Без права на ошибку

– Да ты что, солнце?.. – опешил Данил. – Почему? Это ж… Это ж, можно сказать, брат младший!

– Я не хочу, чтоб ты с ним встречался, – упрямо повторила девушка, глядя в сторону.

Добрынин совершенно озадачился. Почему так? Почему такое тихое, но категорическое неприятие? Может, есть какая-то тайна?.. Но какая?! Он помолчал немного, собираясь с мыслями, чтоб еще раз попытаться объяснить ей или понять самому. И вдруг… сообразил. Девушка не хотела, чтоб он встречался не с ним. Она не хотела, чтоб он встретился с ними…

– Юк… Ну что ты… – растерянно улыбнулся он. – Ревнуешь?

Она молчала.

– Я же только тебя люблю, – притянув ее к себе, сказал Данил. – Ну ты чего в самом деле. Мы с тобой десять лет вместе… К тому же – они не мои. Они – его! Если живы, конечно… А вот ты – моя.

– И все равно… – уткнувшись ему куда-то в шею, пробормотала девушка. – Не надо, Дань…

И Добрынин, помолчав немного, был вынужден уступить. Да и в самом-то деле… Как-то слабовато он представлял себе эту встречу. Ты… и ты. Как вести себя? О чем говорить? Постоять, переминаясь с ноги на ногу, хлопнуть друг друга по плечу и разойтись? Или сесть и выпить водки – вспомнить родных и близких, помянуть Убежище? Да ну, бред, господи… Он давно уже это пережил. Ему не надо. А Данька… У него новая жизнь впереди. Новое Убежище.

Таким образом, по бронепоезду Данилу-младшему предстояло работать самому. Однако Добрынин не оставил его без подстраховки – километрах в трех от станции на спешно откопанном НП засела бронегруппа на сработанных заводскими УРАЛах и «Тайфуне». Если что – уж там как-нибудь объяснимся. Но это – на самый крайний случай, буде события примут совсем уж нехороший оборот. А до той поры – ждать. Ждать и наблюдать.

Само появление людей на станции он проворонил – отвлекся на минуту, принять от Юки разогретую на таблетке сухого горючего банку с тушенкой. После уже глянул – а у домика куча народу. И быстро-быстро шуруют, внутрь забираются. Данил принялся было ощупывать биноклем окрестности – в чем дело, к чему спешка? – и вдруг вспомнил: мутанты. И точно. Спустя недолгое время откуда-то с полей к станции приперлись три куропата и преследуемый ими горыныч, – и пошла потеха: клочья шерсти, рев, кровища… Даже имея два БТР, связываться с ними не хотелось, и ребята благоразумно затихли, пережидая где-то внутри домика. Оно и правильно. И патроны целее, и здоровье все при тебе.

Дальше началась судорожная работа. Фигурки копошились на железнодорожной насыпи, на станции, на прилегающей местности. Минировалась ветка, откапывались засидки для снайперов в полях, позиции для пулеметов. Судя по всему, Данька решил сделать ставку на МВД, и Добрынин полностью одобрял его действия. При столь малом количестве бойцов средства минирования становятся не просто необходимы – незаменимы. Первым ударом накрыть так, чтоб все мысли об успешном сопротивлении выбить, чтоб человек пару раз под себя жижей сходил. Статистика такова, что при попадании в грамотно построенную засаду подразделение неизбежно гибнет. Полковник рассказывал, что в первую чеченскую компанию до восьмидесяти процентов потерь наши войска несли от засадных действий. Оно и понятно. В ситуации, когда все условия диктуешь ты, когда выбрал местность, продумал и увидел судорожные метания попавшего в мешок, когда понял его действия и загодя подготовил ответ – шансов у противника просто не остается.

Так и получилось. Бронепоезд появился на следующий день. К этому моменту все было подготовлено, и прием удался на славу.

