Белиал: Война богов

Нет, не забыл, как и тот факт, что неизвестный праймус поработал над памятью верховной жрицы и работорговца. Так что вопрос, пощадили ли при этом Кассию, оставался открытым. И если да, то почему.

– Тебе не хочется мне рассказывать, или ты действительно не можешь вспомнить?

Она разломила кусок хлеба в руке, но не положила его в рот. Было заметно, что ей не по себе.

– У меня ничего нет в этом мире, – проговорила она через какое-то время, – поэтому оставь мне хотя бы мои воспоминания.

Тогда у меня с глаз словно спала пелена. Вот почему она так не любила говорить о себе. Вот почему у нее настолько сильные стены. Вот почему она не рассказала Янусу, что произошло с ее рабским ошейником. И вот почему вчерашнюю ночь она так же цепко заперла у себя в голове. Она берегла свои воспоминания как сокровища и не желала подвергать их опасности или пятнать, если легкомысленно поделится ими с кем-либо.

Что ж, этот инстинкт мне понятен. Хотя жаль, что еще никто не даровал этому восхитительному созданию ощущение безопасности и не бросил весь мир к ее ногам.

– Ладно, – откликнулся я, стараясь, чтобы в голосе не слышалось упрека. – Тогда как насчет того, чтобы я поделился с тобой парочкой своих воспоминаний? Спроси меня о чем-нибудь, что тебе интересно узнать.

Кажется, у нее так и не проснулось желания разговаривать, но из тела, во всяком случае, ушло напряжение. Кассия задумчиво покусывала хлеб. Мне бы очень хотелось прочесть ее мысли. Удивительно, но меня правда волновало, что она обо мне думала.

В какой-то момент она, похоже, решилась задать вопрос. Я был заинтригован.

– Раз у тебя не бьется сердце, почему тебе надо дышать?

Развеселившись, я приподнял брови. Она могла выбрать любую тему и раскрыть все мои тайны, а ее занимало ЭТО? Она считала, что это наименее опасно?

– Не надо, – засмеялся я.

– Но ты все равно это делаешь.

Я пожал плечами, насколько это позволяло мое удобное положение.

– Старая привычка, чтобы быть больше похожим на человека. Кроме того, воздух нужен, чтобы разговаривать… и чувствовать запахи, которые стоят того, чтобы ими наслаждаться.

На последних словах я намеренно придал своему голосу неприличный оттенок и сразу же был вознагражден дико участившимся сердцебиением. Видимо, Кассия отлично помнила, как жадно я вчера вдыхал ее запах. Не в силах удержаться, я и сейчас демонстративно сделал вдох, в результате чего ее сердце заколотилось еще чуть-чуть быстрее. Как же я любил этот звук – равно как и сладкое вожделение, исходившее от ее кожи.

– Спроси меня еще о чем-нибудь! – с ухмылкой потребовал я, чтобы не испытывать ее терпение.

Благодарная за выход, который я ей предлагал, она откашлялась.

– Почему ты ненавидишь Януса?

Ого. Какая резкая смена темы. Вероятно, даже намеренная, чтобы увести нас обоих как можно дальше от любых похотливых мыслей. Это ей точно удалось.

– Существует так много причин, – вздохнул я, – что мы просидим тут с тобой до утра, пока я буду перечислять их все.

Кассия взяла еще один ломтик хлеба:

– Тогда почему ты тут, в Риме? В смысле, в гостях?

– Он отнял у меня кое-что, что очень для меня важно, – честно объяснил я. – Я здесь, чтобы это вернуть.

– И что же это?

Остров. Мальту. Мою самую любимую резиденцию. Но все это даже приблизительно не описало бы истину.

– Мой дом.

Кассия вскинула голову и взглянула на меня огромными изумленными глазами. Либо она не ожидала, что есть место, настолько важное для меня, чтобы называть его домом, либо ее шокировала бессердечность Януса.

– Как Янусу удалось просто отобрать у тебя твой дом?

Сочувствие в ее голосе показывало, что она точно знала, каково это, когда тебя лишают подобного места. Меня это не удивило. Разве Хиро не рассказывал, что ее мать умерла, когда Кассии исполнилось одиннадцать лет, и после этого ей пришлось выживать на улице? «У меня ничего нет в этом мире…» – так звучали ее слова.

– К сожалению, в данный момент Янус занимает такой пост, который дает ему на это право.

Она сглотнула. Теперь ее голос был не громче печального шепота:

– А что, если… – девушка осеклась. Ее охватило что-то труднообъяснимое. Чувство вины? Или забота? – Что, если ты не вернешь свой дом?

От одного представления о том, что потеряю Мальту навсегда, я похолодел.

– Такого не случится, – жестко ответил я.

Такого не должно случиться.

Без видимой на то причины выражение лица Кассии превратилось в суровую маску. Словно моя фраза скрыла солнце за серыми грозовыми тучами и забрала весь свет. В ее голосе послышалось железное эхо моего собственного тона:


– Почему ты так уверен?

Даже несмотря на ее странную реакцию, мне было ясно, что сейчас я ступил на очень опасную территорию. Согласно данной Янусу клятве, мне нельзя ничего рассказывать Кассии о нашем с ним споре. А учитывая ее острый ум, я уже и так, возможно, зашел слишком далеко. Поэтому, приподнявшись с подушек, очаровательно улыбнулся.

