Английский для миллионеров
Часть 35 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Разговаривая с матерью, она всегда испытывала замешательство. Однажды Марианна посчитала, что за двадцать три года ее жизни она провела со своей родительницей примерно пятьсот дней. Алла Попова приезжала в гости трижды в год, ее визиты продолжались не больше недели. Когда Марианна была маленькой, она каждый раз привыкала к матери заново. Поначалу стеснялась и дичилась чужой тети и даже мамой не могла называть, а называла по имени.
Алла была высокой, черноволосой, серьезной, имела степень кандидата биологических наук и подумывала о докторской. Она много курила и мало разговаривала, одевалась элегантно, носила узкие очки, стриглась коротко, а манерами с каждым годом все больше походила на суровую Нинель Владимировну — свою мать, от которой сбежала в восемнадцать лет… Сейчас Алла занимала хорошую должность в столичном научно-исследовательском институте, но была ли она довольна жизнью — Марианна не знала. С мужчинами она не встречалась, жила одна. Приглашала дочь переехать к ней, или хотя бы чаще навещать, но ее приглашения звучали настолько неубедительно, что не обманули даже наивную Марианну.
И тут — четыре пропущенных вызова за одни сутки!
— Мама? — сказала Марианна с обычной неловкостью, когда услышала ее голос. — Как твои дела? Что-то случилось? Ты звонила…
— Маша… — голос Аллы показался Марианне смущенным. — Скажи, пожалуйста… тебе… никто в эти дни не звонил? Никто не приходил?
— Кто? — удивилась Марианна. — Ты о ком? Кто должен мне звонить?
— Да никто! Не звонил, и ладно. Так… я просто спросила, — поторопилась ответить Алла, и это было очень странно. Как и то, что затем она начала подробно расспрашивать Марианну о ее жизни, о том, как ей работается в школе, не ссорится ли она с бабушкой и есть ли у нее молодой человек.
Марианна отвечала туманно: сообщила лишь, что сменила работу и переехала на другую квартиру, с бабушкой не ссорится и все у нее хорошо и просто замечательно, молодых людей на горизонте нет (когда она это говорила, ее щеки обдало жаром, и она почему-то вспомнила взгляд Аракчеева, когда он вошел к ней в комнату этим утром. Ух, какой был взгляд! Пробрал ее до самых косточек…).
— Я скоро приеду, — сказала Алла за прощание. — Возьму отпуск и приеду. Нам… нужно поговорить. Не по телефону. Нет-нет, я здорова как бык, не беспокойся! Йогой вот занялась… Просто вдруг поняла, что соскучилась по тебе. Мы так редко видимся, а ты уже совсем взрослая. Ладно, Маша, потом поболтаем. Извини, мне тут аспиранты звонят на второй номер.
В трубке запикали гудки. Марианна еще несколько секунд смотрела на темный экран телефона и строила разные догадки. Что хотела сказать ей мать? О чем умолчала? Что за сумбурный разговор у них вышел? Ничего не понятно!
А потом ей стало стыдно. Она мысленно упрекала Дашу в том, что ей не интересен собственный отец. А сама-то! Родная мать ей как чужая. Не то, чтобы в этом была лишь ее вина, но все же…
Она перезвонила бабушке, и опять уворачивалась и уходила от ответов, потому что не знала, как рассказать обо всех переменах, которые произошли в ее жизни. Пообещав приехать в гости на днях, она отключила звук на телефоне и начала готовиться к занятиям. Но то и дело замирала над открытой страницей, хмурила лоб и задумывалась, как жить дальше.
Как ни добр Петр Аркадьевич, как ни прекрасен его дом, надолго оставаться ей здесь нельзя. В любом случае, она будет учить Дашу еще месяц, а там отец ее отправит в Англию, и нужно искать вакансию. При мысли об Аракчееве она опять разволновалась — такое стало с ней происходить все чаще.
Ладно, сегодня она об этом думать не будет, сегодня она будет обживаться и решать насущные задачи.
Настало время уроков: в выходной день их было по плану всего два, после обеда Марианна могла быть свободной.
