Академия Изгнания
Часть 47 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он слабо приоткрыл глаза, и на его губах мелькнула едва уловимая улыбка. Риган жив, на нем нет метки Тьмы и никаких серьезных ранений. От этого зрелища была готова расплакаться, но сдержала чувства и аккуратно сжала его пальцы в своих.
– Кроме руки, что-нибудь болит?
Он качнул головой, попытался сесть и тут же застонал от боли.
– Не двигайся. Мы что-нибудь придумаем, – успокоила я и наклонилась, чтобы поцеловать его в висок.
– Аста, – очень слабый, хриплый голос всколыхнул во мне целый ураган чувств: нежность, заботу, облегчение и любовь.
Не смогла сдержать улыбки, глядя в эти серые, лучистые глаза, что смотрели на меня с удивлением.
– Твои глаза, – с придыханием прошептал он, а я не сразу вспомнила, что метка Тьмы больше не уродует мой взгляд.
Риган снова улыбнулся и, несмотря на боль в плече, потянулся к моему лицу. Неловким движением коснулся щеки, прочертил путь к скуле, а потом заправил темную прядь мне за ухо.
В груди мгновенно разгорелся пожар от той мучительной нежности и трепета, с которыми Риган ко мне прикасался, от его взгляда, горящего восхищением…
А потом идиллию разрушил назойливый голос отца:
– Аста, я помог тебе – сохранил мальчишке жизнь. Так будь добра, выполни и ты свои обязательства.
Риган недоуменно нахмурился, его рука так и замерла у моего лица. Я поймала его ладонь и на пару секунд накрыла своей. Потом нехотя разъединила наши пальцы и вышла обратно к отцу. Уже собиралась согласиться на его условия, как вдруг комнату осветила яркая вспышка.
– Аларик, если ты хотел спрятаться, то выбрал не лучшее место.
Господин Дагер появился из портала прямо напротив моего отца. Над его плечом парила яркая магическая сфера. Чародей был один и выглядел очень расслабленным. Однако обманываться себе не позволила. Уверена, глава Совета – очень сильный маг.
– Доброй ночи, Аста. – Господин Дагер слабо кивнул мне, но тут же вновь переключился на моего отца.
– Вы уже обыскали академию? – слишком непринужденно поинтересовался ректор, будто мы все встретились не в заброшенной башне, а на полу не лежало пойманное в стазис тело полумертвой студентки.
– Да, но, видимо, поздно. Ты уже осуществил задуманное.
– Исключительно благодаря вашему визиту, Киан. Он меня поторопил, да и я не мог игнорировать так удачно сошедшиеся звезды…
У меня в глазах потемнело от такой наглости. То есть для отца наше с Риганом появление в подвале – чудесное везение? Ну да, конечно. Не каждый же день получается напасть сразу на двух учеников!
– Мы нашли достаточно подтверждений тому, что в академии незаконно спрятано около двух десятков глаз онейры. К тому же есть подозрения на отравления студентов. – Глава Совета обернулся на тело Виви и добавил: – И на намеренное доведение молодых охотников до обращения в инфектов. Попытаешься отвертеться или признаешь вину?
Я насторожилась и, не отходя далеко от Ригана, приняла оборонительную позу. Если отец вдруг решит напасть, буду готова.
Однако ректор покачал головой и безоружно развел руками.
– Я признаю вину и даже готов сотрудничать со следствием. Поверь, Киан, я расскажу много нового не только о глазах онейры и погибших студентах.
Господин Дагер прищурился, пребывая в таком же недоумении, как и я. На отца смотрела со смесью удивления и недоверия. Почему он так легко сдается? Не пытается ни сражаться, ни бежать?
Но все очень быстро встало на свои места.
– У меня есть только одна последняя просьба, – произнес отец. – Позволь этой темной чародейке исполнить наш договор.
