Без права на ошибку

– Т-95? – удивился Владимир Серегеевич на его вопрос. Усмехнулся добродушно. – С Николаичем уже говорили? Умеет он шифроваться… Впрочем, за это его осуждать не могу, а только лишь похвалить. Молодец, держит секреты под замком, хотя и любит байки травить… Про танк, понятное дело, язык чешется, но название и тем более ТТХ я запретил раскрывать. Вот он и вышел из положения…

– Так что это за танк, если не девяносто пятый?.. – озадачился Добрынин. – Я такой нигде не видел до сих пор. Хотя техники навидался уже будьте-нате…

– О… это разработка очень серьезная, – солидно покачал головой Владимир Сергеевич. – В девятом году Уралвагонзавод начал заниматься новейшим перспективным танком четвертого поколения. Вернее даже не собственно танком, а целой боевой платформой. И здесь мы америкосиков с их Future Combat Systems[37] сделали вчистую. Они, болезные, даже завершить свою программу не смогли. Влупили в нее двадцать миллиардов – и еще сверх того триста потребовалось. Чуешь, да?.. Где двадцать – и где триста!.. Пришлось закрыть программу. А вот наши оружейники справились; впрочем, мы всегда оружие умели делать, и русское оружие во все времена ценилось… Платформу назвали «Армата». Планировалось, что на ее базе можно построить и танк, и САУ, и БМП, и БМПТ… да вообще что угодно, хоть черта лысого в ступе. И вот к тринадцатому году было выпущено несколько версий танков, БМП и САУ. Танк получил индекс Т-14. И вот этот самый Т-14 вы перед собой и видите. Но – да, в чем-то Николаич все-таки прав. В «Армате» используются наработки по «объекту 195», тому самому Т-95 «Черный орел», байки о котором он травит. Так что как видите, доля правды его словах все же есть.

– А ТТХ?.. – закинул удочку Добрынин.

– ТТХ… – усмехнулся глава общины. – ТТХ тут такие, что технике предыдущего поколения и не снилось. Тут тебе и «Афганит»[38] с его РЛС с фазированной решеткой[39], и «Малахит»[40], и лафетная компоновка башни[41], и бронекапсула экипажа, и ракетное вооружение, и активная подвеска… Да много еще чего, устанешь перечислять и рассказывать! Четвертое поколение – оно на то и четвертое. Это мощный рывок вперед, «Меркавы»[42], «Леклерки»[43] и прочие «Абрамсы» нервно курят в сторонке и рвут от досады волосенки с подмышек. Впрочем, с ними тот же Т-90 справлялся. А тут целая «Армата»…

– И такой агрегат у вас без дела простаивает?!.. – покачал головой Добрынин. – Ему бы в гущу боя, в драку…

– Да как же без дела-то? – удивился Владимир Сергеевич. – Нет. Дело всегда находится. То зверье давим, то бандосов отстреливаем… Недавно до Йошкар-Олы пришлось гонять, за топливом и патронами. Там без него вообще никак – столько уродов народилось… На каком другом еще вопрос, прошли бы. А у этого бортовые системы живую цель на раз вычисляют и давят. Так что он нам как воздух…

Выслушав ответ, Добрынин следующий вопрос даже задавать не стал. А вертелся на языке. Такого бы зверя – да против Братства… Были у него некие планы на следующий год, которые он пока держал в голове и обдумывал…. Однако, понятно: община свой танк не при каких раскладах не даст, не стоит и заикаться.

Впрочем…

– И сколько таких было выпущено на тот момент? – цепляясь за соломинку, спросил он.

– Всего четыре единицы в приблизительной комплектации. Но вы даже не надейтесь… – понимающе усмехнулся Владимир Сергеевич. – Вряд ли где найдете. Две машины точно в Москве осталась, третью угнали куда-то на юг, а четвертая – вот она.

И Добрынин, как бы не хотелось ему заиметь в составе группы подобного монстра, вынужден был смириться.

На острове они просидели один вечер и два полных дня. Вечером – вкусный ужин у костра и байки таких же путешественников. Здесь же, у костра, Сказочник увидел тот самый талмуд о монстрах, составленный Юкой, о котором потом и расскажет Даньке-младшему. При этом ирония судьбы была в том, что «фолиант» – именно так он назвал тогда эту книгу – был составлен никак не Добрыниным, а Юкой, все это время занимающейся своими научными изысканиями. И значит именно Юка и была Зоологом… Впрочем, девушка вперед не лезла, и вся слава исследователя мутировавших организмов досталась ему. А днем… Днем Добрынин все больше вокруг танка вертелся да облизывался, Ивашуров один день по гостям бродил, второй на торге, а Юка сидела в модуле и занималась наукой. Что-то у нее там наклевывалось. Такое, что вечерами Данил ее на прогулку еле вытаскивал – глаза круглые, бормочет что-то на медицинском языке… Прогуляются по-над речкой метров сто в одну сторону, столько же в другую – и она обратно в модуль за свой микроскоп.