Даша зашла в класс с торжественным и серьезным видом. Аккуратно разложила тетради, учебники, села за стол и заявила:
— Марианна Георгиевна, давайте заниматься побольше. Я подумала и решила, что папа прав. Мне лучше уехать в школу в Англии.
Марианна подняла брови. Определенно, сегодня день сюрпризов и удивительных заявлений! Какая муха ее укусила?
— Это взрослое решение, — кивнула она. — Хвалю. Но почему ты его приняла? Мне казалось, ты не хочешь уезжать, и тебе не нравится жить за границей.
— Вчера в центре я рассказала о пансионе и все мне стали завидовать, — призналась Даша. — Я поняла, что это и правда круто — учиться в Англии, в настоящем замке. Это мне с мамой не нравилось жить за границей… потому что я всегда была сама по себе и без друзей. А в пансионе… там будут другие девчонки. И они, наверное, будут не такие, как в моих прежних школах. И я тоже буду вести себя иначе. Хочу начать жизнь с чистого листа, — с потрясающей важностью закончила Даша.
— Даша, если бы ты могла выбирать, как жить, как бы жила? С кем, где?
Даша растерялась. Она подумала-подумала, покусала кончик карандаша и призналась:
— Не знаю. Но хочется, чтобы было весело.
— А еще?
— Чтобы у меня что-то получалось… хорошо получалось. Чтобы папа это понял. И мама. И другие. Вот, а у меня даже видюшки не получается интересные для ютуба снять.
— Обязательно получится со временем. Мы же только начали! Завтра сделаем еще одно видео. С приключениями на тему «Мое путешествие». Открывай учебник…
25
Сегодня Марианне не хотелось работать. Неделя выдалась тяжелая, а уроки в воскресенье не для слабых духом. Но Петр Аркадьевич настаивал — не хотел терять времени. Погружение так погружение. И они погружались в английский семь дней в неделю.
Во время урока Марианна то и дело ловила себя на том, что прислушивается: не слышен ли голос Аракчеева в доме? Или его шаги? Может, он придет посмотреть, как у них идут дела?
Но Дашиного отца не было ни видно и не слышно, на обед он не явился.
— Петр Аркадьевич не дома? — спросила Марианна у Олечки и покраснела. Она отчего-то конфузилась, когда ей приходилось произносить его имя.
— Он в офис уехал, — удивилась Олечка.
Даша обрадовалась, а Марианна немного огорчилась.
После обеда ее работа закончилась. Но, конечно, потратить свободное время на себя не получилось. Язык не поворачивался попросить Дашу уйти. Впрочем, Марианне и не хотелось оставаться одной.
— Давай устроим пикник, — предложила она. — Мы давно собирались. Сегодня солнечно. Прохладно, но без ветра. Самая подходящая погода! Погуляем по лесу, а потом сядем перекусить во дворе. Костер у вас устроить можно?
— В конце участка есть мангал и специальное место для костра. Но его при мне ни разу еще не разжигали.
— А мы разожжем, — решила Марианна. — Попросим у садовника Иваныча угля или дров. Хотя, наверное, надо сначала папе твоему позвонить… спросить разрешения…
— Да не надо! Если Иваныч разрешит, то и ладно. Или тетя Валя.
И тетя Валя, и Иваныч отнеслись к идее благосклонно. Садовник пообещал принести к костровой яме угля, Валентина посоветовала взять у поварихи сосисок, чтобы жарить на огне. Марианна и Валентину позвала на прогулку, но та отказалась — ей нужно было в город к косметологу.
Марианна сунула в пакет сосиски, хлеб, большой помидор и пяток сырых картошек. Заставила Дашу одеться потеплее, и они отправились.
Они ушли в бор — далеко за пределы участка, прочь от поселка. Сворачивали на незнакомые тропинки, спускались в овраги. Видели белок и пожалели, что не принесли для них орешков. Белки были наглые и прикормленные: одна долго бежала за Дашей и громко возмущалась, когда не получила угощения.
