Афера для своих
Часть 11 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Игорь посмотрел на оливковую ветвь, нарисованную на банке, налил спирта, разбавил, выпил и начал рисовать план будущей усадьбы.
«Это будет мой дом. Рядом с ним – оливковая роща. Я не хочу жить без оливковых деревьев под окном. Хватит, намучился в Сибири! Зимой – мороз, лето холодное. Купаться в реке можно только две недели в году, и то если лето выдастся теплым и солнечным. Мой дом будет у моря. Я каждый день буду плавать и нырять, доставать со дна диковинные камушки и украшать ими газон. Оливковые деревья посажу в два ряда… Стоп! Оливки и маслины – это одно и то же дерево или разные? Если разные, то с одной стороны дорожки будут оливковые деревья, а с другой – маслиновые. Я буду лично ухаживать за садом, рыхлить землю, поливать. Осенью буду рвать оливки с дерева, закусывать ими сухое красное вино. Научусь отжимать оливковое масло… Что мне понадобится, кроме денег? Скорее всего придется Оксане поменять свидетельство о рождении и записать ее мать гречанкой или еврейкой. Грекам и евреям – везде дорога, в каждой стране – уважение и почет! Она будет гречанкой, а я – ее муж, неважно, какой национальности. Главное, что жена возвращается на родину предков и будет жить у моря. Денег нам хватит. Американские деньги – не советские и не российские рубли. Советские канули в Лету, а российские доверия не вызывают. Это же надо было додуматься – запретить коммунистическую партию и ровно через год напечатать новенькие купюры с профилем гипсового Ленина! Двоемыслие в чистом виде: коммунистов прогнали, а их вождь на всех купюрах красуется. То ли дело доллар: зелененький, рифленый, с серебряной нитью посередине. В любой точке земного шара ему поклоняются, как новому божеству. Каждый пигмей в африканских джунглях знает, как он выглядит».
Захмелев, Игорь взялся вновь пересчитывать купюры, рассматривать портреты американских президентов. Нарисованная им схема лежала посреди стола, прижатая пустой банкой с оливковой ветвью. Схема будущих владений Ефремова до мельчайших деталей напоминала «План типовой усадьбы колхозника» из книги «Домоводство», изданной в 1959 году. Даже курятник Ефремов нарисовал, хотя птицеводством заниматься не собирался.
Наутро он с больной головой пошел на работу, еле-еле досидел до обеда и поспешил домой – рисовать новый план, уточненный и более подробный.
Дочь Риммы Витальевны позвонила в понедельник.
– Игорь Павлович, это Оксана. Вы еще не передумали жениться на мне? Игорь, жених мой ненаглядный, у нас будет одна проблема. У меня нет такого приданого, какое ты потребовал. Что, что, это не телефонный разговор? Согласна. Где встретимся? Чао, дорогой! Целую. До вечера.
12
В эту же пятницу Марина работала в «длинную» смену. «Короткая» смена в кафе начиналась для официанток в 12.00 и заканчивалась в шесть вечера, а «длинная» была с 16.00 до десяти вечера. Последними посетителями в этот день были вьетнамцы, парень и девушка, едва говорившие на русском языке. Полакомившись мороженым, они ушли перед самым закрытием кафе.
В 22.00 ночной сторож закрыл входную дверь в кафе. Марина сдала выручку, переоделась и вышла во двор. Бармен Сергей обещал сегодня подкинуть ее до дома. Он иногда подвозил Марину после «длинной» смены. За услуги «такси» Федосеева рассчитывалась с ним поспешным скомканным сексом в крохотном салоне «Жигулей».
Дожидаясь бармена, Марина заметила, что машина стоит как-то необычно, наклонившись носом вперед. «Колесо, что ли, спустило?» – подумала она.
Вышедший во двор Сергей с первого взгляда понял, что случилось с его автомобилем.
– Мать его! – выругался он. – Оба передних колеса сдулись. Случайно так не бывает. Проколол кто-то, чтобы мне насолить.