Не доходя совсем немного до станции, поезд встал – в этом месте еще с вечера фигурки копошились очень уж усердно – и Добрынин, наблюдая в бинокль, догадался, что пути там частично разобраны. Сразу же вслед за этим паровоз и тыльные вагоны полетели под откос – рвануло крепко, тротила ребята не пожалели. Вместе с паровозом слизнуло с насыпи и две боевые платформы – сцепка не была нарушена, и паровоз, кувыркнувшись вниз, просто утянул их за собой. По теплушкам прошлись броневики – вагоны были хоть и бронированы, но тридцатка все же смогла найти слабые места. Не удержала эта броня и кумулятивный заряд РПГ – и один из вагонов был выжжен изнутри быстрее, чем люди успели выбраться наружу. Впрочем, тем, кто вылез, тоже пришлось не сладко: попрыгавшие из теплушек бойцы сразу же попали под первую волну – насыпь буквально вспухла распустившимися вдоль всего бронепоезда бутонами взрывов. Не давая опомнится, со станции застучали пулеметы – огонь велся вдоль состава, пули косили людей по двое, по трое за раз. Люди залегли, пытаясь рассредоточиться, уйти под колеса или вообще свалить с насыпи – и здесь отработали заряды второго эшелона, внося еще больше хаоса и разрушений. Стрелки с полей тоже не зевали – бойцы Братства умирали от их огня со скоростью десяток человек в минуту. Где-то там, на отдалении в километр, работал и Дедушка Витт.

Завершилось все довольно скоро. Финальным аккордом прошло подавление двух хвостовых вагонов, где засели остатки живой силы противника. Один из них зачистили парой кумулятивных выстрелов РПГ, второй – просто подорвали со всем содержимым. На этом бой и закончился.

Глядя, как из двух центральных вагонов выводят напуганных людей, Добрынин испытал огромное и ни с чем не сравнимое облегчение. Чувство было такое, будто исчез огромный камень, могильная плита, все это время висевшая над головой. То, к чему он шел, начало исполняться. Люди Убежища – пусть и не в его петле, а здесь – спасены. Десять лет жизни, положенные на это, прошли не зря! Теперь Даньке нужно отвести их в Новое Убежище – и затихнуть до осени. Впрочем, им будет чем заняться.

– У нас теперь нет дома, да? – спросила вдруг Юка, так же наблюдающая за происходящим на станции в бинокль. – Они же теперь в Ахуны тронутся? В Убежище?..

– Новое Убежище и не было нашим домом, – пожал плечами Добрынин, откладывая в сторону «Юкон». – Это было жилье напрокат. Ты ведь собрала свою лабораторию, так? Теперь все здесь, в «Тайфуне», как и раньше?

Девушка кивнула.

– Вот и мое почти все здесь или у энергетиков. Закончим дела – найдем себе новый дом. Мы с тобой ни к чему не привязаны. Да и зачем нам такой дворец?!.. Сама же говорила – порядок наводить умаешься. Как тебе, например, севернее, где почище? Или вообще за Уралом, в Сибири. Поедем?

– Конечно, поедем, Дань, – вздохнув, ответила Юка. – Ты же знаешь. С тобой – куда угодно. Но все-таки жалко… Столько трудов вложено…

Добрынин промолчал. Он-то с самого начала относился к бомбоубежищу в Ахунах как к временному обиталищу. Пусть и на семь долгих лет – но все же. А вот Юка, похоже, попривыкла. Ну да ничего, найдут и получше.

Он снова поднес бинокль к глазам, наводя его на сутолоку у вагонов… и сразу же наткнулся на черную фигуру, стоящую у вскрытых теплушек. А к ней, прилепившись с обеих сторон, жались две фигурки поменьше. Данил кивнул сам себе и вновь, уже окончательно, отложил бинокль в сторону. Дело было сделано. Данил Добрынин – правильный, окончательный Данил, человек этого времени, который разорвал петлю и будет жить дальше своей жизнью – с задачей справился. И получил награду.

