Бестиарий
Часть 65 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Всё нормально, бомбы обезврежены, – и раздраженно нахмурился, услышав аплодисменты. Он поспешил скрыться в кабине управления, приподняв плечи в ответ на слова благодарности.
Тут выяснилось, что пилот, которому угрожал пистолетом Фишер, загадочно исчез. Его помощник валялся на полу с красноречивыми признаками черепно-мозговой травмы. Кристиан цокнул языком, проверил пульс пострадавшего и констатировал:
– Во-первых, он живой. Во-вторых, Александра, мы прошляпили сообщника троицы камикадзе. Кто-то ведь впустил их в самолёт до посадки…
– И что теперь? – взволнованно спросила Саша.
– Не важно. Это не наша головная боль, – холодно ответил он. – Свою задачу я выполнил.
После чего, игнорируя пострадавшего, он медленно опустился в кресло и вызвал диспетчера:
– Пассажиры самолета – в безопасности, ситуация – под контролем. Однако, кое-кому из сообщников террористов удалось сбежать.
Пока Фишер выяснял непростые отношения с диспетчером, Саша поинтересовалась у одной из стюардесс о местонахождении аптечки. Она имелась, но укомплектована оказалась безобразно. Ни о каком хирургическом наборе речь не шла, в ней с трудом нашелся бинт, подозрительного вида клочки ваты и спирт – почему-то только треть бутылки. На борту нашелся и врач, но Кристиан самым неучтивым образом отверг его помощь и велел Саше заняться его раной.
– Уверена, доктор справился бы лучше, – устало ворчала она, вытирая кровь и пытаясь обеззаразить раны. – Если я что-нибудь не так сделаю, надеюсь, ты испытаешь максимум ощущений и поймешь, как вредно отказываться от профессиональной помощи.
В это время врач занимался вторым пилотом. Кристиан, опустив голову и закрыв глаза, сохранял неподвижность. Когда он заговорил, сделалось очевидным, что он обратил на слова своей помощницы не больше внимания, чем на собственную рану.
– Есть вероятность, что мы почти вовремя прилетим во Владивосток. Слышишь этот шум?
– В салоне?
– Разумеется, нет, он совершенно понятен – теперь, когда их жизни не угрожают, они обеспокоены деньгами, спрашивают себя о возмещении ущерба, в их душе шевелятся черви новых страхов и тревог. Я говорю о вертолете, – не открывая глаз, медленно пробормотал Фишер. – Мною будут недовольны.
Я мог ничего изначально не говорить Александре. И есть большая вероятность, что без нее получилось бы справиться быстрее, но мне стало очень любопытно проверить, как поведет себя мой инструмент в критически сложной ситуации. Вывод: стоит ее в дальнейшем отстранять от таких дел. Подобный выброс сил сразу грозит ей нервным истощением, не несущим смысла и пользы.
Он устроит мне выволочку…
– Кто?
– Мой отец, полковник Федеральной службы безопасности.
«Начинаю догадываться, как из психопата воспитали контролирующего себя человека», – сделала вывод Саша.
– Верно, – ответив на ее мысли, с недовольным вздохом пробормотал Кристиан. – На мне намордник идеологии и моральных устоев, я не кусаю всех, кого попало.
– Послушай, почему ты отказался от помощи врача? – она перебинтовала руку своего босса, как могла, краснея, понимая, что на нее порой смотрит настоящий доктор.
– Ненавижу прикосновения. Ты тоже. Это делает тебя солидарной.
«Странно, зачем он сейчас солгал?»
– О чём думаешь? – вкрадчиво поинтересовался догадливый Кристиан.
– Я же – девушка, я по определению думать толком не способна.
– Не правда. Но ты вывернулась. Не читай меня, Александра!