Даша их сфотографировала, и видео сняла, чтобы выложить на ютуб. Потом она попыталась было уткнуться в телефон, но Марианна это дело пресекла. Ее осенила блестящая педагогическая идея:
— Знаешь, что это за дерево? — она показала на полуголый дрын, на котором едва-едва появились первые лепестки.
— Понятия не имею! Береза?
— Да ты что, ну какая береза! Вот ты темная. У тебя в телефоне есть специальное приложение[11]. Наведи объектив, нажми кнопку, и поисковик тебе скажет, что перед тобой. Вот, попробуй… ха, это, оказывается, черемуха! По английски, между прочим, bird cherry. Давай теперь определим, что за цветок… ну-ка, что нам пишет гугл? Эрантис или весенник! Прикольно! Я и сама не знала, что этот желтенький лютик так красиво называется.
Даша мигом увлеклась игрой. Как и все дети, она любила крутые гаджеты, но и понятия не имела о всех их полезных возможностях. Теперь она старательно наводила камеру на каждую былинку и вслух читала описания, пока не села батарея.
Они шли долго, и забеспокоились, когда решили, что заблудились и не найдут дорогу назад. Но потом услышали шум шоссе, и поняли, куда нужно идти. Солнце уже клонилось к горизонту, между сосен протянулись длинные тени, а верхушки стали золотыми.
Вскоре показались стены усадьбы. Они подошли к костровой яме, где заботливый Иваныч уже приготовил для них уголь и дрова для розжига — осталось только спичкой чиркнуть. Что Даша и сделала с большим удовольствием. Получилось у нее не с первой попытки. Даша была очень городской девочкой, и даже ни разу сама спички не зажигала.
Они насадили сосиски на прутики и уселись на каменную скамью перед костром.
На Лопухово тем временем опустились сумерки, небо стало синим и глубоким, с рассыпанными редкими звездами. Кругом была уютная вечерняя тишина. Дом Аракчеевых стоял на отшибе, лес глушил звуки цивилизации. Шелестело в бору, да лишь изредка доносился лай собаки и лошадиное ржание из дома ветеринара Колодина. Было легко представить, что еще на дворе стоит девятнадцатый век, а из дверей усадьбы вот-вот выйдет важный и элегантный граф. Натянет перчатки, нахлобучит цилиндр, велит кучеру Ванюшке запрягать и отправится к уездному предводителю дворянства зажигать на балу до утра.
Костер потихоньку прогорел, Марианна закопала в золу картошку. Даша, хоть и наелась, ждала с нетерпением — она никогда в жизни не пробовала печеной в золе картошки. Бедный ребенок!
Потянул свежий ветерок, верхушки сосен таинственно зашумели. За границей участка было темно и страшно, но дрова в костре потрескивали, оранжевое пламя весело плясало и переливалась на углях. Марианна взялась рассказывать страшилки из детства и на ходу придуманные легенды про шаманов вуду, Даша слушала с превеликим удовольствием. Бояться в сумраке, возле костра, в двух шагах от дома с его уютом и яркими огнями в гостиной было приятно.
Само собой, вспомнили и привидение убиенной век назад хозяйки дома.
— А что, если ее призрак по ночам обходит усадьбу? — прошептала Даша, жмурясь от веселого ужаса. — И ищет новую жертву. Вы не боитесь, Марианна Георгиевна? Вы же молодая и красивая женщина, а она именно таких и не любит. А вдруг она сейчас подкрадется? Слышите? Шаги…
Даша замерла с озадаченным и чуточку испуганным выражением на лице, потому что к костру из темноты действительно приближались шаги. Но не женские и не призрачные. Уверенные, мужские. Марианна уловила аромат морского бриза и смолы и ее вдруг вдруг обожгло жаром — конечно, от костра, от чего же еще!
— Это папа, — с облегчением и досадой сказала Даша. — Привет! Ты уже приехал? А мы гуляли!
— Гуляли? Молодцы, девчонки. А чем это у вас так вкусно пахнет? — спросил Петр Аркадьевич, появляясь из темноты.
