся очередь срикошетила вверх, в бетонные перекрытия, оставляя в щите здоровенные углубления. Отбросив его, сталкер откатился в сторону – при этом получив еще пяток рикошетящих попаданий из мелкой стрелковки – и вскочил на ноги. Мощно толкнувшись, стартовал влево от лестницы, с каждым шагом набирая и набирая ускорение… и когда в молочной пелене навстречу вдруг вылетела кирпичная стена – развернулся, выставляя левое плечо вперед.

В грохоте и брызгах летящего во все стороны кирпича, пробив кладку, он вывалился в комнату. Здесь оказалось так же темно и дымно, но Добрынин был готов к этому. Пискнув, включился тепловизор – и очки послушно проявили три красно-желтые фигуры в непосредственной близости. Правый молот, ударив ближайшую куда-то в середину корпуса, смел ее, словно пушинку. Человек, хекнув, улетел в стену. Гвоздящий удар сверху нижней поверхностью левого кулака вбил в пол второго, смяв каску словно картонку и сломав позвоночник. Третий, чувствуя, что рядом происходит что-то страшное, заорал, полосуя очередями во все стороны, но Добрынин, нырнув вниз, перекатом сократил расстояние и, сграбастав, утянул его на пол. Боец дернулся было, пытаясь бороться – однако мгновением позже был раздавлен и, хлюпая разорванным горлом, затих на полу.

Не останавливаться! Вперед, пока противник не сообразил, что защита его уже прорвана! Кирпичная перегородка между комнатами, толщиной в один кирпич, треснула, получив удар чудовищной силы. Еще один удар – и к соседям провалился огромный кусок стены. Здесь четверо: двое у бойниц, с автоматами, еще двое – у пулемета на станке. Ослепительно белеют в приемнике тепловизора оружейные стволы… Все четверо смотрят на Добрынина – но не видят его в мутной мгле. И по напряженным позам понятно – стараются понять, что же происходит там, в соседней комнате… Нагнувшись на шаге и подхватив с пола кирпич, Данил словно из пращи залепил его в пулеметчика. Попал в лицо. Боец, всплеснув руками, упал, даже звука не успел издать. Всмятку… Остальные закрутили головами, пытаясь хотя бы на слух определить происходящее. Куда там! Тремя ударами отправив одного за другим на пол, Добрынин подхватил пулемет и наощупь по его тушке понял – КОРД… Пощупал ленту – длинная, до самого короба, да и тот с верхом. И еще три тут же, запасные. Ну, держитесь, суки!

Развернув пулемет, он длиннющей очередью перечеркнул стену соседней комнаты. КОРД грохотал, коротко толкаясь в ладонь рукоятью, но Данил держал его крепко. Бил на уровне пояса, укладывая пули рядышком, одну к одной. Кирпичное крошево во все стороны, дыры величиной с два кулака, выбиваемые целиком из кладки кирпичи – крупный калибр не знал и не давал компромиссов. Сквозь грохот он слышал вопли в соседних комнатах, крики в прилегающих коридорах – похоже, пули, пробивая стены, улетали и дальше, калеча и убивая скопившуюся там пехоту. Лязгнул затвор, машинка замолкла – закончилось питание. В мгновение ока заправив ленту из второго короба, Добрынин снова открыл огонь, стараясь зацепить все комнаты, окружающие пятачок. Что, не сладко вам, суки?!

– Зоолог – Бороде! Зоолог – Бороде! Серега! Жив?! Что там у тебя?!

Добрынин вздрогнул – в пылу боя он уже и забыл о своей задаче! А между тем, проход для штурмовых групп проделан! Пора!

– Зоолог на связи! Держу лестницу! Валентиныч, пускай людей! – заорал он, продолжая гвоздить на сто восемьдесят вокруг себя. – Разом!

– Пошли! Принимай!

И сквозь грохот пулемета Данил услышал, как по ступеням лестницы за спиной дробно застучали шаги штурмовых групп.

Спустившимися бойцами третий уровень был отсечен от второго. Лестницу ниже тут же заблокировали человек двадцать, не давая противнику подняться и контратаковать, а остальные пошли дальше, растекаясь по второму уровню, зачищая коридоры, переходы и комнаты. Фактически, остатки группировки были рассечены на две части и заблокированы на разных этажах – при том, что сводная бригада продолжала давить всей массой. И конечно же, сказалось то, что противник после почти десяти часов непрерывного боя был измотан, а подразделения сводной бригады постоянно сменяли друг друга и входили в бой отдохнувшими.

Второй уровень освободили за четыре часа. ДШГ отработала до конца, при этом хоть и поимев еще раненых, но не потеряв ни одного убитым. Ближе к концу боя, правда, Добрынин по приказу Фунтикова вывел ребят из непосредственного контакта и занялся доскональным и скрупулёзным осмотром помещений – ведь только он один среди всей бригады знал Убежище в совершенстве.

Как оказалось, все склады группировка расположила именно здесь, на втором. Первый же, видимо, был оставлен под жилую зону. А значит, одна из двух целей операции была достигнута – захвачены богатейшие трофеи, и никто не останется обделенным. Третий же уровень, чтоб не жечь почем зря людей, можно было просто замуровать, сложив на головы засевшего там противника все Убежище. После этого им совсем недолго останется. Однако – там был Паук. И умереть он должен был именно от руки Добрынина.

– Хочешь продолжать? – спросил Фунтиков, отведя его в сторону. – Люди устали, менялись уже не по разу. Братство мы задавили. Склады – вот они. Остается только на поверхность вытащить. И все прекрасно понимают, что гораздо проще и правильнее взорвать здесь все к чертовой матери. Уж не собираешься ли ты это бомбоубежище восстанавливать? Зачем?