Посетили и торг. Данил пополнил запасы для подствольника – тот самый торгаш, когда-то продавший ему эти выстрелы в количестве всего лишь трех штук, приезжал сюда регулярно, так же регулярно выставляя «эксклюзивные» выстрелы на продажу. И запас был достаточный. Так что Добрынин, покачивая головой и дивясь способности торгашей придавать своему товару налет «эксклюзивности», накручивая тем самым цену, выкупил в обмен на три цинка семь-шестьдесят два почти все его запасы – пятьдесят штук, оставив всего три термобарических выстрела. И что-то подсказывало ему, что они будут лежать у торгаша долгих пять лет и дождутся-таки Даньку-младшего…

Распрощавшись с местными, тронулись на третий день. Сколько помнил дорогу Добрынин, после острова с танком следовало поселение с людоедами. Однако добираться до него пришлось несколько дней – за Кировом основной наезженный тракт разветвлялся и уходил на восток и запад. На север же вела зарастающая молодым леском колея – ездили туда не часто.

«Тайфуну» этот молодой лесок был нипочем. И мелкая поросль, и кустарник, и небольшие деревца ломались бампером и исчезали под днищем. Но и там они не могли причинить вред – под днищем стояла бронированная плита, защищающая узлы и агрегаты подвески, и деревца, бессильно царапнув по ней, оставались за кормой. Хотя Юка все же страховалась: шла медленно, осторожно, обходя попадающиеся на пути валуны, ямы и другие препятствия. Добрынин ее понимал – если есть возможность идти тихо и спокойно, лучше этой возможностью и воспользоваться. Получив повреждение где-то на большом тракте, есть шанс, даже и прождав неделю-другую, зацепиться за проходящий караван и дойти до населенного пункта, где можно встать на починку. Получив серьезное повреждение здесь, в глуши – ждать придется о-о-очень долго. И еще не факт, что дождешься.

Поселок людоедов стоял на двести километров севернее Кирова. Не доходя километр, справа от дороги торчала погнутый обшарпанный указатель, на котором значилось – «Гыркашор». Добрынин тормознул КАМАЗ и несколько минут раздумывал. Объехать невозможно, кругом тайга. Придется напрямки. Однако кто знает, что тут у местных припасено? Может, шипы поперек дороги, а может, и что посерьезнее. Хотя в прошлый раз вроде бы ничего такого не замечалось…

Деваться было некуда. Проинструктировал девушку, надел комбез, выдвинул консоль управления огнем и отдал команду понемногу двигать вперед. Всего что угодно ожидал и был готов отреагировать, однако поселок удалось пройти вообще без запинок.

– Ладно, уроды, живите пока. Еще пять лет вам гулять, – глядя, как селяне машут руками и приглашают остановиться, бормотал Добрынин. – А потом сожгут вашу деревушку к чертовой матери…

– Может, сейчас? – вслушавшись в его бормотание, предложила Юка.

– Нет, сейчас никак нельзя. Все тот же принцип мешает – минимальное воздействие на прошлое. Поэтому просто идем мимо и любезно улыбаемся…

Люди вели себя смирно, не давая причин для агрессии, и КАМАЗ, поводя из стороны в сторону пулеметом на крыше, спокойно прошел деревушку насквозь и исчез за околицей. Даже Ивашурова, дремавшего в модуле, не разбудили. Вероятно, прямое нападение – это был не их метод. Тем более на такого страшного зверя, как «Тайфун». Они больше в другом спецы – напоить и зарезать по-тихому.

После людоедов было несколько дней пустой безлюдной местности. Перед Сыктывкаром послушались Ивашурова и свернули на восток – решили зайти в Руч, деревушку в ста пятидесяти километрах. Добрынин припомнил, что в прошлое путешествие майор делать крюк запретил, некогда было. А теперь вот и время есть, и запретить некому. Правда, сам он желанием не горел… Но Юка – та напротив, как услыхала, так ни в какую не пожелала мимо проезжать. В поселке, по заверениям Сказочника, варились какие-то целебные снадобья, причем реально работающие, а не знахарская бурда. И ей, медику, ученому – как упустить такую возможность?

