Без права на ошибку

Барыга помолчал немного, испытывающе глядя на Данила, и, положив руку на магазин, благосклонно кивнул:

– Дело ясное… Бывает. Прикипишь душой, трудно отодрать.

– Так я присяду?

– Сделай одолжение.

Усевшись на стул напротив, кота за бубенцы тянуть не стал. В рукавах два козыря – ограбление и деньги. Кнут и пряник. Начнем пока с пряника, а там и кнут достанем, если надо…

– Предложение у меня к тебе, уважаемый.

– Внимательно слушаю.

– Дошли слухи, что едет вместе с вами в караване человек по имени Сказочник…

Даже невооруженным глазом было видно, как напрягся работорговец. Зыркнул по сторонам, даже пригнулся немного, сгорбился, словно стараясь сделаться как можно незаметнее. Глазки сощурились – так и вцепились в собеседника. Да и рука правая куда-то под стол нырнула…

Добрынин, вскинув руки в успокаивающем жесте, покачал головой:

– Спокойно, дружище, спокойно… За ствол хвататься не надо, броню не пробьешь. А послушать что предложу – стоит.

– Ну давай. Бухти, – тихим голосом ответил торгаш, неотрывно глядя ему в лицо.

– Так вот. Я все о Сказочнике. Мне плевать, кто там еще едет в малом автобусе. Но Сказочник мне позарез нужен. Предлагаю сделку. Я тебе патроны – ты мне человека. Во сколько его оцениваешь?

– Я тебе человека – а ты меня тут же местным сдашь… Так?

– И что дальше? – усмехнулся Добрынин. – Сам посуди: доказательств у меня нет, мое слово против твоего. В автобус к тебе проверять полезут?.. Да не смеши. Общинники – те же торгаши, им лишь бы за постой платили. Ты же – платишь? Платишь. Порядок не нарушаешь. Не клиент – золото… Так что? По рукам?

Барыга молчал, но Добрынин видел, что в душе его идет отчаянная борьба. Денег хотелось, но и страшно было. А ну как последствия?.. И, признаться, Данилу странно было видеть его колебания. В Убежище работорговец сам невольников предлагал, а тут боится чего-то… Непонятно.

– Так что?.. – повторил он. И добавил: – Я хорошо заплачу. Цинк семь-шестьдесят два. Продаешь?

– Два, – облизнув губы и метнув быстрый взгляд на людей неподалеку, проговорил Барыга. – И немедленно.

– Решили, – тут же кивнул Данил, однако расслабляться было еще рановато. – Пойдем?

Барыга вскочил, дернул с пояса радиостанцию, отдал команду на каком-то непонятном наречии. В ответ из динамика что-то удивленно вопросили.

– Да, немедленно. Общий сбор. Уезжаем.

– Сделка в силе? – уточнил Добрынин, обеспокоившись этими странными телодвижениями.

– Естественно! – усмехнулся торгаш. – Не знаю, нахрена он тебе нужен, этот мужик, но он точно столько не стоит.

– Да дядя мой, – соврал Данил. – Вышел за ворота погулять… Как же родного дядю не выкупить?

– Тогда понятно…

Сделка состоялась под пристальным вниманием обеих сторон: Юка из броневика, за пулеметной консолью, банда Барыги – из своих автомобилей. Игоря Антоновича вывели под руки, стащили с головы мешок, и пока он моргал, недоуменно осматриваясь вокруг и щурясь от света автомобильных фар, двое подручных приняли от Добрынина цинки с патронами. Вскрыли, проверили и утащили в один из автомобилей.

Барыга был доволен. Сиял, как мыльный пузырь. Передав человека и получив оплату, он сразу обрел былую уверенность, и отношение его к Данилу резко улучшилось. Еще бы: на простом мужике такую сумму навернуть.

– Ну что… Прощевай, пожалуй. Спасибо за удачную сделку, братан. Пора нам…

– Так остался бы, куда сваливаешь? – подтолкнув Ивашурова и указав ему на КАМАЗ, спросил Добрынин, которому так и не давало покоя странное поведение торговца. – Сделка удачная, получил ты много… Чего тебе в охраняемом поселке бояться?

Барыга помолчал, испытывающе глядя на него, и, что-то, видимо, себе решив, ответил:

– Оно, может, и так. Но тут, будем говорить, дело-то какое… Мы в первый раз на это пошли. Сцепились с караваном на дороге – и шлепнули. Одно дело – материальные ценности. Оприходовали, конечно. А куда народ девать? Мне, понимаешь, стремно людей-то продавать. А оно, дело-то, вон как оборачивается. Прибыльное дело-то, оказывается! Так что, спасибо тебе, браток. Первый клиент ты у нас – и, будем говорить, решающий. В эту сторону теперь тоже будем работать. – Хлопнул Данила по плечу, повернулся, и, открыв дверь, уселся на переднее сиденье УАЗа. – Удачи, браток. И спасибо за наводку!

Караван тронулся, поплыли мимо тягачи, автобусы, замыкающий УАЗ – а Добрынин так и остался стоять на месте, разевая рот и хлопая от растерянности глазами. И было от чего.

Получалось что-то вовсе уж несусветное. Он, Добрынин – он сам сейчас творил историю Убежища! Это он стал причиной того, что Барыга встал на путь работорговли. Это из-за него в Убежище появилось оружие. И фактически именно он, хоть и косвенно, стал причиной того, что в тридцать третьем Барыга погиб от руки китайца.

Однако иного выхода у него просто не было: и Родкин, и Ивашуров должны были жить. И пусть спасение обоих неизбежно толкало Барыгу на кривую дорожку – но тем самым и вооружало Убежище. Здесь, в этом неприметном поселке под названием Озинки, завязался мощный узел, связавший воедино трех человек, каждый из которых был по своему решающим в этой истории: Данила Родкин, который помог Добрынину выбраться из засады, Барыга, давший Убежищу оружие, и Сказочник, рассказавший, как можно справится с Братством. Непонятно было только одно: сам ли Добрынин каким-то образом повлиял на события, что три линии сплелись в один тугой клубок – или все уже было предопределено, а он только следовал предначертанному и вышел в эту точку времени и событий в строго означенное время? Однако этот случай как никакой показал: он движется в верном направлении.





* * *



С некоторых пор все стало не так хорошо, как хотелось бы.

Нет, с личными успехами у полковника Паутикова Николая Павловича как раз-таки обстояло неплохо. Начальник штаба группировки в сорок четыре года – результат достойный. Да что там… блестящий результат! Учитывая, что пришел он извне, а не был в ее составе с самого начала. Не зря работал, как одержимый, засиживался до полуночи, учился, совершенствовался. Под лежачий камень вода не течет – эту поговорку, услышав ее при вступлении в группировку, он усвоил крепко. Его заметили. Сначала привлекали к планированию маршрутов караванов и охраны, потом стали доверять все более сложные задачи… Полковник Рагимов вытащил его своим замом. И уж совсем недавно, когда по разработанному Тарантулом плану с минимальными потерями была уничтожена большая община в Ульяновске, и группировка захватила фантастические трофеи, равные, а может быть и большие, чем все ее нынешнее хозяйство – так и вовсе в командный состав вошел. Словом, на личное грех было жаловаться. Но вот по службе… По службе было далеко не так, как желалось бы.

Причин было две.