Марина грустно вздохнула и пошла домой пешком, благо идти было недалеко, а погода стояла хорошая. Федосеева свернула на тихую улочку, петлявшую между пятиэтажек, и, задумавшись, не сразу заметила идущую навстречу знакомую парочку. Поравнявшись с Мариной, парень-вьетнамец, недавний клиент, неожиданно преградил ей путь, а девушка зашла за спину и схватила за руки.
– Стой на месте! – коверкая русские слова, приказал вьетнамец.
Чтобы Марина не вздумала сопротивляться, он вытащил из-за пазухи выкидной нож, щелчком обнажил лезвие.
– Если дернешься, он тебя прирежет, – угрожающе прошипела за спиной вьетнамка.
Пока Марина приходила в себя, около них затормозил автомобиль «УАЗ»-«буханка». Ничего не понимающую Федосееву вьетнамцы затолкали внутрь, натянули капюшон на голову и велели смотреть в пол. Куда поехал автомобиль, Марина не поняла, но в пути они были минут тридцать, не меньше. Наконец «УАЗ» встал, Федосееву подтолкнули к выходу. На секунду подняв голову, Марина увидела, что находится внутри большого неотапливаемого помещения, судя по всему, гаража, рассчитанного на несколько грузовых автомобилей. Ничего не объясняя, вьетнамцы завели девушку на второй этаж, в небольшую пустую комнату с неоштукатуренными стенами и бетонным полом. Из мебели в комнате были только два старинных венских стула. Вьетнамец, остановивший Федосееву на улице, велел ей снять дубленку и сесть на стул спиной к входу. Марина безропотно выполнила его указание. Через несколько минут раздались шаги на лестнице, и в помещение вошел невысокого роста желтолицый узкоглазый мужчина неопределенного возраста. Одет он был в спортивный костюм «Адидас», на ногах – кроссовки того же производителя. Незнакомец сел напротив Марины, улыбнулся и весело процитировал популярный стишок:
– Вдруг откуда ни возьмись появился Зашибись.
И такая дребедень продолжалась целый день.
Незнакомец говорил по-русски практически без акцента, но чувствовалось, что русский язык – не родной для него.
– Давай знакомиться, – предложил вьетнамец. – Тебя зовут Марина, а меня вы, русские, зовете Джо. Ханойский Джо. Человек, придумавший мне прозвище Ханойский, наверное, имел в виду, что я приехал в Советский Союз из Ханоя, но он был не прав. Я приехал в СССР из города Хайфон. Но отчасти мой «крестный отец» был недалек от истины. Я родился в пригороде Ханоя, повзрослев, учился в русской школе при советском посольстве. Марина, ты знаешь, где находится город Ханой? Сможешь на карте с первого раза показать? Нет? Я так и знал! Женщины почему-то не интересуются географией. Это у мужчин на уме дальние страны, а женщине хорошо там, где есть любящий муж. Марина, мои люди понаблюдали за тобой несколько дней и пришли к выводу, что ты не отчитываешься перед родителями, когда не приходишь домой ночевать после «длинной» смены. Я прав или нет?
– Они волноваться будут, – соврала Федосеева.
– Такая взрослая девушка, а мама с папой спать не ложатся, пока дочь домой не придет? Марина, давай считать, что это была последняя ложь, которую я услышал от тебя. Запомни: кто мне врет, тот плохо заканчивает. А пока, чтобы ты не считала меня дикарем из джунглей, я дам тебе возможность позвонить.
Федосеева попробовала встать, но мужчина за спиной усадил ее на место.
– Ты думала, что мы пойдем в другую комнату звонить? – улыбаясь, спросил Джо. – Ерунда какая, каменный век! Мы позвоним твоим родителям прямо отсюда. Телефон – в студию!
Молодой вьетнамец принес аппарат, напоминающий огромную телефонную трубку, с кнопочным набором на внутренней стороне. Второй вьетнамец встал напротив Марины, достал пистолет, демонстративно передернул затвор и повернулся к Джо, ожидая дальнейших указаний.
