Английский для миллионеров
Часть 36 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Что вы так смотрите? — спросил он и бросил на Марианну косой взгляд.
— У вас щека в саже, — сказала она. — Вот тут.
Он достал платок, тщательно протер щеку, потом руки, улыбнулся чему-то. И неожиданно сделался словоохотлив: то ли от вкусной еды, то ли от тепла костра, то ли от особой атмосферы весеннего вечера.
— Лет пятнадцать не ел печеного картофеля, — признался он. — В детстве это было для меня лакомство. Девяностые, голодуха. Думал: вот вырасту, разбогатею, буду каждый день жечь на пустыре костер и печь картошку.
— Даже сникерсов не было? — изумилась Даша.
— Были. В ларьке на остановке продавались. Денег купить не было. Однажды ночью мы с пацанами… кхм… достали целую коробку, наелись так, что животы болели. С тех пор я шоколад видеть не могу.
— Ты что, был бедный? Как в фильме «Миллионер из трущоб»? — Даша широко открыла глаза. Она была не менее изумлена, чем Марианна. Но девочка не догадалась, каким образом ее папа с пацанами «достали» коробку из киоска. А вот Марианна догадалась — вспомнила «Петьку-бандита»…
— Да, жили мы небогато.
— А твои мама и папа кем работали?
— Твои бабушка и дедушка не могли меня содержать. И умерли рано. Я тебе рассказывал, забыла? Мы с тетей Валей вдвоем жили.
— И как же вы жили? Когда денег не было? На пособие? — Даше было так интересно, что она положила недоеденную картошку и подалась вперед. — И что ели?
— Ну, я работать рано начал, — Петр Аркадьевич поворошил прутом угли и нахмурился. — Стекла протирал у машин на стоянке. Мне было одиннадцать, как тебе. Сигареты на вокзале поштучно продавал. Ну и по-другому тоже… зарабатывал. А когда делать было нечего, мы с пацанами гуляли с утра до ночи. Ели, что найдем. Черемуху, ранетки. Побеги крапивы, заячью капусту. Рыбу ловили.
— Как Том Сойер? Мы с Марианной сегодня читали.
— Типа того. Картошку копали в огородах, яблоки обрывали.
— У фермеров просили?
— Иногда просили… — Аракчеев смутился, кашлянул, неловко повел плечами. — Однако холодно становится. Может, в дом пойдем?
— Нет, подожди! Расскажи еще про детство. Что такое заячья капуста? Ты все съедобные растения знаешь? А мы с Марианной сегодня тоже много растений нашли!
— С Марианной Георгиевной, — поправил он ее. — Даша, ты не замерзла? Ну-ка иди сюда… — он похлопал по скамье рядом, Даша пересела. Он взял ее руку в свою и заметил:
— Ледяная. Суй ко мне в карман. Марианна Георгиевна, а вы не замерзли?
— Нет!
И тут он быстро взял ее за кисть и упрекнул:
— Врете. И у вас рука ледяная.
Он уверенно разжал ее кулак, сплел ее пальцы со своими и сунул ее руку глубоко к себе в карман куртки.
Марианна замерла, не зная, что делать. Вырваться и отодвинуться с оскорбленным видом? А чего оскорбляться-то? Прикосновение было невинным, и цели Аракчеева были самые благородные — согреть!
… однако этот жест оказался ужасно интимным. Теперь они сидели, прижавшись друг к другу, плечо в плечо, рука в руке, и ее локоть притиснут к его боку! Она чувствовала, как бьется на его запястье жилка, и что кожа на его ладони жесткая и горячая. И как расширяется на вдохе его грудная клетка, и как напрягаются мышцы на его бедре, когда он меняет положение.
Она облизала пересохшие губы и попыталась смотреть прямо перед собой, но ее так и тянуло повернуть голову налево, туда, где было близко его лицо.
На другой стороне скамьи завозилась Даша.
— Ух, ты теплый, — сказала она довольно. — Папа, это жесть какая-то, как ты жил.
— Нормально я жил. Было весело. Развлечений у нас было побольше, чем у вас.
— А как вы развлекались? Компьютеров у вас тогда не было, да?
— Были, но не у всех, — он помолчал, как бы не решаясь продолжить, но потом признался с довольной от воспоминаний улыбкой:
— Мы делали дымовухи.
— А это еще что такое?
— Дымовая шашка из целлулоида. Жгли расчески, линейки. Довольно опасное развлечение.
Аракчееву явно было неловко рассказывать о таком, и Марианна не удержалась:
— А вы шифер в костер кидали? — спросила она с видом знатока.
Аракчеев глянул на нее с подозрением:
— Неужели ваше поколение это тоже делало?
— Пацаны делали, а я смотрела. И однажды тоже… бросила. Мне понравилось.
— Что будет, если бросить шифер в костер? — жадно полюбопытствовала Даша.
— Он будет стрелять и разлетаться кусками! — радостно сообщила Марианна.
— Пап, у нас есть шифер? Давай найдем и зафигачим в костер?
— Я тебе зафигачу! — пригрозил ее папа, повернулся и упрекнул: — Это очень глупая и опасная забава. Не ожидал от вас, Марианна Георгиевна, такого хулиганства.
— Кто бы говорил! — не сдавалась Марианна. Ей теперь было жарко, весело и чуточку пьяно. — Моя тетя Зоя рассказывала, что они в детстве доставали у сварщиков карбид, а потом кидали его в лужу или делали бомбочки и пушки. Вы знаете, как из карбида сделать пушку?
— Конечно.
— Супер! — восхитилась Даша. — Наверное, но ютубе есть инструкция, я поищу!
— Марианна Георгиевна, помните, вы отвечаете за безопасность вашей ученицы. Никаких пушек!
— Можно сделать простую, из прищепки, канцелярской резинки и карандаша. Вы ей лучше сами покажите, так безопаснее будет! — коварно предложила Марианна.
— Пап, покажешь?
— Покажу, — Петр Аркадьевич тяжело вздохнул, а потом повернулся к Марианне и зловеще прошептал ей на ухо:
— Я вам это припомню.
Он угрожающе сжал ее кисть, а потом медленно, с нажимом потер чувствительную ложбинку между большим и указательным пальцем. Марианну словно током пронзило. Она замерла, не дыша, с бьющимся сердцем. Что он творит, ее строгий работодатель? Что у него на уме?
— Ты в Лопухово тогда жил? А где? В каком доме? — тараторила Даша.
— Этого дома уже нет. Снесли.
— Вот бы кто тебе сказал, что ты будешь жить в этой усадьбе! Ты бы удивился, да? А ты ходил сюда, когда тут был музей?
— Очень часто. Здесь же тетя Валя работала. А директором был один хороший человек… мой взрослый друг. Он мне здорово помог потом. От большой беды спас…
— Жаль, от музея ничего не осталось, — сказала Марианна, пытаясь говорить нейтральным тоном. — Интересно, куда все делось? Все коллекции? Что тут выставлялось, вы не помните?
— Помню. Если интересно, могу показать старые проспекты, у меня сохранились.
— Их можно использовать на уроке истории для Даши.
— Настоящий учительский подход, — похвалил Аракчеев.
Марианна покачала головой. Ее мысли разбегались, и были тревожными и приятными. Сейчас ей не хотелось быть учительницей. Она даже была бы рада, если бы Даша ушла домой… а она осталась у костра с ее отцом наедине. Он вызывал у нее острый интерес. Она бы задала ему много других вопросов, о его жизни, о его детстве… А потом, когда костер погас, они бы… молчали, а потом, быть может он…
Ой нет, глупости все это! Она приписывает ему разную романтическую чепуху, которой у него и в мыслях нет. Ей стало стыдно за свои фантазии. Она спросила:
— А у вас есть детские фотографии?
От этого вопроса Петр Аркадьевич даже как будто вздрогнул. Он повернулся и удивленно посмотрел ей прямо в лицо. В его зрачках плясал костер, и кожа была залита золотистым цветом, а тени под скулами подчеркивали худобу щек. В этот момент Аракчеев показался Марианне дьявольски притягательным. Она даже забыла, что спросила, и встрепенулась, когда он ответил:
— Есть одна. Может, у Валентины еще найдется, не спрашивал.
— А Даша видела… каким вы были… в детстве? Фотографии ее бабушки, дедушки? — она говорила медленно, потому что никак не могла сосредоточиться.
— Даша не видела! — завопила Даша из-за плеча ее отца. — Пап, покажи! Какой ты был маленький!
— Ладно, — он отвернулся и разжал пальцы; Марианна помедлила и вытащила руку из чужого кармана. Ей сразу стало очень холодно. Петр Аркадьевич встал.
— Идемте в дом, покажу.
В прихожей Петр Аркадьевич помог Марианне снять куртку и поинтересовался:
— Может, сначала горячего чаю на кухне?
— Мы не хотим! — весело сказала Даша. — Сначала покажи фотографию, а потом можно и чаю. С пирожными и миндальными конфетами.
Марианна ее поддержала — нужно пользоваться моментом, пока Даше интересно узнать про жизнь и прошлое ее отца. Это хороший шанс дать им узнать друг друга ближе, променять его на сладости нельзя.
Они гуськом пошли за Петром Аркадьевичем. С загадочным выражением лица он повел их к лестнице наверх. Марианна предположила, что альбом с дорогими его сердцу фотографиями хранится в спальне, но Аракчеев прошел к коридорчику, который вел во флигель, и остановился у заветной двери.
Марианна замерла от волнительного предвкушения. Неужели сейчас они заглянут в его тайное логово? Она не имела ни малейшего представления, что они там увидят!
— У вас щека в саже, — сказала она. — Вот тут.
Он достал платок, тщательно протер щеку, потом руки, улыбнулся чему-то. И неожиданно сделался словоохотлив: то ли от вкусной еды, то ли от тепла костра, то ли от особой атмосферы весеннего вечера.
— Лет пятнадцать не ел печеного картофеля, — признался он. — В детстве это было для меня лакомство. Девяностые, голодуха. Думал: вот вырасту, разбогатею, буду каждый день жечь на пустыре костер и печь картошку.
— Даже сникерсов не было? — изумилась Даша.
— Были. В ларьке на остановке продавались. Денег купить не было. Однажды ночью мы с пацанами… кхм… достали целую коробку, наелись так, что животы болели. С тех пор я шоколад видеть не могу.
— Ты что, был бедный? Как в фильме «Миллионер из трущоб»? — Даша широко открыла глаза. Она была не менее изумлена, чем Марианна. Но девочка не догадалась, каким образом ее папа с пацанами «достали» коробку из киоска. А вот Марианна догадалась — вспомнила «Петьку-бандита»…
— Да, жили мы небогато.
— А твои мама и папа кем работали?
— Твои бабушка и дедушка не могли меня содержать. И умерли рано. Я тебе рассказывал, забыла? Мы с тетей Валей вдвоем жили.
— И как же вы жили? Когда денег не было? На пособие? — Даше было так интересно, что она положила недоеденную картошку и подалась вперед. — И что ели?
— Ну, я работать рано начал, — Петр Аркадьевич поворошил прутом угли и нахмурился. — Стекла протирал у машин на стоянке. Мне было одиннадцать, как тебе. Сигареты на вокзале поштучно продавал. Ну и по-другому тоже… зарабатывал. А когда делать было нечего, мы с пацанами гуляли с утра до ночи. Ели, что найдем. Черемуху, ранетки. Побеги крапивы, заячью капусту. Рыбу ловили.