Фишер предупредил – в салон ворвется спецназ, и нужно будет лечь на пол, вытянув руки. Это – марионетки быстрого реагирования. Любой стоящий на ногах в такие моменты воспринимается, как опасность. Существует четкий протокол действий, доведенный строго до автоматизма без вмешательства рассуждений – заставить человека принять лежачее положение, обыскать и обезвредить при необходимости. Они не различают в первые секунды, кто жертва или террорист, их задача – обеспечить безопасность людей в захваченном помещении. Обследование ситуации займет, сказал он, меньше минуты – работают они быстро, слаженно, как механизм. Лишь после этого появится глава группы и уполномоченный разбираться в произошедшем, саперы, медики, станет тесно, местами неприятно и непривычно. Однако, следует, не переча, не задавая вопросов, выполнять конкретно то, что скажут. Чрезвычайная ситуация для гражданских заключается в вынужденном пассивном содействии и вытеснении человеческих свобод. На короткое время ты обезличиваешься.
Предупрежденная и напуганная всем этим, Саша, с трудом терпела, пока ее обыскивают. Несмотря на забитость салона людьми, суматохи почти не было, и всё происходило цивилизованно. Потом кто-то спросил о местонахождении человека, обезвредившего бомбы, и руки пассажиров синхронно указали на кабину пилота. Лежащая вниз лицом, Саша заметила, как к ней движется пара быстрых ног в дорогих ботинках тонкой работы.
– Лев Северин? – негромко спросил вошедший в кабину человек.
Фишер встал и помог подняться девушке:
– Это я. Она со мной. Мне известно, от кого вы пришли, давайте выбираться.
– Времени почти не осталось. Оденьтесь, возьмите с собой приоритетную цель задания и свои вещи, едем на машине до аэропорта. Потом разберемся, почему рядом с вами гражданское лицо, – говоривший был невысоким и словно бы бесцветным человеком с седыми волосами пшеничного оттенка. Даже возраст его угадывался с трудом.
Кристиан надел на голову Саши капюшон, набросил на плечи пальто и жестом велел молчать. Девушка послушно покинула самолет вместе с необычным провожатым. Фишер вышел следом одетый в белый халат. На руках его был какой-то гигантский, тканевый сверток, по фигуре которого угадывалось, что это – невысокая женщина.
Лишь у машины Саша узнала террористку. О ней Фишер отозвался мельком диспетчеру Вопросительно взглянув на Кристиана, она ничего не сказала, а ее босс сохранял невозмутимость, стеной, преграждающей путь любым вопросам.
Дорогу еще не оцепили, поэтому невзрачный, замызганный микроавтобус промчался по шоссе, никем не задерживаемый. По пути бесцветный человек дал Кристиану телефон, и тот взял трубку, говорил тихо, но от напряжения Саша слышала каждое слово.
– Я был максимально осторожен, – твердил детектив и дальше общался короткими, лаконичными, как чеканный шаг, ответами: – Гражданские в живых, но ты не предупредил о лишней работе. Да, конечно, нужный объект с нами. Она повреждена. У меня не было выхода. Диана не причем. Как только вернемся, навещу вас с матерью. Я воспользовался помощью доктора, переливание не нужно. Нет, ничего не забыл. Подробный отчет будет через полчаса. Мама, что ли около телефона стоит? – он закатил глаза и вздохнул. – Привет, мам! Рад тебя слышать. Не вру, – холодно посмотрел он на окровавленную, растрепанную Сашу, затравленно сидящую возле обезвреженной террористки: – Она в порядке.
Завершив этот странный, короткий разговор, Фишер повернул голову к водителю:
– Диана – моя троюродная сестра. Отец в курсе. Она должна была лететь со мной на расследование, ее уровень информированности по интересующему вас вопросу нулевой.
– Диана, меня зовут Георгий Владимирович. Расскажите, пожалуйста, что произошло в салоне. Только не врите, это в интересах вашего брата.
Саша переглянулась в зеркале с боссом и заговорила:
– В самолете мы занимались рассмотрением материалов по заказанному нам делу, по поводу которого мы и полетели во Владивосток. Неожиданно Крису показалась подозрительной одна девушка. Он проследил за ней, вернулся и сообщил, что, вероятно, мы все в опасности, попросил меня не мешать, но я не послушала, и…
– То есть, вы помогли ему спасти самолет, – он перебил Сашу, но сделано это было так мягко и маневренно, что девушка почти не сбилась с хода мысли.
– Да, – неуверенно сказала она. – Похоже, так.
– Всегда были с братом?
– Нет, Кристиан велел мне спрятаться в туалете. Когда я вышла, террористы были обезврежены, и оставалось разобраться с бомбами. Затем я по большей части помогала стюардессам сохранять спокойствие среди пассажиров.
