Без права на ошибку

– Ну, сколько есть…

Данил кивнул. Вот так и получилось. В поселке больше пяти сотен штыков – но на месте даже не половина. И Братство, подойдя оттуда, откуда не ждали, и ударив внезапно, очень быстро задавило общину превосходящими силами и техникой. Один только бронепоезд своей огневой плотностью общину газовиков превосходил…

– А воинская часть? Все вытащили? – подумав немного, продолжал допрашивать он. – Или остались запасы?

– А что – часть… Там же не мотострелки стояли. Радиотехнический узел для работы на РЛС. Что было из стреляющего и ездящего – все собрали. Я ж сам оттуда, начальником смены станции служил. Мало того, что оружие да технику – кучу всего остального, вплоть до стройматериала. Плиты из земли выдергивали! Все на нужды поселка. Как радиация спала, так и началось…

– Начальником смены станции? То есть, присутствовал при начале Войны? – спросил Добрынин, которого, как человека, рожденного ПОСЛЕ, всегда интересовало начало Войны. А тут – живой свидетель! – Как все началось? Почему не отбились?

– Я те щас расскажу, почему не отбились… – лицо Донцова вдруг скривилось в злобной гримасе, он в сердцах шваркнул ложкой в миску – и разразился полным гнева и горечи монологом. – Потому что в девяностые годы наши в жопу траханые Западом либерасты просрали все! Узел «РО-30» – это наш печорский «Дарьял» – единственный, кто на момент начала Войны в работе был! А должны были со всех направлений страну прикрывать! Узел «РО-7», Габала, Азербайджан – не использовался с декабря двенадцатого! А ведь какой объект!.. Полностью контролировалось южное направление! Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Турция, Северная Африка, Пакистан, Индия! Большая часть Индийского океана, включая Австралию! Это ж… Это ж самое настоящее око! Видели все, все объекты размерами от футбольного мяча и больше! «Дарьял-У», Иркутск – недостроена! Долго стояла, демонтирована в одиннадцатом! То же и в Севастополе!.. В Енисейске порезали станцию, якобы, в связи с противоречиями договору по ПРО! Станцию порезали – а сам поселок бросили на произвол судьбы, без средств к существованию! Больше тысячи человек!.. С-с-суки!.. «Дарьял-УМ» – Рига – не достроена, взорвана в девяносто пятом! С ней вообще отдельная история… В девяносто четвертом наши ушли со станции – а через год приемная антенна была уничтожена америкосами! Причем, заметь – эти ублюдки настоящее шоу устроили, с фейерверком! Как же… это ж какой праздник был для них! Твари! Вот тебе и причины! Наши непримиримые друзья все делали – все! – чтоб страну разоружить и в грязь втоптать![60] Изнутри, украдкой, тихим сапом, исподтишка… И ведь все к тому и шло! Ну а теперь и сам видишь…

Владимир Валерьевич вдруг замолк, тяжело дыша и оттирая со лба и шеи пот. Видно было, что он искренне переживал за свою страну, и Добрынину это очень понравилось. Угрюмый, молчаливый, но настоящим патриотом оказался.

– Могу вас успокоить, Владимир Валерьевич. Америкосам не слаще, – дождавшись, когда он немного поуспокоится, сказал Добрынин. – В Ульяновске была община, которая полностью состоит из американских морпехов – заброшены аккурат перед самым началом. Я разговаривал с одним из них. Говорил, раз связи с домом нет, то и там тоже ничего живого не осталось.

– Утешил, спасибо, – пробурчал седой. – Вот уж впрямь, знать что всему миру конец, не только нам, но и тем же пиндосам – и все, полное удовлетворение. Я ж не за то бешусь… Меня твари либеральные бесят, которые Западу готовы яйца лизать, а свою страну грязью поливать. Меня бы в вожди, как Сталина… я бы их всех собрал – и к стенке! Исполнить – и в яму. Свалить и заровнять, что ни следа, ни памяти не осталось…

Добрынин кивнул. С этими словами он был абсолютно согласен. Не раз слышал от старшего поколения – и от деда, и от полковника… И он не понимал, как можно родиться в стране – и ненавидеть ее, свою Родину, дыша ядом и поливая грязью ее и живущих в ней людей, своих соотечественников. В его понимании это были даже не враги… Враг – это кто-то, чьи мотивы и поступки ты понимаешь. Тут все просто – вот враг, и он должен быть уничтожен. Ты или тебя. Все честно. Но вот эти… даже слово «предатель» – не про них. И нет такого слова, чтоб обозначить гнилое мерзкое нутро подобного существа. Не придумали еще.