Теперь дело было за Зоологом.

В середине сентября Данька будет сидеть в своем резервном убежище в Сердобске и пялиться на дождь за окном, это Добрынин помнил четко. Потом – встреча с ребятами и дорога в Пензу. На все про все чуть больше недели. И в конце месяца, числа эдак двадцать пятого, он прибудет в поселок энергетиков. Вот от этой цифры и следовало плясать.

Собрав бойцов и рассказав им дальнейшие планы, он в очередной раз выслушал заверения в полной поддержке. Услыхав, что Зоолог хочет уйти из города в поисках лучшей жизни, группа присоединилась в полном составе. Семьи были далеко не у всех, хорошо если у четырех-пяти человек, но и те оказались легки на подъем. За эти годы ДШГ стала каждому из них важнее и нужнее, чем все общины города вместе взятые. Собрать семью, скарб и переселиться? Отпочковаться и откочевать в поисках лучшей жизни?.. Почему бы и нет.

Дав время на сборы до сентября и расписав Сашке Русу целую портянку указаний, Данил с Юкой ушли из города. Уводить группу – а фактически уже семью, племя, клан, отягощенный женщинами, детями и хозяйством – нужно не на пустое место. Было у него на примере несколько подходящих для заселения местечек, которые и требовалось проверить на предмет. Почти два месяца – времени достаточно. И все это время они посвятили именно этому.

За десять дней до расчётного числа, как и требовалось, он появился в поселке энергетиков. Офицерский планшет, в котором сделана уже необходимая заметочка, и записи Родионова – через плечо, в руках связка тубусов РПГ, МОНки. Вторым рейсом принес две выторгованные на торжке противотанковые мины – уже нужно было готовиться к засаде на Хасана. Мамонов, узнав, что вернулся Зоолог, срочно затребовал его к себе на поговорить: как прошел выход, успешно ли, да какие новости, да где бывал, да что видал?.. Добрынин, с головой ушедший в свои дела, только усмехался про себя – Владимир Николаевич казался ему сейчас этаким хозяином-домоседом, зазывающим прохожих путников с одной единственной целью: узнать, что в мире творится. Да впрочем, так оно и было. И не только с ним, но и с каждым жителем общины, да и вообще – города. И того, что прошел и испытал Добрынин, иному и на десять жизней хватило бы…

Рассказывал, конечно, далеко не все – вся информация Владимиру Николаевичу без надобности. Так… Потешил байками старика. Мамонов слушал внимательно, иногда усмехался, иногда крякал от удовольствия. На новость о погибших Батоне и Ювелире только головой покачал. Сталкерское дело – оно такое, никогда не знаешь, где подломится. Налил, как водится, пятьдесят граммов, помянули… И вот тогда-то, воспользовавшись подходящим моментом, Добрынин и предупредил: «Явится человек с отрядом, один в один на меня похож. С ним – как со мной. Всяческое содействие ему оказывать. Полное содействие!» Владимир Николаевич слегка озадачился, но не возражал. Кому ж и оказывать содействие, как не Сереге, который на благо поселка без выходных и проходных пашет…

С этим сложилось. И, убедившись что Мамонов убежден и замотивирован, Данил и Юка за три дня до контрольной даты отбыли на юг по саратовскому тракту.

ДШГ он брать не стал, скафандр тоже оставил у заводских – нужно было поменять нагрудные броневые плиты. Ничего сложного здесь не предвиделось: заминировать дорогу да стрельнуть из РПГ. А там уже Хасану не до того станет. Даже квадрики до засады не дойдут.