Во-первых, северная группировка. Хоть и не мешала сильно, но была словно бельмо на глазу. Первый контакт случился в двадцать пятом, здесь, в Атырау. Второй – в двадцать шестом, в Ульяновске. И оба раза – с диверсионной группой. Приметы ее Паутиков помнил отлично: мужик в боевом скафандре «Шагающий Танк», которые не так давно появились и на вооружении Берегового Братства, девчонка-кореянка, бронеавтомобиль КАМАЗ-63968 «Тайфун-К». И в том же двадцать шестом познакомились и с основными силами. Сошлись на узенькой дорожке. Агентурная разведка к тому времени северных уже разрабатывала – и вот на Урале, в общине, что обитала в правительственном бункере, и встретились. В следующий раз – в двадцать седьмом, уже южнее, караванами зацепились. И – так и пошло. Однако всё как-то вяло, при случае. Паутиков генералу не раз говорил – нужно с северными кончать. Выяснить расположение головной базы и наведаться. Однако Верховный добро не давал – его больше интересовало то, что лежит на юге, и основные силы и финансы группировки он сосредоточил именно там. Северных же он считал сопутствующими помехами и большого значения этому вялотекущему противостоянию не придавал. И хотя Тарантул думал по-другому, возражать генералу он не смел.

А во-вторых, боеготовность личного состава. Николай Паутиков, отслужив в десантуре сначала срочку, а потом и подписав контракт, что такое армия знал не понаслышке. Вскоре, правда, из рядов ВС РФ пришлось спешно увольняться по нехорошей причине, но армейской службы прихватил в достатке. Потому, став начальником штаба и получив в свои руки всю полноту власти, он, считая себя уже достаточно опытным офицером, попытался заняться реорганизацией подчиненных ему войск. Но не тут-то было. Для этого нужны были средства, и немалые. А финансами, опять же, распоряжались Верховный Главнокомандующий и Совет Ветеранов. И хотя на армейские нужды выделялось достаточно, однако не так много, чтоб реализовать запланированное. При всем при том – Османов начинал большое дело, задумал выстроить новое государство на обломках старых, разрушенных войной. А разве можно выстроить сильное государство без сильной армии? Конечно же, нет.

И все же, полковник был уверен, что рано или поздно он дожмет Османова. Выбьет финансирование, которое позволит совершить качественный скачок. Нужна была серьезная заваруха, такая, чтоб генерал обратил внимание и понял, наконец, необходимость всех запланированных начальником штаба мероприятий и усилений. И хотя таковой на горизонте пока не значилось – Тарантул был терпелив и знал, что рано или поздно он дождется.

Ждать он умел как никто другой.





Глава 11. УЗЕЛКИ




Встреча с Данилой Родкиным натолкнула Добрынина на одну очень важную мысль. Если время закольцовано, и пацан вытащил его из засады, отдавая долг предыдущему Зоологу – так не было ли на пути Добрынина еще кого-то, кому должен помочь он, нынешний Добрынин-Зоолог, чтобы этот кто-то потом, в свою очередь, помог Даньке-младшему? Нет ли еще каких узелков, которые он должен развязать? Мозг сломаешь, право слово…

Вопрос это требовал всестороннего осмысления.

Путь с севера до Убежища он, по большому счету, прошел один и без чьей-либо помощи. Шел в основном по безлюдным местам, когда пытался выбраться к людскому жилью – встречали его чаще стрельбой из-за частокола. И со всеми проблемами, встретившимися на пути, он тоже справлялся в одиночку. Но со всеми ли?..

В дороге у него было три серьезных столкновения с Братством: хутор после Блуждающего Края, Ульяновск, и Колышлей перед самым возвращением. Причем то, последнее, было, пожалуй, самым жестким – и повоевать пришлось, и даже мутанта вручную валить, еле выкарабкался. Однако в Колышлее он справился сам. А вот на хуторе и в Ульяновске ему помогли сторонние люди. Родкин явно говорил о Зоологе. Получается, Зоолог в своей петле как-то помог пацану. И есть основательные подозрения, что помог так же, как и сам Добрынин: укрыл от лап Барыги, помог с барахлишком-припасами и докинул за Астрахань, чем спас жизнь не только Даньке, но и его матери с братьями. Именно потому-то пацан и говорил про свой Долг перед тем человеком. Прощаясь, Добрынин сказал Родкину те же самые слова, что когда-то на прощанье услышал от него, и даже указал населенный пункт. Теперь пацан был заряжен, и Даньку-младшего не пропустит. Тут было ясно. А вот как быть с жителями хутора на болоте? Говорил ли Николай Иванович что-то подобное? Было ли в его словах хоть что-то, что давало основания подозревать посещение хутора Зоологом?.. Этого Добрынин не помнил. И немудрено – восемь лет прошло с тех пор, восемь лет его собственного, личного времени. Разве упомнишь? Но помог Николай Иванович очень своевременно. И при этом погиб. И Евгений не винил его, Добрынина, как будто все так и должно быть… А ведь если бы не хуторские – охотнички так и висели бы на хвосте, и рано или поздно взяли бы за жабры. Двадцать человек, профи… Такие волки, что засаду смогли учуять.

