Бестиарий

– Зачем? – пролепетала стюардесса.

– Проводите меня туда, – Кристиан очень бережно поднял шахидку на руки.

– Вы понимаете, какая там сейчас температура? – спросила взволнованно стюардесса.

– Просто проводите меня туда, – прорычал Кристиан, посмотрев ей в глаза.

– Я должна согласовать это решение с…

– Эта гадость на тепло реагирует, может рвануть, – прошипел Фишер. – И как им только в голову пришло использовать такую взрывчатку? Идиоты…

– Я провожу вас.

– Это опасно? – встрепенулась Саша.

– Не для пассажиров, – бросил Кристиан. – Сиди здесь и жди меня.



Негерметичный грузовой отсек в самолете находится у шасси. Грузы, которые там перевозятся, должны соблюдать определенные требования. Не быть слишком хрупкими или легкими, не реагировать на резкое понижение температуры и вибрацию, от которой можно в худшем случае получить сильное сотрясение.

Мы пролетали относительно спокойный воздушный коридор, но давление в отсеке сильно упало, и я почувствовал, как к голове приливает кровь. Здесь было холодно, сильно трясло…

Я мог бы вытащить из неё взрывчатку и сохранить её жизнь.

Но мне просто не дали таких указаний. К тому же, я посчитал, что рисковать своей жизнью ради неё довольно глупо. Люк грузового отсека – огромный, и есть возможность открыть его медленно, не полностью. Это может сделать пилот, еще он открывается вручную. Главное – действовать быстро и выжить…





* * *


Когда Кристиан вернулся, всё лицо его было ало-багровым, он задыхался и дрожал. Пассажиры спрашивали его, что случилось, но он только отмахивался. Саша сказала:

– Он обезвредил первое устройство, всё хорошо…

Всё это происходило примерно в середине самолета, когда обе шахидки двигались друг к другу, чтобы узнать, что произошло с их связным. Теперь вторая валялась на сиденье рядом с наводчиком. Похоже, она была без сознания. Кристиан аккуратно расстегнул её пуховик.

– Есть возможность привести её в сознание? – тихо спросила Саша.

– Нет… И я не знаю, что это за бомба. Отойди, Александра.

Не было ни разноцветных проводов, ни экранчика с тревожно мигающим циферблатом. Хотя сам по себе таймер всё же имелся, он соединялся с детонатором, и, отделив его, Кристиан подарил этому самолету какое-то время оставаться в воздухе.

– Это – не гарантия, – ответил он напряженно. – Может, здесь тоже взрывчатка, которая взорвётся со временем, как банальный полежалый тротил? А может, всё в порядке… В любом случае, нужно избавиться от жилета. Пойди узнай насчёт посадки.

– Зачем? Почему не выбросить и эту так же?

– Так просто жилет не отцепишь. Тут куча шнурков и проводов. Мне нужно время…

– Крис. Ты же просто вышвырнул ту женщину из самолета.

– И почему я не выброшу вторую? Не задавай мне вопросов. Просто иди и узнай насчёт возможного места посадки, а я попробую… отсоединить пояс, – он открыл свой рюкзак и вытащил ножницы. Когда Саша ушла, он пробормотал: – Придётся немного покромсать на ней одежду…

Саша вернулась к своему шефу быстро. Судя по белому от гнева и напряжения лицу, новости у нее были неважные.

– Территории, удобной для посадки, практически нет. Чтобы вынести наружу бомбы, ему нужно разрешение, так как неизвестен радиус взрыва. Он сказал, возможно, у Самары удастся посадить самолет, где уже будут ждать специально обученные люди…

– Знаю. Спецназовцы ворвутся со светошумовыми гранатами и маски-шоу. Бессмысленно и беспощадно, – раздраженно пробормотал детектив. – Оставайся в салоне, успокаивай пассажиров. Пойду, сам поболтаю с пилотом.