Повторить однажды уже виденную засаду? Чего может быть проще. Экипажи двух квадроциклов, вырвавшихся вперед, уложили, не мудрствуя, из ВСС. Дождались, когда обе машины пройдут ближний тоннель, скроются из поля зрения колонны и выйдут с другой стороны насыпи – и всадили в каждого короткую очередь. Секунда на выстрел, две секунды – четыре тела. Именно их нашли тогда у засидки Зоолога – и снова должны будут найти. Когда от срабатывания противотанковой у переднего БТР в дыму и грохоте отлетели передние колеса, Добрынин испытал чувство дежавю. Всё, как в прошлый раз. Вот только сейчас, как это бывает при классическом дежавю, он не пытается мучительно припомнить, когда же это было с ним, а знает точно. И все дальнейшие действия Даньки-младшего – тоже.

Выстрел из РПГ по пытающемуся вырулить УРАЛу. Готов, горит. Следом – еще один, по плюющемуся болванками дымовых гранат броневику. Здесь Добрынин промазал, хотя и целил вроде бы четко. То ли рука дрогнула, то ли выстрел был наспех… Дымы накрыли насыпь, расползаясь в стороны; ревом терзая окрестности, стартовали вперед квадроциклы… И был момент, когда екнуло сердце – где же Данька, почему не бьет?! Вот уже квадры прошли дым и летят на полной скорости к засаде!.. И он ударил. Прямо в тыл развернутой бригаде. Грохнул слонобой Букаша – и передовой квадр улетел с насыпи в воду.

Добрынин еще раз не торопясь оглядел место скорого разгрома Первой Ударной, скинул планшет, использованный тубус от РПГ – и, кивнув Юке, потопал к стоящему неподалеку КАМАЗу. Предпоследний пункт плана был выполнен. В ближайший месяц у Данила сотоварищи будет чем заняться. Столько всего навалится – только держись. Да и городок, начинающий уже заплывать в своем постапокалиптическом благополучии, встряхнут. Месяц до боевых действий в Сердобске. Месяц до встречи с Пауком. Месяц до завершения всей этой эпопеи.

Пора заканчивать.

Конечно, пора, кто бы спорил. Слишком надолго затянулось. Но перед тем у ДШГ стояла очень важная задача. Последняя, так сказать, финальный штрих – штурм подземных коммуникаций Убежища в составе объединенной бригады Фунтикова.

Работа в закрытом помещении, накоротке, довольно сильно отличается от работы на открытой местности. Здесь и дистанции куда ближе, и тактические решения другие, и в работе с оружием есть нюансы… Выше скорость реакции, выше темп, сильнее поражающий эффект от применения… Та же граната, например, в комнате калечит гораздо сильнее и убивает гораздо эффективнее, чем на открытой местности. И прежде, чем лезть в пекло, нужно было подготовиться.

Жизнь спецподразделения процентов на восемьдесят состоит из тренировок. Хочешь войти в ад и выйти целым? Изволь подготовиться. Иначе вынесут одним большим комком требухи и где-нибудь неподалеку похоронят. Именно этим они и занялись. В одном из областных поселков, безжизненном, как и многие другие, Добрынин нашел подходящее здание – целый завод с десятком огромных цехов. Чем не коммуникации Убежища? Вернувшись в город, собрал группу – и увел ее в полевой выход. И почти месяц они громыхали холостыми и орали «граната» и «осколки», тренируя и оттачивая.


Сашка Рус не подвел – впрочем, когда такое вообще бывало? Полученные указания – подготовить группу материально и технически – выполнил с особым старанием, понимая, куда им придется сунуться. Обеспечил ДШГ и защитой, и экипировкой. Стоило это, конечно, немало, но богатства, если ты остался в живых, можно потом еще поднакопить. А дохлому тебе уже никакие богатства не пригодятся.