– Марина, – обратился к девушке Ханойский Джо, – позвони родителям, успокой их. Скажи, что останешься ночевать у подруги или у друга – на твое усмотрение. Но помни: одно лишнее слово, и мой телохранитель выстрелит тебе в ногу. В голову он стрелять не будет, так как ты нужна мне живая, а вот бедро тебе продырявит и глазом не моргнет. Я прав?
Джо что-то быстро сказал по-вьетнамски, мужчина с пистолетом мрачно кивнул, отошел в сторону и направил дуло пистолета Марине в ногу.
– Я не буду звонить, – сказала девушка. – Родители уже спят. Если я не приду ночевать, то они волноваться не будут.
– Как говорил ваш бывший президент – процесс пошел! – засмеялся Джо. – Теперь еще один вопрос: завтра у тебя выходной? Я не ошибся со сменами? Отлично!
В этот вечер Ханойский Джо был в прекрасном настроении, шутлив и весел. Буквально за час до приезда Марины он получил из Москвы посылку – шесть бутылок хорошего французского вина. Одну бутылку Джо ополовинил и теперь чувствовал, как тепло, пропитавшее ягоды в бургундских виноградниках, приятно расползается по телу.
– Перед тем как я задам интересующие меня вопросы, поговорим о зоологии.
– Вы меня похитили, чтобы восполнить пробелы в школьной программе?
– Какая ты нетерпеливая девушка, Марина! Ты пользуешься моей добротой и уважением к русским женщинам. Если бы меня посмел перебить мужчина, то сейчас бы он уже валялся с выбитыми зубами на полу. Вернемся к зоологии… Нет, представь, что ты пришла в кинотеатр посмотреть слезливую индийскую мелодраму. Перед фильмом показывают киножурнал: доярки ходят с полными ведрами молока, директор совхоза рассказывает о надоях и перспективах развития машинного доения. Спрашивается: на кой черт показывать киножурнал, если зрители пришли поплакать над страданиями индийских Золушек? Ты думаешь, что киножурнал – это просто пропаганда? Ничего подобного! Киножурнал показывают еще и затем, чтобы зритель забыл о своих проблемах и сосредоточился на экране. Так и я – начинаю свой рассказ издалека, чтобы ты поняла: я велел доставить тебя сюда не просто так, а с каким-то очень серьезным умыслом. Ты не хочешь пить? У меня лично в горле пересохло.
Джо что-то быстро сказал телохранителю на родном языке. Тот вышел за дверь, выкрикнул распоряжение в коридор. Через минуту появилась молоденькая вьетнамка с подносом, на котором стояли стакан с водой и бокал с красным вином. Джо быстрыми глотками выпил вино, из плоской коробочки достал тонкую коричневую сигариллу, закурил. Девушка с подносом подошла к Марине. Федосеева посмотрела на заляпанный жирными пальцами стакан и пить воду отказалась.
– Что такое, Марина? Тебе не понравился стакан? Ты привыкла пить из чистой посуды, а тут – такое свинство! Поверь, ты еще посмотришь на грязный стакан другими глазами. А сейчас поговорим о зоологии и географии. Вьетнам – это государство в Юго-Восточной Азии. Часть его территории занимают джунгли, часть – горы. На равнинах крестьяне выращивают рис – основной продукт питания моего народа. История современного Вьетнама начинается в 1945 году, когда великий вождь нашего народа товарищ Хо Ши Мин поднял соотечественников на борьбу с французскими колонизаторами. Борьба за свободу и независимость Вьетнама продолжалась тридцать лет, до 1975 года. Вы, русские, воевали с немцами четыре года и очень гордитесь победой над Гитлером, а мы, вьетнамцы, воевали с японцами, французами, американцами – их пособниками тридцать лет. Целых три десятилетия, без единого дня передышки. Посмотри на меня. Мне – тридцать один год. Представь, что война началась, когда я был младенцем, и продолжается до сих пор. Представь, что я никогда не видел мирного неба над головой. Впечатляет? Я, Марина, помню, как американцы бомбили Ханой. Я учился в советской школе, и янки не трогали мой квартал, боялись осложнения международных отношений, а остальной город бомбили беспощадно. Как-то я возвращался из школы домой и попал под налет американских истребителей-бомбардировщиков «Фантом». Один из летчиков, наверное, для куража, сбросил бомбы на детей, которые возвращались с полевых работ. Никто из них до дома не дошел. Все там, на улице, остались, а я уцелел. И вот он уцелел!
Джо ткнул пальцем в мужчину, бесшумно вошедшего в комнату из боковой двери. Незнакомцу было лет сорок пять. На левой щеке его белел широкий безобразный шрам, оставленный осколком мины.
– Его зовут Чан, – представил мужчину со шрамом Джо. – Он из деревни. Когда началась война с американцами, его родители ушли в джунгли и стали партизанами. Чан вырос в джунглях. Пока американских войск во Вьетнаме было мало, родители Чана могли работать в поле и собирать рис, а потом начались бомбардировки и появились вертолеты. Стоит выйти человеку в поле, как тут же появляется вертолет и расстреливает его из пулеметов. Ваши, русские партизаны, добывали пропитание в деревнях, грабили немецкие склады, охотились на кабанов, собирали грибы и ягоды. Наши же, вьетнамские партизаны, не могли выйти на открытое пространство и в деревню зайти не могли, потому что американцы сожгли все деревни, а их жителей убили. Наши партизаны питались плодами, пили воду из луж, ели лягушек, змей, крыс и обезьян. Чан, ты ел обезьян?
Вьетнамец со шрамом оскалился, обнажив металлические коронки на верхних зубах, прищурился, оценивающе посмотрел на Марину. У Федосеевой похолодело в груди. Она поняла, что сейчас вьетнамец сравнивает ее тело с туловищем когда-то съеденной обезьяны.
«Ему что человека съесть, что обезьяну, – с ужасом подумала она. – Во время войны человечины попробовал и теперь скалится, прикидывает, как меня разделывать будет».
– Марина, что с тобой? – «встревожился» Джо. – Ты так побледнела. Водички из заляпанного стакана еще не захотелось? Марина, не бойся. Чан пока не будет тебя резать на кусочки. Вот если мы не придем к согласию, тогда он уведет тебя в подвал, и там… Фу, даже думать про это не хочу. Это зверство. Но что поделать! Война озлобляет людей. Детство в джунглях под американскими бомбами – это не в детском саду в куклы играть.
– Можно, я воды попью? – попросила Федосеева.
– Вот мы и вернулись к исходной точке, – обрадовался Джо. – Принесите воды!
Девушка-вьетнамка принесла поднос с высоким, сверкающим чистотой стаканом, в который была налита прохладная минеральная вода. Марина жадно отпила половину, кивком поблагодарила девушку, вернула стакан на место.
Джо громко хлопнул в ладоши.
– Все свободны! – сказал он по-русски.
Вьетнамцы поняли команду и покинули помещение. Джо переставил стул поближе к Марине, достал новую сигариллу, закурил.
– Поговорим о деле, – предложил он.
– Можно мне сигарету? – робко попросила Марина.
Вьетнамец достал из внутреннего кармана пачку болгарских сигарет «Родопи», вытряхнул одну для Федосеевой, дал прикурить от зажигалки с золотым ободком.
– Ты учти, Марина, – миролюбиво продолжил Джо. – Если ты будешь врать или решишь поиграть со мной в «молчанку», то я отдам тебя телохранителям. До утра они будут насиловать тебя, потом станут пытать. Ты видела фильмы про Рэмбо? Бедный Сильвестр Сталлоне! Злые вьетнамцы топили его в болоте, били смертным боем, руки выворачивали. Ужас! Как только он жив остался после этих пыток – не понять. Но ты, Марина, себя с Рэмбо не сравнивай. Он – супергерой, непобедимый спецназовец, а ты – хрупкая девушка. Он смог убежать, а ты не сможешь. Отсюда бежать некуда. Уехать на моем личном автомобиле можно, а сбежать – нет. Если наша беседа устроит меня, то утром ты будешь дома. Если нет – после пыток ты все равно заговоришь, но будет поздно. Тебя придется ликвидировать, а остатки твоего тела разбросать по окрестным помойкам на корм бродячим собакам.
