Академия Изгнания
Часть 21 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я тяжело сглотнула, ощутив укол совести. В конце концов, это ведь по моей вине Ригана поймали. Залезть в кабинет старшей сестры было моей безумной идеей.
– Вы будете стоять здесь, пока не признаетесь. – Угроза зазвенела в ректорском голосе стальными нотками. – Или думали, все сойдет с рук?
От последних слов отца тут же встрепенулась и крепче сжала в ладони флакон, украденный из кабинета госпожи Брокк. Я и думать забыла о том зелье, что спонтанно и абсолютно бездумно выхватила с полки! Пузырек был настолько мал, что никто до сих пор не заметил, как прячу его под плотно стиснутыми пальцами. А сама так погрязла в мыслях о поиске выхода, что забыла о самом очевидном из них…
– Вот. – Я раскрыла ладонь, явив взгляду отца прозрачный пузатый пузырек.
Мои глаза не успели даже скользнуть по бирке, привязанной к пробке, а ректор уже левитировал ворованный эликсир к себе на стол.
Краем глаза заметила, как Риган взметнул на меня удивленный взгляд. Впервые за время нашего «ареста» он ожил, но я не спешила отвечать на его немой вопрос. Даже голову не повернула, боясь, что в этой молчаливой беседе отец заподозрит новый обман.
– Слабительное зелье? – вслух прочитал ректор наименование украденного лекарства и окинул нас укоризненным взглядом.
Я боялась, что он догадается. Поймет, что зелье – лишь прикрытие, а настоящая причина проступка кроется в другом.
Скомканный документ, на котором значилось имя Фрая, все еще прятался у меня под платьем и обжигал кожу. Пальцы тянулись к ткани, ужасно хотелось ее расправить или накрыть ладонью. Вдруг все-таки где-то торчит клочок бумаги? Но я сцепила руки в замок позади спины и опустила голову, чтобы скрыть горящие щеки.
Отец воспринял это как проявление стыда, а не попытку утаить ложь. Довольно усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
– Планировали вывести из строя сильных противников? Подмешать слабительное в еду?
Мы с Риганом молчали, понурив взор. Оба боялись разрушить хрупкую легенду и навлечь на себя ректорский гнев.
– Баллы нужно набирать своими стараниями, а не обманом лишать оценок других, – тем временем читал нотации отец. – Кстати, господин Дагер, сколько заказов за сегодня вы успели исполнить вместе с госпожой Навье?
Я не удержалась и вскинула на отца возмущенный взгляд. Уж очень явственно в его голосе звучали издевательские нотки. Наверняка ведь знает, что мы весь день не просто так провели в лазарете!
– Господин Френель, – вторя моим мыслям, оправдывался Риган, – Аста повредила руку на тренировке. Я не стал рисковать и лезть в заказы.
Оценивающий взгляд ректора скользнул по мне.
– Как и госпожа Брокк, я сомневаюсь, что состояние Асты настолько плачевно и она не смогла бы взяться за простейшее задание. Скажем, первого уровня сложности.
Блеклые глаза глумливо сверкнули, а я едва не взвилась от возмущения. Именно на самом легком задании я и получила свою метку Тьмы! И отец об этом прекрасно знает!
– Надеюсь, вы понимаете, что придется понести наказание, – протянули из-за ректорского стола. – Я бы мог назначить вам отработку. Куда вам больше хочется? Мыть посуду или мести аудитории после занятий?
Издевка в голосе ректора мешалась с неприкрытым весельем. А я тем временем ощущала себя как на иголках. Вот чего точно не хватало, так это по вечерам подменять уборщиц и кухарок! У меня ведь так много времени! Целое море! Почему бы не провести драгоценные минуты в компании грязных кастрюль или пыльных подсобок?
Риган моих терзаний не разделял, а потому отец быстро изменился в лице. Немногочисленные морщины вокруг глаз и на лбу стали резче, они жесткими линиями впились в кожу. Брови низко нависли над недобрыми глазами, а деланая улыбка не сулила ничего хорошего.
– Пожалуй, я сжалюсь над вами. – В голосе ректора притаилась угроза. – Не заставлю махать швабрами и метлами. И даже не запру на кухне. Обойдемся только штрафными баллами.
Риган тут же вскинул голову и едва удержался на месте, чтобы не сделать порывистого шага к ректорскому столу.
– Господин Френель, – начал он, но отец договорить не дал.