Этот разговор как-то очень положительно настроил его к общине газовиков. Владимир Валерьевич словно выступил от имени всей общины и заслужил полное его одобрение. Так что, ожидая вечера, Данил уже и не сомневался, что решение будет принято положительное. Он уже пустил ракету и в мыслях уничтожил группировку. Заочно.

Вечером его никто никуда не пригласил. Добрынин, промаявшись в гостевой комнате общежития, куда после обеда привел его Донцов, к одиннадцати выбрался в холл и пристал к пожилой женщине-коменданту с допросом: прибыл ли уже глава поселка? Не прибывал. Задерживается. Велено вам, уважаемый гость, оставаться на месте и дожидаться. В ближайшее время все станет понятно. А лучше б ложились уже спать, утро вечера мудренее… Вон уже и Евгенич звонил, о вас справлялся… Данил покивал, вышел на улицу, побродить вокруг общаги, осмотреться и проверить забрезжившее подозрение… Но нет, никто ему не препятствовал, иди себе куда хочешь, в пределах жилой территории, конечно. Значит, никакого форсмажора, он по-прежнему гость, а не пленник.

Вернувшись в номер, осторожно вышел на связь с ДШГ, благо расстояние все еще позволяло, и обменялся последними известиями. Описал местность вблизи поселка, предостерег о ДОТах и их вооружении… Мало ли, вдруг все ж понадобиться группу по тревоге подорвать. Будут знать, куда соваться. В ответ получил заверения, что информация принята. Ждут, скучают. Любят – это уже от Юки. А вообще – тишь да гладь. Если все тихо, чего ж тогда кипишь поднимать? Успокоившись, он разоблачился, залег – и беззаботно продрых до самого утра.

Утром около восьми появился Донцов. Угрюмо извинился, сославшись на неотложные дела, поругал какого-то Петрищева за раздолбайство в дозоре. Отвел на завтрак. Данил на вопрос «А когда же?..» получил ответ: «Как только – так сразу…».

– Задерживается главный. Сегодня к вечеру точно должен быть. Вот вечером совет и соберется. А до тех пор извиняй, придется в общаге посидеть. Ну или погулять можешь. Не возбраняется. На обед, кстати, сам – я после караула в отсып.

Распрощались.

Весь день Добрынин слонялся без дела. Поглядел на тренировку личного состава в спортгородке, побывал на стрельбище, заглянул в казармы. Пообедал. Даже поспал после обеда, чего с ним отродясь не бывало. Время тянулось медленно, тягуче, словно кишка Непутевого Тоннеля – вот уж верное сравнение… Проснувшись ближе к четырем, вышел на связь с ребятами. Там по-прежнему было тихо, разве что доложили о группе на двух броневиках и трех УРАЛах, выдвинувшейся из поселка через полчаса после вечернего сеанса связи. Добрынин принялся было расспрашивать, но подробностей особых не узнал. Ушла группа, куда – неизвестно. На север.

Часам к шести наметилось какое-то шевеление. Сначала комендантша заглянула, осведомилась, как себя чувствует постоялец и готов ли к высочайшей встрече. Убедилась, что постоялец бодр и дышит нетерпением, ушла. Еще через час Владимир Валерьевич забежал. Предупредил, что на восемь назначено, и зайдет за ним начальник внутренней охраны поселка. Добрынин заверил Донцова, что с самого утра в ожидании. И уже около восьми, у крыльца – он видел его из окна своей комнаты – появился какой-то угрюмый неприятный субъект с погонами майора. Заметил торчащего в окошке Добрынина – и поманил его пальцем. Выходи, дескать.