Он махнул ладонью в мою сторону, и внутри все похолодело. Господин Дагер обернулся на меня лишь на секунду, но успела заметить смятение в его взгляде.
– Аста? Темная чародейка? – искренне изумился он, на что мой отец слабо улыбнулся:
– Киан, у нас будет время обсудить все в темнице. Я не отказываюсь от вины и не собираюсь бежать. Прошу лишь исполнить единственную просьбу.
Господин Дагер недоуменно взглянул на отца, потом на меня. Глава Совета вынес решение быстро и жестко:
– Решать только твоей дочери. Но учти, Аларик, если это что-то запрещенное или ты попытаешься бежать…
– Это вопрос исцеления и победы над Тьмой, – убедительно произнес отец, и я заметила, как вытянулось лицо господина Дагера. – Все мои преступления были ради этого момента. Так позволь же мне найти в нем искупление.
– Ничто не искупит твоей вины, – вмешалась я, заставив обернуться и отца и господина Дагера. – Но я выполню твою просьбу.
Лицо отца просветлело, глаза засияли, но я поспешила приглушить его неуместную радость:
– Я делаю это только потому, что ты сохранил жизнь Ригану.
– Ригану? – переспросил господин Дагер и строго уставился на моего отца. – Ты вмешал сюда моего сына?!
Преступник молчал под испепеляющим взглядом главы Совета. Господин Дагер был готов метать молнии и, похоже, собирался лишить отца права на последнее желание.
– С Риганом все хорошо. Он здесь, – успокоила я.
В доказательство охотник, который постепенно приходил в себя, шипя от боли, сел и высунулся из-за заваленного шкафа.
– Я в порядке! – коротко бросил он и вымученно улыбнулся.
Показалось, я увидела, как господин Дагер облегченно выдохнул, а затем сказал:
– Решать Асте. Но с тобой, Аларик, у нас будет очень долгий разговор…
В комнате повисла тишина, которую нарушал только вой ветра за окном. Все ждали моего выбора, и я знала, что теперь могу отказать, ничего не опасаясь. Риган со мной, господин Дагер – тоже. Отца бояться нет смысла.
Но почему-то все равно села на колени возле тела, погруженного в стазис, и осторожно коснулась щеки Виви. Кожа оказалась холодной и твердой как камень. Это должно было помочь перестать видеть в замороженном монстре мою бывшую подругу, но не помогало.
И пусть мы не ладили, наблюдать Виви такой было ужасно больно и страшно. Мне жаль, что ее жизнь оборвалась столь рано, и в этом – вина моей семьи.
Моргнула, прогоняя слезы, и заставила себя сосредоточиться. В сторону чувства, к демонам воспоминания! Если отец прав и я могу спасать темератов, то судьба Виви, Фрая и сотен других оскверненных больше никогда не повторится. Но для этого нужно собрать волю в кулак и понять, как победить чужой мрак.
Закрыла глаза и интуитивно сделала то, что хорошо умела, – нащупала магический стержень. Он оказался холодным, но очень спокойным, как река, спящая подо льдом.
К моему удивлению, чужая магия откликнулась, почувствовав мою Тьму, и потянулась к ней. Я ощутила приток сил, что восполняла мгла, которая постепенно становилась моей.
Я будто вытягивала из чужого полотна лишнюю нить. И когда с этим было покончено, открыла глаза и ахнула.
Метка Тьмы пропала из взгляда Виви, но стазис поймал ее слишком поздно – черная магия сточила душу девушки, и теперь она, пустышка без духа, медленно умирала. Голубые глаза тухли и будто обращались в стекло, кожа бледнела, а грудь опадала…
– Ты можешь подарить ей жизнь, – напомнил отец, и в его руке блеснул знакомый наконечник. Мой амулет, в котором девять лет была заточена душа мамы.
Сомневалась всего секунду, а потом сама левитировала кулон себе в ладонь. Сосредоточилась и мысленно потянулась к магическому стержню амулета, который пульсировал светлыми волнами.