Марина посмотрела вокруг, не зная, куда стряхнуть пепел с сигареты. Джо понял ее замешательство.
– На пол бросай. Завтра утром подметут.
– Что вы хотите от меня узнать? – спросила девушка.
– Все, что касается заговора против Сергея Козодоева. Расскажи мне о Ефремове. Ты дважды встречалась с ним на этой неделе. Вернее, не дважды, а трижды. Два раза ты оставалась у него на ночь, и один раз вы виделись в кафе. О чем он тебя спрашивал?
– Ефремов, если узнает, посадит меня.
– Выбери, что лучше: умереть под пытками или сидеть в тюрьме.
Джо откинулся на спинку стула, с наслаждением выпустил тугую струю табачного дыма в потолок.
– Я, Марина, никогда не бросаю слов на ветер. Никто не видел, как мы привезли тебя сюда, и никто не узнает, о чем я с тобой говорил. Если ты сама Ефремову не проболтаешься, то я-то точно с ним откровенничать не буду. Тем более что мы не знакомы. Хочешь, я немного помогу тебе настроиться на нужный лад? В начале декабря ты приходила в реанимацию проведать Владимира Семеновича. Я думаю, что в глубине души ты надеялась: он поправится и восстановит тебя на работе. Или ваши отношения зашли дальше и ты уже прикидывала, как станешь его женой? С сыном не получилось, так почему бы с отцом не попробовать? Я ведь поинтересовался у Сергея, почему он выгнал тебя. Знаешь, что он мне ответил? «Марина была готова ботинки мне облизывать, лишь бы я в один прекрасный день умом тронулся и под венец ее повел». У тебя были интимные отношения с Владимиром Семеновичем?
– Нет. Но как-то раз он так рассматривал меня, что я поняла, что заинтересовала его как женщина. Это было в тот день, когда Ефремов арестовал Сергея.
– Будем считать, что начало положено. Что от тебя хотел Ефремов и о чем вы с ним договорились?
13
Джо допрашивал Марину больше часа. Периодически, чтобы сбить девушку с толку, он задавал вопросы, которые вгоняли Федосееву в краску. «Козодоев как мужчина силен? Он групповой секс с вами не практиковал? Странно. Три секретарши в приемной, мог бы поэкспериментировать».
Федосеева с самого начала разговора решила: «Буду отвечать, как есть. Козодоев мне враг, о нем ничего скрывать не буду. Ефремова покрывать тоже смысла нет. Он мне не муж и не любовник, и, самое главное, его здесь нет!»
Во втором часу ночи Джо решил:
«Похоже, большего из нее не вытрясти. Пора закругляться и проверить, какая у Марины грудь на самом деле».
– Ну, что же, на сегодня – все. – Вьетнамец демонстративно посмотрел на часы. – Не скажу, что ты помогла мне, но твои ответы меня вполне устроили.
Джо подошел к окну, приставив ладошку ко лбу «козырьком», посмотрел в ночную темноту.
«Это будет мой дом. Рядом с ним – оливковая роща. Я не хочу жить без оливковых деревьев под окном. Хватит, намучился в Сибири! Зимой – мороз, лето холодное. Купаться в реке можно только две недели в году, и то если лето выдастся теплым и солнечным. Мой дом будет у моря. Я каждый день буду плавать и нырять, доставать со дна диковинные камушки и украшать ими газон. Оливковые деревья посажу в два ряда… Стоп! Оливки и маслины – это одно и то же дерево или разные? Если разные, то с одной стороны дорожки будут оливковые деревья, а с другой – маслиновые. Я буду лично ухаживать за садом, рыхлить землю, поливать. Осенью буду рвать оливки с дерева, закусывать ими сухое красное вино. Научусь отжимать оливковое масло… Что мне понадобится, кроме денег? Скорее всего придется Оксане поменять свидетельство о рождении и записать ее мать гречанкой или еврейкой. Грекам и евреям – везде дорога, в каждой стране – уважение и почет! Она будет гречанкой, а я – ее муж, неважно, какой национальности. Главное, что жена возвращается на родину предков и будет жить у моря. Денег нам хватит. Американские деньги – не советские и не российские рубли. Советские канули в Лету, а российские доверия не вызывают. Это же надо было додуматься – запретить коммунистическую партию и ровно через год напечатать новенькие купюры с профилем гипсового Ленина! Двоемыслие в чистом виде: коммунистов прогнали, а их вождь на всех купюрах красуется. То ли дело доллар: зелененький, рифленый, с серебряной нитью посередине. В любой точке земного шара ему поклоняются, как новому божеству. Каждый пигмей в африканских джунглях знает, как он выглядит».
Захмелев, Игорь взялся вновь пересчитывать купюры, рассматривать портреты американских президентов. Нарисованная им схема лежала посреди стола, прижатая пустой банкой с оливковой ветвью. Схема будущих владений Ефремова до мельчайших деталей напоминала «План типовой усадьбы колхозника» из книги «Домоводство», изданной в 1959 году. Даже курятник Ефремов нарисовал, хотя птицеводством заниматься не собирался.
Наутро он с больной головой пошел на работу, еле-еле досидел до обеда и поспешил домой – рисовать новый план, уточненный и более подробный.
Дочь Риммы Витальевны позвонила в понедельник.
– Игорь Павлович, это Оксана. Вы еще не передумали жениться на мне? Игорь, жених мой ненаглядный, у нас будет одна проблема. У меня нет такого приданого, какое ты потребовал. Что, что, это не телефонный разговор? Согласна. Где встретимся? Чао, дорогой! Целую. До вечера.
12
В эту же пятницу Марина работала в «длинную» смену. «Короткая» смена в кафе начиналась для официанток в 12.00 и заканчивалась в шесть вечера, а «длинная» была с 16.00 до десяти вечера. Последними посетителями в этот день были вьетнамцы, парень и девушка, едва говорившие на русском языке. Полакомившись мороженым, они ушли перед самым закрытием кафе.
В 22.00 ночной сторож закрыл входную дверь в кафе. Марина сдала выручку, переоделась и вышла во двор. Бармен Сергей обещал сегодня подкинуть ее до дома. Он иногда подвозил Марину после «длинной» смены. За услуги «такси» Федосеева рассчитывалась с ним поспешным скомканным сексом в крохотном салоне «Жигулей».
Дожидаясь бармена, Марина заметила, что машина стоит как-то необычно, наклонившись носом вперед. «Колесо, что ли, спустило?» – подумала она.
Вышедший во двор Сергей с первого взгляда понял, что случилось с его автомобилем.
– Мать его! – выругался он. – Оба передних колеса сдулись. Случайно так не бывает. Проколол кто-то, чтобы мне насолить.
Марина грустно вздохнула и пошла домой пешком, благо идти было недалеко, а погода стояла хорошая. Федосеева свернула на тихую улочку, петлявшую между пятиэтажек, и, задумавшись, не сразу заметила идущую навстречу знакомую парочку. Поравнявшись с Мариной, парень-вьетнамец, недавний клиент, неожиданно преградил ей путь, а девушка зашла за спину и схватила за руки.
– Стой на месте! – коверкая русские слова, приказал вьетнамец.
Чтобы Марина не вздумала сопротивляться, он вытащил из-за пазухи выкидной нож, щелчком обнажил лезвие.
– Если дернешься, он тебя прирежет, – угрожающе прошипела за спиной вьетнамка.