На совете в этот раз присутствовало побольше. Кроме подполковника Самохвалова, угрюмого начальника внутренней охраны и трех его подчиненных, Данил увидел заместителя по службе тыла и финансам подполковника Ивлева, высокого худого неприятно мужика, и, собственно, самого главу поселка – Сухорукова Петра Аркадьевича, плотного дядьку возрастом около шестидесяти. Расселись, сделали внимательные лица – и Добрынин еще раз рассказал все то же, что говорил уже подполковнику Самохвалову.

– То есть, говорите, координаты вам известны? – уточнил Сухоруков.

– Да, все верно, – снова подтвердил Данил. – Да что там… Это город Атырау на побережье Каспийского моря, Западный Казахстан. Сорок семь градусов, семь минут, ноль-ноль секунд северной широты и пятьдесят один градус, пятьдесят три минуты, ноль-ноль секунд восточной долготы. Если дадите мне кнопочку нажать – очень благодарен вам буду.

– А как же вы к нам пройти смогли? Вы ведь, как мне сказали, с запада появились? По тракту шли?

– Я знаю про Блуждающий Край, – кивнул Добрынин. – Дед Шаман говорил. Не знаю… как-то вот прошел. Да, двигался по тракту. Не тронула меня эта аномалия.

Сухоруков задумчиво хмыкнул:

– По тракту пройти там сложно… За эти годы оттуда всего-то пара торгашей просочилась. Вот если в обход, по тайге восточнее – тогда другой разговор. Ладно, предположим… А откуда, говорите, вам стало известно о наличии у нас «Тополей»?

– Когда в двадцать пятом году мы работали в Казахстане – удалось взять заместителя начальника штаба группировки, подполковника Каракулова, – повторил свою версию Добрынин, начиная подозревать неладное. – Уже тогда они каким-то образом знали о наличии у вас МБР. Откуда – я не спрашивал. Тогда нас это не интересовало.

Сухоруков и Самохвалов переглянулись, и глава поселка кивнул. Кажется и впрямь предварительное решение по этому вопросу было уже достигнуто, и Добрынина вызвали только лишь за тем, чтобы Глава самолично услышал его рассказ и посмотрел на пришельца. Ну, посмотрел… А решили-то что?..

– Ну вот что, молодой человек, – заговорил подполковник. – Все-то у вас складно и все-то у вас правильно… за исключением одной закравшейся неточности. Этот ваш Каракулов в двадцать пятом году еще не мог знать о том, есть ли у нас «Тополя». По той простой причине, что он о нас тогда и еще понятия-то не имел. Первый контакт с Береговым Братством случился в двадцать шестом, а до того мы о них и слыхом не слыхивали. Думаю, что и они о нас тоже.

Вот это поворот… Данил сидел – и только глазами хлопал… Но как же так?! Профессор говорил про десять лет войны! Десять лет – это значит, первый контакт был в двадцать третьем! Именно на его словах Добрынин и построил свою версию рассказа! Или он просто элементарно перепутал года, ошибся?! Говорил – и сам верил в то, что рассказывает?..

– В общем так, – продолжал меж тем Самохвалов, внимательно следя за реакцией собеседника. – Исходя из всего вышесказанного, я делаю предположение, что вы просто врете. А почему? Зачем вам это? А затем, что вы, вполне может статься, засланный казачок от Братства. Опять же, и комбез у вас похожий, они такие же применяют, есть свидетели. Эта версия кажется мне вполне правдоподобной и очень даже вероятной. Дали левые координаты, рассказали интересную историю… вы что же думали – мы без проверки пустим ракеты в никуда?

– Комбез – мой собственный, трофей. Координаты… можете проверять, – глухо ответил Добрынин. Он уже понял, что просто так его отсюда не выпустят, и в голове летела стремительная карусель вариантов. А хорошо сидит, прямо напротив Сухорукова, через стол… – Атырау. Западный Казахстан. Головная база группировки именно там.

– Мы проверим, – кивнул подполковник. – ДРГ ушла почти сутки назад, вчерашним вечером. Теперь наверно уж в сотне километров отсюда. Свяжемся, передадим информацию. Месяц, чтоб добраться до места. Месяц – на обратную дорогу. Мы не торопимся. Если ваша версия подтвердится – отработаем ракетами. Если же нет… – он развел руками. – И вам, кстати, эти два месяца придется побыть у нас.

Второй прокол подряд! Прийти бы сюда еще зимой – можно было б и два, и три месяца погостить! Глядишь, и впрямь ДРГ принесла бы подтверждение! Но кто же знал, что сложится именно так?! Как же неудачно-то все вышло!..

– Вы не торопитесь – зато я спешу. Братство, знаете ли, не только вам угрожает, – ответил Добрынин, поднимаясь на ноги. План эвакуации в голове созрел окончательно и высиживать тут больше смысла не было. Замки щелкнули, вставая в закрытую позицию… – Разрешите откланяться, господа.

Трое у дверей одновременно рванули вверх стволы. Мазнув по ним взглядом – АШ-12, ничего себе ребята экипированы! – Добрынин, толкнувшись, боком улетел через стол, заваливая Сухорукова вместе с креслом и сгребая его в охапку. Автоматы охраны синхронно дудухнули – мимо. Стреляли туда, где он только что стоял, не успев среагировать на его смазанное скоростью перемещение. Мгновение, которое понадобилось охране, чтоб осознать промах, отреагировать и навестись, Данил использовал для приведения главы поселка в бессознательное состояние – врезал бронированной руковицей по макушке, но – в щадящем режиме, чтоб, не дай бог, череп не проломить. Сухоруков сомлел. Добрынин, толкнув обеими ногами кресло в сторону охраны, выиграл еще пару секунд – и, подхватив свою жертву подмышки, вздернул вверх. Попятился, перевалился через подоконник и спиной вперед, в каскаде битого стекла, вывалился из окна наружу.

Приземлился мягко, спиной, на козырек над крыльцом – еще загодя приметил, не зря по поселку бродил, местность изучал. Заложник, оказавшийся сверху, вроде как тоже не пострадал, но от второго удара пришел в себя, замычал, забарахтался… Добрынин снова уговорил его кулаком. Сверху из окна что-то орали, стрельнули пару раз, но все в воздух. Кто же рискнет огонь по цели в такой ситуации открывать?.. Спрыгнув с козырька, Данил перехватил поудобнее тело, взгромождая его на загривок и прикрываясь от возможной стрельбы вдогон из окна, и дернул вдоль здания штаба до угла.

Солнце село часа полтора назад и потому, оказавшись между зданием штаба и общагой номер один, Добрынин слился своим черным костюмом с окружающей теменью. Прожектора на вышках пока еще горели один через три, но это ненадолго. Как только дежурная смена сообразит и врубится в переполох – тут же зажгут в поселке все, что только можно. Значит, за это время нужно успеть. Куда? Да все туда же, к единственному и самому удобному пути эвакуации из поселка – говнотрубе. Иначе отсюда вряд ли вылезешь…


– Зоолог – ДШГ! Зоолог – ДШГ! – нажав тангенту, забормотал он, одновременно пытаясь оценить состояние главы поселка. Жив вроде, дышит. Хорошо, может пригодиться еще. Да и вообще убивать его в планы не входило. Нормальный дядька, за свой поселок рубится. И не злой – другой бы на его месте давно уже в расход странного пришельца пустил… – Зоолог – ДШГ! На связь! Есть кто живой?!

– Все жи… Все живы! – прорвался сквозь помехи голос Дедушки Витта. – Ты как там? Выстрелы, вроде, были?..

– Внимание, персоналу! Боевая тревога! Внимание персоналу! Боевая тревога! – загрохотал, казалось, над самой головой громкоговоритель – и Добрынин от неожиданности подпрыгнул. Ну все, пошла потеха!

– Витт, времени нет! – торопливо заговорил он, не пытаясь даже понизить голос. – Подрывайтесь сюда! Нужно пошуметь! Подойдите на выстрел, отработайте с нескольких позиций, погасите прожектора! Больше прожекторов! Как понял меня?

– Понял! Понял! Отработали – что дальше?

– И уходите по тракту на север! Километра через три сверните в лес, ждите меня!

– Принято!

Отключился.