Двое суток «Тайфун» полз по размешанному в кашу тракту. Добрынин все удивлялся – кем же он так разъезжен? Однако Сказочник пояснил: местные ездят, а бывает, даже и крупные караваны у развязки останавливаются, одну-две машины засылают. Зачем? Да все за тем же, за лекарствами. Приедем – сами увидите… Интриговал. Добрынин только плечами пожал, а Юке – той прямо не терпелось. И потому она упрямо вела броневик вперед, не взирая на препятствия. А уж препятствий было достаточно. Дорога шла вдоль реки Вычегды, то справа, то слева мелькали болота, заросшие тиной и ряской, чистые зеркала озер, большие и малые притоки. Грязищи по бампер! Хорошо колесная формула «Тайфуна» шесть на шесть, и проходимость отменная. Иначе давно уселись бы… Пару раз пришлось форсировать, и КАМАЗ показал себя отлично. Вода доходила до стекол, но машина упрямо перла вперед и вывозила-таки экипаж на сухое. Такого испытания внедорожьем у «Тайфуна» еще не было – и когда на горизонте появилась цель их путешествия, Добрынин с Ивашуровым – да и сама Юка, хоть и втайне от остальных – вздохнули с облегчением.

В Руче задержались на целую неделю: девушка ни в какую ни хотела уезжать. История была фантастическая! В этом затерянном среди тайги и болот поселке жил Точилин Алексей Николаевич, российский ученый, цитолог, молекулярный биолог, специалист по стволовым клеткам, член-корреспондент РАН. С ним жена, Точилина Лариса Ивановна, видный специалист в области радиологии, заслуженный врач РФ. Перед самым Началом приехали они к родителям в Сыктывкар, и в тот день, когда началась Война, находились на своей даче, здесь, в Руче. И конечно же и у него, и тем более у нее, хватило ума понять, что дергаться теперь куда-либо – смерти подобно. Так и осели здесь. Все это время они помогали людям, чем могли: лечили, консультировали, оказывали посильную медицинскую помощь… А потом, понимая, что без лекарств они постепенно проигрывают битву со смертью, начали экспериментировать с мутировавшей флорой. И сразу же выяснили, что лечебные свойства некоторых растений с началом процесса мутаций выросли в десятки раз! Теперь тот же гигантский плющ обладал и соответствующим его размерам антисептическим действием, а так же лечил кашель, бронхит или астму; сирень была незаменима в хирургии, в лечении воспаленных или гнойных ран, а так же при диабете; а одуван так и вообще стал чуть ли не панацеей от всего, за несколько приемов вылечивая больного и от запора, и от гастрита, и даже от пневмонии.

И завершилась эта фантастическая история так же фантастически. На седьмой день, когда Добрынин, уже вконец измаявшийся бездельем, прошатавшись весь день по окрестностям, вернулся в поселок – на пороге дома Точилиных его встретила Юка. Девушка сияла, и Данил понял: сейчас произойдет что-то из ряда вон…

– Искал Ботаника? – спросила она.

Искал ли он Ботаника?!! Да он Ботаника во снах все это время видел!!! Мелкий, толстенький, курчавый мужичок в огромных очках, вечно небритый, озабоченный своими ботаническими изысканиями. Эткий безумный ученый.

– Где?!! – выдохнул Добрынин. – Кто из них?!..

И Юка, протянув ему руку, сказала:

– Ну… приятно познакомиться, товарищ Зоолог. Ботаник – это я.

И пока Добрынин в растерянности хлопал глазами и возвращал челюсть на место, она, вытащив из кармана пятнистой курточки мензурку с синей жидкостью, сказала:

– Держи. Сыворотка правды. Я три года к ней подбираюсь, но элементарно знаний не хватало. А с Алексеем Николаевичем и Ларисой Ивановной познакомилась – и все получилось. Две головы хорошо, а три лучше! И еще кучу подсказок по моим наработкам дали. Рецептами поделились… А ты еще сомневался, ехать или нет!

– И что… ты теперь знаешь, как ее делать? – тупо спросил он. – И еще сделаешь?

– Знаю! – радостная, кивнул Юка. – Вот только ингредиенты надо брать в твоем родном городе. В Сердобске. И знаешь, где?..

Добрынин молчал. Сейчас он был готов уже ко всему…

– На Сазань-горе, – не дождавшись его реакции, сказала девушка. – Я перед тем, как тебя на дороге встретить, туда заехала. Я же не знала, что там Хранитель. Знала бы – не пошла, конечно. Но тогда… Походила по территории… Дошла до плаца, наскребла этой плесени – и в морозильник ее. И потом очень долго возилась, не зная, как до ума довести. Точилины помогли. Ну, чего ты молчишь, Дань… Ура?


