Архалор и Ледяной мир
Часть 6 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Хм. Трудно вспомнить то, чего не знаешь. Я сделала легкое неопределенное движение бровями, которое можно было трактовать как угодно в зависимости от желания собеседниц.
– Сам Великий приор Темного ордена, – вздохнула прислужница слева, боязливо покосившись на пока еще задернутую штору.
– Злые времена закончились сто лет назад, – подхватила девушка справа, – но память о них жива, как и некоторые традиции темной магии. И Великий приор с приверженцами Темного бога хранит их.
– Об этом поподробнее, – попросила я, усмотрев возможность получше сориентироваться в ситуации. В общем-то в моей реальности кто проинформирован, тот и вооружен. – Я впервые в столице.
– Культ Богини восстановлен. – Мои добровольные информаторы заговорили поочередно. – Главное средоточие силы – это Храм. Храм Темного бога отстоит от столицы не так уж далеко, почти в предместье, тогда как Храм Богини с ее истинными дочерьми сокрыт где-то на севере, среди древних развалин и непроходимых лесов.
– Так уж получилось, – развела руками одна из девушек.
Ну, это понятно. Насколько я помню из предыдущих рассказов, на магичек и просто симпатичных женщин были гонения, поэтому логично, что они спрятались там, где их трудно было найти. А вот темным магам прятаться было не надо, и они построили свою основную резиденцию поближе к столице. А когда все закончилось, решили, видимо, все оставить как есть.
– Святилища Богини разбросаны по всей стране, но вот про ее Храм больше легенд, чем точных сведений.
– После восстановления равновесия многие святилища Темного бога закрыли, но главный Храм остался там, где и был.
– Это равновесие – скорее условное, – дернула плечом прислужница, стоявшая справа, – и я иногда ворочаюсь без сна, думая, что урочище Темного бога и его последователи находятся так близко от столицы.
Хотела было спросить, почему после победы всех темных магов не ликвидировали подчистую, а Храм не разрушили до основания, ну, как у нас, на Земле, принято, где каждая новая власть старается полностью уничтожить всякое напоминание о предыдущей, стирая и перевирая и плохое, и хорошее. Но, коротко подумав, решила, что знаю ответ: в мире, где так уверенно доминируют мужчины, не может быть стопроцентного культа женского божества, а иначе бабы во власть полезут. Так что обязательно нужен противовес: настоящий суровый мужик, Темный бог. Ну и, может, этот мир оказался цивилизованнее нашего и просто проявил толерантность, позволив сосуществовать двум культам одновременно, один уравновешивая другой? Не знаю, не знаю. Чужой мир – потемки. Главное, чем это грозит лично мне? И не скажется ли, упаси Богиня, на продуктивности моего выстраданного отпуска?
– Великий приор гордится, что в его роду был сам темный маг Аттард, именем которого до сих пор пугают непослушных девочек, – выдала еще порцию сведений девушка, стоявшая слева, а та, что и затеяла весь этот разговор, подытожила:
– Насколько известно, братья мало общаются: виконт ведет светский образ жизни в столице, приор сосредоточен на духовной и магической в Храме. Но ни одна женщина не рискнет бросить вызов мужчине из рода дер Гордон, и тем более служителю Темного бога.
– Мадам, вы такая храбрая! – восхищенно всхлипнули обе.
Э-э-э… хм. Строго говоря, отказала я не высокопоставленному служителю. Не побежит же виконт жаловаться и ябедничать брату? Даже в моем мире мужчины не поступают так мелочно. Или мне просто до сих пор везло?
В любом случае я привыкла решать реальные проблемы, а не тревожиться из-за гипотетических. Так что тряхнула головой, упрямо отметая все переживания, и подала девушкам знак отдернуть штору. Надо все-таки взглянуть на себя в тройное зеркало, а то я за этими историческими разговорами до него никак не дойду.
Мое торжественное шествие сопровождалась новой порцией восторженных охов и ахов, что в общем-то было ожидаемо, но вызвало ласковую полуулыбку. Пустячок, конечно, это всеобщее обожание, но приятно.
Господин Откутюр скакал вокруг меня, то и дело заламывая и переплетая верхние конечности в сложных композициях, и экзальтированно восклицал:
– Восхитительно! Неотразимо! Божественно! Вы выглядите непревзойденно, мадам! Вы вдохновляете меня на новую коллекцию! О, я уже вижу свои будущие шедевры!
– Любые платья на мадам будут смотреться шедеврами, – галантно вклинился виконт дер Гордон, подтверждая свою репутацию светского человека, и я улыбнулась ему благосклонно.
– Несомненно! – пылко подхватил кутюрье. – Мадам, я стану вашим личным портным! Я лично, и никто другой, буду снимать с вас мерки, взирая на щедрую вашу красоту и едва ее касаясь с благоговением!
И его лицо приобрело возвышенное поэтическое выражение. Ну, видно, весь в мечтах. Хмыкнула снисходительно. Не пойму только, отчего такой экстаз: это потому что он представляет меня в одной сорочке или действительно высокая мода так и поперла, мной спровоцированная?
– Мадам. – Виконт дер Гордон-Шарт приблизился и взволнованно произнес: – Я с удовольствием стану вашим постоянным покровителем.
Покосилась на него изучающе: нормальный мужчина, ухоженный, лицо симпатичное и, если бы не падающий на него отсвет даров Богини, даже неглупое, богат и, как мне недавно донесли, обладает хорошими связями в столице и родственниками, которых лучше иметь в друзьях. Чем не отпускной вариант? Не так чтобы сразу и серьезно, но встретиться, узнать друг друга поближе? Правда, я собиралась поискать кого-нибудь на королевском приеме…
Отвела глаза в задумчивости и… едва не поперхнулась, наткнувшись на уставленные на меня в упор, немигающие взгляды обеих прислужниц. Ой, мамочки! Что ж они сверлят меня так прицельно? Кажись, даже дыхание затаили в ожидании.
– Нет, – сказала я быстрее, чем дала себе в этом отчет.
Виконт изумился. Господин Откутюр поразился, и откровенный шок потеснил поэтику на его лице. Обе девушки выдохнули долго и протяжно и обожгли меня беспредельным обожанием, заплескавшимся в их похожих темных глазах. Вряд ли они были настроены против виконта лично, скорее это вопросы идеологии и общего мироустройства, но мой ответ был важен для них.
– Мадам, я не назвал себя, – прокашлявшись, начал дер Гордон-Шарт, но я его остановила:
– Нет, виконт. Я знаю, кто вы, и мой ответ «нет».
Взглянула на него и, не найдя следов упертой фанатичности, приписываемой его брату, добавила, культурно смягчая отказ:
– Благодарю за предложение.
Повисла пауза. Мужчины пытались справиться с потрясением, девушки старались спрятать торжество, я непринужденно любовалась собой в зеркалах. Подумала вскользь: а не выпала ли на минуточку из образа? Ведь то, что снисходительно простят дураку, не спустят умному человеку, а здесь к тому же мужчины к отказам не привыкли. В общем-то быть глупой очень удобно и выгодно, можно безнаказанно позволить себе то, что неглупый позволить себе не может. Вон хамила же я от души Первой Ищейке Королевства целую неделю, и ничего, расстались добрыми друзьями. А если бы он заподозрил, что это я развлекаюсь? Вот то-то. Так что… продолжим наслаждаться ролью всепобеждающей мадам, без пяти минут герцогини.
– Вы же понимаете, виконт дер Кондом-Шар… – заговорила капризно.
– Дер Гордон-Шарт, – поправил меня мужчина.