– Вы хотите сказать, что наказание несправедливое? Думаете, почему штрафую лишь охотника, но ничем не ограничиваю темерата?
Я напряглась и крепко сцепила челюсти. Меня нечем наказывать, а единственное, что можно отнять, – время. Одно неаккуратное слово Ригана, и вместо поисков исцеления пойду танцевать с метлой вдоль пыльных коридоров.
Отец почувствовал мое волнение и, ухмыльнувшись, вновь обратился к Ригану:
– Я могу разделить наказание, если вдруг выяснится, что не вы виноваты в случившемся конфузе. Тогда получите в разы меньше штрафных баллов, а госпожа Навье заслуженно отправится на отработку. Вы ведь понимаете: совсем без санкций оставить вас как соучастника не могу. Вопрос лишь в доле вины…
Это несправедливо. Отец играл чувствами, искренне наслаждаясь чудным зрелищем, – с каждым словом мое лицо все сильнее перекашивалось от гнева. Но и сделать я ничего не могла, ведь ректор прав. Я зачинщица и главная виновница, а Риган – жертва моего порыва.
Всего пара слов Ригана, и баллы останутся при нем ценой моего времени, что обратится в пыль.
Риган молчал недолго, но за эти короткие мгновения сердце чуть не сломало ребра. Билось о них с такой силой, что казалось, его удары слышит каждый в этой комнате.
– Нет, господин Френель, – наконец произнес Риган, а мое сердце утонуло в холодной Тьме, что накатывала волнами. – Я не могу сбросить свою вину на другого человека.
Я не верила ушам. Отец тоже подозрительно подобрался и прищурился. Даже чуть склонил голову набок, будто пытаясь разглядеть ложь.
– Это я попросил Асту влезть вместе со мной в кабинет госпожи Брокк. Вы правы, я собирался подкосить соперников, чтобы выиграть время и забрать лучшие заказы.
От такого поворота событий у меня даже перед глазами поплыло. Вновь увидела тени, вьющиеся за спиной отца, рассмотрела его недовольный взгляд.
– Вы уверены, господин Дагер? – с нажимом уточнил ректор, подарив охотнику последний шанс на спасение своего личного дела.
Однако Риган за брошенную соломинку не ухватился. Расправил плечи и спину, вздернул подборок и решительно кивнул.
Во мне будто что-то оборвалось. Дыхание расширило онемевшие легкие, и я едва удержалась от шумного вздоха облегчения.
– Что ж, – помрачнев, заключил ректор, – тогда вам, господин Дагер, и нести всю ответственность. Минус сто баллов. Свободны.
От услышанного я потеряла дар речи. Сто баллов?! Да некоторые за всю практику столько не набирают!
Метнула яростный взгляд на отца, но он уже не смотрел в нашу сторону. Опять уткнулся в бумаги и, даже не дожидаясь, пока студенты покинут кабинет, закурил.
На секунду во мне отчаянно вспыхнуло желание все исправить. Признаться, выложить на стол документы Фрая, громко заявить о своей вине и попросить снять с Ригана наказание. Но… Отец ведь этого и добивался. И в случае моего раскаяния навесил бы дополнительные наказания, не отменяя старых. И что тогда? Самопожертвование Ригана – в пекло, и туда же – мое драгоценное время.
Пока я пыталась совладать с душевными метаниями и глупо топталась на месте, Риган без слов покинул ректорский кабинет. Стук двери привел меня в чувство, и я бросилась следом.
Нужно извиниться перед Риганом и поблагодарить за данный шанс. Неужели он принял мои попытки найти лекарство от Тьмы?
Однако сделать ничего не успела: когда вышла в коридор, Ригана там уже не было.
Рука, раненная на тренировке, больше не болела, но на пары сегодня решила не идти. Раз уж выдали освобождение от занятий, выжму из ситуации максимум пользы!
До вечера, пока у других шли пары и факультативы, я проторчала в библиотеке. Рылась в отделе по зельеварению, вытаскивая с полок книгу за книгой. Сначала ходила со стопками томов к читальному залу, но быстро устала бегать туда-сюда. Отстегнула от форменного платья черный плащ до середины бедра, подстелила его на пол и уселась прямо перед стеллажом.
Постепенно книги с полок перебирались ко мне вниз. Я раскладывала их полукругом перед собой, и вскоре из потрепанных корешков и трухлявых страниц начала вырастать бумажная стена. Тома левитировали ко мне один за другим, но найти в них что-то полезное оказалось не так просто, как думала.