Броня класса 6а – тяжеленые пятнадцатикилограммовые штурмовые бронежилеты 6Б43, выдерживающие попадание пули Б-32[68], выпущенной из СВД с расстояния в десять метров, прикрывающие не только тело, но имеющие и защиту плеч, паха, боков; шлемы – «Алтын», второго класса защиты, с забралом и бронестеклом, легендарный шлем, разработанный еще в Советском Союзе и использовавшийся спецподразделениями КГБ; гранаты – и Ф-1 и РГД-5, и «Заря», и дымы – в избытке. Дедушка Витт, взвесив собранный и укомплектованный комплект снаряги, только крякнул. Но промолчал, понимая, что все это действительно необходимо. Теперь это, пожалуй, была не ДШГ, а подразделение тяжелой пехоты, напичканное и бронированное до предела, что было вполне оправданным характером предстоящих боевых действий. То, что группа сдохнет раньше времени, Данил не опасался. Бой будет вестись в замкнутом пространстве, передвигаться на длинные дистанции не нужно, беспрерывное активное движение – не нужно. Рывок – остановка. Рывок – остановка. Но давить – придется. Давить, давить и давить. До тех пор, пока не размажешь противника по стенке.

Соединенная бригада Фунтикова вышла из Пензы двадцать девятого октября. А тридцатого октября, после обеда, в Пензу вернулась ДШГ – Добрынин решил дать ребятам сутки на отдых. Отоспаться в своей кровати – что может быть лучше? А потом с новыми силами – в бой.

Сам же он вернулся не столько чтоб отдохнуть, сколько повидаться со Сказочником и забрать необходимое из своей комнатушки в поселке энергетиков. Больше сюда он возвращаться не собирался.

Встретились как стрые добрые друзья. Ивашуров, решивший остаться на зиму, заставший всю движуху с боевой подготовкой, и потому пребывавший в некотором обалдении, сразу же набросился на Зоолога с вопросами. И вот теперь Добрынин рассказал все от и до, в том числе и кульбиты со временем – знал, что у Сказочника наготове его тетрадочка. Да и отблагодарить хотелось за «Периметр» – Игорь Антонович тоже ведь клещами Секрет Великой Державы из себя рвал. А уж то, что от Ивашурова никуда не уйдет, в этом он был уверен. «Сказки Апокалипсиса» же… на то они и сказки, чтоб не очень-то им верить.

– Вы, уважаемый Даниил, мне всю третью категорию этой историей испортите, – сказал Ивашуров. Он уже отбегал свое по комнате, вскидывая руки к небу и восклицая: «Как так!», «Фантастика!», «Не может быть!» и тому подобные реплики – и теперь, немного поуспокоившись, нерешительно держал в подрагивающей руке карандаш. – Это нельзя туда вписывать, уж слишком сказками попахивает. Сразу же дискредитирует самую правдивую категорию. Поэтому знаете… Не буду писать. Самая главная история – это та, где ваш покорный слуга очень важную лепту внес. Пусть она вот здесь останется, – и он похлопал себя по груди в районе сердца.

– Как знаете, Игорь Антонович, – улыбнулся Добрынин. – Имеете полное право. А мне в свою очередь очень приятно, что сумел-таки и я вас впечатлить.

– Да не то слово, не то слово… – покрутил головой Сказочник. – И что же вы теперь? Куда?

– Я уже знаю, что Данила все-таки отказался от мести и ушел в аномалию, – ответил Добрынин. – Но Паук жив. В прошлой петле он ушел, но в этой – не скроется. Да и Фунтикову надо помочь.

– Что ж… месть – дело благородное, – вздохнув, сказал Игорь Антонович. – «Аз воздам по заслугам его…» Апостол Павел. Однако, понимаете ли в чем дело, Даниил… Истолкование этих слов на самом деле немного иное, чем они звучат. «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию» – вот что они значат. Не мстите сами, возложите отмщение на Бога. Иначе… Результат может оказаться немного не тот, что вы ожидаете. Сейчас вы, я уверен, ждете этой встречи. Но убив своего давнего врага, исполнив месть… Уверены ли вы, что почувствуете тот восторг, то упоение, наслаждение местью, что так хотите испытать?