– А какая разница? – удивилась я. – Все равно самая красивая дама столицы, которой я несомненно являюсь…
Я бросила контрольный угрожающий взгляд на портного Откутюра: пусть только посмеет вспомнить про свою Попагранд! Что за дурацкая фамилия, кстати? По крайней мере, по аналогиям с моей реальностью.
– Да-да, мадам! Безусловно, вы! – бешено закивал тот, и я удовлетворенно продолжила:
– …не может согласиться на первое же сделанное ей предложение.
Я прервалась, честно собираясь откорректировать озвученное порядковое числительное. Нет, похожее предложение даже в этой реальности было явно не первым, но вот каким?! Ой, замучаешься подсчитывать, я же в отпуске, долой всякую калькуляцию!
– В общем, – повернулась к виконту, – подайте заявку, обоснуйте, я внесу вас в список, объявим тендер, там посмотрим…
Я замолчала, оглядывая зал. К этому моменту публики в нем существенно прибавилось: вышли клиентка и мастерица из соседней примерочной, подтянулись еще какие-то люди, видимо, сотрудники ателье. Окинула их взглядом и невольно вздохнула. Ну, судя по количеству, здесь собрался весь штат заведения, если еще и из соседних домов жильцов не позвали.
И все как один следили за мной завороженно. Я для тестирования качнулась вперед, все повторили, отшатнулась назад – все снова двинулись синхронно.
Я подергала за рукав господина Откутюра, переводя его зачарованное внимание на свое лицо, и вздохнула обреченно:
– К этому платью нужен съемный воротник.
* * *
Пока просторный и удобный (по меркам этой реальности) экипаж вез нас к королевскому дворцу, каждый из троицы молчаливо занимался своим делом: граф горделиво любовался мной и дочерью, Сесилия нервничала, а я улыбалась, вспоминая необычное предложение господина Откутюра, сделанное в мой последний визит в его ателье.
– Мадам, – многозначительно понизив голос, сказал он, вручая красиво упакованные воротник к вечернему туалету и пару платьев попроще, – ваша красота – источник неиссякаемого вдохновения, часть которого я уже начал реализовывать в новой коллекции. Лучшие наряды из нее пойдут, разумеется, вам.
– Разумеется, – согласилась рассеянно.
– Мы, творческие люди столицы и просто искренние почитатели прекрасного, объединены в закрытый клуб, который с удовольствием бы организовал для вас серию экспозиций и вернисажей.
Поскольку я молчала, кутюрье поспешно добавил:
– Восемьдесят процентов собранных средств вам, мадам, десять – пятнадцать на аренду лучших дворцово-музейных помещений и оставшиеся деньги на прохладительные напитки и доходы организаторам.
И поскольку я продолжала держать паузу, Откутюр воскликнул с тревогой:
– Девяносто! Девяносто процентов вам. Я готов работать бесплатно, из любви к искусству, да и среди поклонников и поклонниц первозданной красоты, не тронутой печальным наследием Темных времен, найдутся достаточно состоятельные, чтобы предоставить свои дома для вернисажей безвозмездно, исключительно из радости поделиться вдохновением с миром.
Ну… хм. Я покачнулась. Скорее от усилия вместить масштаб нарисованной картины в свой, как неожиданно оказалось, скромный и неподготовленный мозг, чем демонстрируя поощрительную заинтересованность, но господин Откутюр приободрился и зачастил, воодушевленно расписывая подробности.
Гм. Хм и еще раз хм. Я позволила кутюрье несколько минут с упоением побарахтаться в своих мечтах и меня побарахтать заодно. Воображение, заскучавшее было в последние три дня в размеренном бессобытийном отдыхе у графа Грандер-Станта, расцвело буйным цветом, активно простимулированное сбивчивой огненной речью столичного кутюрье.
Э-э-э… И висят, значит, по всему городу рекламные афиши с моим именем… народ стекается, выстраивается очередь… Несмотря на огромное скопление людей, все ведут себя предельно интеллигентно: Откутюр говорил, что клуб закрытый, абы кто не сунется, да и вообще, культурное событие же.
