Белая мышь

Она протёрла глаза и посмотрела на себя в зеркало.

– Пойдём, Денден, пошумим.

Конечно же, никто не знал, где высадятся союзники, но в этом-то и вся соль: оказаться там, где немцы не ждут. А задачей маки и подобных им по всей Франции было лишить фашистов возможности оперативно перебрасывать по стране технику и войска. Для этого нужны были маленькие группы, способные атаковать несколько объектов сразу и осуществлять координированные удары. Нэнси проводила в разъездах сутки напролёт – учила диверсантов, где именно и как именно взрывать рельсы, обеспечивала их необходимыми для этой задачи гранатами и пластитом. Придёт время, и телеграфные столбы, высоковольтные провода будут сбиты, заводы по производству тяжёлого оборудования остановят работу, а все передающие станции в регионе Канталь превратятся в россыпь искр.

И даже ещё неделю ждать не придётся – следующие строчки стихотворения Верлена прозвучали в эфире 5 июня. Нэнси, Гаспар, Форнье и Тардиват собрали своих людей на рассвете следующего дня. На плато собрались около ста лучших бойцов и ещё около пятидесяти молодых людей, готовых обойти разбросанные по горам лагеря и дать партизанам отмашку на начало действий. На половине были кожаные куртки, которые наворовал Форнье; остальные же были одеты как попало, по-крестьянски, но на всех были британские берцы и партизанские береты маки. Нэнси встала на бревно и окинула их взглядом. Да, грязные и потрёпанные, но у каждого на поясе был револьвер, на плече – пулемёт «Брен», а в рюкзаке – пластит. И все они рвались с поводка.

– Сыны Франции! – обратилась к ним Нэнси. – Сегодня – день, которого мы так ждали. Началось освобождение Франции. Вы знаете, что делать, так что сделайте это хорошо. Отбейте свою сторону, и давайте ударим Гитлера по яйцам, он так давно на это напрашивается.

Они заорали как сумасшедшие, и руководители отрядов увели своих людей, когда ещё не успело затихнуть эхо голоса Нэнси. Денден подал ей руку, и она спрыгнула с бревна.

– Определённо в духе Черчилля, дорогуша!

– Командир! – это был готовый к выходу Матео. В руках он держал собранный рюкзак Нэнси. Она надела его на спину.

– Ты уверен, что не хочешь пойти с нами, Денден?

– Нет, спасибо! – всплеснул он руками. – И так слишком много оружия. Хозяйка останется дома и будет ждать вас с обедом, – сказал он и изобразил маму, проверяющую рюкзак ребёнка: – Всё взяла, ничего не забыла? Гранаты? Револьвер? Пластит? Верёвку? Дружочков-убийц? – спросил он и скосил взгляд на Тардивата, троих испанцев и всех остальных. – Вижу, не забыла. Береги себя, Нэнси, и возвращайся домой! – улыбнулся он.

Она послала ему воздушный поцелуй и повела свою группу в лес.





41




Все немногие довоенные путеводители по региону Овернь рекомендовали проехать по нему в поезде. Виды, которые откроются пассажиру комфортного первого класса – глубокие ущелья, покрытые соснами горы, неожиданно открывающиеся скалистые пейзажи – ни за что нельзя пропустить, настаивали они. И каждый путешественник во что бы то ни стало должен проехать по Виадуку Гараби – чуду инженерной мысли, возведённому под руководством Гюстава Эйфеля. Путеводители с трепетом и удовольствием приводили цифры: длина пролета арки над рекой Трюйер – почти 170 метров, высота – 120 метров. Сама она – словно элегантное кружево кованого железа, произведение искусства.

И Нэнси готовилась его взорвать.

Никто больше не катался на поездах ради удовольствия. Рельсы превратились в тёмных змей, перевозящих немецкий личный состав и оружие на север и на юг через сердце Франции. Медленные, массивные железные поезда, набитые солдатами и сигаретным дымом, направлялись сейчас в сторону возможных мест высадки союзников. Им удалось сохранить в секрете свои планы. Нэнси слышала, что немцы высылают подкрепления на юг и на север, предполагая, что их противники высадятся там, но точное направление для атаки они не знали.

А вот Нэнси узнала, собирая рюкзак и слушая приятный голос диктора «Радио Лондона». Нормандия! Она была готова поспорить на своё обручальное кольцо, что это будет Кале, но нет. И сейчас где-то далеко, на холодном атлантическом побережье, многотысячное войско прорывается через песок и прибрежные волны, и время теперь решает всё. Если нацистам удастся перебросить к побережью людей и тяжёлое вооружение, то они могут вытолкнуть союзников назад, в океан. Если же Сопротивление помешает им, сорвёт их перемещения, заблокирует и перережет транспортные артерии, то огромная немецкая военная машина застрянет, истечёт кровью, и войска на берегах Нормандии смогут зацепиться и продвинуться вглубь Франции.