Я никогда не делала ничего подобного и сейчас могла лишь следовать интуиции. Старалась не думать, что будет, если ошибусь, пыталась быть расслабленной и спокойной. Но чужое напряжение заливало комнату вязкой смолой, взгляды прожигали кожу, и собраться с силами и мыслями было очень сложно.
Поймав светлый импульс, что так долго таился в моем амулете, перенаправила эту энергию в тело Виви. Я ощутила, как магический поток растекается по пустому сосуду, вновь вдыхая в него жизнь, и отшатнулась.
Несколько безумно долгих секунд ничего не происходило. Сердце похолодело, а на душе стало мерзко – оплошала. Не спасла ни Виви, ни маму…
А потом девушка на полу резко встрепенулась, заставив меня испуганно отпрянуть. Не думая, я вскинула руку, готовясь вот-вот произнести защитное заклятие.
– Не смей! – Мое запястье жестко перехватил отец. Увидев, что сражаться не собираюсь, он тут же отпустил меня и сам сел на колени перед вдруг ожившей девушкой.
Это была не Виви. Да, она выглядела, как бывшая подруга: волосы, фигура, черты лица… Но глаза больше не были небесно-голубыми. Они заметно потемнели, наполнившись глубоким синим оттенком.
Девушка глотала ртом воздух и часто моргала, глядя в потолок. Отец склонился над ней и как обезумевший стал повторять:
– Фрида! Фрида!
Происходящее выглядело настолько неестественно и жутко, что по коже поползли липкие мурашки. Не верила глазам, а в голове не укладывалось, что только что освободила кого-то от Тьмы.
Мои мысли развеял звонкий удар пощечины. Я даже отступила на несколько шагов, увидев, как очнувшаяся девушка с силой хлестнула моего отца по лицу.
– Как ты посмел вмешать в это Асту?! – Я не узнала голос Виви. Обычно звонкий и тонкий, сейчас он звучал значительно ниже, а от слов веяло холодом.
Этот тон даже спустя девять лет узнала безошибочно. На глаза навернулись слезы, но заставила себя их проглотить и гордо вскинула подбородок.
Не верю. Не может такого быть!
– Я знал, что она справится. Кто, если не наша дочь? – оправдывался отец, и это выглядело безумно странно.
Обернулась на Ригана и увидела полное недоумение на его лице. Господин Дагер тоже не понимал происходящего и наблюдал за невероятной сценой воссоединения, изумленно округлив глаза. Но нам всем пришлось отвернуться, когда ректор, ни капли не смущаясь, обнял ожившую девушку и крепко поцеловал.
– Аларик, это тебе тоже придется объяснять легионерам, – спустя какое-то время недовольно протянул господин Дагер. – А что делать со студенткой…
– Я не студентка, Киан. – Девушка поднялась, опершись на руку отца, и спокойным уверенным взглядом посмотрела на главу Совета. – И я пойду с вами.
Господин Дагер улыбнулся одними уголками губ и склонил голову набок.
– Знаю, Фрида. Тебя невозможно не узнать даже в другом обличье. Но что будем делать с погибшей студенткой, тело которой вы так удачно позаимствовали?
В комнате повисла тяжелая тишина. Господин Дагер не сводил взгляда с моего отца, пока тот задумчиво разглядывал носки своих ботинок, так и не выпуская руку моей мамы…
Он получил, что хотел. Положил на алтарь своей цели не одну невинную душу, погряз в крови, выложил костями дорогу к мечте. И вот теперь, когда он воссоединился с той, которую так долго пытался вернуть, ему нет дела ни до судьбы академии, ни до студентов, ни даже до своей собственной жизни.
Все ради любви. Так, кажется, он сказал?