И тут я. В качестве главного экспоната. Поднимаюсь посреди зала на возвышение-пьедестал и в звенящей тишине небрежно сбрасываю тунику… Вот тут вышла заминка. Никак не могла определиться, в какой именно степени будет происходить это важное действие. Сбрасываю ли ее полностью, подобно древнегреческим красавицам, не стыдящимся вдохновлять своим гармоничным телом античных поэтов и скульпторов, стягиваю до пояса или только дразняще приспускаю с одного плеча? А, поняла! Это будет зависеть от стоимости входного билета.
Восхищенный народ курсирует по залу, останавливается напротив, набирается вдохновения, обменивается мнениями…
Мой придушенный полусмех-полукашель перебил увлеченные разглагольствования модного кутюрье.
– Господин Откутюр, – прокашляла я, – вынуждена отклонить ваше щедрое предложение.
Физиономия кутюрье расстроенно вытянулась, и он принялся было меня убеждать, но я усиленно замотала головой. Промелькнувшая перед внутренним взором картина подходила скорее Зинаиде Петровне, чем мне, я… э-э-э… не настолько монументальна и величественно значительна в своей красоте. Нет, общая концепция была мне понятна, работают же девушки в нашем мире топ-моделями, и ничего, это даже престижным считается. А тут ни фотографии, ни видеосъемки нет, изображений сохранить не могут, вот и приходится так… в натуральном виде. Но! Работать в законном отпуске?! Пусть даже и супермоделью? Ох нет, увольте. Да и планы на будущее у меня уже плотно связаны с посещением королевского приема. Так что мечты кутюрье я решительно развеяла, но воспоминание о них доставило несколько приятных минут шаловливого хихиканья, из-за которого я и упустила возросшее до предела напряжение в окружающей обстановке.
Перед самым выходом из кареты с Сесилией дер Грандер-Стант случилась форменная истерика: она отдернула занавеску, вгляделась в окошечко и вдруг начала задыхаться, трястись, нести какой-то маловразумительный бред типа: «А-а-а, я не смогу!» и «О-о, какие тут все!», при этом то отчаянно краснея, то так же стремительно и бесповоротно бледнея, и наотрез отказалась выбираться наружу.
Граф казался искренне расстроенным ее поведением.
– Мадам, простите, – счел нужным он извиниться за сцену, устроенную переволновавшейся девушкой, – слуги отвезут дочь обратно в особняк и вернутся за нами, чтобы ждать окончания приема. Мы же с вами посетим королевский дворец, не меняя планов.
Последнее он произнес тоном близким к назидательному, отчего девушка пристыженно забилась в самый угол.
Дверца отворилась: это один из лакеев, спрыгнув с запяток экипажа, услужливо распахнул ее. Граф, демонстративно не глядя на дочь, последовал на выход, а я элегантно положила ему ладонь на локоть, попросив негромко:
– Дайте нам пять минут.
И, чтобы он не вспомнил, что является главой семьи, к которой я, собственно, не имею ровным счетом никакого отношения, добавила проверенное:
– Фридрих.
О, он тут же завис, и всякое недовольство или огорчение бесследно испарилось с его лица. Моргнул через пару мгновений растерянно и с кротким кивком поспешно отвел глаза. Перед тем как дверца за ним закрылась, я заметила в вечернем леомарском освещении затеплившийся на щеках графа фамильный румянчик. Хмыкнула удовлетворенно, порадовавшись, что кроме бюста могу управляться с дер Грандер-Стантом обращением по имени. Тоже могучую силу имеет, как оказалось. Не выяснила только: это общее свойство данной реальности или графские индивидуальные особенности? Дитрих вроде так при звуках своего имени не таял…
Отогнала ненужное лирическое воспоминание и обратила свой взор на девушку напротив.
– Сесилия, в чем проблема?
– Ах, мадам, мне очень стыдно… – сконфуженно забормотала она.
– Сам Великий приор Темного ордена, – вздохнула прислужница слева, боязливо покосившись на пока еще задернутую штору.
– Злые времена закончились сто лет назад, – подхватила девушка справа, – но память о них жива, как и некоторые традиции темной магии. И Великий приор с приверженцами Темного бога хранит их.
– Об этом поподробнее, – попросила я, усмотрев возможность получше сориентироваться в ситуации. В общем-то в моей реальности кто проинформирован, тот и вооружен. – Я впервые в столице.
– Культ Богини восстановлен. – Мои добровольные информаторы заговорили поочередно. – Главное средоточие силы – это Храм. Храм Темного бога отстоит от столицы не так уж далеко, почти в предместье, тогда как Храм Богини с ее истинными дочерьми сокрыт где-то на севере, среди древних развалин и непроходимых лесов.
– Так уж получилось, – развела руками одна из девушек.
Ну, это понятно. Насколько я помню из предыдущих рассказов, на магичек и просто симпатичных женщин были гонения, поэтому логично, что они спрятались там, где их трудно было найти. А вот темным магам прятаться было не надо, и они построили свою основную резиденцию поближе к столице. А когда все закончилось, решили, видимо, все оставить как есть.
– Святилища Богини разбросаны по всей стране, но вот про ее Храм больше легенд, чем точных сведений.
– После восстановления равновесия многие святилища Темного бога закрыли, но главный Храм остался там, где и был.
– Это равновесие – скорее условное, – дернула плечом прислужница, стоявшая справа, – и я иногда ворочаюсь без сна, думая, что урочище Темного бога и его последователи находятся так близко от столицы.
Хотела было спросить, почему после победы всех темных магов не ликвидировали подчистую, а Храм не разрушили до основания, ну, как у нас, на Земле, принято, где каждая новая власть старается полностью уничтожить всякое напоминание о предыдущей, стирая и перевирая и плохое, и хорошее. Но, коротко подумав, решила, что знаю ответ: в мире, где так уверенно доминируют мужчины, не может быть стопроцентного культа женского божества, а иначе бабы во власть полезут. Так что обязательно нужен противовес: настоящий суровый мужик, Темный бог. Ну и, может, этот мир оказался цивилизованнее нашего и просто проявил толерантность, позволив сосуществовать двум культам одновременно, один уравновешивая другой? Не знаю, не знаю. Чужой мир – потемки. Главное, чем это грозит лично мне? И не скажется ли, упаси Богиня, на продуктивности моего выстраданного отпуска?
– Великий приор гордится, что в его роду был сам темный маг Аттард, именем которого до сих пор пугают непослушных девочек, – выдала еще порцию сведений девушка, стоявшая слева, а та, что и затеяла весь этот разговор, подытожила:
– Насколько известно, братья мало общаются: виконт ведет светский образ жизни в столице, приор сосредоточен на духовной и магической в Храме. Но ни одна женщина не рискнет бросить вызов мужчине из рода дер Гордон, и тем более служителю Темного бога.
– Мадам, вы такая храбрая! – восхищенно всхлипнули обе.
Э-э-э… хм. Строго говоря, отказала я не высокопоставленному служителю. Не побежит же виконт жаловаться и ябедничать брату? Даже в моем мире мужчины не поступают так мелочно. Или мне просто до сих пор везло?
В любом случае я привыкла решать реальные проблемы, а не тревожиться из-за гипотетических. Так что тряхнула головой, упрямо отметая все переживания, и подала девушкам знак отдернуть штору. Надо все-таки взглянуть на себя в тройное зеркало, а то я за этими историческими разговорами до него никак не дойду.
Мое торжественное шествие сопровождалась новой порцией восторженных охов и ахов, что в общем-то было ожидаемо, но вызвало ласковую полуулыбку. Пустячок, конечно, это всеобщее обожание, но приятно.