Форнье со своей группой должен был вывести из строя конечную станцию железной дороги на юге Клермон-Феррана, Гаспар – взорвать поезд с топливом, который шёл на север с побережья, а потом и фабрику по его производству. Нэнси, Тардивату и их группе предстояло уничтожить мост Эйфеля через реку Трюйер.

Это была основная цель, которую ей дали ещё тогда, когда Бакмастер приставил пистолет к её голове. Он сам признавал, что это крайне трудная задача. Сетчатая сложная конструкция из скрещённых металлических деталей с клепаным соединением – идеально сбалансированный монстр, способный выдержать множественные повреждения и при этом не разрушиться. Но его нужно было взорвать. Если немцы лишатся этого моста, это серьёзно спутает их планы. А если и другие группы успешно взорвут свои цели – сигнальные посты, узловые пункты, поворотные участки железнодорожного полотна, – транспортные артерии немцев будут пережаты, а ремонтные работы растянутся на долгие месяцы.

В Лондоне инженеры проанализировали размытые фотографии разведки, старые рисунки, открытки и фотографии, которые кто-то из них привёз из весьма приятной поездки по региону, и сошлись во мнении, что подрывать нужно самую высокую секцию арки, на которой и лежит поездная магистраль, но взрывать нужно, когда по нему едет поезд. Дополнительный вес в этом случае гарантирует падение арки. Они были уверены в этом. Нэнси живо представила себе, как они сидят за столом на Бейкер-стрит, достают изо рта трубки и пожимают плечами. Наверняка так и было.

В Лондоне всё казалось достаточно очевидным, но, когда Нэнси увидела мост своими глазами – а это было через неделю после десантирования, – у неё упало сердце. Какая это громадина! Цифры в путеводителях ничего не передают, пока не встанешь под мостом, не задерёшь голову и не увидишь, как эта махина возвышается над тобой в бледно-голубом небе.

Берега по обеим сторонам моста были почти отвесными, поэтому, чтобы подойти к основанию арки, нужно было сначала сползти по покрытому густыми кустарниками склону и обойти массивные навалы камней. Можно подойти и с северной стороны, но более пологий уклон этого берега означал риск стать лёгкой мишенью для солдата с винтовкой и твёрдой рукой. И даже если успешно добраться до основания арки, ничто не помешает этому же солдату сбить смельчака по пути наверх. На довоенных фотографиях к бетонным сваям на каждом берегу вели металлические лестницы, но позже немцы их демонтировали.

Если же удастся забраться на бетонные опоры, то оттуда и по всей дуге арки проложена узкая железная лестница. Проблема только в том, что сетчатая конструкция даёт достаточно хороший обзор, и намерения маки, которые побегут по ней, обвешанные взрывчаткой, будут совершенно очевидны.

Немцы понимали, насколько важную роль играет Виадук, и очень хорошо его охраняли. Нэнси провела достаточно времени под весенним дождём с блокнотом и фляжкой, часами наблюдая за охранниками. Три патруля всегда находились в движении, шагая по узким проходам вдоль рельсового полотна. За десять минут до прибытия поезда звонил колокол, давая им время убраться, и они всегда это делали бегом. Разумно. Берега курировали ещё четыре патруля. На каждом берегу были построены деревянные посты, похожие на сторожевые башни в лагерях для военнопленных, оснащённые тяжёлыми пулемётами. Нэнси и Тардиват головы сломали, думая ночи напролёт, как с ними справиться.

Ещё одной проблемой было то, что никто не знал, в какое время проедет поезд. Нэнси была уверена только в одном – получив известия о высадке десанта, поезда не будут придерживаться обычного расписания.

Нужно было придумать, как отвлечь внимание охранников, чтобы остаться незамеченными, и где устроить засаду на северном берегу, чтобы их нейтрализовать. Потом Нэнси, Фран и Жан-Клер спустятся вниз, переберутся через камни, заберутся по ступенькам, разместят взрывчатку с расчётом на то, что её активирует проходящий поезд, и унесут ноги тем же путём, каким пришли. Все просто.

Организовать отвлекающий маневр было просто, как дважды два. В трёхстах пятидесяти метрах вверх по течению реки располагался узкий автомобильный мост – грустный и неказистый брат прекрасной арки Эйфеля. Его нужно было взорвать. Эта задача была поручена группе Родриго. Далее настанет черёд береговых патрулей, и Тардиват, Хуан и Матео останутся на месте, чтобы отвлекать на себя внимание верхних охранников. И всё должно происходить быстро. Конечно, им может повезти, и получится убить охрану, положить взрывчатку и смотаться, но риск был очень велик. Если их заметят раньше времени, охранники на вышках предупредят поездную бригаду, и состав остановится ещё до моста. И даже если взрывчатка сработает, мост может оказаться подлежащим быстрому восстановлению, и вместо удара ниже пояса получится комариный укус. А Нэнси не была готова довольствоваться столь малым.





42




Мужчина средних лет в комбинезоне медленно ехал на велосипеде по просёлочной дороге из Сен-Жоржа. При каждом повороте переднее колесо издавало скрип. Услышав тихий свист откуда-то сверху, с крутого склона, он спешился, закурил трубку и стал ждать. Через некоторое время из лесистой части вышли Нэнси и Тардиват и поздоровались с ним.

Разговаривать он не стал – просто передал им лист бумаги, развернул велосипед и уехал. А останься он на пару минут дольше, Нэнси бы его расцеловала. Этот мужчина был машинистом поезда, который отдал этой работе тридцать лет. Он любил каждый свой локомотив, каждый вагон и рельсу, а теперь помогал Сопротивлению всё это разрушить. Но разговаривать он не любил. Нэнси чувствовала, что может ему доверять. О встрече они договорились в тот день, когда по радио передали первые строки стихотворения, и она не знала, слышал ли он вчерашние строчки. Но, услышав скрип его велосипеда, она поняла, что он слышал.

– Сколько у нас времени? – спросил Тарди, пока она рассматривала листок.

– Сорок минут.




Забрав из укрытия остаток группы, они вброд преодолели Руиссо-де-Монгон – быстрый маленький приток реки Трюйер – и, чтобы остаться незамеченными, продолжили путь между буков и сосен. Нэнси была благодарна за каждую минуту, проведённую в горах, за каждый час физических тренировок, перенесённых в лагере. Подъём был очень крутой: чтобы взобраться на вершину, им приходилось подтягиваться, хватаясь за тонкие стволы. Наконец они оказались на узком выступе, с которого было видно и дорогу, и мост. Нэнси достала пудреницу, и Тардиват удивлённо вскинул брови.

– Я уверяю вас, командир, вы выглядите прекрасно.

– Когда ты уже повзрослеешь, Тарди, – сказала она и нивелировала весь пафос, высунув язык. Проверив положение солнца, она открыла пудреницу и, поставив зеркало под нужным углом, послала три вспышки. Откуда-то снизу, с реки, в ответ пришла одна вспышка. Нэнси снова ответила – на этот раз двумя вспышками.

– Взорвут через двадцать минут? – спросил Тарди, посмотрев на часы.

– Именно. Ну что, двигаемся? Все помнят план?

Жан-Клер закатил глаза.

– Командир, я могу во сне нарисовать этот мост и при каждом глотке чувствую во рту привкус стали. Можно уже пойти и взорвать его? – спросил он, похлопав по рюкзаку с взрывчаткой.

Губы Нэнси расплылись в улыбке, пальцы зудели. Вот это настоящая жизнь. Вот что значит жить.

– Так точно.

Тарди, Матео и Хуан выдвинулись первыми. Спустя восемь минут за ними последовали Нэнси с Франом и Жан-Клером. Они держались выше патрулируемой немцами тропы, скрываясь в лесистой части склона и наблюдая за происходящим между ними и рекой. Нэнси подобралась к самой кромке леса. До бетонных свай оставалось сто метров открытого крутого спуска.

– Готовы?

Они оба кивнули, не поворачивая головы, не отрывая взгляда от основания моста. Матео сжимал и разжимал кулаки. Нэнси посмотрела на часы.

– Сейчас!

До них донёсся приглушённый звук взрыва – в воздух взлетел автомост, а затем прозвучал ещё один, уже более ощутимый взрыв. Посередине реки вырос огромный столб дыма и каменной пыли. Фран и Жан-Клер сразу же бросились вниз по склону, а Нэнси не удержалась и посмотрела на немцев, патрулирующих тропу с запада. Они побежали на звук взрыва и угодили прямо под пулемётный обстрел из леса. Увидев, как они падают на землю, она тоже побежала.