– Да не то слово, какое ура… – медленно, расплывшись до ушей, проговорил Добрынин. Притянул ее к себе, поцеловал в макушку. – Солнце мое, ты такой камень с души сняла… Могильный! Я же тебя, Ботаник ты мой, пять лет искал!

И снова подумал, как же прав он был, когда выбрал дорогу на Пензу. Вот уж истинно, дороги, которые мы выбираем. А ведь ушел бы на Ртищево – и что тогда?.. А еще говорят: не знаешь, где найдешь… Пять долгих лет он ломал голову, кто же такой Ботаник, собирался ехать в Балашов, уговаривал девушку, чтоб согласилась, боялся, что упустил, метался в поисках… А Ботаник все это время был с ним рядом! И ведь он, глядя на ее копошения у микроскопа и возню с останками тушек мутантов и пробирками, так и не догадался, что это именно она. Она работала с плотью, с пробами мутировавшего зверья! Зоолог – да, так ее можно было назвать. Но Ботаник…

Как бы то ни было, с плеч его свалился целый пласт, огромная проблема. Данька-младший получит теперь то, что поможет ему разговорить майора. Линия времени не нарушится и все пойдет именно так, как уже было.

На восьмой день они тронулись дальше. В багаже Юки помимо «Энциклопедии мутагенеза животного мира» появился «Справочник по лекарственным свойствам мутировавших растений» – именно так она назвала эту тонкую тетрадочку, в которой содержалось два десятка рецептов. Ивашуров попросил и тут же получил рецепт изготовления зелья против одувана – якобы, на торге в Юрьево несколько человек интересовалось. И Добрынин, напрягши память, вспомнил, что Сказочник и тогда, в прошлой петле, продавал на ярмарке это снадобье. И еще обиделся, когда кто-то назвал его настойку алкогольной… Узелок вязался за узелком, все складывалось. Из мелких кусочков пазла, из крох, из верных решений и правильных поступков… И настойка из одувана была лишь очередной вешкой. Правильным фарватером на реке времени.

Миновали развалины Сыктывкара. Сделали крюк вокруг города, обойдя с юга и запада. Еще сорок километров, и впереди снова заблестела река Вычегда. И – разрушенный мост.

– Тормозим, – сказал Добрынин. – Тут паром должен быть. Не знаю, сколько паромщик сдерет… в прошлый раз заглота пришлось убивать.

– Заглота?!.. – девушка аж поперхнулась. – Он тут?! Вот бы кого изучить!.. Да и сока желудочного набрать! Узнаем?!

– Узнаем… – кивнул Данил, однако очень сильно сомневался, что зверь уже поселился в окрестностях.

Так и оказалось. Тот же дед, подошедший на лодке, цену назвал в патронах, а не в услугах. Переправа стоила кругленькую сумму – триста семерок. Про такого зверя, как заглот, тут не слыхали – да и вообще, как оказалось, мутанты здесь не балуют. Хотя, бывает, и набегают из Сыктывкара.

– Если появится зверюга – мешок на паучьих лапах – вы его не трогайте, – посоветовал Добрынин. – Он поселок от других мутантов будет оберегать. Первый никогда не нападает. Но не терпит в своих охотничьих угодьях агрессивное зверье. Сразу давит. Живите с ним бок о бок, мирно…

– Агась… – фыркнул дед. – Вот прям щас так и дадим ему тута жить… Ну ты, мил человек, сморозил… Все верно сказал – «в своих охотничьих угодьях». Значица, и мы тоже в его угодьях. Я не хочу ночью до уборной топать и кажного шороху шугаться… Мож он меж сараев притаился, иль на огороде?.. Кишка ужо слаба, портки замараю. Не-не-не, сразу в расход!

– Ну, как знаешь, дед,… – не стал настаивать Добрынин. – Это тебе просто информация к размышлению. А насчет «в расход» – там видно будет…

Дед, глянув на них, как на умалишенных, сделал ручкой. Распрощались.

Двести километров до Ропчи, поселка, держащего оборону от орд мутантов, прошли за три дня. Только вот Ропчи Добрынин не узнал: стены, в прошлый раз так поразившей его, не было и в помине, хотя сам поселок вроде бы угадывался. По крайней мере располагался он так же – на большой поляне-проплешине, которую и огибал тракт.

Здесь заночевали – у самой дороги, за пределами поселка, стояло большое квадратное здание, похожее на блокгауз, сложенное из толстых сосновых бревен. Впечатление усиливалось частоколом в одно бревно, огораживающим его, и окнами бойницами в стенах первого и второго этажей. Первый этаж занимал большой зал с грубо сколоченными столами и лавками, барной стойкой и подсобными помещениями, весь второй был отдан под комнаты для гостей.