Рисковать было нельзя. Если есть хотя бы малейшая возможность, хотя бы тень подозрения, что Зоолог из прошлой петли отметился на хуторе… Нужно было ехать на север.

Расставшись с Ивашуровым – доставив его практически до дома, в родную Самарскую область – договорились не терять друг друга из виду. Навязываться Добрынин опасался – не показалось бы неуместным, а может быть даже и подозрительным… Однако сам Игорь Антонович был далек от мысли подозревать своих спасителей в каких-то нечистоплотностях. Перспективы путешествия на невольничьи рынки южных стран он представлял слишком хорошо и, конечно же, был очень благодарен избавлению. И потому с радостью согласился встретиться еще пару раз и тем более – составить компанию во время путешествия на север, которое Добрынин с Юкой запланировали на следующий год. Спасение от рабских цепей дорогого стоит… но, пожалуй, еще недостаточно для того, чтобы Игорь Антонович загорелся желанием выдать Секрет Великой Державы. Нужно было нечто большее – дружба, проведенное вместе время, посиделки у костра. И это стало еще одной причиной для экспедиции в северные края.

Конечно, расспросов было не избежать, ведь странно, почему из целого автобуса будущих невольников спаситель выбрал именно его. Однако Добрынин объяснил – наврал, конечно же – все очень просто. Сказочник – фигура довольно известная. Сам он слышал о таком человеке на ярмарке в каком-то там поселке, и заинтересовался. И едва лишь Барыга упомянул, что Сказочник находится в его караване и направляется к месту несения службы в рядах невольников, – сразу же захотел его выкупить. Сколько? Да сущие пустяки, три цинка патронов. Да, три. Даже и не думайте, Игорь Антонович, какой там еще долг. Рассказами отдадите…

Игорь Антонович составлял свой сборник не только из научного интереса. Ко всему прочему он был очень легок на подъем и, как и многие пожилые люди, на склоне лет вдруг полюбил путешествовать. И так как туристические агентства больше не работали, ему ничего не оставалось, кроме как путешествовать своим ходом. Способ стар как мир и, между прочим, гораздо более интересный и познавательный, чем любой другой. И когда Добрынин предложил ему помощь, немного подыграв и сказав, что они с Юкой сами отчаянные путешественники, Сказочник принял предложение с радостью. Две тысячи километров на колесах в обществе таких боевитых ребят – да это ж за удовольствие!

Лето две тысячи двадцать восьмого года сулило стать спокойными и безмятежным. Неторопливое путешествие на север, по местам боевой славы, уже однажды пройденным Добрыниным. Сейчас, за пять лет до, ему было бы очень интересно посмотреть, что происходит там, где он побывает после. И это, пожалуй, была третья причина для организации экспедиции. Даже и одной первой было достаточно, а тут целых три нарисовалось. Значит, не поехать никак нельзя. И потому, за зиму поднакопив средств, к апрелю они были полностью готовы. Оставалось подхватить Сказочника, который всю зиму собирался проторчать в родной области – и двинуть.