Я же не могла оторвать глаз от девушки, что крепко держала руку ректора в своей. Это больше не Виви, но и мать я в ней признать пока не способна. Хотя черты Фриды определенно проскальзывали не только в голосе и взгляде, но и в манере держать себя, в мимике…
– Кроме руки, что-нибудь болит?
Он качнул головой, попытался сесть и тут же застонал от боли.
– Не двигайся. Мы что-нибудь придумаем, – успокоила я и наклонилась, чтобы поцеловать его в висок.
– Аста, – очень слабый, хриплый голос всколыхнул во мне целый ураган чувств: нежность, заботу, облегчение и любовь.
Не смогла сдержать улыбки, глядя в эти серые, лучистые глаза, что смотрели на меня с удивлением.
– Твои глаза, – с придыханием прошептал он, а я не сразу вспомнила, что метка Тьмы больше не уродует мой взгляд.
Риган снова улыбнулся и, несмотря на боль в плече, потянулся к моему лицу. Неловким движением коснулся щеки, прочертил путь к скуле, а потом заправил темную прядь мне за ухо.
В груди мгновенно разгорелся пожар от той мучительной нежности и трепета, с которыми Риган ко мне прикасался, от его взгляда, горящего восхищением…
А потом идиллию разрушил назойливый голос отца:
– Аста, я помог тебе – сохранил мальчишке жизнь. Так будь добра, выполни и ты свои обязательства.
Риган недоуменно нахмурился, его рука так и замерла у моего лица. Я поймала его ладонь и на пару секунд накрыла своей. Потом нехотя разъединила наши пальцы и вышла обратно к отцу. Уже собиралась согласиться на его условия, как вдруг комнату осветила яркая вспышка.
– Аларик, если ты хотел спрятаться, то выбрал не лучшее место.
Господин Дагер появился из портала прямо напротив моего отца. Над его плечом парила яркая магическая сфера. Чародей был один и выглядел очень расслабленным. Однако обманываться себе не позволила. Уверена, глава Совета – очень сильный маг.
– Доброй ночи, Аста. – Господин Дагер слабо кивнул мне, но тут же вновь переключился на моего отца.
– Вы уже обыскали академию? – слишком непринужденно поинтересовался ректор, будто мы все встретились не в заброшенной башне, а на полу не лежало пойманное в стазис тело полумертвой студентки.
– Да, но, видимо, поздно. Ты уже осуществил задуманное.
– Исключительно благодаря вашему визиту, Киан. Он меня поторопил, да и я не мог игнорировать так удачно сошедшиеся звезды…
У меня в глазах потемнело от такой наглости. То есть для отца наше с Риганом появление в подвале – чудесное везение? Ну да, конечно. Не каждый же день получается напасть сразу на двух учеников!
– Мы нашли достаточно подтверждений тому, что в академии незаконно спрятано около двух десятков глаз онейры. К тому же есть подозрения на отравления студентов. – Глава Совета обернулся на тело Виви и добавил: – И на намеренное доведение молодых охотников до обращения в инфектов. Попытаешься отвертеться или признаешь вину?
Я насторожилась и, не отходя далеко от Ригана, приняла оборонительную позу. Если отец вдруг решит напасть, буду готова.
Однако ректор покачал головой и безоружно развел руками.
– Я признаю вину и даже готов сотрудничать со следствием. Поверь, Киан, я расскажу много нового не только о глазах онейры и погибших студентах.
Господин Дагер прищурился, пребывая в таком же недоумении, как и я. На отца смотрела со смесью удивления и недоверия. Почему он так легко сдается? Не пытается ни сражаться, ни бежать?
Но все очень быстро встало на свои места.
– У меня есть только одна последняя просьба, – произнес отец. – Позволь этой темной чародейке исполнить наш договор.
Он махнул ладонью в мою сторону, и внутри все похолодело. Господин Дагер обернулся на меня лишь на секунду, но успела заметить смятение в его взгляде.
– Аста? Темная чародейка? – искренне изумился он, на что мой отец слабо улыбнулся:
– Киан, у нас будет время обсудить все в темнице. Я не отказываюсь от вины и не собираюсь бежать. Прошу лишь исполнить единственную просьбу.
Господин Дагер недоуменно взглянул на отца, потом на меня. Глава Совета вынес решение быстро и жестко:
– Решать только твоей дочери. Но учти, Аларик, если это что-то запрещенное или ты попытаешься бежать…
– Это вопрос исцеления и победы над Тьмой, – убедительно произнес отец, и я заметила, как вытянулось лицо господина Дагера. – Все мои преступления были ради этого момента. Так позволь же мне найти в нем искупление.
– Ничто не искупит твоей вины, – вмешалась я, заставив обернуться и отца и господина Дагера. – Но я выполню твою просьбу.
Лицо отца просветлело, глаза засияли, но я поспешила приглушить его неуместную радость:
– Я делаю это только потому, что ты сохранил жизнь Ригану.
– Ригану? – переспросил господин Дагер и строго уставился на моего отца. – Ты вмешал сюда моего сына?!
Преступник молчал под испепеляющим взглядом главы Совета. Господин Дагер был готов метать молнии и, похоже, собирался лишить отца права на последнее желание.
– С Риганом все хорошо. Он здесь, – успокоила я.
В доказательство охотник, который постепенно приходил в себя, шипя от боли, сел и высунулся из-за заваленного шкафа.
– Я в порядке! – коротко бросил он и вымученно улыбнулся.
Показалось, я увидела, как господин Дагер облегченно выдохнул, а затем сказал:
– Решать Асте. Но с тобой, Аларик, у нас будет очень долгий разговор…
В комнате повисла тишина, которую нарушал только вой ветра за окном. Все ждали моего выбора, и я знала, что теперь могу отказать, ничего не опасаясь. Риган со мной, господин Дагер – тоже. Отца бояться нет смысла.
Но почему-то все равно села на колени возле тела, погруженного в стазис, и осторожно коснулась щеки Виви. Кожа оказалась холодной и твердой как камень. Это должно было помочь перестать видеть в замороженном монстре мою бывшую подругу, но не помогало.
И пусть мы не ладили, наблюдать Виви такой было ужасно больно и страшно. Мне жаль, что ее жизнь оборвалась столь рано, и в этом – вина моей семьи.
Моргнула, прогоняя слезы, и заставила себя сосредоточиться. В сторону чувства, к демонам воспоминания! Если отец прав и я могу спасать темератов, то судьба Виви, Фрая и сотен других оскверненных больше никогда не повторится. Но для этого нужно собрать волю в кулак и понять, как победить чужой мрак.
Закрыла глаза и интуитивно сделала то, что хорошо умела, – нащупала магический стержень. Он оказался холодным, но очень спокойным, как река, спящая подо льдом.
К моему удивлению, чужая магия откликнулась, почувствовав мою Тьму, и потянулась к ней. Я ощутила приток сил, что восполняла мгла, которая постепенно становилась моей.
Я будто вытягивала из чужого полотна лишнюю нить. И когда с этим было покончено, открыла глаза и ахнула.
Метка Тьмы пропала из взгляда Виви, но стазис поймал ее слишком поздно – черная магия сточила душу девушки, и теперь она, пустышка без духа, медленно умирала. Голубые глаза тухли и будто обращались в стекло, кожа бледнела, а грудь опадала…
– Ты можешь подарить ей жизнь, – напомнил отец, и в его руке блеснул знакомый наконечник. Мой амулет, в котором девять лет была заточена душа мамы.
Сомневалась всего секунду, а потом сама левитировала кулон себе в ладонь. Сосредоточилась и мысленно потянулась к магическому стержню амулета, который пульсировал светлыми волнами.