Точнее, сложно было понять, что написано на документе, украденном из лазарета. А потому не знала, что ищу.
Расправленный лист лежал на коленях, и за последние несколько часов я изучила его вдоль и поперек. Усталым взглядом сверлила неразборчивый почерк и боялась, что рано или поздно от моего нарастающего гнева страницы вспыхнут синим пламенем.
Я даже не понимала, на кого злилась больше. На человека, который изобрел такую сложную структуру документа? На лекарку, что не писала, а будто лапой корябала? Или на себя, за то, что не могу разобраться в чем-то?
Зельеварение мы проходили на первом курсе. Однако вскользь и больше для общего развития. Разбирать медицинскую документацию нас точно не учили. Я рассчитывала увидеть в записях знакомые названия эликсиров и что-то из этого понять.
Но большую часть времени я расшифровывала кривой почерк и подгоняла издевательские письмена под знакомые слова. Не особо успешно.
Мне не терпелось встретиться с Эйлин и поделиться с ней найденной зацепкой. Уж студентка Академии зельеварения наверняка должна знать, как решить эту задачку с рецептурой! Но до вечера Эйлин, как и остальные темераты и охотники, на занятиях. Расписания подруги у меня нет, и искать ее в огромном замке – все равно что иголку в стоге сена. Бесполезно. Потому для начала и попыталась распутать непонятное дело сама.
Из-за медицинских головоломок умудрилась опоздать на ужин и явилась в столовую, когда она уже опустела. Накидала на поднос оставшиеся блюда, выставленные на раздаточной, и в гордом одиночестве плюхнулась за стол, усыпанный крошками. Выложила перед собой листок с немногочисленными пометками и, пока ела, прожигала его взглядом. Надеялась, что накатит озарение, но получила только новую волну раздражения.
Ну а чего можно было ожидать? Единственное, что я поняла за часы, проведенные за книгами, – Фрай принимает стабилизаторы. Но их прописывают всем в лазарете. Даже мне сегодня их давали.
Пребывая далеко не в радужном настроении, я поплелась к башне общежитий. Нехотя поднялась на свой этаж и устало ввалилась в комнату.
– Где ты была весь день? – вместо приветствия выпалила Эйлин и тут же подскочила из-за стола. – Тебя не было на обеде. И на ужине!
Слабая улыбка коснулась моих губ, а на душе стало тепло. Мне будто снова лет восемь, и после долгой прогулки у порога встречает встревоженная мама…
– Я поужинала только что, – отчиталась, отгоняя приятные, но болезненные воспоминания. – А обедала в лазарете.
Глаза Эйлин медленно расширились.
– Так это ты на себя опрокинула стойку с оружием? Вся академия только над этим и смеется!
– Что? – нахмурилась, но тут же вспомнила об апокалипсисе в лекарском крыле. Все действительно стоят на ушах из-за чьей-то выходки. – Нет, я там по другой причине была.
Избегая смотреть на подругу, прошла вглубь комнаты и, чтобы хоть как-то успокоиться и чем-то занять голову и руки, принялась наводить порядок в бумагах и на полках у стола. Взгляд Эйлин сверлил затылок, а воздух в тесной комнатке закипал от напряженной тишины.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – осторожно спросила Эйлин, намекая на историю моего путешествия в лазарет.
Я медленно обернулась и кивнула. Хочу. Но это не та история, которую Эйлин ожидает услышать.
– Ты уверена, что его отравили? – в очередной раз спросила Эйлин, бегая взглядом по украденному медицинскому бланку.
– Иного быть не может, – твердо кивнула и тоже склонилась над исписанными страницами. – Фраю после того бокала прямо на глазах стало плохо.
Эйлин задумчиво потерла подбородок, и я заметила, как на указательном пальце блеснул переливающийся камушек. Этого кольца у подруги раньше не видела. Неужели бал удался?
Уже хотела с улыбкой поинтересоваться о тайном кавалере соседки, но та возмущенно заявила:
– Тогда ничего не сходится. При любых отравлениях обязательно выписывают антидот. Тут же все зелья – просто общеукрепляющие настойки и отвары. По логике наших лекарей, у Фрая случился голодный обморок или непереносимость духоты. Не более.
Слова Эйлин ввергли меня в полный ступор и сильно ударили по самообладанию. Тьма опасно закопошилась под кожей, подогревая гнетущую тревогу.
Неужели опять потратила время впустую? Бегала, что-то выспрашивала, торчала весь день в библиотеке и, самое ужасное, своей авантюрой подставила другого человека. Я искала зацепку в несуществующей проблеме?
– Вы будете стоять здесь, пока не признаетесь. – Угроза зазвенела в ректорском голосе стальными нотками. – Или думали, все сойдет с рук?
От последних слов отца тут же встрепенулась и крепче сжала в ладони флакон, украденный из кабинета госпожи Брокк. Я и думать забыла о том зелье, что спонтанно и абсолютно бездумно выхватила с полки! Пузырек был настолько мал, что никто до сих пор не заметил, как прячу его под плотно стиснутыми пальцами. А сама так погрязла в мыслях о поиске выхода, что забыла о самом очевидном из них…
– Вот. – Я раскрыла ладонь, явив взгляду отца прозрачный пузатый пузырек.
Мои глаза не успели даже скользнуть по бирке, привязанной к пробке, а ректор уже левитировал ворованный эликсир к себе на стол.
Краем глаза заметила, как Риган взметнул на меня удивленный взгляд. Впервые за время нашего «ареста» он ожил, но я не спешила отвечать на его немой вопрос. Даже голову не повернула, боясь, что в этой молчаливой беседе отец заподозрит новый обман.
– Слабительное зелье? – вслух прочитал ректор наименование украденного лекарства и окинул нас укоризненным взглядом.
Я боялась, что он догадается. Поймет, что зелье – лишь прикрытие, а настоящая причина проступка кроется в другом.
Скомканный документ, на котором значилось имя Фрая, все еще прятался у меня под платьем и обжигал кожу. Пальцы тянулись к ткани, ужасно хотелось ее расправить или накрыть ладонью. Вдруг все-таки где-то торчит клочок бумаги? Но я сцепила руки в замок позади спины и опустила голову, чтобы скрыть горящие щеки.
Отец воспринял это как проявление стыда, а не попытку утаить ложь. Довольно усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
– Планировали вывести из строя сильных противников? Подмешать слабительное в еду?
Мы с Риганом молчали, понурив взор. Оба боялись разрушить хрупкую легенду и навлечь на себя ректорский гнев.
– Баллы нужно набирать своими стараниями, а не обманом лишать оценок других, – тем временем читал нотации отец. – Кстати, господин Дагер, сколько заказов за сегодня вы успели исполнить вместе с госпожой Навье?
Я не удержалась и вскинула на отца возмущенный взгляд. Уж очень явственно в его голосе звучали издевательские нотки. Наверняка ведь знает, что мы весь день не просто так провели в лазарете!
– Господин Френель, – вторя моим мыслям, оправдывался Риган, – Аста повредила руку на тренировке. Я не стал рисковать и лезть в заказы.
Оценивающий взгляд ректора скользнул по мне.
– Как и госпожа Брокк, я сомневаюсь, что состояние Асты настолько плачевно и она не смогла бы взяться за простейшее задание. Скажем, первого уровня сложности.
Блеклые глаза глумливо сверкнули, а я едва не взвилась от возмущения. Именно на самом легком задании я и получила свою метку Тьмы! И отец об этом прекрасно знает!
– Надеюсь, вы понимаете, что придется понести наказание, – протянули из-за ректорского стола. – Я бы мог назначить вам отработку. Куда вам больше хочется? Мыть посуду или мести аудитории после занятий?
Издевка в голосе ректора мешалась с неприкрытым весельем. А я тем временем ощущала себя как на иголках. Вот чего точно не хватало, так это по вечерам подменять уборщиц и кухарок! У меня ведь так много времени! Целое море! Почему бы не провести драгоценные минуты в компании грязных кастрюль или пыльных подсобок?
Риган моих терзаний не разделял, а потому отец быстро изменился в лице. Немногочисленные морщины вокруг глаз и на лбу стали резче, они жесткими линиями впились в кожу. Брови низко нависли над недобрыми глазами, а деланая улыбка не сулила ничего хорошего.
– Пожалуй, я сжалюсь над вами. – В голосе ректора притаилась угроза. – Не заставлю махать швабрами и метлами. И даже не запру на кухне. Обойдемся только штрафными баллами.
Риган тут же вскинул голову и едва удержался на месте, чтобы не сделать порывистого шага к ректорскому столу.
– Господин Френель, – начал он, но отец договорить не дал.
– Вы хотите сказать, что наказание несправедливое? Думаете, почему штрафую лишь охотника, но ничем не ограничиваю темерата?
Я напряглась и крепко сцепила челюсти. Меня нечем наказывать, а единственное, что можно отнять, – время. Одно неаккуратное слово Ригана, и вместо поисков исцеления пойду танцевать с метлой вдоль пыльных коридоров.
Отец почувствовал мое волнение и, ухмыльнувшись, вновь обратился к Ригану:
– Я могу разделить наказание, если вдруг выяснится, что не вы виноваты в случившемся конфузе. Тогда получите в разы меньше штрафных баллов, а госпожа Навье заслуженно отправится на отработку. Вы ведь понимаете: совсем без санкций оставить вас как соучастника не могу. Вопрос лишь в доле вины…
Это несправедливо. Отец играл чувствами, искренне наслаждаясь чудным зрелищем, – с каждым словом мое лицо все сильнее перекашивалось от гнева. Но и сделать я ничего не могла, ведь ректор прав. Я зачинщица и главная виновница, а Риган – жертва моего порыва.
Всего пара слов Ригана, и баллы останутся при нем ценой моего времени, что обратится в пыль.
Риган молчал недолго, но за эти короткие мгновения сердце чуть не сломало ребра. Билось о них с такой силой, что казалось, его удары слышит каждый в этой комнате.
– Нет, господин Френель, – наконец произнес Риган, а мое сердце утонуло в холодной Тьме, что накатывала волнами. – Я не могу сбросить свою вину на другого человека.
Я не верила ушам. Отец тоже подозрительно подобрался и прищурился. Даже чуть склонил голову набок, будто пытаясь разглядеть ложь.
– Это я попросил Асту влезть вместе со мной в кабинет госпожи Брокк. Вы правы, я собирался подкосить соперников, чтобы выиграть время и забрать лучшие заказы.
От такого поворота событий у меня даже перед глазами поплыло. Вновь увидела тени, вьющиеся за спиной отца, рассмотрела его недовольный взгляд.
– Вы уверены, господин Дагер? – с нажимом уточнил ректор, подарив охотнику последний шанс на спасение своего личного дела.
Однако Риган за брошенную соломинку не ухватился. Расправил плечи и спину, вздернул подборок и решительно кивнул.
Во мне будто что-то оборвалось. Дыхание расширило онемевшие легкие, и я едва удержалась от шумного вздоха облегчения.
– Что ж, – помрачнев, заключил ректор, – тогда вам, господин Дагер, и нести всю ответственность. Минус сто баллов. Свободны.
От услышанного я потеряла дар речи. Сто баллов?! Да некоторые за всю практику столько не набирают!
Метнула яростный взгляд на отца, но он уже не смотрел в нашу сторону. Опять уткнулся в бумаги и, даже не дожидаясь, пока студенты покинут кабинет, закурил.
На секунду во мне отчаянно вспыхнуло желание все исправить. Признаться, выложить на стол документы Фрая, громко заявить о своей вине и попросить снять с Ригана наказание. Но… Отец ведь этого и добивался. И в случае моего раскаяния навесил бы дополнительные наказания, не отменяя старых. И что тогда? Самопожертвование Ригана – в пекло, и туда же – мое драгоценное время.
Пока я пыталась совладать с душевными метаниями и глупо топталась на месте, Риган без слов покинул ректорский кабинет. Стук двери привел меня в чувство, и я бросилась следом.
Нужно извиниться перед Риганом и поблагодарить за данный шанс. Неужели он принял мои попытки найти лекарство от Тьмы?
Однако сделать ничего не успела: когда вышла в коридор, Ригана там уже не было.
Рука, раненная на тренировке, больше не болела, но на пары сегодня решила не идти. Раз уж выдали освобождение от занятий, выжму из ситуации максимум пользы!
До вечера, пока у других шли пары и факультативы, я проторчала в библиотеке. Рылась в отделе по зельеварению, вытаскивая с полок книгу за книгой. Сначала ходила со стопками томов к читальному залу, но быстро устала бегать туда-сюда. Отстегнула от форменного платья черный плащ до середины бедра, подстелила его на пол и уселась прямо перед стеллажом.
Постепенно книги с полок перебирались ко мне вниз. Я раскладывала их полукругом перед собой, и вскоре из потрепанных корешков и трухлявых страниц начала вырастать бумажная стена. Тома левитировали ко мне один за другим, но найти в них что-то полезное оказалось не так просто, как думала.
Точнее, сложно было понять, что написано на документе, украденном из лазарета. А потому не знала, что ищу.
Расправленный лист лежал на коленях, и за последние несколько часов я изучила его вдоль и поперек. Усталым взглядом сверлила неразборчивый почерк и боялась, что рано или поздно от моего нарастающего гнева страницы вспыхнут синим пламенем.
Я даже не понимала, на кого злилась больше. На человека, который изобрел такую сложную структуру документа? На лекарку, что не писала, а будто лапой корябала? Или на себя, за то, что не могу разобраться в чем-то?
Зельеварение мы проходили на первом курсе. Однако вскользь и больше для общего развития. Разбирать медицинскую документацию нас точно не учили. Я рассчитывала увидеть в записях знакомые названия эликсиров и что-то из этого понять.
Но большую часть времени я расшифровывала кривой почерк и подгоняла издевательские письмена под знакомые слова. Не особо успешно.
Мне не терпелось встретиться с Эйлин и поделиться с ней найденной зацепкой. Уж студентка Академии зельеварения наверняка должна знать, как решить эту задачку с рецептурой! Но до вечера Эйлин, как и остальные темераты и охотники, на занятиях. Расписания подруги у меня нет, и искать ее в огромном замке – все равно что иголку в стоге сена. Бесполезно. Потому для начала и попыталась распутать непонятное дело сама.
Из-за медицинских головоломок умудрилась опоздать на ужин и явилась в столовую, когда она уже опустела. Накидала на поднос оставшиеся блюда, выставленные на раздаточной, и в гордом одиночестве плюхнулась за стол, усыпанный крошками. Выложила перед собой листок с немногочисленными пометками и, пока ела, прожигала его взглядом. Надеялась, что накатит озарение, но получила только новую волну раздражения.
Ну а чего можно было ожидать? Единственное, что я поняла за часы, проведенные за книгами, – Фрай принимает стабилизаторы. Но их прописывают всем в лазарете. Даже мне сегодня их давали.
Пребывая далеко не в радужном настроении, я поплелась к башне общежитий. Нехотя поднялась на свой этаж и устало ввалилась в комнату.
– Где ты была весь день? – вместо приветствия выпалила Эйлин и тут же подскочила из-за стола. – Тебя не было на обеде. И на ужине!
Слабая улыбка коснулась моих губ, а на душе стало тепло. Мне будто снова лет восемь, и после долгой прогулки у порога встречает встревоженная мама…
– Я поужинала только что, – отчиталась, отгоняя приятные, но болезненные воспоминания. – А обедала в лазарете.
Глаза Эйлин медленно расширились.
– Так это ты на себя опрокинула стойку с оружием? Вся академия только над этим и смеется!
– Что? – нахмурилась, но тут же вспомнила об апокалипсисе в лекарском крыле. Все действительно стоят на ушах из-за чьей-то выходки. – Нет, я там по другой причине была.
Избегая смотреть на подругу, прошла вглубь комнаты и, чтобы хоть как-то успокоиться и чем-то занять голову и руки, принялась наводить порядок в бумагах и на полках у стола. Взгляд Эйлин сверлил затылок, а воздух в тесной комнатке закипал от напряженной тишины.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – осторожно спросила Эйлин, намекая на историю моего путешествия в лазарет.
Я медленно обернулась и кивнула. Хочу. Но это не та история, которую Эйлин ожидает услышать.
– Ты уверена, что его отравили? – в очередной раз спросила Эйлин, бегая взглядом по украденному медицинскому бланку.
– Иного быть не может, – твердо кивнула и тоже склонилась над исписанными страницами. – Фраю после того бокала прямо на глазах стало плохо.
Эйлин задумчиво потерла подбородок, и я заметила, как на указательном пальце блеснул переливающийся камушек. Этого кольца у подруги раньше не видела. Неужели бал удался?
Уже хотела с улыбкой поинтересоваться о тайном кавалере соседки, но та возмущенно заявила:
– Тогда ничего не сходится. При любых отравлениях обязательно выписывают антидот. Тут же все зелья – просто общеукрепляющие настойки и отвары. По логике наших лекарей, у Фрая случился голодный обморок или непереносимость духоты. Не более.
Слова Эйлин ввергли меня в полный ступор и сильно ударили по самообладанию. Тьма опасно закопошилась под кожей, подогревая гнетущую тревогу.
Неужели опять потратила время впустую? Бегала, что-то выспрашивала, торчала весь день в библиотеке и, самое ужасное, своей авантюрой подставила другого человека. Я искала зацепку в несуществующей проблеме?