– Сядьте на место, – отрезал тот, едва к нему в кабину прорвался разозленный Фишер. – У меня указания лететь к Самаре. Вы нарушили правила безопасности и без моего разрешения открывали люк в грузовом отсеке…

Обычно счастье и злость у детектива отображается одними и теми же мимическими движениями, но почему-то окружающим зачастую было понятно, как именно настроен Кристиан.

– Я спас больше сотни человек, – требовательно перебил он. – И намерен поговорить с диспетчером.

– Может, вы и самолет будете управлять?

– Думаю, у меня даже лучше получится, – торопливо согласился детектив, – но предполагаю, что вы окажетесь против.


Ему удалось отвоевать рацию, и Саша, стоявшая рядом, чувствующая себя бесполезной, слышала, скорее, угрожающий монолог, нежели диалог. Общение с пассажирами в салоне истощало лимит ее самообладания, и она оставила с ними стюардесс.

– Повторяю, бомбу необходимо в кратчайшие сроки изолировать… Да, я понимаю, что мне положено сидеть, молчать и ждать, пока всё взорвется, но я не слишком импонирую этому стилю поведения. Нет, я не в панике, я в ярости!

Наконец, Фишер передал рацию пилоту, потом вытащил из-за пояса пистолет и произнес с угрожающим дружелюбием:

– Разыграем по-другому. Если вы немедленно не подберете зону для посадки, я выведу вас из строя и посажу Боинг самостоятельно.

– Твои действия уже расцениваются, как террористический акт, – тихо предупредила Саша.

– Ты привыкнешь – порой, когда я спасаю людей, выглядит так, словно я пытаюсь их прикончить, – флегматично отозвался он.



Боинг неумолимо снижался. Прямо под ним изящной вертикалью протянулось шоссе. Автомобилистами очень быстро был замечен огромный самолет, поэтому характер движения трансформировался. Большинство водителей затормозило к обочинам, кто-то, наоборот, рванул вперед. Не то, чтобы Фишер беспокоился о водителях, решив, что те о себе позаботятся сами, он дал им предостаточно времени для изменения маршрута движения.

Дорога опустела за минуты. На протяжении самой посадки Саша, не отрывая от нее взора, обеими руками сжимала спинку кресла пилота. Едва уместившись на узкую для него дорогу, задевая деревья и начисто срезая кустарник, Боинг тяжело, на предельной скорости мчался вперед, одержимый беспощадной силой инерции. Завидев его издали, машины срочно съезжали к обочине, но одна фура, кузову которой здорово досталось от крыла самолета, беспомощной картонкой отлетела влево, накренившись. Через лобовое стекло виднелось искаженное дьявольским нервным напряжением, лицо водителя. Он успел сбавить скорость, и это существенно смягчило столкновение пассажирской стороны машины с шеренгой тоненьких берез.

Металлическую птицу трясло, как в горячке, и стены салона услышали столько обращений к Господу, сколько не слышали за всё свое существование. Но шасси, грузно опустившись на некачественную дорогу, которая немедленно пошла трещинами, успешно тормозили и, наконец, остановились.

Сначала в тишине Саша могла разобрать только шум движения собственной крови в ушах и тонкий, противный свист, а потом молчание самолета разразилось аплодисментами. Кристиан пробормотал:

– Чего они радуются? Бомба еще здесь.

– Мы на земле, – пояснила Саша со слабой улыбкой надежды. – Что дальше?

Детектив говорил на ходу, не обращая внимания на пассажиров, пытающихся встать. Наконец, когда он понял, что ему мешают идти, он прикрикнул:

– Всем сидеть на местах, иначе я не смогу вытащить взрывчатку.

И столь же торопливо, сколь люди повыскакивали со своих кресел, они уселись обратно.

– Покинешь салон со мной, но дальше не пойдешь, – быстро говорил Фишер своей помощнице. – Имея документы, деньги и телефон, ты укроешься, если я не вернусь. Скорее всего, тебя найдет мой отец, но это не страшно – ты можешь ему верить до тех пор, пока он согласен общаться с тобой лично, – он сдержанно кивнул ей, торопясь, собирая жилеты и практически не глядя в ее сторону.