– Вы мне сейчас отца Кирилла напомнили, Игорь Антонович, – помолчав немного, сказал Данил. – Тоже ведь предупреждал. Однако знаете ли… Данька – он, наверно, лучше меня. Он смог отказаться от мести. Но я – не могу и не желаю. Слишком долго я ждал.

И Ивашуров, понимающе покивав, разговора на эту тему больше не заводил.

Сутки на то, чтоб дойти до Сердобска, трое – чтоб сжать вокруг вокзала кольцо. Во всяком случае, именно столько времени понадобилось Фунтикову в прошлой петле. Наверняка столько же понадобиться и в этой. К этому времени детский сад будет находиться под контролем бригады – и вот только тогда Данька-младший сможет попасть внутрь. По-другому у него не получится.

Рассчитал правильно. Трое суток ДШГ сидела за городом, за промышленной зоной машиностроительного завода, на окраине поселка Мазановка. Слушали доносящуюся сюда беспрерывную трескотню выстрелов, гулкое уханье тяжелых калибров, шипение и разрывы РСЗО… На исходе четвёртого дня, когда стрельба чуть приблизилась и стихла, Добрынин понял – уже скоро. Соединенная бригада сжала кольцо и готовит финальный штурм. И значит, именно в этот момент Паук должен покинуть Убежище и краешком промзоны выскользнуть из окружения, оставив за собой заслоны из личного подразделения. Кто-то лопухнулся и пропустил, не проявил должного рвения, не уследил за дырочкой. Ну да и ладно. На то мы здесь и стоим, чтоб дырочку эту заткнуть.

– Ребята, следим. Следим за окрестностями в оба глаза, – в который уже раз обходя наблюдательные посты, предупреждал он. – Не спим. Спать потом будем. Любое шевеление, любая непонятка – сразу мне доклад! Упустим в этот раз – с концами.

– Кого хоть ждем-то? – спросил Рус. – Много?

– Любое движение, – повторил Добрынин. – Кто и сколько – я не знаю. Но вряд ли большая группа сможет просочиться…

ДШГ сидела в большом двухэтажном особняке на самой западной окраине поселка. С востока – мешанина домов, сараев, заборов и двориков, идеальное место, чтоб уйти не попрощавшись. Но зато север, юг и восток – поля до горизонта. Любую букашечку видно, как на ладони. И садящееся постепенно солнце вряд ли могло помешать этому – рабочих ПНВ имелось достаточно, чтоб разглядеть эту букашечку даже в кромешной тьме.

Пять часов вечера – ничего. Шесть часов – пусто. Солнце уже зашло, окружающие поля погрузились во мрак, но глаз, вооруженный ночной оптикой, видел прилично. Семь – снова ноль. Добрынин забеспокоился. Пленные показали, что Верховный ушел вечером, после того как понял бесперспективность дальнейшего сидения под землей. Пошел за подмогой. Так где же он?!

Девять. И снова с наблюдательных пунктов доклад: чисто по всем направлениям. Добрынин к этому времени уже места себе не находил. Мысль о том, что он во второй раз может упустить Паука, была просто невыносима. Разве это тот итог, к которому он шел все это время?! Да, он помог младшему, помог людям Убежища найти новый дом… но ведь что-то же должно достаться и ему! А ему больше всего нужно одно – Верховный. Сначала – Паука! Потом – помочь Валентинычу уничтожить остатки группировки, зачистить всех до единого! Данька не только смог выйти в Ардым и остановить бронепоезд. Он смог запустить и «Периметр». Вместо Атырау теперь один огромный радиоактивный кратер, и те, кто сидит сейчас в Убежище – лишь остатки огромной организации, раскинувшей щупальца караванов на полстраны да на несколько соседних. Перевалочные базы не в счет, они очень быстро обособятся и станут обычными бандами. Еще и драться друг с другом будут за ресурсы и сферы влияния. За остатки ресурсов и клочки власти… С уничтожением головной базы заканчивалась и история развития и становления Берегового Братства. Надо, кстати, смотаться туда, поглядеть на дело рук своих…

К одиннадцати часам Данил совершенно отчетливо понял, что он во второй раз упустил Паука. Каким-то непонятным образом – учуяв ли, или угадав наблюдательный пункт в двухэтажном особняке на окраине – Верховный ушел. Прошла уже и паника, прошло и желание лететь невесть куда, метаться по округе в поисках, ревом «Тайфуна» распугивая ночную тьму. В ступоре он сидел на чердаке перед оконцем – и в голове его неторопливо, вяло тянулись мысли. Он снова упустил, и мести его не суждено никогда сбыться. Данька смог отказаться от мщения, но не он, не Зоолог. Слишком много времени жил одной только этой мыслью. Двенадцать лет, отданные одной единственной цели. Двенадцать лет, подчиненные только одной задаче. Огромный кусок – просто выкинут, вычеркнут из жизни. Цель – его собственная цель, так нужная ему! – не достигнута. А значит, и время прошло впустую. Что же теперь? Снова искать Паутикова, рыскать по миру?.. Или попробовать последовать примеру младшего и начать новую жизнь? Может, все-таки прав Ивашуров? Понадеяться на Господа нашего, о котором у Добрынина было очень смутное представление, уповая на то, что скорая смерть настигнет Тарантула, и умрет он в мучениях, а не от глубокой старости?.. Но сможет ли он? Не выжжет ли его изнутри, не опустошит ли осознание того, что он не смог отдать долг за отца и мать, за семью, за Родионова, за Убежище?.. Не будет ли он всю оставшуюся жизнь жалеть о своем решении? Будет. И Добрынин понимал это четко. Упустив Тарантула, он словно подписывал себе приговор: поиски должны продолжаться.

– Контакт, – пришло вдруг по связи. Говорил Дедушка Витт, занимающий южное направление

Добрынин подскочил, со всего маху врезавшись шлемом в балку крыши, аж гул по всему дому пошел.

– Где?!!

– Южная оконечность поселка, двести метров, три человека. Техники нет, пешком. Они?

Данил в три прыжка подлетел к снайперу, пихнул от окна так, что Виталий Анатольевич чуть со стула не слетел.

– Ну ты потише, командир… – добродушно усмехнулся боец. – Смотри, а то костей не соберу… Лишишься снайпера в группе.

Данил промолчал – дрожащей рукой он настраивал очки. Вот эта кнопочка – она за ближе-дальше отвечает, а вот эта – за ПНВ. Пискнув тонко, по-комариному, очки включились в ночном черно-зеленом режиме – и он увидел! Три фигурки, вынырнувшие из поселка и торопливым шагом удаляющиеся в восточном направлении. Две – большие, в скафандрах, явно видны общие габариты и мощные округлые мышцы. И одна – поменьше. Верховный?! Скафандры боевикам отдал, им в бой идти, а себе демрон оставил… Что ж, оно может так и правильно.

Все недавние философские мысли, все наставления Сказочника мгновенно были забыты. Верховный должен сдохнуть именно от его руки, в ясном понимании, кто исполняет приговор! Зарычав от плохо сдерживаемой ярости, Добрынин толкнул раму, распахивая окно, и полез на крышу. Дедушка Витт, попытавшийся было цапнуть его за руку, только ладонь о боевую рукавицу ободрал.

– Серега! Ты чего?! Куда?! – зашипел он, пытаясь остановить командира. – Один пойдешь?!..

– Скафандры в режиме энергозагрузки! – прохрипел Добрынин внезапно осипшим горлом, обернувшись и сверкнув на него зеленью подсветки ПНВ. – Тут все наши стволы бессильны! Только тридцатый!

– Так давай УРАЛы пустим! Там есть автомат!

– Они разберут машины по винтику!

– Нам-то что делать?!

– Ждать! – ответил Добрынин и прыгнул с крыши на землю.

Плитка, покрывающая внутренний дворик, встретившись с полутора центнерами упавшей сверху боевой массы, не выдержала, треснула под ногами. Добрынин даже и не заметил этого – упруго толкнувшись, так что из-под ноги во все стороны полетели осколки, он стартовал и, с каждым толчком все больше набирая скорость, птицей полетел вперед. Организм пел от хлеставшего в кровь адреналина, тело словно раскрывалось, разворачивалось в предчувствии драки, проверяя электрическими импульсами каждую клеточку, встряхивая ее, готовя к предстоящему испытанию. Так, как сейчас, он не бывал готов еще никогда.

Он прекрасно помнил, чем окончилась его встреча с Хасаном – ощущение полной беспомощности забыть сложно… Если бы не Шрек, майор расколол бы его голову, как арбуз. Так же как, за мгновение до того, расколол шлем уника. Однако Добрынин помнил и то, что он дрался в скафандре без батарей. И все равно почти взял Аббаса! По крайней мере, успел серьезно порезать. Ему б тогда время! Но сейчас… сейчас он обладал мощью не только равной, но даже и превосходящей возможности охраны Верховного. Скафандр увеличивал собственные возможности человека, а не равнял их друг с другом! И вот именно в этом и состояло его преимущество.

Расстояние, что разделяло его с целью, мелькнуло за полтора десятка секунд. Бежал по полю, трава уже опала, но ночи еще были недостаточно холодны, земля не подмерзла, была мягкой, а шаги – не слышными. И потому заметили его в самое последнее мгновение. На ходу выхватив нож, Добрынин прыгнул метров за пять до цели – и пушечным ядром протаранил правого. Черный, получив удар, сравнимый с ударом туши несущегося куропата, вякнув, улетел куда-то во тьму. Будто тягачом с места сорвали. Ненадолго, опасным этот удар не назовешь, но должно хватить. Перекатившись колобком, Добрынин взлетел в стойку – а левый, разворачиваясь, уже вскидывал пулемет. ПКМ! Неприятно, но не смертельно, если в стыки не получить. Однако черный, похоже, метил именно туда – зрачок ствола уставился куда-то в шею, и Добрынин еле успел дернуться в сторону, уходя с вектора стрельбы. Противник реагировал, но запоздало – ствол пулемета все тянулся и тянулся за смещающейся влево целью и никак не мог ее догнать. И – поздно! Еще мгновение – и между ними оказался третий, человек в демроне, Верховный. Добрынин толкнул его на черного, стараясь при этом не повредить такую хрупкую без доспеха фигурку – и когда тот выронил пулемет, чтоб поймать высокое начальство, рванулся вперед и мимо головы Паука всадил клинок между шлемом и грудными пластинами. Сталь, пробив и кевлар, и кость грудины, вошла до самых боевых упоров. Человек хакнул, выдыхая, и завалился назад, утягивая за собой слишком сильно увязший клинок. Добрынин выпустил его, не желая тратить время вытаскивая из тела – и развернулся, пытаясь найти глазами второго мутанта. Вон туда улетел… Это не он там барахтается?! Верховный, понадеявшись, что его проигнорировали, попытался было подхватить пулемет – однако Данил словно бы между делом отвесил ему подзатыльник, чуть не сломав шею. Подожди, и до тебя доберемся, а пока оставим на десерт. Успокоив Паука, поднял ПКМ и, ухватившись за ствол, одним движением согнул в баранку. Чтоб не получить в спину, пока будет со вторым возиться. Пошарив взглядом по земле, обнаружил неподалеку и оружие второго охранника, утерянное во время полета. Таким же образом изувечил и его. Жаль ОРСИС, хороша машинка, но не время сейчас хабар собирать. После компенсируем. Ну и где же второй?! Должен же своего ненаглядного Тарантула беречь как зеницу ока!