Добрынин, поправив поудобнее груз на загривке, огляделся. На плац из общежитий уже выскакивали первые бойцы – значит, пора бы отсюда сваливать. Держать на север. Там, в северо-западном углу поселка, – сарай с люком в полу. И дедушка божий одуванчик. В прошлый раз он едва «черта» увидел – тут же скопытился. В этот раз, не исключено, будет так же. Хотя, может, и нажмет тревожную кнопку, кто его знает… Не повлияет ли это на последующие события? Да вроде как не должно…

Бочком-бочком отодвинувшись до следующего угла, Данил замер на самой его кромке, оценивая следующий отрезок. Небольшая площадь, за ней – ровные ряды офицерских домиков. Один бросок – и он на той стороне. А там глядишь и затеряется! Оглядевшись и не заметив с этой стороны штаба ни единой души, стартовал, делая огромные скачки, стремясь как можно быстрее пересечь открытое пространство… и по закону подлости прожектора вспыхнули именно тогда, когда он оказался в самом центре! Яркий свет, ударивший в глаза, был мгновенно приглушен фотохромными линзами очков, и ему самому вспышка вреда не принесла – но откуда-то сбоку, издалека, сейчас же заорали в несколько голосов и раздался грохот очередей. Заметили! Куда ж вы стреляете, идиоты, здесь же Сам!..

Четыре гигантских шага – и он пересек, наконец, площадь. Вломившись в кусты живой изгороди, окружавшей этот офицерский рай, Добрынин пробил ее насквозь и снова оказался в спасительном сумраке. Сзади продолжали стрелять и орать, но похоже, снова в воздух, ибо мимо ничего не летело. Впереди – дорога между стоящих на железных трубах-сваях домиков. В домике справа вдруг распахнулась дверь и на крыльцо, торопливо заправляясь и застегивая ширинку, выскочил один из аборигенов в пятнистом полевом прикиде. Метнул взгляд направо, дернулся как ошпаренный – и заорал, причем в голосе явственно были слышны нотки самого настоящего ужаса. Твою ж мать, что ж вы тут все так чертей-то боитесь?..

Офицер уже дергал из кобуры на поясе пистолет. Рванул, вынося его вперед, и влепил пришельцу сразу три пули в живот. Наверняка что-то типа девять-восемнадцать – Добрынин даже не почувствова ничего. Скинув с плеч тело Главы, он толкнул его обеими руками от себя, отправляя в короткий полет на ствол противника – и, взлетев по ступеням, втаранил вояке кулачишем в голову. Человек кувыркнулся через себя. Забрав у аборигена, распластавшегося под дверью, макар, Данил, одним движением обшарив пояс, нашел второй магазин. Взял и его: тебе пока больше не понадобиться, а потом, может, новый выдадут… Дернул дверь в домик, заглянул, быстренько осмотрел одну единственную, но достаточно обширную комнатку. Пусто. Один живет?.. Втащил внутрь оба тела разом, тихонько притворил дверь – и вовремя: мимо домика в сторону штаба пробежали сначала двое, потом трое, потом сразу пятеро… Данил перевел дух – успел укрыться. Что теперь будут делать поселковые? Понятно что. Закроют выходы, людей в ружье, патрули – и начнут обшаривать дом за домом, здание за зданием. И если сейчас, в самое ближайшее время, ударит беглым огнем ДШГ, тогда любой мало-мальски стратег решит, что шпион был лишь инсценировкой для отвлечения внимания. А основной враг – он там, за периметром, атакует! Внимание переключится туда, бойцов перебросят на отражение внешней угрозы, и тем самым уменьшится их плотность на квадратный метр внутри поселка. Не будут ползать тут, как тараканы. А нам только того и надо… Угнездившись под окошком, он прикрыл шлем занавесочкой – типа маскировка, чтоб с улицы не заметил – и приготовился ждать.

Дедушка Витт, получив приказ, мешкать не стал. Слышал, как на том конце заорало про боевую тревогу – значит, командир вляпался по самы помидорки. А в таких случаях порой секунда решает. Эх, бля, и бедовый же пацан!..

Закинув винтовку за спину, он ухватися за веревку, загодя подготовленную как раз на этот случай, отцепился от дерева и заскользил вниз. Тактические перчатки уберегли ладони от ожога о канат – и через мгновение Виталий Анатольевич был уже на земле.