Игорь Антонович, сказавшись больным – он и впрямь выглядел неважно, то ли продуло в дороге, то ли еще чего, – остался в модуле и весь вечер носу наружу не казал, лечился настойкой из Руча. А вот Данил с Юкой решили сменить полки кунга на нормальную кровать в комнате. Да удалиться от посторонних на ночь не мешало бы…

Похоже, зал на первом этаже был излюбленным местом для вечерних посиделок местной общины – спустившись к ужину, они с трудом нашли, где сесть. Помог хозяин, освободивший для гостей двухместный столик в самом углу.

– Вы чо, балбесы, не знаете?! Столики для гостей! – шуганул он двух мужиков, расположившихся здесь. – Поближе к центру давайте. Сейчас и Василь Иваныч подойдет, говорить будет.

Мужики заворчали что-то, но деваться было некуда, уступили.

Пока хозяин готовил заказ, Данил обратил внимание, что народ вокруг какой-то взбудораженный. Люди сидели кучками, что-то обсуждали вполголоса – причем ни смеха, ни улыбок, обычно сопутствующих посиделкам, видно не было. Здесь явно собирались говорить о серьезном…

Подошли хозяин заведения и девочка-подавальщица, начали раскладывать столовые приборы.

– Уважаемый, а не подскажешь ли, что происходит? – полюбопытствовал Добрынин. – Народ чересчур… набыченный. Да и местный глава, как я понял, выступать собрался…

– На сегодня собрание объявлено, – кивнул тот. – Экстренное. Чертовщина в лесу творится…

– Подробней не расскажешь? – насторожился Данил. – Присаживайся… Выпивка за мной.

Хозяин согласно кивнул:

– Чего ж не рассказать, если угощаешь…

Девочка шустренько принесла третий табурет и, вместе с ним, бутылку для хозяина. На столе появилось мясо, хлеб, каша, малосольные огурчики. И пока гости уплетали за обе щеки, Петр Сергеевич, как представился трактирщик, поведал следующее.

Четыре дня назад в лесу у Черного озера, к югу от поселка, появился провал. Земля словно внутрь протаяла. Сначала небольшой, метр в поперечнике. Но вот позавчера ходили – уже полтора. А вчера к обеду пошли – двухметровая дыра. И внутри дымка этакая красноватая вьется… А самое главное – на краю провала карлика нашли. Сидит, внутрь смотрит, словно ждет чего… Людей завидел – да как кинется! Пристрелили, конечно. Только назад собирались, глядь – из провала новый лезет. И вот так за полдня настреляли с десяток. Сегодня с самого утра снова людей услали. Дыра уже три метра, целая пещера. Склоны полого внутрь опускаются, как в воронку – и туман уже не по дну стелется, а всего на метр ниже уровня земли. И карлики лезут куда чаще… Оставили там людей с ружьями, и глава поселка срочный сбор объявил. Решать нужно, что делать дальше.

– Просто так дыра появилась? – недоверчиво спросил Добрынин. На всем протяжении рассказа у него было стойкое впечатление, что хозяин заведения недоговаривает. Глазки бегали… сбился несколько раз… а в самом начале слишком уж долго молчал, будто прикидывал, с чего начать… – Сама по себе появилась? Без причины? Как же вы отследили появление?.. Откуда так точно известны сроки? Присутствовали при том?

Похоже, поймал. Петр Сергеевич молча глядел на собеседника, жевал нижнюю губу и что-то там себе думал. Видимо, прикидывал, можно говорить, или нет. И Добрынин, понимая, что сейчас, возможно, ему откроется истинная причина заварившейся тут каши, решил ему немного помочь:

– Я сам из Сердобска Пензенской области. Может, слыхал про Пензу?

– В прежние-то времена, конечно, слышал.

– Так вот у нас такой же овраг с красным туманом…

– И карлики?.. – живо спросил Петр Сергеевич.

– Карликов нет, зато других в достатке. Тут тебе и горыныч, и куропат, и сирены… И даже птица Рокх. Вполне может быть, оттуда лезут. И вас это тоже ожидает…

– Вот беда-то какая… вот беда… – покачал головой Петр Сергеевич. – До сих пор у нас особо то и не было зверья… Как же вы от напасти спасаетесь?

– Обменяемся? – предложил Добрынин. Дополнительная информация про неизвестную аномалию – хоть и не проявившуюся до сих пор – не лишне. Авось пригодится… – Мне нужно знать, как эта яма появилась… А вам – чего дальше ожидать. Что скажешь?

Петр Сергеевич, глядя на него, задумчиво покивал: