Белая мышь

– Хорошо. Потому что день «Д» приближается, и мне нужны все бойцы, каких я только могу найти. У меня есть инструкции из Лондона, на какие объекты нападать и когда. Мне нужны твои люди, чтобы выполнить эти задания. Мне нужен ты. Вместе мы остановим продвижение немецких войск и обеспечим союзникам во Франции надежную опору. В этом заключается наша роль. Её-то мы – ты и я – и сыграем в деле освобождения Франции. И никаких решительных сражений стенка на стенку, никаких героических актов. Только продуманная, выверенная с хирургической точностью подрывная деятельность. Потому что сейчас речь не идёт про роль отдельных личностей. Здесь, мать её, война.

Он ничего не сказал. И это хороший знак. Теперь осталось правильно завершить разговор.

– Всё, что от тебя требуется, – принять, что теперь я твой командир. Ты – майор, значит, я кто? Полковник. Делай что тебе говорят, и получишь всё необходимое оружие и амуницию. Пластита будет столько, что можно будет взорвать все мосты и железнодорожные станции на тридцать километров вокруг. Денег будет столько, что вы сможете есть, как маленькие цари. Ну что, договорились?

Он смотрел на неё, и Нэнси думала, кого же он сейчас в ней видит. Вчера, когда она прибежала к ним в лагерь, он видел в ней ту же самую девочку, что и в её первый день во Франции, – дилетантку из Англии, прибывшую поиграть в игры за его страну. Теперь же он должен увидеть, что она уже не та девочка. С тех пор она собственными руками убила человека, заслужила доверие и веру таких же маки, как и он сам, спланировала и провела операцию, которая сохранила жизни его людям.

– Да, договорились.

Он не смотрел ей в глаза, и это ей не нравилось. Она встала на ноги, схватила его за волосы на загривке и дернула так, что теперь его единственный глаз смотрел прямо на неё и читал прямо по её алым губам.

– Повтори, сукин ты сын. И повтори чётко.

Он больше не сопротивлялся.

– Да, командир.

Она пригладила ему волосы и похлопала по плечу. Судя по отчётам, он мужественно бился и вдохновлял на бой своих людей. Ей было нужно, чтобы он подчинялся ей, но она не желала выбивать из него всю агрессию.

– Тогда, я думаю, нам стоит это отпраздновать. Ты с нами?





39




Вечеринка была устроена в честь их благополучного избавления от СС, в память о погибших братьях и в ознаменование союза между отрядами Форнье и Гаспара. Спонсором алкоголя и еды выступил дядя Бакмастер и Банк Англии. Эсэсовцы вернулись в свои казармы в Клермон-Ферран. Маки же пошли по деревням и дорого выкупали у жителей весь алкоголь, хлеб и сыр, что был у тех в наличии, и тем самым давали местным понять, что согнать их с мест эсэсовцам будет не так легко. Распираемые самоуверенностью и пачками франков, которыми их снабдила Нэнси, они ходили по деревням, как герои, и вернулись, сгибаясь под весом своих приобретений.

Нэнси на несколько часов сомкнула глаза на шёлковой подушке в автобусе и, выйдя из него вечером, сразу услышала доносящиеся из лагеря громкий смех и разговоры. Она причесалась, нанесла помаду и пошла наверх. Её приветствовали. Отовсюду доносилось «австралийский ангел», «мама Нэнси», «глас божий» и «командир полка».

Сегодняшняя битва с каждым часом обрастала подробностями и успела превратиться из чуть ли не поражения в абсолютнейшую победу. Складывалось впечатление, что Нэнси и Гаспар с самого начала работали вместе и успешно заманили нацистов в ловушку.

Отлично. Вера в это никому не помешает, и, если люди Гаспара решили, что она – талантливый тактик, ведьма и прорицательница при Гаспаре, ей это вполне подходит. Она заняла место с краю между Денденом и Тарди. Гаспар сел на противоположном конце. Как только ей передали бренди, она встала и попросила тишины.

– Наслаждайтесь, ребята, потому что это может быть ваш последний ужин, – сказала она, и все засмеялись. – Я поднимаю тост за тех, кто так и остался на вершине. За достойных сынов Франции!

Она подняла стакан, и остальные сделали то же самое, но после тоста она не стала садиться, и все снова замолкли.

– Очень скоро мы получим задания и начнем настоящую битву за нашу родину. Думаю, в каком-то смысле это делает нас одной семьёй.

– За семью!

– Но помните, мальчики: то, что я сука, не означает, что я ваша мать. Если я ещё раз услышу, что кто-то зовёт меня «мама Нэнси», я этого человека застрелю лично. За победу!

– За победу!

Чёрт! Алкоголь оказался крепким. Тосты лились один за другим, потом начались песни и снова тосты. Кто-то поставил перед ней тарелку с мясом и тушёными овощами, и, попробовав, она не могла не признать, что блюдо очень вкусно. Тардиват увидел её выражение лица и рассмеялся.

– Тарди, кто это сделал?

– Взгляни вот туда.

В темноте, за костром, какие-то люди трудились на походной кухне. Один из них был в белой форме шеф-повара.

– У нас здесь настоящий повар?

– Это двоюродный брат Гаспара. Он вызвался приготовить нам нечто съедобное на вечер.

Она покачала головой и с удовольствием съела ещё одну ложку жаркого.

– Всё меняется, Нэнси. Народ теперь за нас, – сказал Тарди.

– Ещё бы! Вы же перестали у них куриц таскать, – усмехнулась она.



Еда закончилась, но выпивка – нет. Шеф со своими помощниками ушли домой, а маки снова собрались вокруг костра. Нэнси отошла в лес по-маленькому, а когда вернулась, напевая себе под нос гимн партизан, всё было уже не так. Что-то происходило. Люди выбивали на камнях ритм, а Гаспар стоял у огня, расстегнув рубашку, и держал в руке большой нож.

– Что им мешает уже начать трахаться?


Нэнси оглянулась посмотреть, кто это сказал. Конечно же, Денден, хмуро наблюдающий за ними из темноты.

Когда она снова повернулась к Гаспару, он уже делал у себя на груди поперечный надрез. Оттуда сразу закапала кровь, и он заревел. Ритм ускорился, и маки стали друг за другом подходить к нему, обмакивать пальцы в его кровь и рисовать у себя на лице линии, издавая при этом воинственные крики. Те, кто не бил в камни, вскочили на ноги и зашлись в своеобразном танце – они топали, широко расставляя ноги, дёргаясь всем телом, и каждый издавал при этом свой собственный клич.

– Какая гадость! Нэнси? Ты куда? – воскликнул он, увидев, что она тоже пошла к костру.

Она проигнорировала его и, гордо прошествовав к Гаспару, оттолкнула его помощника, который чуть не упал в траву. Гаспар улыбнулся, а Нэнси обмазала пальцы его кровью и тоже нарисовала у себя на лице линию. Глядя друг другу в глаза и стоя лицом к лицу, они закричали друг на друга. Маки загорланили и завопили, а ритм зазвучал ещё быстрее и громче. Нэнси выхватила у ближайшего к ней маки бутылку и снова исчезла в темноте.

Она видела, что Денден смотрит на неё, и сделала вид, что не заметила омерзение и удивление, отразившиеся у него на лице.





Часть III




Июнь 1944





40




Прошлое осталось в прошлом. Месяц рос, а значит, скоро в ответ на поток запросов Дендена, которые он набивал и отправлял с высоких точек плато, с неба спустится новая партия контейнеров. Щедрость Лондона не знала границ, но Нэнси нужно было соизмерять свои аппетиты со скоростью, с которой маки могли собрать контейнеры и исчезнуть вместе с ними во мраке ночи, прежде чем их обнаружат немецкие патрули. Затем оружие нужно было обезжирить и научить людей Гаспара собирать и разбирать его. Денден помогал обучать людей работе со взрывчатыми веществами, а Тардиват тестировал новые зажигательные трубки и нелестно отзывался об их надёжности. Лондон регулярно менял список целей, которые нужно будет поразить в день «Д», а Нэнси в ответ предлагала свои изменения и дополнительные объекты.

Ожидание давалось партизанам тяжело. Люди Гаспара мечтали отомстить за своих друзей, убитых во время рейда СС, и Нэнси понимала, что нужно дать им возможность выпустить пар, иначе придётся тратить всю свою энергию на их сдерживание.

По этой причине она продолжала разрешать регулярные вылазки маленьких диверсионных групп. Передвигались они теперь на одном из двух газогенераторных автомобилей, прятали его в сарае или конюшне и устраивали засады небольшим патрулям. Тардиват научил их натягивать мины-растяжки между придорожными деревьями, если они знали, что по этой дороге едет патруль. Взрыв обычно выводил из строя первый автомобиль, а затем группа обстреливала остаток патруля из новеньких «Бренов» и исчезала в бескрайней сельской местности.

С каждой успешной вылазки они возвращались опьянёнными победой, а немцы теперь избегали просёлочных дорог. Нэнси старалась улучить любую возможность поспать и замечала только, что температура воздуха постепенно повышается.



Первого июня Денден разбудил её, когда она всего лишь на двадцать минут провалилась в глубочайший и блаженнейший сон. Ей снилась её марсельская кровать. Она бросила в него свою подушку, но он, гад, поймал её и бросил в неё.

– Не истери, ведьма! Нас кое-кто зовёт!

– Мне всё равно. Скажи немцам, пусть приходят завтра, мне нужно поспать.

Она снова положила подушку под голову и закрыла глаза. Тогда Денден опустился на колени и прошептал ей в ухо:

– Les sanglots longs des violons d’automne[1].

Нэнси распахнула глаза и села.

– Серьёзно?

Он кивнул.

– Наконец-то, Денден! Они в пути. В течение двух недель?

Сон как рукой сняло. Строчки стихотворения Верлена являлись сигналом, что день «Д» был близок как никогда, и эта новость подействовала на неё, как восемь часов сна и холодный душ. Денден засмеялся.

– Мне кажется, они должны были использовать твоё стихотворение. Было бы гораздо веселее, чем этот ужасный Верлен. Как там оно звучит?

Нэнси начала переодеваться.

– Ты не должен его знать. В этом весь смысл шифра!

– Ну серьёзно, дорогуша, сама подумай: каждый второй агент выбрал Китса или какой-нибудь школьный мусор про благородство и самопожертвование, и никто бы не смог выдать код, выбранный женщиной-агентом. Дай-ка вспомню… «Она стояла в лунном свете, и этот свет светил насквозь. И сквозь её рубашку виден, был виден всем её сосок…»

– О господи всемогущий! – Нэнси почти собралась. Она причесалась и надела кожаную куртку. Неделю назад Форнье совершил налёт на фабрику, которая их производила, и подарил ей один из трофеев. Нэнси казалось, что она очень ей подходит. Денден зашёлся смехом. – Хватит, Денден. Подумаешь, сочинила лимерик!

– Я знаю, просто представь, как бы это звучало, если бы его прочитал диктор на Ici Londres[2].

Она представила, и это было смешно. Почему-то это вдруг оказалось настолько смешно, что у неё слёзы потекли из глаз. Две недели! Через две недели на французскую землю снова ступят британские, французские и американские солдаты. Нужно срочно обновить разведданные по ключевым объектам, проверить тайники – есть ли там всё необходимое в нужном количестве, договориться о медицинской помощи, найти ещё пять заброшенных сараев и оборудовать в них лазареты.