– Я пойду с тобой.

– Выстрелю в ногу.

Саша знала – попусту он не угрожает.

– Тогда обещай, что вернешься.

Кристиан сконцентрировал на ней злой прицел карих глаз, но оттенок в них понемногу смягчался, и он почти растерянно моргнул.

– Хорошо. Мы еще поговорим об этом, – сказанное прозвучало с ноткой иронии и печали. Словно он смеялся над чем-то.

Кристиан убежал вперед, и исчез в дремучих объятиях хиленького, но частого леса.

«Так будет всегда, – мысли слегка перекрывали гул в ушах Саши. – Вечная погоня за демонами, ожидание близкой беды, тревога. Если бы он занимал важное место в моем сердце, я бы не выдержала непрекращающегося напряжения. Но на его войне не существует любимых, друзей и родных. Обычно частные детективы, мягко говоря, подобным не занимаются, у них своя жизнь под сердцем, а работа нередко рутинна. Кристиан посвятил существование этому странному занятию и легко платит положенную цену. Я, выходит, тоже».

К ней подошли с вопросами несколько осмелевшие пассажиры, и девушка, не глядя ни на кого, отвечала, что самолет совершил вынужденную посадку, и причина ей неизвестна, а подробности она сообщать не намерена. Ее голосовые связки и жестикуляция жили собственной жизнью, но работали, как надо. Саша чувствовала себя учительницей младших классов в школе для трудных детей.

Фишера не было довольно долго, ожидание пиявкой вытягивало из нее силы. Но его оборвал троекратный взрыв. Он раздался с пугающей пронзительностью, разорвал тишину зимнего, стылого воздуха, и Саша не выдержала.

Она накинула на плечи свою куртку, взяла рюкзак и помчалась в лес. Кто-то зачем-то увязался за ней, видимо, решив, что путь свободен, но она непривычно строго отчеканила:

– К вашему сведению, каждый, не санкционирование покинувший Боинг без позволения специальной службы, кроме оперативных работников, будет расцениваться, как потенциальный сообщник террористов. Сидите, пожалуйста, в салоне, на улице холодно, а бомбы здесь больше нет.



Лишь выбравшись наружу, Саша беспомощно нахмурилась и, закрыв рукой рот, сдерживая нервные рыдания, направилась в сторону леса.

Шагать по снегу, увязая в белом болоте, ей пришлось довольно долго, пока девушка не увидела своего босса. Кристиан стоял у высокой осины, опираясь на нее плечом и с трудом перевязывая правую руку рубашкой. Позади него растеклась уродливая клякса взрыва – вывернутые деревья, разбросанные щепки, копоть, черные зубья обгоревших пней. Девушка подбежала к детективу, увидела рваные, как от когтей тигра отметины, отобрала у Фишера рубашку, перевязала его руку покрепче выше локтя, формируя жгут и безмолвно замотала глубокие, страшные порезы. Ходить он мог, но кровопотеря лишила его способности верно ориентироваться в пространстве.

Уже во второй раз она заставила Кристиана опереться на себя и, молча, шла с ним до самолета, игнорируя водителей, страшно заинтересованных произошедшим. Кто-то снимал их на камеру и мобильные телефоны, это раздражало Сашу больше всего.

– Ты, как обычно, зря паниковала. Раны поверхностные. Если бы хоть один осколок действительно задел руку, ее бы не было. Это мелкие камни и щепки поцарапали, пройдет, – то ли безжизненно, то ли озадаченно заявил Фишер.

– Ты же точно знал время, когда они взорвутся, верно? Откуда? – поинтересовалась Саша, отпуская его.

– Понял, как устроен пояс и чем он напичкан. Он работал на батарее. Я просчитал истечение заряда батареи в жилете, исходя из их устройства и времени полета.

Появившись в салоне, избегая встречаться с кем-либо взглядом, он произнес громко и небрежно: