Агент хаоса

Вы все гоняетесь за маленькой шпионкой.

Думали ли вы, что увидите её смерть?

Если в 6:44 не пустите кровь кабану,

Скарлетт я в жертву принесу».





Острые когти паники полоснули по моей груди. Это должны быть наши инструкции, способ спасти Скарлетт, но все эти слова не имели никакого смысла. Единственное, что понятно — это жертвоприношение Скарлетт.

— Что это значит, чёрт возьми?

Кровь от букв струйками стекала по окну, оставляя алый след и образуя лужицу внизу на подоконнике.

— Погоди, — Габриэль нацарапал эти слова в блокноте, что было мудрым, поскольку всё послание превращалось в неразличимую мазню. — Бык на солнце, — пробормотал он.

Мои кулаки крепко сжались.

— Это тебе о чём-то говорит?

— Не особенно.

Я закрыла глаза, прокручивая в голове эти слова.

— Три слепые мышки всё гоняются за маленькой шпионкой. Может, это я, ты и Роан? Мы втроём работали вместе. Может, похитительница сообщает, что наблюдает за нами. Она знает о тебе и Роане.

— И она наслаждается тем, что мы вслепую бегаем туда-сюда.

— Верно.

— Какому кабану мы должны пустить кровь? И где? В последний раз она дала нам очень точное место.

Габриэль провёл ладонью по рту.

— Дай подумать. В последний раз она дала нам намёк на то, куда надо отправиться. Винчестерские гусыни. Это дало нам прямую связь с дворцом. Но здесь нет ничего прямого.

Я взяла блокнот из его руки, уставившись на послание.

— Почему 6:44? Это причудливо точное время. Нормальный человек сказал бы 6:45.

— Вполне очевидно, что она не нормальный человек.

— Но в её безумии есть методичность. «Винчестерские гусыни» показались тебе прямым намёком только потому, что ты знал об этом. Для всех остальных это показалось бы каким-то кодом. Она хочет, чтобы мы разгадали её код, обдумывали её слова, — я уже формировала её мысленный образ. — Она наверняка жаждет внимания и теперь хочет получить как можно больше внимания от нас. Она полагается на свой интеллект, и её эго подпитывается знанием, что другие люди оценят её сообразительность. Она отчаянно хочет подтверждения, одобрения.

Габриэль прислонился к кухонному шкафчику, скрестив руки на груди.

— Ну пусть так, но я всё равно не знаю, что мы должны сделать.

Я начала расхаживать туда-сюда по маленькой кухне, мои мысли лихорадочно метались.

— Винчестерские гусыни жили… когда, лет пятьсот назад?

Габриэль прикрыл глаза.

— Что-то типа того.

— Значит, возможно, она любитель истории. В истории Лондона есть что-то, связанное с быками?

Он распахнул глаза.

— Бык на солнце… да, — он уставился на меня. — В музее Лондона. Там есть реликвии из храма Митры. Это руины римской эпохи в центре города, оставленные участниками загадочного культа. Он ассоциировался с Солом, богом солнца.

— А бык?

— В оригинальном храме всюду были изображения — как Митра убивает богов, затем делит пир с богом солнца. Некоторые верят, что в храме проводились жертвоприношения настоящих быков. Предположительно быка убивали над землёй, и кровь из его горла лилась на молящихся внизу. Это как-то связано с астрологией, — он вытащил телефон, просматривая что-то. Читая, он нахмурил лоб. — Может, цифра четыре имеет значение. Есть двенадцать знаков Зодиака. Телец, знак быка, как раз четвёртый. Убийство быка может символизировать конец эры Тельца, — он снова посмотрел мне в глаза. — Я бы сказал, что храм Митры — определённо наше место.

Я готова была обнять его.

— Хорошо. Я знала, что ты что-нибудь сообразишь. Так где нам найти кабана?

— Понятия не имею. Но может, мы начнём в храме.


Я сверилась со временем. Половина пятого.

— У нас чуть больше двух часов, — я прикусила губу. — Почему мне кажется, что это не будет обыкновенное и обыденное лондонское жертвоприношение быка?

— Может, нам не стоит пытаться играть в её игру, — тихо сказал Габриэль. — Мы позволяем ей контролировать нас. Может, нам стоит попробовать нанести ответный удар, а не позволять кукловоду дёргать за ниточки.

Он был прав, и я это знала.

За свой стаж работы агентом я участвовала лишь в одном деле о похищении, и мы сумели вернуть ребёнка родителям в течение четырнадцати часов. Всё это время нам приходилось постоянно держать родителей в курсе. Они хотели сделать всё возможное, чтобы похитители были довольны и не навредили их дочери. В то время их поведение вызывало у меня смесь сочувствия и раздражения. Мы же профессионалы. Разве они не видели, что позволить нам делать свою работу — это лучший способ вернуть их дочь?

Теперь уже я паниковала из-за близкого человека. И вместо того чтобы действовать как профессионал и придерживаться проверенных временем методов расследования таких дел, я действовала инстинктивно, всячески потакая похитителю.

Я попыталась оправдать своё поведение. У меня всё ещё не было возможности для коммуникации. Похитительница была фейри, а значит, все предварительные исследования психологических профилей вылетали в трубу. Я имела дело с новой территорией, где в игру вступала магия. Кто знает, что случится, если я не удовлетворю требования фейри? Они мыслили не как люди, и я не могла опираться на исследования.

С другой стороны, я могла оправдать всё, что хотело сделать моё сердце. А моё сердце говорило мне подчиниться требованиям похитительницы, и я всеми силами старалась убедить себя в этом.

Мои пальцы сжались в кулаки, пока я пыталась собраться. Мне нужно поговорить с похитительницей.

Я наклонилась, посмотрев на хромированный тостер Габриэля. Я всматривалась в поверхность, ища Скарлетт, думая об её ярких волосах, искрящихся зелёных глазах. О том, как она играла бровями после пошлой шутки.

Ничего.

Затем я попыталась найти женщину, которую мельком видела в доках; подумала об её насмешливом голосе, о расплывчатом очертании её фигуры.

И снова ничего.

Она не ответила ранее, когда я показала ей записку, и не ответила в этот раз. Может, Скарлетт вообще не у неё?

Я обдумала свои варианты. Лучший способ контролировать ситуацию — это игнорировать инструкции похитительницы и подождать, пока она не свяжется с нами вновь. Если я буду вести себя бесстрастно, это будет мой выбор. Но я не могла рисковать жизнью Скарлетт просто для того, чтобы заполучить контроль.

Второй вариант— в точности следовать указаниям похитительницы и получить новые требования. Это тоже исключено.

Мне надо найти третий вариант. Переговоры с коммуникацией. Найти способ подчиниться, но при этом ясно дать понять, что не она управляет ситуацией.

— Ты прав. При нормальных обстоятельствах ты прав, — сказала я. — Но я не могу связаться с ней. Если мы будем ждать, когда она снова с нами свяжется, это может произойти после того, как она перережет горло Скарлетт. Мы будем следовать инструкциям, выиграем немного времени и найдём способ перехитрить её.

Габриэль нахмурился, обдумывая мои слова.

— Ладно. Давай поедем в храм.



***



Пока Габриэль вёл машину по Треднидл-стрит, я воспользовалась его телефоном, чтобы посмотреть кое-какие фотографии, сделанные вокруг храма. Похоже, это был центр одного из самых оживлённых районов города — возле Уолбрука и всех банков. В данный момент я понятия не имела, откуда тут взяться кабану.

— Может, это не буквальный кабан, — предположил Габриэль.

У меня во рту пересохло. У нас не было никаких идей.

— Есть идеи, как можно принести в жертву образного кабана? Полагаю, их не продают в зоомагазинах, нет?

— Ты шутишь?

Моё сердце гулко стучало.

— Нет. Я просто в отчаянии.

Я вытащила свой телефон и посмотрела на время. Семь минут шестого. Машина вообще не сдвигалась с места, застряв в лондонских пробках. Я подумывала бросить машину и добраться туда через отражения, но от одной лишь мысли об этом мой живот взбунтовался.

— Какого чёрта происходит с дорожным движением? — пробормотал Габриэль, сигналя.

— Сейчас час-пик.

— Да, но мы же буквально стоим на месте, — он взял свой телефон и прижал к уху. — Алло, констебль Тейлор? Треднидл-стрит полностью стоит. Причём от самого Бишопсгейта. Там авария случилась или… — Габриэль умолк, широко раскрыв глаза. — Ладно… кто за главного? Райт? Ага, спасибо.

Он положил трубку и посмотрел на меня.

— Возле станции Моргейт выпустили дикого кабана. Двое пострадали. Там установили блокаду и уже вызвали специалиста, чтобы расправиться с ним.

Я схватила Габриэля за руки.