– По машинам! Заводи! – на бегу, нажав тангенту, заорал он. – Приказ от командира! Быстро, быстро, быстро! Шевелим булками!

Бойцы, вторые сутки даже спавшие в полной боевой, повскакали со своих лёжек вокруг броневиков, упрятаных в стороне от дороги, и шустро принялись занимать места по боевому расписанию. Дедушка Витт аж залюбовался – быстрые, черти! И минуты не прошло, а каждый уже на своем месте!

За командира остался Сашка Рус – ему и решение принимать.

– Как пойдем? – запросил Зима, выходя на общий канал. – Сань, че, какие варианты?

– Броневики работают, «буханка» здесь остается! Прямо по дороге рви, некогда кругали петлять. Выходим на расстояние прямого выстрела, насыпаем по прожекторам! До полного!

– Не срежут нас? – обеспокоился Шумахер.

– Свет не врубать, идем по красному[61]!

– У них, думаешь, нет ПНВ?

– Да похер, есть или нет! – заорал Рус. – Трогай давай, поехали! Там Серегу плющат, а мы щас рассуждать будем? Начнут стрелять – уйдем!

Броневики, практически синхронно взревев двигателями, вылетели на дорогу и на предельной скорости пошли к поселку. Борт-один, борт-два, замыкающим КАМАЗ. Юка, закусив губу, вертела баранку. Быстрее! Еще быстрее! Данька там, один на один со всем поселковым воинством! Ее бы воля – она бы прожекторами не ограничилась! Протаранила бы ворота – и прогулялась по территории! Однако за эти годы ее мужчина внушил ей довольно сильное уважение к такому понятию, как дисциплина. Сказано, прожектора, значит – прожектора.

– Слева на десять, движение, четыреста метров! – рванул вдруг ухо выкрик Зимы. – Работаю!

На мониторе в инфракрасном диапазоне было видно, как дернулась влево башня БТР и, плеснув огнем, отработала короткой очередью куда-то вперед, во тьму.

– Готов, улегся!

– Законтроль! – тут же скомандовал Рус.

Вторая очередь, туда же.

– Есть. Чисто.

– Евген, красавец, Батону не уступишь! – похвалил Сашка. – Это дозор был! Внимательнее по сторонам!

– А ты чего зеваешь? – коротко обернувшись, спросила девушка у сидящего за консолью пулемета Археолога, едва видного в темноте кабины.

– Мне куда с Зимой-то тягаться?.. – проворчал тот в ответ. – А теперь, как Батон погиб, он и вовсе раскочегарился…

И десяти минут не прошло, как зарево над поселком распалось на отдельностоящие вышки. На каждой с пяток прожекторов, и почти все обращены внутрь. Светло там теперь, поди, как днем… Вот не пожелели же дизеля, чтоб одного-единственного человека пойать… И чего он там сотворил-то такого?!

– Встаем тут! – послышалась команда. – Укрываемся за насыпью!

Юка тут же притормозила, уводя машину правее, на обочину. Вдавила пальцем кнопку, опускающую пандус – готово, выгружаемся. Сейчас наверняка команда пройдет…

– Десант на выход! Рассыпаться! Охрана периметра! – тут же подтвердил ее догадки Рус. – Чтоб ни одна тварь не пролезла! Броня! Беглым по прожекторам – огонь!

Она свои функции выполнила – доставила и десант, и броневик до места. Теперь оставалось только смотреть. Редкие прожектора, обращенные вовне периметра, хоть и скудно освещали окружающую местность, но ориентироваться позволяли. Машины встали, не доезжая метров сто до протянувшейся с севера на юг железнодорожной насыпи, таким образом, чтобы она скрыла технику от прямого выстрела из ДОТов. Правда, достать их могли пулеметы с вышек, но это было неизбежное зло. Однако повезло: вмешался человеческий фактор и Данька – наблюдателей там сейчас беспокоило более, что творится внутри поселка, чем внешние подходы. Кроме того, территория за периметром была ярко освещена, а броневики, подойдя, укрылись в тени леса. Попробуй их разгляди, когда в глазах желтые зайчики прыгают… В общем, подошли незаметно. И удар получился на загляденье!