Хозяин дома успел переодеться, и был не в офисном, а в джинсах, высоких ботинках и куртке-бомбере. В таком наряде он выглядел лихо, как американский летчик, и ужасно понравился Марианне. На Петра Аркадьевича легко ложились любые образы из ее фантазий.
Он встал у костра и сунул руки в карманы.
— Прогулки — это хорошо, но в лесу сейчас нужно быть осторожнее, — строго заметил он.
Марианна улыбнулась: он неисправим. Вот тебе и «молодцы, девчонки»!
— Да, помним, сезон опасных кровососов. Мы были внимательны и смотрели в оба. Садитесь к нам, Петр Аркадьевич!
Он послушался и сел — рядом с Марианной, бок о бок.
Это чтобы лучше видеть дочь напротив, убедила себя Марианна. Но это предположение не объясняло, почему для этого Аракчееву пришлось сесть настолько близко, что Марианна чувствовала тепло его бедра сквозь джинсы. Отодвинуться она не могла. Ее внезапно парализовало, как в детстве, когда мальчик, по которому она тайно вздыхала, ни с того ни с сего подсел к ней за парту в классе.
— Вы картошку печете? И сосиски жарите? Угостите?
— Сосиски мы съели… а картошка, наверное, готова!
Марианна сорвалась с места, присела у костра и прутом выкатила пять картофелин — седых от золы, с обугленной шкуркой в аппетитных трещинках.
— Осторожно, Даша, горячо! Петр Аркадьевич, сейчас и вам очищу…
— Дайте сюда, я сам.
Аракчеев взял обугленный клубень голыми руками и даже не зашипел — лишь перекинул пару раз из ладони в ладонь, подул и начал сдирать шелуху.
— Соль есть?
— Вот, — Марианна вернулась на скамью и передала ему коробок.
— Папа, ну ни фига себе! Тебе не горячо?
— У меня кожа на ладонях грубая. Хочешь кусок? А вы, Марианна Георгиевна? Потом не просите. Я голодный.
Он ел, и, кажется, даже урчал от удовольствия. Ловко разламывал клубни длинными пальцами, крепко солил дымящуюся нежную мякоть, с аппетитом вгрызался. И выглядел довольным и расслабленным, а глаза его как будто усмехались каким-то веселым мыслям.
Алла была высокой, черноволосой, серьезной, имела степень кандидата биологических наук и подумывала о докторской. Она много курила и мало разговаривала, одевалась элегантно, носила узкие очки, стриглась коротко, а манерами с каждым годом все больше походила на суровую Нинель Владимировну — свою мать, от которой сбежала в восемнадцать лет… Сейчас Алла занимала хорошую должность в столичном научно-исследовательском институте, но была ли она довольна жизнью — Марианна не знала. С мужчинами она не встречалась, жила одна. Приглашала дочь переехать к ней, или хотя бы чаще навещать, но ее приглашения звучали настолько неубедительно, что не обманули даже наивную Марианну.
И тут — четыре пропущенных вызова за одни сутки!
— Мама? — сказала Марианна с обычной неловкостью, когда услышала ее голос. — Как твои дела? Что-то случилось? Ты звонила…
— Маша… — голос Аллы показался Марианне смущенным. — Скажи, пожалуйста… тебе… никто в эти дни не звонил? Никто не приходил?
— Кто? — удивилась Марианна. — Ты о ком? Кто должен мне звонить?
— Да никто! Не звонил, и ладно. Так… я просто спросила, — поторопилась ответить Алла, и это было очень странно. Как и то, что затем она начала подробно расспрашивать Марианну о ее жизни, о том, как ей работается в школе, не ссорится ли она с бабушкой и есть ли у нее молодой человек.
Марианна отвечала туманно: сообщила лишь, что сменила работу и переехала на другую квартиру, с бабушкой не ссорится и все у нее хорошо и просто замечательно, молодых людей на горизонте нет (когда она это говорила, ее щеки обдало жаром, и она почему-то вспомнила взгляд Аракчеева, когда он вошел к ней в комнату этим утром. Ух, какой был взгляд! Пробрал ее до самых косточек…).
— Я скоро приеду, — сказала Алла за прощание. — Возьму отпуск и приеду. Нам… нужно поговорить. Не по телефону. Нет-нет, я здорова как бык, не беспокойся! Йогой вот занялась… Просто вдруг поняла, что соскучилась по тебе. Мы так редко видимся, а ты уже совсем взрослая. Ладно, Маша, потом поболтаем. Извини, мне тут аспиранты звонят на второй номер.
В трубке запикали гудки. Марианна еще несколько секунд смотрела на темный экран телефона и строила разные догадки. Что хотела сказать ей мать? О чем умолчала? Что за сумбурный разговор у них вышел? Ничего не понятно!
А потом ей стало стыдно. Она мысленно упрекала Дашу в том, что ей не интересен собственный отец. А сама-то! Родная мать ей как чужая. Не то, чтобы в этом была лишь ее вина, но все же…
Она перезвонила бабушке, и опять уворачивалась и уходила от ответов, потому что не знала, как рассказать обо всех переменах, которые произошли в ее жизни. Пообещав приехать в гости на днях, она отключила звук на телефоне и начала готовиться к занятиям. Но то и дело замирала над открытой страницей, хмурила лоб и задумывалась, как жить дальше.
Как ни добр Петр Аркадьевич, как ни прекрасен его дом, надолго оставаться ей здесь нельзя. В любом случае, она будет учить Дашу еще месяц, а там отец ее отправит в Англию, и нужно искать вакансию. При мысли об Аракчееве она опять разволновалась — такое стало с ней происходить все чаще.
Ладно, сегодня она об этом думать не будет, сегодня она будет обживаться и решать насущные задачи.
Настало время уроков: в выходной день их было по плану всего два, после обеда Марианна могла быть свободной.
Даша зашла в класс с торжественным и серьезным видом. Аккуратно разложила тетради, учебники, села за стол и заявила:
— Марианна Георгиевна, давайте заниматься побольше. Я подумала и решила, что папа прав. Мне лучше уехать в школу в Англии.
Марианна подняла брови. Определенно, сегодня день сюрпризов и удивительных заявлений! Какая муха ее укусила?
— Это взрослое решение, — кивнула она. — Хвалю. Но почему ты его приняла? Мне казалось, ты не хочешь уезжать, и тебе не нравится жить за границей.
— Вчера в центре я рассказала о пансионе и все мне стали завидовать, — призналась Даша. — Я поняла, что это и правда круто — учиться в Англии, в настоящем замке. Это мне с мамой не нравилось жить за границей… потому что я всегда была сама по себе и без друзей. А в пансионе… там будут другие девчонки. И они, наверное, будут не такие, как в моих прежних школах. И я тоже буду вести себя иначе. Хочу начать жизнь с чистого листа, — с потрясающей важностью закончила Даша.
— Даша, если бы ты могла выбирать, как жить, как бы жила? С кем, где?
Даша растерялась. Она подумала-подумала, покусала кончик карандаша и призналась:
— Не знаю. Но хочется, чтобы было весело.
— А еще?
— Чтобы у меня что-то получалось… хорошо получалось. Чтобы папа это понял. И мама. И другие. Вот, а у меня даже видюшки не получается интересные для ютуба снять.
— Обязательно получится со временем. Мы же только начали! Завтра сделаем еще одно видео. С приключениями на тему «Мое путешествие». Открывай учебник…
25
Сегодня Марианне не хотелось работать. Неделя выдалась тяжелая, а уроки в воскресенье не для слабых духом. Но Петр Аркадьевич настаивал — не хотел терять времени. Погружение так погружение. И они погружались в английский семь дней в неделю.
Во время урока Марианна то и дело ловила себя на том, что прислушивается: не слышен ли голос Аракчеева в доме? Или его шаги? Может, он придет посмотреть, как у них идут дела?
Но Дашиного отца не было ни видно и не слышно, на обед он не явился.