Жан-Клер уже успел вскарабкаться на шестиметровые бетонные сваи, привязал к опорам верёвку и бросил её им. Его мать была права насчёт его альпинистских способностей, и она имела полное право гордиться сыном: он лез наверх проворно, как крыса по водостоку. А Фран, по словам его сестры, осуществлял регулярные вылазки к своим подружкам в Монлюсоне. Для этого ему приходилось выбираться из дома через окно и уходить по крышам. С тех пор как они с Гаспаром объединились, Фран проявлял к ней необычайное уважение, пытаясь загладить вину за свою попытку убить её в первый день после десантирования. К этому времени они оба уже уверенно обращались со взрывчаткой – аккуратно и без страха. Поэтому она и взяла их к себе в команду на подрыв моста.

Нэнси, а за ней и Фран, забрались на бетонную опору по верёвке. Жан-Клер смотал её и сложил в рюкзак. Нэнси снова посмотрела на часы.

– Пятнадцать минут.

Со стороны автомоста доносились звуки перестрелки. Команде Родриго был дан приказ отвлекать немцев всеми возможными способами.

Нэнси, Фран и Жан-Клер стали забираться наверх по железной лестнице. Не смотри наверх, не смотри вниз, твердила самой себе она. Железная сетка резала окружающий мир на кусочки всевозможных форм. Небо и река, берег и лес – всё было в ромбах разного размера, развернутых под разным углом. Очень не хватало перил. Казалось бы, величайший французский инженер мог предусмотреть поручни. Но нет. Мечтать не вредно.

Скоро патрульные на мосту и на вышках отвлекутся от созерцания остатков автомоста. Нэнси перебирала ногами и думала в ритме собственных шагов: южная сторона, верх – не просматривается; южная сторона, низ, – патруль, скорее всего, убит; северная сторона, верх – не просматривается; северная сторона, низ – просматривается, патруль не убит. Но, возможно, их всё ещё отвлекают. Если они успеют забраться на верх арки, пока никто не смотрит на железную сетку, есть хороший шанс остаться незамеченными. Мышцы горели, и ощущения были приятными. Она делала то, к чему готовилась, ради чего тренировалась. Даже пластит в рюкзаке её не тяготил.

Почти на месте. Она снова посмотрела на часы, и в этот момент над ней раздался предупреждающий колокол. Десять минут, и пройдёт поезд. Чёрт. Осталось пройти совсем немного. Ноги отказывались двигаться, из-за спины доносилось тяжёлое дыхание Жан-Клера.

Всё, на месте. Она задрала голову, выбирая, где лучше всего разместить заряды, чтобы получилась цепь из трёх элементов по ширине рельсового полотна. В каждом брикете было почти по два килограмма взрывчатки, которая должна была прорезать верхнюю часть арки, как горячий нож масло.

Да. Места выбраны. Они распределились. Нэнси осталась на лестнице, а её помощники – проворные, как обезьяны, – начали карабкаться по балкам. Их движения были выверенными и отработанными, переговариваться не было никакой необходимости. Они тоже слышали звон и прекрасно знали, что он означает.

Нэнси пропустила детонирующий шнур внутрь заряда. Жан-Клер шёл по одной из центральных балок. Его порция взрывчатки уже лежала в нужном месте. Она бросила ему шнур, он поймал его, пропустил через заряд и передал Франу. Тот проделал то же самое, повернулся к ним и улыбнулся.

– Шесть минут, – сказала она.

Теперь пусковое устройство. Фран пробрался мимо Жан-Клера к Нэнси, забрал его и подтянулся наверх, к рельсовому полотну.

– Жан-Клер, – сказала она, – возвращайся.

– Просто хотел удостовериться, что оно в безопасности, командир.

Фран поставил переключатель в положение, при котором состав своим весом взорвёт фейерверк. Шесть минут – достаточное время, чтобы уйти. Всё складывалось слишком…

Пули задели железную сетку. Посыпавшиеся искры попали Нэнси в лицо и почти ослепили её. Она завалилась на бок. В этот момент Фран закричал, рухнул на лестницу и покатился. Нэнси ухватила его за ремень и потащила на себя. Пусковое устройство задрожало и полетело вниз, в реку. Фран вскинул руку, но успел только дотронуться до него. Высота была такая, что они даже не услышали всплеск.

– Командир… – позвал её Жан-Клер не своим голосом.

Она повернулась к нему, и их настигла следующая пулемётная очередь. Жан-Клер перегнулся через балку и одной рукой держался за центральную распорку. Его рубашка уже вся пропиталась кровью, и ещё одна рана пульсировала на бедре. Она поползла к нему по балке в тридцать сантиметров шириной, не отводя от него взгляда.

– Жан-Клер, мы тебя спустим.

– Пусковое устройство, – выдохнул он. Каждое слово давалось ему с усилием.

– Оно упало, забудь. Значит, нацистам повезёт сохранить этот мост. Дай мне руку.

Он покачал головой. Посмотрел на неё.