– У меня есть для тебя предложение.

Кассия на это не клюнула. Внезапно ее поведение показалось мне таким же холодным, как и при нашей первой встрече. Она даже больше на меня не смотрела.

– Я не собираюсь сейчас торговаться!

Вопреки здравому смыслу, я проигнорировал предостережение в ее голосе и собственную интуицию, которая советовала оставить ее в покое. У меня истекало время.

– Завтра, когда начнутся празднования Лукариев, я уеду, – сообщил ей я. – Тогда больше никто не сможет защитить тебя от Януса.

– Я сама в состоянии о себе позаботиться, – прошипела она без следа удивления или страха. Похоже, ей было совершенно безразлично, что я покину дворец, а она останется тут одна.

Прищурившись, я посмотрел на нее.

– Ты лучше останешься рабыней, чем примешь мою помощь?

– Ты не в силах освободить меня от Януса.

– Если твоя душа будет принадлежать мне, то в силах.

Стоило последним словам сорваться с моих губ, как я понял, что проиграл. Что-то в Кассии сломалось. Мне чересчур хорошо знакомо это выражение лица. Оно появлялось, когда человека лишали надежды. Но какую надежду я разрушил? На самом деле мое предложение должно было оказать ровно противоположный эффект. Я сжал руки в кулаки, потому что иначе обхватил бы ими ее лицо. Слишком велико оказалось желание заглянуть ей в глаза, чтобы спасти то, что уже не спасти. Но я не хотел сделать все еще хуже. Любая следующая граница, которую я пересеку, явно будет воспринята Кассией как нападение.

– Конечно, – процедила она.

Так мало слогов и так много разочарования и горечи. Она мне не поверила. Правильно. Мне следовало вести себя осторожнее и не приманивать ее полуправдой. Все пошло абсолютно не так, как должно было.

Кассия встала и разгладила платье. Ко мне она не поворачивалась.

– Вы, демоны, можете отнять у меня свободу, имя и даже жизнь. Но моя душа принадлежит мне.

Жирная точка, которая ощущалась как пощечина. «Вы, демоны…» Очевидно, она больше не делала различий между кем-то вроде Януса и мной. Все, что за последние дни я так упорно старался выстроить, рухнуло за один миг.

– Я иду в пекарню у аркад, – поставила она меня в известность. – Разумеется, если ты верен своему слову и отпускаешь меня.

Еще один удар по лицу. Я почувствовал, как во мне закипает ледяная ярость.

– Я всегда верен своему слову, – опасно тихо произнес я. А в следующий миг уже стоял около нее. Мне надоело, что она избегает моих взглядов. Ради нее я обернул простыню вокруг бедер, однако других уступок пусть от меня не ждет. Не обращая внимания на испуг, который охватил ее из-за моего неожиданного появления рядом, я поймал ее ладонь и вложил в нее несколько сестерциев. Затем материализовал цепочку с печатью призыва и покрутил ее перед лицом Кассии.

– Это…

– Более симпатичный вариант рабского ошейника? – подсказала она.

Я стиснул зубы. Видимо, она решила любой ценой довести меня до белого каления, чтобы я вспышкой ярости оправдал ее предубеждения. Не дождется.

– Нет, – стараясь сохранять спокойствие, ответил я и надел на нее цепочку. – Так стражи будут знать, что ты идешь куда-то с моего позволения. Также ты в любой момент сможешь меня позвать – если соскучишься или если кто-то опять попытается тебя убить.

Кассия отреагировала на мою подколку циничной улыбкой. Пресная имитация той улыбки, которая в редкие моменты сияла на ее лице.

– А ты с ее помощью, естественно, в любой момент сможешь меня найти, – предположила она.

– И это тоже, – подтвердил я.

Когда моя печать легла ей на грудь, я ощутил такое облегчение, что обвиняющие взгляды Кассии больше не могли вывести меня из себя. Я не хотел, чтобы она уходила, пока я не объяснюсь, и осторожно отвел выбившуюся прядь волос с ее лица.

– Я хочу тебе помочь. Подари мне свою душу, и я получу возможность официально потребовать тебя у Януса. Клянусь сделать все, что в моей власти, чтобы вытащить тебя отсюда. А потом, – мягко сказал я, со всей искренностью глядя ей в глаза, – я разорву связь с твоей душой, если ты того пожелаешь.

Кассия застыла. Впервые с того момента, когда наш разговор пошел совершенно не так, как нужно, мои слова, кажется, до нее достучались. Судя по всему, ей известно, насколько редки подобные предложения. Она ошарашенно смотрела на меня – я досчитал до четырех, до пяти…

– Если ты правда хочешь мне помочь, то ответь на один вопрос, – в итоге попросила она.

Я напрягся всем телом. Похоже, у меня появился последний шанс.

– Какой вопрос?

– Почему ты хочешь завладеть моей душой?

Горло у меня сжалось, сдерживая внутри крик, способный сотрясти весь дворец. Я хотел ей ответить, сказать правду, уничтожить ее сомнения относительно меня, сделать ее своей сообщницей и убедить в том, что заслуживаю ее доверия. Но не мог. Мне мешала клятва.

– Так я и думала, – разочарованно пробормотала Кассия. Она отвернулась от меня, однако тут же повернулась снова. Усталая. Надломленная. Несчастная.

– Мое почтение. Тебе почти удалось.