— Как Том Сойер? Мы с Марианной сегодня читали.
— Типа того. Картошку копали в огородах, яблоки обрывали.
— У фермеров просили?
— Иногда просили… — Аракчеев смутился, кашлянул, неловко повел плечами. — Однако холодно становится. Может, в дом пойдем?
— Нет, подожди! Расскажи еще про детство. Что такое заячья капуста? Ты все съедобные растения знаешь? А мы с Марианной сегодня тоже много растений нашли!
— С Марианной Георгиевной, — поправил он ее. — Даша, ты не замерзла? Ну-ка иди сюда… — он похлопал по скамье рядом, Даша пересела. Он взял ее руку в свою и заметил:
— Ледяная. Суй ко мне в карман. Марианна Георгиевна, а вы не замерзли?
— Нет!
И тут он быстро взял ее за кисть и упрекнул:
— Врете. И у вас рука ледяная.
Он уверенно разжал ее кулак, сплел ее пальцы со своими и сунул ее руку глубоко к себе в карман куртки.
Марианна замерла, не зная, что делать. Вырваться и отодвинуться с оскорбленным видом? А чего оскорбляться-то? Прикосновение было невинным, и цели Аракчеева были самые благородные — согреть!
… однако этот жест оказался ужасно интимным. Теперь они сидели, прижавшись друг к другу, плечо в плечо, рука в руке, и ее локоть притиснут к его боку! Она чувствовала, как бьется на его запястье жилка, и что кожа на его ладони жесткая и горячая. И как расширяется на вдохе его грудная клетка, и как напрягаются мышцы на его бедре, когда он меняет положение.
Она облизала пересохшие губы и попыталась смотреть прямо перед собой, но ее так и тянуло повернуть голову налево, туда, где было близко его лицо.
На другой стороне скамьи завозилась Даша.
— Ух, ты теплый, — сказала она довольно. — Папа, это жесть какая-то, как ты жил.
— Нормально я жил. Было весело. Развлечений у нас было побольше, чем у вас.
— А как вы развлекались? Компьютеров у вас тогда не было, да?
— Были, но не у всех, — он помолчал, как бы не решаясь продолжить, но потом признался с довольной от воспоминаний улыбкой:
— Мы делали дымовухи.
— А это еще что такое?
— Дымовая шашка из целлулоида. Жгли расчески, линейки. Довольно опасное развлечение.
Аракчееву явно было неловко рассказывать о таком, и Марианна не удержалась:
— А вы шифер в костер кидали? — спросила она с видом знатока.
Аракчеев глянул на нее с подозрением:
— Неужели ваше поколение это тоже делало?
— Пацаны делали, а я смотрела. И однажды тоже… бросила. Мне понравилось.
— Что будет, если бросить шифер в костер? — жадно полюбопытствовала Даша.
— Он будет стрелять и разлетаться кусками! — радостно сообщила Марианна.
— Пап, у нас есть шифер? Давай найдем и зафигачим в костер?
— Я тебе зафигачу! — пригрозил ее папа, повернулся и упрекнул: — Это очень глупая и опасная забава. Не ожидал от вас, Марианна Георгиевна, такого хулиганства.
— Кто бы говорил! — не сдавалась Марианна. Ей теперь было жарко, весело и чуточку пьяно. — Моя тетя Зоя рассказывала, что они в детстве доставали у сварщиков карбид, а потом кидали его в лужу или делали бомбочки и пушки. Вы знаете, как из карбида сделать пушку?
— Конечно.
— Супер! — восхитилась Даша. — Наверное, но ютубе есть инструкция, я поищу!
— Марианна Георгиевна, помните, вы отвечаете за безопасность вашей ученицы. Никаких пушек!
— Можно сделать простую, из прищепки, канцелярской резинки и карандаша. Вы ей лучше сами покажите, так безопаснее будет! — коварно предложила Марианна.
— Пап, покажешь?
— Покажу, — Петр Аркадьевич тяжело вздохнул, а потом повернулся к Марианне и зловеще прошептал ей на ухо:
— Я вам это припомню.
Он угрожающе сжал ее кисть, а потом медленно, с нажимом потер чувствительную ложбинку между большим и указательным пальцем. Марианну словно током пронзило. Она замерла, не дыша, с бьющимся сердцем. Что он творит, ее строгий работодатель? Что у него на уме?
— Ты в Лопухово тогда жил? А где? В каком доме? — тараторила Даша.
— Этого дома уже нет. Снесли.
— Вот бы кто тебе сказал, что ты будешь жить в этой усадьбе! Ты бы удивился, да? А ты ходил сюда, когда тут был музей?
— Очень часто. Здесь же тетя Валя работала. А директором был один хороший человек… мой взрослый друг. Он мне здорово помог потом. От большой беды спас…
— Жаль, от музея ничего не осталось, — сказала Марианна, пытаясь говорить нейтральным тоном. — Интересно, куда все делось? Все коллекции? Что тут выставлялось, вы не помните?
— Помню. Если интересно, могу показать старые проспекты, у меня сохранились.
— Их можно использовать на уроке истории для Даши.
— Настоящий учительский подход, — похвалил Аракчеев.
Марианна покачала головой. Ее мысли разбегались, и были тревожными и приятными. Сейчас ей не хотелось быть учительницей. Она даже была бы рада, если бы Даша ушла домой… а она осталась у костра с ее отцом наедине. Он вызывал у нее острый интерес. Она бы задала ему много других вопросов, о его жизни, о его детстве… А потом, когда костер погас, они бы… молчали, а потом, быть может он…
Ой нет, глупости все это! Она приписывает ему разную романтическую чепуху, которой у него и в мыслях нет. Ей стало стыдно за свои фантазии. Она спросила:
— А у вас есть детские фотографии?
От этого вопроса Петр Аркадьевич даже как будто вздрогнул. Он повернулся и удивленно посмотрел ей прямо в лицо. В его зрачках плясал костер, и кожа была залита золотистым цветом, а тени под скулами подчеркивали худобу щек. В этот момент Аракчеев показался Марианне дьявольски притягательным. Она даже забыла, что спросила, и встрепенулась, когда он ответил:
— Есть одна. Может, у Валентины еще найдется, не спрашивал.
— А Даша видела… каким вы были… в детстве? Фотографии ее бабушки, дедушки? — она говорила медленно, потому что никак не могла сосредоточиться.
— Даша не видела! — завопила Даша из-за плеча ее отца. — Пап, покажи! Какой ты был маленький!
— Ладно, — он отвернулся и разжал пальцы; Марианна помедлила и вытащила руку из чужого кармана. Ей сразу стало очень холодно. Петр Аркадьевич встал.
— Идемте в дом, покажу.
В прихожей Петр Аркадьевич помог Марианне снять куртку и поинтересовался:
— Может, сначала горячего чаю на кухне?
— Мы не хотим! — весело сказала Даша. — Сначала покажи фотографию, а потом можно и чаю. С пирожными и миндальными конфетами.
Марианна ее поддержала — нужно пользоваться моментом, пока Даше интересно узнать про жизнь и прошлое ее отца. Это хороший шанс дать им узнать друг друга ближе, променять его на сладости нельзя.
Они гуськом пошли за Петром Аркадьевичем. С загадочным выражением лица он повел их к лестнице наверх. Марианна предположила, что альбом с дорогими его сердцу фотографиями хранится в спальне, но Аракчеев прошел к коридорчику, который вел во флигель, и остановился у заветной двери.
Марианна замерла от волнительного предвкушения. Неужели сейчас они заглянут в его тайное логово? Она не имела ни малейшего представления, что они там увидят!