Встретились, как и было условлено, в Сызрани. Пришлось немного подождать – уговорились на начало мая, однако Ивашуров запоздал. Появился в десятых числах, когда Данил и Юка уже совсем было заволновались и собрались выезжать на поиски. Оказалось – не смог побороть искушение, посетил Бузулук, какая-то там таинственная история с местными приключилась. Сто пятьдесят кэмэ туда, двести обратно… В середине апреля вышел из дома, и вот только поспел. Добрынин ухмыльнулся: Игорь Антонович не изменял себе…

Тронулись утром одиннадцатого мая. От Сызрани вверх, на Ульяновск. Не доходя города, свернули с тракта и весь день потратили на обход большим крюком по проселочным дорогам через Тагай, Большое Нагаткино и Цильну. В Цильне, правда, задержались минут на пять – Добрынину было интересно, появился ли уже здесь Родкин – однако бокс СТО у дороги стоял заброшенный. Стало понятно – хозяин еще не появился.

Сказочник заинтересовался было, почему пошли в обход – он хоть и ехал в модуле, со всеми удобствами, но временами посещал и кабину, чтоб поболтать или рассказать очередную историю – и Добрынин рассказал ему абсолютную правду. К власти в городе пришла большая группировка, что там и как теперь – непонятно. Лучше не нарываться. Игорь Антонович объяснением удовлетворился.

Первый привал сделали между Ульяновском и Зеленодольском, в деревеньке Большие Кушманы. Добрынин узнал ее – именно здесь он поджег дом, хороня старика. В деревеньке наконец-то было чисто – дозиметр как начал орать практически за Цильной, так больше почти и не умолкал, – и потому решено было встать на ночь именно здесь.

Нашли и дом старика. Дед был живехонек, держался шустрячком, выглядел куда бодрее, чем пять лет спустя. Более того, жива была и бабка, маленькая сухая старушка с морщинками в уголках глаз. И вместе они создавали такую умилительную картину, так трогательно заботились друг о друге, что Юка, зная об их дальнейшей судьбе, даже всплакнула немного.

Напросились на постой, оплатив двумя ящиками тушенки и шоколадом – старики еще и брать не желали, хотя для них, застрявших в этой глуши, это была манна небесная. Однако под мягким натиском Добрынина пришлось принять. Да и почему нет, если с пищеварением пока еще более-менее… Добрынин, прогулявшись по двору, испытал некое чувство дежа-вю – все это он уж видел. И огородик в палисаднике, и дом, что внутри, что снаружи, и сарай, и заросший бурьяном огород на задах… И вот сейчас они, пожалуй, и выглядели именно так, как пришли к нему в видении – пока еще ухоженные, пока еще с хозяйским приглядом, пока еще разительно отличаются от соседних дворов, постепенно ветшающих без людского ухода…

– Ты смотри, старый, береги себя и бабку, – на прощание сказал Добрынин. – За водой осторожно ходи. Не дай бог нога подвернется, или еще чего…

– Вот спасибо Сергей, вот спасибо… – бормотал дед, похлопывая его по спине. – В нашей-то глуши человека вряд-вряд увидеть, все обычно по дороге через Канаш идут… А тут вы заехали, рассказали, что по России-матушке творится… Нам теперь с бабкой на год разговоров… Да еще и гостинцы оставили!

От Больших Кушманов до Зеленодольска шли целый день – даже сейчас дорога тут была поганей некуда. А уж в тридцать третьем… Помнится, шли еще дольше, хотя тут всего-то девяносто верст по тракту. В Зеленодольске, скинув оплатой три сотни семерки, переправились по мосту – его держала большая община, полностью захватившая промышленный район на северном берегу, острова посреди реки и прилегающую к мосту на южном берегу часть поселка Нижние Вязовые. Община, похоже, была самой крупной в этой местности – Добрынин увидели пару БТР, УРАЛы, дооснащенные пулеметами, и даже несколько катеров, применявшихся для патрулирования водного пространства. Были тут и гостиница с харчевней, где экипаж КАМАЗа и заночевал.