Господин Откутюр скакал вокруг меня, то и дело заламывая и переплетая верхние конечности в сложных композициях, и экзальтированно восклицал:
– Восхитительно! Неотразимо! Божественно! Вы выглядите непревзойденно, мадам! Вы вдохновляете меня на новую коллекцию! О, я уже вижу свои будущие шедевры!
– Любые платья на мадам будут смотреться шедеврами, – галантно вклинился виконт дер Гордон, подтверждая свою репутацию светского человека, и я улыбнулась ему благосклонно.
– Несомненно! – пылко подхватил кутюрье. – Мадам, я стану вашим личным портным! Я лично, и никто другой, буду снимать с вас мерки, взирая на щедрую вашу красоту и едва ее касаясь с благоговением!
И его лицо приобрело возвышенное поэтическое выражение. Ну, видно, весь в мечтах. Хмыкнула снисходительно. Не пойму только, отчего такой экстаз: это потому что он представляет меня в одной сорочке или действительно высокая мода так и поперла, мной спровоцированная?
– Мадам. – Виконт дер Гордон-Шарт приблизился и взволнованно произнес: – Я с удовольствием стану вашим постоянным покровителем.
Покосилась на него изучающе: нормальный мужчина, ухоженный, лицо симпатичное и, если бы не падающий на него отсвет даров Богини, даже неглупое, богат и, как мне недавно донесли, обладает хорошими связями в столице и родственниками, которых лучше иметь в друзьях. Чем не отпускной вариант? Не так чтобы сразу и серьезно, но встретиться, узнать друг друга поближе? Правда, я собиралась поискать кого-нибудь на королевском приеме…
Отвела глаза в задумчивости и… едва не поперхнулась, наткнувшись на уставленные на меня в упор, немигающие взгляды обеих прислужниц. Ой, мамочки! Что ж они сверлят меня так прицельно? Кажись, даже дыхание затаили в ожидании.
– Нет, – сказала я быстрее, чем дала себе в этом отчет.
Виконт изумился. Господин Откутюр поразился, и откровенный шок потеснил поэтику на его лице. Обе девушки выдохнули долго и протяжно и обожгли меня беспредельным обожанием, заплескавшимся в их похожих темных глазах. Вряд ли они были настроены против виконта лично, скорее это вопросы идеологии и общего мироустройства, но мой ответ был важен для них.
– Мадам, я не назвал себя, – прокашлявшись, начал дер Гордон-Шарт, но я его остановила:
– Нет, виконт. Я знаю, кто вы, и мой ответ «нет».
Взглянула на него и, не найдя следов упертой фанатичности, приписываемой его брату, добавила, культурно смягчая отказ:
– Благодарю за предложение.
Повисла пауза. Мужчины пытались справиться с потрясением, девушки старались спрятать торжество, я непринужденно любовалась собой в зеркалах. Подумала вскользь: а не выпала ли на минуточку из образа? Ведь то, что снисходительно простят дураку, не спустят умному человеку, а здесь к тому же мужчины к отказам не привыкли. В общем-то быть глупой очень удобно и выгодно, можно безнаказанно позволить себе то, что неглупый позволить себе не может. Вон хамила же я от души Первой Ищейке Королевства целую неделю, и ничего, расстались добрыми друзьями. А если бы он заподозрил, что это я развлекаюсь? Вот то-то. Так что… продолжим наслаждаться ролью всепобеждающей мадам, без пяти минут герцогини.
– Вы же понимаете, виконт дер Кондом-Шар… – заговорила капризно.
– Дер Гордон-Шарт, – поправил меня мужчина.
– А какая разница? – удивилась я. – Все равно самая красивая дама столицы, которой я несомненно являюсь…
Я бросила контрольный угрожающий взгляд на портного Откутюра: пусть только посмеет вспомнить про свою Попагранд! Что за дурацкая фамилия, кстати? По крайней мере, по аналогиям с моей реальностью.
– Да-да, мадам! Безусловно, вы! – бешено закивал тот, и я удовлетворенно продолжила:
– …не может согласиться на первое же сделанное ей предложение.
Я прервалась, честно собираясь откорректировать озвученное порядковое числительное. Нет, похожее предложение даже в этой реальности было явно не первым, но вот каким?! Ой, замучаешься подсчитывать, я же в отпуске, долой всякую калькуляцию!
– В общем, – повернулась к виконту, – подайте заявку, обоснуйте, я внесу вас в список, объявим тендер, там посмотрим…
Я замолчала, оглядывая зал. К этому моменту публики в нем существенно прибавилось: вышли клиентка и мастерица из соседней примерочной, подтянулись еще какие-то люди, видимо, сотрудники ателье. Окинула их взглядом и невольно вздохнула. Ну, судя по количеству, здесь собрался весь штат заведения, если еще и из соседних домов жильцов не позвали.
И все как один следили за мной завороженно. Я для тестирования качнулась вперед, все повторили, отшатнулась назад – все снова двинулись синхронно.
Я подергала за рукав господина Откутюра, переводя его зачарованное внимание на свое лицо, и вздохнула обреченно:
– К этому платью нужен съемный воротник.
* * *
Пока просторный и удобный (по меркам этой реальности) экипаж вез нас к королевскому дворцу, каждый из троицы молчаливо занимался своим делом: граф горделиво любовался мной и дочерью, Сесилия нервничала, а я улыбалась, вспоминая необычное предложение господина Откутюра, сделанное в мой последний визит в его ателье.
– Мадам, – многозначительно понизив голос, сказал он, вручая красиво упакованные воротник к вечернему туалету и пару платьев попроще, – ваша красота – источник неиссякаемого вдохновения, часть которого я уже начал реализовывать в новой коллекции. Лучшие наряды из нее пойдут, разумеется, вам.
– Разумеется, – согласилась рассеянно.
– Мы, творческие люди столицы и просто искренние почитатели прекрасного, объединены в закрытый клуб, который с удовольствием бы организовал для вас серию экспозиций и вернисажей.
Поскольку я молчала, кутюрье поспешно добавил:
– Восемьдесят процентов собранных средств вам, мадам, десять – пятнадцать на аренду лучших дворцово-музейных помещений и оставшиеся деньги на прохладительные напитки и доходы организаторам.
И поскольку я продолжала держать паузу, Откутюр воскликнул с тревогой:
– Девяносто! Девяносто процентов вам. Я готов работать бесплатно, из любви к искусству, да и среди поклонников и поклонниц первозданной красоты, не тронутой печальным наследием Темных времен, найдутся достаточно состоятельные, чтобы предоставить свои дома для вернисажей безвозмездно, исключительно из радости поделиться вдохновением с миром.
Ну… хм. Я покачнулась. Скорее от усилия вместить масштаб нарисованной картины в свой, как неожиданно оказалось, скромный и неподготовленный мозг, чем демонстрируя поощрительную заинтересованность, но господин Откутюр приободрился и зачастил, воодушевленно расписывая подробности.
Гм. Хм и еще раз хм. Я позволила кутюрье несколько минут с упоением побарахтаться в своих мечтах и меня побарахтать заодно. Воображение, заскучавшее было в последние три дня в размеренном бессобытийном отдыхе у графа Грандер-Станта, расцвело буйным цветом, активно простимулированное сбивчивой огненной речью столичного кутюрье.
Э-э-э… И висят, значит, по всему городу рекламные афиши с моим именем… народ стекается, выстраивается очередь… Несмотря на огромное скопление людей, все ведут себя предельно интеллигентно: Откутюр говорил, что клуб закрытый, абы кто не сунется, да и вообще, культурное событие же.