— Петр Аркадьевич не дома? — спросила Марианна у Олечки и покраснела. Она отчего-то конфузилась, когда ей приходилось произносить его имя.
— Он в офис уехал, — удивилась Олечка.
Даша обрадовалась, а Марианна немного огорчилась.
После обеда ее работа закончилась. Но, конечно, потратить свободное время на себя не получилось. Язык не поворачивался попросить Дашу уйти. Впрочем, Марианне и не хотелось оставаться одной.
— Давай устроим пикник, — предложила она. — Мы давно собирались. Сегодня солнечно. Прохладно, но без ветра. Самая подходящая погода! Погуляем по лесу, а потом сядем перекусить во дворе. Костер у вас устроить можно?
— В конце участка есть мангал и специальное место для костра. Но его при мне ни разу еще не разжигали.
— А мы разожжем, — решила Марианна. — Попросим у садовника Иваныча угля или дров. Хотя, наверное, надо сначала папе твоему позвонить… спросить разрешения…
— Да не надо! Если Иваныч разрешит, то и ладно. Или тетя Валя.
И тетя Валя, и Иваныч отнеслись к идее благосклонно. Садовник пообещал принести к костровой яме угля, Валентина посоветовала взять у поварихи сосисок, чтобы жарить на огне. Марианна и Валентину позвала на прогулку, но та отказалась — ей нужно было в город к косметологу.
Марианна сунула в пакет сосиски, хлеб, большой помидор и пяток сырых картошек. Заставила Дашу одеться потеплее, и они отправились.
Они ушли в бор — далеко за пределы участка, прочь от поселка. Сворачивали на незнакомые тропинки, спускались в овраги. Видели белок и пожалели, что не принесли для них орешков. Белки были наглые и прикормленные: одна долго бежала за Дашей и громко возмущалась, когда не получила угощения.
Даша их сфотографировала, и видео сняла, чтобы выложить на ютуб. Потом она попыталась было уткнуться в телефон, но Марианна это дело пресекла. Ее осенила блестящая педагогическая идея:
— Знаешь, что это за дерево? — она показала на полуголый дрын, на котором едва-едва появились первые лепестки.
— Понятия не имею! Береза?
— Да ты что, ну какая береза! Вот ты темная. У тебя в телефоне есть специальное приложение[11]. Наведи объектив, нажми кнопку, и поисковик тебе скажет, что перед тобой. Вот, попробуй… ха, это, оказывается, черемуха! По английски, между прочим, bird cherry. Давай теперь определим, что за цветок… ну-ка, что нам пишет гугл? Эрантис или весенник! Прикольно! Я и сама не знала, что этот желтенький лютик так красиво называется.
Даша мигом увлеклась игрой. Как и все дети, она любила крутые гаджеты, но и понятия не имела о всех их полезных возможностях. Теперь она старательно наводила камеру на каждую былинку и вслух читала описания, пока не села батарея.
Они шли долго, и забеспокоились, когда решили, что заблудились и не найдут дорогу назад. Но потом услышали шум шоссе, и поняли, куда нужно идти. Солнце уже клонилось к горизонту, между сосен протянулись длинные тени, а верхушки стали золотыми.
Вскоре показались стены усадьбы. Они подошли к костровой яме, где заботливый Иваныч уже приготовил для них уголь и дрова для розжига — осталось только спичкой чиркнуть. Что Даша и сделала с большим удовольствием. Получилось у нее не с первой попытки. Даша была очень городской девочкой, и даже ни разу сама спички не зажигала.
Они насадили сосиски на прутики и уселись на каменную скамью перед костром.
На Лопухово тем временем опустились сумерки, небо стало синим и глубоким, с рассыпанными редкими звездами. Кругом была уютная вечерняя тишина. Дом Аракчеевых стоял на отшибе, лес глушил звуки цивилизации. Шелестело в бору, да лишь изредка доносился лай собаки и лошадиное ржание из дома ветеринара Колодина. Было легко представить, что еще на дворе стоит девятнадцатый век, а из дверей усадьбы вот-вот выйдет важный и элегантный граф. Натянет перчатки, нахлобучит цилиндр, велит кучеру Ванюшке запрягать и отправится к уездному предводителю дворянства зажигать на балу до утра.