Я никогда не делала ничего подобного и сейчас могла лишь следовать интуиции. Старалась не думать, что будет, если ошибусь, пыталась быть расслабленной и спокойной. Но чужое напряжение заливало комнату вязкой смолой, взгляды прожигали кожу, и собраться с силами и мыслями было очень сложно.
Поймав светлый импульс, что так долго таился в моем амулете, перенаправила эту энергию в тело Виви. Я ощутила, как магический поток растекается по пустому сосуду, вновь вдыхая в него жизнь, и отшатнулась.
Несколько безумно долгих секунд ничего не происходило. Сердце похолодело, а на душе стало мерзко – оплошала. Не спасла ни Виви, ни маму…
А потом девушка на полу резко встрепенулась, заставив меня испуганно отпрянуть. Не думая, я вскинула руку, готовясь вот-вот произнести защитное заклятие.
– Не смей! – Мое запястье жестко перехватил отец. Увидев, что сражаться не собираюсь, он тут же отпустил меня и сам сел на колени перед вдруг ожившей девушкой.
Это была не Виви. Да, она выглядела, как бывшая подруга: волосы, фигура, черты лица… Но глаза больше не были небесно-голубыми. Они заметно потемнели, наполнившись глубоким синим оттенком.
Девушка глотала ртом воздух и часто моргала, глядя в потолок. Отец склонился над ней и как обезумевший стал повторять:
– Фрида! Фрида!
Происходящее выглядело настолько неестественно и жутко, что по коже поползли липкие мурашки. Не верила глазам, а в голове не укладывалось, что только что освободила кого-то от Тьмы.
Мои мысли развеял звонкий удар пощечины. Я даже отступила на несколько шагов, увидев, как очнувшаяся девушка с силой хлестнула моего отца по лицу.
– Как ты посмел вмешать в это Асту?! – Я не узнала голос Виви. Обычно звонкий и тонкий, сейчас он звучал значительно ниже, а от слов веяло холодом.
Этот тон даже спустя девять лет узнала безошибочно. На глаза навернулись слезы, но заставила себя их проглотить и гордо вскинула подбородок.
Не верю. Не может такого быть!
– Я знал, что она справится. Кто, если не наша дочь? – оправдывался отец, и это выглядело безумно странно.
Обернулась на Ригана и увидела полное недоумение на его лице. Господин Дагер тоже не понимал происходящего и наблюдал за невероятной сценой воссоединения, изумленно округлив глаза. Но нам всем пришлось отвернуться, когда ректор, ни капли не смущаясь, обнял ожившую девушку и крепко поцеловал.
– Аларик, это тебе тоже придется объяснять легионерам, – спустя какое-то время недовольно протянул господин Дагер. – А что делать со студенткой…
– Я не студентка, Киан. – Девушка поднялась, опершись на руку отца, и спокойным уверенным взглядом посмотрела на главу Совета. – И я пойду с вами.
Господин Дагер улыбнулся одними уголками губ и склонил голову набок.
– Знаю, Фрида. Тебя невозможно не узнать даже в другом обличье. Но что будем делать с погибшей студенткой, тело которой вы так удачно позаимствовали?
В комнате повисла тяжелая тишина. Господин Дагер не сводил взгляда с моего отца, пока тот задумчиво разглядывал носки своих ботинок, так и не выпуская руку моей мамы…
Он получил, что хотел. Положил на алтарь своей цели не одну невинную душу, погряз в крови, выложил костями дорогу к мечте. И вот теперь, когда он воссоединился с той, которую так долго пытался вернуть, ему нет дела ни до судьбы академии, ни до студентов, ни даже до своей собственной жизни.
Все ради любви. Так, кажется, он сказал?
Я же не могла оторвать глаз от девушки, что крепко держала руку ректора в своей. Это больше не Виви, но и мать я в ней признать пока не способна. Хотя черты Фриды определенно проскальзывали не только в голосе и взгляде, но и в манере держать себя, в мимике…