И тут я. В качестве главного экспоната. Поднимаюсь посреди зала на возвышение-пьедестал и в звенящей тишине небрежно сбрасываю тунику… Вот тут вышла заминка. Никак не могла определиться, в какой именно степени будет происходить это важное действие. Сбрасываю ли ее полностью, подобно древнегреческим красавицам, не стыдящимся вдохновлять своим гармоничным телом античных поэтов и скульпторов, стягиваю до пояса или только дразняще приспускаю с одного плеча? А, поняла! Это будет зависеть от стоимости входного билета.
Восхищенный народ курсирует по залу, останавливается напротив, набирается вдохновения, обменивается мнениями…
Мой придушенный полусмех-полукашель перебил увлеченные разглагольствования модного кутюрье.
– Господин Откутюр, – прокашляла я, – вынуждена отклонить ваше щедрое предложение.
Физиономия кутюрье расстроенно вытянулась, и он принялся было меня убеждать, но я усиленно замотала головой. Промелькнувшая перед внутренним взором картина подходила скорее Зинаиде Петровне, чем мне, я… э-э-э… не настолько монументальна и величественно значительна в своей красоте. Нет, общая концепция была мне понятна, работают же девушки в нашем мире топ-моделями, и ничего, это даже престижным считается. А тут ни фотографии, ни видеосъемки нет, изображений сохранить не могут, вот и приходится так… в натуральном виде. Но! Работать в законном отпуске?! Пусть даже и супермоделью? Ох нет, увольте. Да и планы на будущее у меня уже плотно связаны с посещением королевского приема. Так что мечты кутюрье я решительно развеяла, но воспоминание о них доставило несколько приятных минут шаловливого хихиканья, из-за которого я и упустила возросшее до предела напряжение в окружающей обстановке.
Перед самым выходом из кареты с Сесилией дер Грандер-Стант случилась форменная истерика: она отдернула занавеску, вгляделась в окошечко и вдруг начала задыхаться, трястись, нести какой-то маловразумительный бред типа: «А-а-а, я не смогу!» и «О-о, какие тут все!», при этом то отчаянно краснея, то так же стремительно и бесповоротно бледнея, и наотрез отказалась выбираться наружу.
Граф казался искренне расстроенным ее поведением.
– Мадам, простите, – счел нужным он извиниться за сцену, устроенную переволновавшейся девушкой, – слуги отвезут дочь обратно в особняк и вернутся за нами, чтобы ждать окончания приема. Мы же с вами посетим королевский дворец, не меняя планов.
Последнее он произнес тоном близким к назидательному, отчего девушка пристыженно забилась в самый угол.
Дверца отворилась: это один из лакеев, спрыгнув с запяток экипажа, услужливо распахнул ее. Граф, демонстративно не глядя на дочь, последовал на выход, а я элегантно положила ему ладонь на локоть, попросив негромко:
– Дайте нам пять минут.
И, чтобы он не вспомнил, что является главой семьи, к которой я, собственно, не имею ровным счетом никакого отношения, добавила проверенное:
– Фридрих.
О, он тут же завис, и всякое недовольство или огорчение бесследно испарилось с его лица. Моргнул через пару мгновений растерянно и с кротким кивком поспешно отвел глаза. Перед тем как дверца за ним закрылась, я заметила в вечернем леомарском освещении затеплившийся на щеках графа фамильный румянчик. Хмыкнула удовлетворенно, порадовавшись, что кроме бюста могу управляться с дер Грандер-Стантом обращением по имени. Тоже могучую силу имеет, как оказалось. Не выяснила только: это общее свойство данной реальности или графские индивидуальные особенности? Дитрих вроде так при звуках своего имени не таял…
Отогнала ненужное лирическое воспоминание и обратила свой взор на девушку напротив.
– Сесилия, в чем проблема?
– Ах, мадам, мне очень стыдно… – сконфуженно забормотала она.