Цели расспроса окончательно перестали быть Саше понятными, а мимика Фишера казалась ей абсолютно нечитаемой.
– Кристиан, вы должны понимать, вопросы – не для протокола, но я обязан сообщить вашему отцу обо всём, что мне известно, – заметил Георгий Владимирович, спустя паузу и не меняя тона голоса.
– Валяйте, – детектив торопливо печатал отчет на своем ноутбуке и, кажется, полностью игнорировал ход беседы.
«Чтобы ты не узнала сегодня обо мне, если мы выживем, помни – иногда даже я не всегда свободен в своих действиях», – до странности тяжело произнесенные Фишером слова Саша проматывала в памяти, вынужденная терпеть около себя соседство опасной девушки. У нее были детские, кукольные черты лица. Непослушные, короткие, вьющиеся локоны обрамляли их небрежными прядями. Руки маленькие, но цепкие и сильные. Просто от неумения себя контролировать, Саша читала: «Решительная, умная. Странно, не похоже, что ее воспитывали с детства также, как ту шахидку, в ней есть умение размышлять, задавать вопросы, сомневаться. И, тем не менее, она пошла на самоубийство добровольно». Саша смотрела на пойманную преступницу с опасливой украдкой и затаенным ужасом.
«Не всегда свободен?» — она перевела взор на Кристиана.
Несмотря на растущее количество вопросов, девушка, тем не менее, никак не дала об этом знать.
* * *
От аэропорта «Курумоч» Саша ехала с Кристианом на такси…
Недалеко от здания их с Фишером высадили. Сашу попросили отойти вперед, и уставшая девушка, едва переставляя ноги, вяло шла по шоссе, даже не испытывая желания обернуться.
Потом ее догнал Кристиан и, спустя сорок минут, они ехали по направлению к отелю, где им следовало отдохнуть. Точнее, отдохнуть Саше, потому что выглядела она неважно, и дело было не только в разодранном лице. Она была поглощена какими-то мыслями, задавать вопросы не стремилась. Никакие.
Оба они теперь сидели на заднем сиденье такси и молчали. Каждый о своём.
Саша – о том, что ей бы, вообще-то, хотелось работать исключительно аналитиком. Без всяких погонь и оперативно-розыскных операций. Кристиан – о том, какая сумма упала ему на банковскую карту и как он ею воспользуется. А еще о том, что он теряет время, пока во Владивостоке его ждет клиент.
Саша увидела из окна машины Волгу в снежном тумане, когда они ехали по улице Максима Горького. Река мягко выплыла с краю окна и разлилась молочным туманом перед ее взором. Саша снова вспомнила о Винсенте, и ей сделалось еще тоскливее.
«Не хочу больше о нём думать, – заявила она себе отчаянно-сердито. – Хватит! Это глупо!».
Она – девушка упорная. Сказала – сделала. И действительно мысли о странном знакомце постепенно покинули ее голову. Может, потому, что уж очень яростно она приказала им это. Мимо взора мелькнули белые буквы указателя «Самара».
– Крис, оперативная работа – это, мягко говоря, не моё, – прошептала она, закрыв глаза. – Хватит. Давай я буду только аналитиком, это логично.
Кристиан ничего на это не ответил, как и на ее сердитый взгляд.
Самара рождалась перед Сашей постепенно. Сначала появились невысокие дома и дорожные забегаловки. Потом – перелески, затем – снова небольшие дома. Саше начинало казаться, что весь город – это одна унылая деревня, она ничего не знала о Самаре.
Мимо машины важно протарахтел синий трактор с гигантскими колесами. Из кабины даже Саша услышала песню Сердючки.
«Паноптикум», – подумала она со вздохом.
И следом:
«Вот едем мы в машине. Живые и здоровые, не считая пары царапин. А могли умереть… И все пассажиры Боинга тоже. Но мир идет дальше. Трактор едет, музыка звучит. И так было бы, даже если бы мы погибли. Так и должно быть. Так и устроен мир».
– Какие тут всё-таки… домики приятные, красивые, – пробормотала она вслух.
– Хорошо, если тебе нравится. Я намерен взять номер в гостинице подальше от аэропорта.
– Из-за меня, что ли? – недоверчиво нахмурилась она.
Тут выяснилось, что пилот, которому угрожал пистолетом Фишер, загадочно исчез. Его помощник валялся на полу с красноречивыми признаками черепно-мозговой травмы. Кристиан цокнул языком, проверил пульс пострадавшего и констатировал:
– Во-первых, он живой. Во-вторых, Александра, мы прошляпили сообщника троицы камикадзе. Кто-то ведь впустил их в самолёт до посадки…
– И что теперь? – взволнованно спросила Саша.
– Не важно. Это не наша головная боль, – холодно ответил он. – Свою задачу я выполнил.
После чего, игнорируя пострадавшего, он медленно опустился в кресло и вызвал диспетчера:
– Пассажиры самолета – в безопасности, ситуация – под контролем. Однако, кое-кому из сообщников террористов удалось сбежать.
Пока Фишер выяснял непростые отношения с диспетчером, Саша поинтересовалась у одной из стюардесс о местонахождении аптечки. Она имелась, но укомплектована оказалась безобразно. Ни о каком хирургическом наборе речь не шла, в ней с трудом нашелся бинт, подозрительного вида клочки ваты и спирт – почему-то только треть бутылки. На борту нашелся и врач, но Кристиан самым неучтивым образом отверг его помощь и велел Саше заняться его раной.
– Уверена, доктор справился бы лучше, – устало ворчала она, вытирая кровь и пытаясь обеззаразить раны. – Если я что-нибудь не так сделаю, надеюсь, ты испытаешь максимум ощущений и поймешь, как вредно отказываться от профессиональной помощи.
В это время врач занимался вторым пилотом. Кристиан, опустив голову и закрыв глаза, сохранял неподвижность. Когда он заговорил, сделалось очевидным, что он обратил на слова своей помощницы не больше внимания, чем на собственную рану.
– Есть вероятность, что мы почти вовремя прилетим во Владивосток. Слышишь этот шум?
– В салоне?
– Разумеется, нет, он совершенно понятен – теперь, когда их жизни не угрожают, они обеспокоены деньгами, спрашивают себя о возмещении ущерба, в их душе шевелятся черви новых страхов и тревог. Я говорю о вертолете, – не открывая глаз, медленно пробормотал Фишер. – Мною будут недовольны.
Я мог ничего изначально не говорить Александре. И есть большая вероятность, что без нее получилось бы справиться быстрее, но мне стало очень любопытно проверить, как поведет себя мой инструмент в критически сложной ситуации. Вывод: стоит ее в дальнейшем отстранять от таких дел. Подобный выброс сил сразу грозит ей нервным истощением, не несущим смысла и пользы.
Он устроит мне выволочку…
– Кто?
– Мой отец, полковник Федеральной службы безопасности.
«Начинаю догадываться, как из психопата воспитали контролирующего себя человека», – сделала вывод Саша.
– Верно, – ответив на ее мысли, с недовольным вздохом пробормотал Кристиан. – На мне намордник идеологии и моральных устоев, я не кусаю всех, кого попало.
– Послушай, почему ты отказался от помощи врача? – она перебинтовала руку своего босса, как могла, краснея, понимая, что на нее порой смотрит настоящий доктор.
– Ненавижу прикосновения. Ты тоже. Это делает тебя солидарной.
«Странно, зачем он сейчас солгал?»
– О чём думаешь? – вкрадчиво поинтересовался догадливый Кристиан.
– Я же – девушка, я по определению думать толком не способна.
– Не правда. Но ты вывернулась. Не читай меня, Александра!
Фишер предупредил – в салон ворвется спецназ, и нужно будет лечь на пол, вытянув руки. Это – марионетки быстрого реагирования. Любой стоящий на ногах в такие моменты воспринимается, как опасность. Существует четкий протокол действий, доведенный строго до автоматизма без вмешательства рассуждений – заставить человека принять лежачее положение, обыскать и обезвредить при необходимости. Они не различают в первые секунды, кто жертва или террорист, их задача – обеспечить безопасность людей в захваченном помещении. Обследование ситуации займет, сказал он, меньше минуты – работают они быстро, слаженно, как механизм. Лишь после этого появится глава группы и уполномоченный разбираться в произошедшем, саперы, медики, станет тесно, местами неприятно и непривычно. Однако, следует, не переча, не задавая вопросов, выполнять конкретно то, что скажут. Чрезвычайная ситуация для гражданских заключается в вынужденном пассивном содействии и вытеснении человеческих свобод. На короткое время ты обезличиваешься.
Предупрежденная и напуганная всем этим, Саша, с трудом терпела, пока ее обыскивают. Несмотря на забитость салона людьми, суматохи почти не было, и всё происходило цивилизованно. Потом кто-то спросил о местонахождении человека, обезвредившего бомбы, и руки пассажиров синхронно указали на кабину пилота. Лежащая вниз лицом, Саша заметила, как к ней движется пара быстрых ног в дорогих ботинках тонкой работы.
– Лев Северин? – негромко спросил вошедший в кабину человек.
Фишер встал и помог подняться девушке:
– Это я. Она со мной. Мне известно, от кого вы пришли, давайте выбираться.
– Времени почти не осталось. Оденьтесь, возьмите с собой приоритетную цель задания и свои вещи, едем на машине до аэропорта. Потом разберемся, почему рядом с вами гражданское лицо, – говоривший был невысоким и словно бы бесцветным человеком с седыми волосами пшеничного оттенка. Даже возраст его угадывался с трудом.
Кристиан надел на голову Саши капюшон, набросил на плечи пальто и жестом велел молчать. Девушка послушно покинула самолет вместе с необычным провожатым. Фишер вышел следом одетый в белый халат. На руках его был какой-то гигантский, тканевый сверток, по фигуре которого угадывалось, что это – невысокая женщина.
Лишь у машины Саша узнала террористку. О ней Фишер отозвался мельком диспетчеру Вопросительно взглянув на Кристиана, она ничего не сказала, а ее босс сохранял невозмутимость, стеной, преграждающей путь любым вопросам.
Дорогу еще не оцепили, поэтому невзрачный, замызганный микроавтобус промчался по шоссе, никем не задерживаемый. По пути бесцветный человек дал Кристиану телефон, и тот взял трубку, говорил тихо, но от напряжения Саша слышала каждое слово.
– Я был максимально осторожен, – твердил детектив и дальше общался короткими, лаконичными, как чеканный шаг, ответами: – Гражданские в живых, но ты не предупредил о лишней работе. Да, конечно, нужный объект с нами. Она повреждена. У меня не было выхода. Диана не причем. Как только вернемся, навещу вас с матерью. Я воспользовался помощью доктора, переливание не нужно. Нет, ничего не забыл. Подробный отчет будет через полчаса. Мама, что ли около телефона стоит? – он закатил глаза и вздохнул. – Привет, мам! Рад тебя слышать. Не вру, – холодно посмотрел он на окровавленную, растрепанную Сашу, затравленно сидящую возле обезвреженной террористки: – Она в порядке.
Завершив этот странный, короткий разговор, Фишер повернул голову к водителю:
– Диана – моя троюродная сестра. Отец в курсе. Она должна была лететь со мной на расследование, ее уровень информированности по интересующему вас вопросу нулевой.
– Диана, меня зовут Георгий Владимирович. Расскажите, пожалуйста, что произошло в салоне. Только не врите, это в интересах вашего брата.
Саша переглянулась в зеркале с боссом и заговорила:
– В самолете мы занимались рассмотрением материалов по заказанному нам делу, по поводу которого мы и полетели во Владивосток. Неожиданно Крису показалась подозрительной одна девушка. Он проследил за ней, вернулся и сообщил, что, вероятно, мы все в опасности, попросил меня не мешать, но я не послушала, и…
– То есть, вы помогли ему спасти самолет, – он перебил Сашу, но сделано это было так мягко и маневренно, что девушка почти не сбилась с хода мысли.
– Да, – неуверенно сказала она. – Похоже, так.
– Всегда были с братом?
– Нет, Кристиан велел мне спрятаться в туалете. Когда я вышла, террористы были обезврежены, и оставалось разобраться с бомбами. Затем я по большей части помогала стюардессам сохранять спокойствие среди пассажиров.
Цели расспроса окончательно перестали быть Саше понятными, а мимика Фишера казалась ей абсолютно нечитаемой.
– Кристиан, вы должны понимать, вопросы – не для протокола, но я обязан сообщить вашему отцу обо всём, что мне известно, – заметил Георгий Владимирович, спустя паузу и не меняя тона голоса.
– Валяйте, – детектив торопливо печатал отчет на своем ноутбуке и, кажется, полностью игнорировал ход беседы.
«Чтобы ты не узнала сегодня обо мне, если мы выживем, помни – иногда даже я не всегда свободен в своих действиях», – до странности тяжело произнесенные Фишером слова Саша проматывала в памяти, вынужденная терпеть около себя соседство опасной девушки. У нее были детские, кукольные черты лица. Непослушные, короткие, вьющиеся локоны обрамляли их небрежными прядями. Руки маленькие, но цепкие и сильные. Просто от неумения себя контролировать, Саша читала: «Решительная, умная. Странно, не похоже, что ее воспитывали с детства также, как ту шахидку, в ней есть умение размышлять, задавать вопросы, сомневаться. И, тем не менее, она пошла на самоубийство добровольно». Саша смотрела на пойманную преступницу с опасливой украдкой и затаенным ужасом.
«Не всегда свободен?» — она перевела взор на Кристиана.
Несмотря на растущее количество вопросов, девушка, тем не менее, никак не дала об этом знать.
* * *
От аэропорта «Курумоч» Саша ехала с Кристианом на такси…
Недалеко от здания их с Фишером высадили. Сашу попросили отойти вперед, и уставшая девушка, едва переставляя ноги, вяло шла по шоссе, даже не испытывая желания обернуться.
Потом ее догнал Кристиан и, спустя сорок минут, они ехали по направлению к отелю, где им следовало отдохнуть. Точнее, отдохнуть Саше, потому что выглядела она неважно, и дело было не только в разодранном лице. Она была поглощена какими-то мыслями, задавать вопросы не стремилась. Никакие.
Оба они теперь сидели на заднем сиденье такси и молчали. Каждый о своём.
Саша – о том, что ей бы, вообще-то, хотелось работать исключительно аналитиком. Без всяких погонь и оперативно-розыскных операций. Кристиан – о том, какая сумма упала ему на банковскую карту и как он ею воспользуется. А еще о том, что он теряет время, пока во Владивостоке его ждет клиент.
Саша увидела из окна машины Волгу в снежном тумане, когда они ехали по улице Максима Горького. Река мягко выплыла с краю окна и разлилась молочным туманом перед ее взором. Саша снова вспомнила о Винсенте, и ей сделалось еще тоскливее.
«Не хочу больше о нём думать, – заявила она себе отчаянно-сердито. – Хватит! Это глупо!».
Она – девушка упорная. Сказала – сделала. И действительно мысли о странном знакомце постепенно покинули ее голову. Может, потому, что уж очень яростно она приказала им это. Мимо взора мелькнули белые буквы указателя «Самара».
– Крис, оперативная работа – это, мягко говоря, не моё, – прошептала она, закрыв глаза. – Хватит. Давай я буду только аналитиком, это логично.
Кристиан ничего на это не ответил, как и на ее сердитый взгляд.
Самара рождалась перед Сашей постепенно. Сначала появились невысокие дома и дорожные забегаловки. Потом – перелески, затем – снова небольшие дома. Саше начинало казаться, что весь город – это одна унылая деревня, она ничего не знала о Самаре.
Мимо машины важно протарахтел синий трактор с гигантскими колесами. Из кабины даже Саша услышала песню Сердючки.
«Паноптикум», – подумала она со вздохом.
И следом:
«Вот едем мы в машине. Живые и здоровые, не считая пары царапин. А могли умереть… И все пассажиры Боинга тоже. Но мир идет дальше. Трактор едет, музыка звучит. И так было бы, даже если бы мы погибли. Так и должно быть. Так и устроен мир».
– Какие тут всё-таки… домики приятные, красивые, – пробормотала она вслух.
– Хорошо, если тебе нравится. Я намерен взять номер в гостинице подальше от аэропорта.
– Из-за меня, что ли? – недоверчиво нахмурилась она.