Йошкар-Олу пришлось обойти большой дугой по тракту с восточной стороны – точно так же, как и в прошлое путешествие. Добрынин вспомнил, что Профессор упоминал о каком-то арсенале, где хранилось много интересного, а также – о пусковых установках шахтного базирования, сосредоточенных здесь. Похоже из-за них город и стал одной из целей в Войне. Фонило тут достаточно, ниже пятидесяти не опускалось, а чаще лезло под три сотни. Из обитателей – только мутировавшее зверье, собаки, выродки… Людей не было – во всяком случае, команде «Тайфуна» на глаза не попадались. Обходя город, они видели картину, которая давно уже стала привычной: осыпающиеся многоэтажки, упавшие или покосившиеся столбы, оборванные провода уличного освещения, многолетняя грязь, пыль, мусор… Город был мертв.

Сразу за городом, правда, радиация резко пошла на спад, и спустя километров тридцать фон упал до трех-четырех рентген. Они приближались к Яранску, и Добрынин, сидя на своем месте, поглядывал иногда на Ивашурова, в очередной раз заглянувшего в кабину. Именно здесь, за Яранском, он впервые встретил Сказочника – и вроде бы Игорь Антонович в этих краях бывал не раз…

– Скоро Яранск. Еще сотня верст – и поселок Юрьево, – подтвердил его мысли Ивашуров. – Предлагаю сделать там большой привал. Я так понимаю, мы не торопимся, а здесь у меня хороший знакомый проживает. И на постой устроит, и покушаем вкусно, и у костра посидим. Можно и задержаться – по выходным ярмарка, подкупите себе чего-нибудь… Здесь безопасно, не волнуйтесь – местные живут на острове, от зверья и бандитов укрылись. И там у них танк вкопан. В этих местах танк – редкость, поэтому и не лезет никто. Тихо живут, спокойно, рынок держат, со всех окрестностей к ним съезжаются. И продавцы, и покупатели. Тем и живут.

Данил, не думая даже, согласился. Остров и тогда еще показался ему очень уютным, и он был бы не прочь подзадержаться и осмотреть местные достопримечательности. И особенно тот самый танк. В прошлый раз так и не успел на него вблизи поглядеть, хотя владелец местной гостиницы и рассказал его историю. Но одно дело послушать, и совсем другое – вблизи глянуть. Спросил у Ивашурова – и тот, хитро усмехнувшись, выразил уверенность, что проблем с этим не будет.

В поселке все было точь-в-точь. Не доезжая до него с полкилометра – кустарного производства шлагбаум в черно белую полоску, пулемет на станке, накрытый брезентовым чехлом, и трое караульных у костра. Добрынин пригляделся и добродушно ухмыльнулся: на костре висел закопчённый чугунок с варевом и, кажется, даже поварешка была все та же. Правда, рельсы на столбе не было, и потому для оповещения применялся двуногий гонец. Который и потрусил скоренько к поселку. С пулемета тем временем был снят чехол, и ствол его уперся в приближающийся «Тайфун». Пришлось съехать на обочину и остановиться.

Вскоре подошел начальник караула. Порядок был прежний – машина оставалась на стоянке у бревенчатого моста, экипаж мог следовать дальше и располагаться в гостинице, в номерах-землянках. От землянок Данил отказался – зачем они нужны, если в их распоряжении целый жилой модуль, да еще и кабина, которая превращается в полноценное спальное место… А вот от ужина у костра отказываться не собирался.

Впрочем, до ужина было еще часа полтора, и Добрынин потратил их, как и намеревался – осмотрел боевую машину в непосредственной близости и пообщался с тем самым Вовкой Пчелкиным, ее командиром. Вовка Пчелкин – теперь уже не Вовка, а Владимир Сергеевич, глава поселка – оказался хорошим товарищем Игоря Антоновича. И к танку проводил и осмотреть позволил, и даже внутрь пустил.

Танк Добрынина впечатлил. Это действительно была какая-то новая, гораздо более современная модификация, до которой тем же Т-72, основным рабочим танкам Братства, было как до Луны пешком. Угловатая, покрытая рубчатой броней, с плоской вытянутой башней и надстройками систем на ней… Серьезный аппарат!