Костер потихоньку прогорел, Марианна закопала в золу картошку. Даша, хоть и наелась, ждала с нетерпением — она никогда в жизни не пробовала печеной в золе картошки. Бедный ребенок!
Потянул свежий ветерок, верхушки сосен таинственно зашумели. За границей участка было темно и страшно, но дрова в костре потрескивали, оранжевое пламя весело плясало и переливалась на углях. Марианна взялась рассказывать страшилки из детства и на ходу придуманные легенды про шаманов вуду, Даша слушала с превеликим удовольствием. Бояться в сумраке, возле костра, в двух шагах от дома с его уютом и яркими огнями в гостиной было приятно.
Само собой, вспомнили и привидение убиенной век назад хозяйки дома.
— А что, если ее призрак по ночам обходит усадьбу? — прошептала Даша, жмурясь от веселого ужаса. — И ищет новую жертву. Вы не боитесь, Марианна Георгиевна? Вы же молодая и красивая женщина, а она именно таких и не любит. А вдруг она сейчас подкрадется? Слышите? Шаги…
Даша замерла с озадаченным и чуточку испуганным выражением на лице, потому что к костру из темноты действительно приближались шаги. Но не женские и не призрачные. Уверенные, мужские. Марианна уловила аромат морского бриза и смолы и ее вдруг вдруг обожгло жаром — конечно, от костра, от чего же еще!
— Это папа, — с облегчением и досадой сказала Даша. — Привет! Ты уже приехал? А мы гуляли!
— Гуляли? Молодцы, девчонки. А чем это у вас так вкусно пахнет? — спросил Петр Аркадьевич, появляясь из темноты.
Хозяин дома успел переодеться, и был не в офисном, а в джинсах, высоких ботинках и куртке-бомбере. В таком наряде он выглядел лихо, как американский летчик, и ужасно понравился Марианне. На Петра Аркадьевича легко ложились любые образы из ее фантазий.
Он встал у костра и сунул руки в карманы.
— Прогулки — это хорошо, но в лесу сейчас нужно быть осторожнее, — строго заметил он.
Марианна улыбнулась: он неисправим. Вот тебе и «молодцы, девчонки»!
— Да, помним, сезон опасных кровососов. Мы были внимательны и смотрели в оба. Садитесь к нам, Петр Аркадьевич!
Он послушался и сел — рядом с Марианной, бок о бок.
Это чтобы лучше видеть дочь напротив, убедила себя Марианна. Но это предположение не объясняло, почему для этого Аракчееву пришлось сесть настолько близко, что Марианна чувствовала тепло его бедра сквозь джинсы. Отодвинуться она не могла. Ее внезапно парализовало, как в детстве, когда мальчик, по которому она тайно вздыхала, ни с того ни с сего подсел к ней за парту в классе.
— Вы картошку печете? И сосиски жарите? Угостите?
— Сосиски мы съели… а картошка, наверное, готова!
Марианна сорвалась с места, присела у костра и прутом выкатила пять картофелин — седых от золы, с обугленной шкуркой в аппетитных трещинках.
— Осторожно, Даша, горячо! Петр Аркадьевич, сейчас и вам очищу…
— Дайте сюда, я сам.
Аракчеев взял обугленный клубень голыми руками и даже не зашипел — лишь перекинул пару раз из ладони в ладонь, подул и начал сдирать шелуху.
— Соль есть?
— Вот, — Марианна вернулась на скамью и передала ему коробок.
— Папа, ну ни фига себе! Тебе не горячо?
— У меня кожа на ладонях грубая. Хочешь кусок? А вы, Марианна Георгиевна? Потом не просите. Я голодный.
Он ел, и, кажется, даже урчал от удовольствия. Ловко разламывал клубни длинными пальцами, крепко солил дымящуюся нежную мякоть, с аппетитом вгрызался. И выглядел довольным и расслабленным, а глаза его как будто усмехались каким-то веселым мыслям.