Пока Марина приходила в себя, около них затормозил автомобиль «УАЗ»-«буханка». Ничего не понимающую Федосееву вьетнамцы затолкали внутрь, натянули капюшон на голову и велели смотреть в пол. Куда поехал автомобиль, Марина не поняла, но в пути они были минут тридцать, не меньше. Наконец «УАЗ» встал, Федосееву подтолкнули к выходу. На секунду подняв голову, Марина увидела, что находится внутри большого неотапливаемого помещения, судя по всему, гаража, рассчитанного на несколько грузовых автомобилей. Ничего не объясняя, вьетнамцы завели девушку на второй этаж, в небольшую пустую комнату с неоштукатуренными стенами и бетонным полом. Из мебели в комнате были только два старинных венских стула. Вьетнамец, остановивший Федосееву на улице, велел ей снять дубленку и сесть на стул спиной к входу. Марина безропотно выполнила его указание. Через несколько минут раздались шаги на лестнице, и в помещение вошел невысокого роста желтолицый узкоглазый мужчина неопределенного возраста. Одет он был в спортивный костюм «Адидас», на ногах – кроссовки того же производителя. Незнакомец сел напротив Марины, улыбнулся и весело процитировал популярный стишок:
– Вдруг откуда ни возьмись появился Зашибись.
И такая дребедень продолжалась целый день.
Незнакомец говорил по-русски практически без акцента, но чувствовалось, что русский язык – не родной для него.
– Давай знакомиться, – предложил вьетнамец. – Тебя зовут Марина, а меня вы, русские, зовете Джо. Ханойский Джо. Человек, придумавший мне прозвище Ханойский, наверное, имел в виду, что я приехал в Советский Союз из Ханоя, но он был не прав. Я приехал в СССР из города Хайфон. Но отчасти мой «крестный отец» был недалек от истины. Я родился в пригороде Ханоя, повзрослев, учился в русской школе при советском посольстве. Марина, ты знаешь, где находится город Ханой? Сможешь на карте с первого раза показать? Нет? Я так и знал! Женщины почему-то не интересуются географией. Это у мужчин на уме дальние страны, а женщине хорошо там, где есть любящий муж. Марина, мои люди понаблюдали за тобой несколько дней и пришли к выводу, что ты не отчитываешься перед родителями, когда не приходишь домой ночевать после «длинной» смены. Я прав или нет?
– Они волноваться будут, – соврала Федосеева.
– Такая взрослая девушка, а мама с папой спать не ложатся, пока дочь домой не придет? Марина, давай считать, что это была последняя ложь, которую я услышал от тебя. Запомни: кто мне врет, тот плохо заканчивает. А пока, чтобы ты не считала меня дикарем из джунглей, я дам тебе возможность позвонить.
Федосеева попробовала встать, но мужчина за спиной усадил ее на место.
– Ты думала, что мы пойдем в другую комнату звонить? – улыбаясь, спросил Джо. – Ерунда какая, каменный век! Мы позвоним твоим родителям прямо отсюда. Телефон – в студию!
Молодой вьетнамец принес аппарат, напоминающий огромную телефонную трубку, с кнопочным набором на внутренней стороне. Второй вьетнамец встал напротив Марины, достал пистолет, демонстративно передернул затвор и повернулся к Джо, ожидая дальнейших указаний.
– Марина, – обратился к девушке Ханойский Джо, – позвони родителям, успокой их. Скажи, что останешься ночевать у подруги или у друга – на твое усмотрение. Но помни: одно лишнее слово, и мой телохранитель выстрелит тебе в ногу. В голову он стрелять не будет, так как ты нужна мне живая, а вот бедро тебе продырявит и глазом не моргнет. Я прав?
Джо что-то быстро сказал по-вьетнамски, мужчина с пистолетом мрачно кивнул, отошел в сторону и направил дуло пистолета Марине в ногу.
– Я не буду звонить, – сказала девушка. – Родители уже спят. Если я не приду ночевать, то они волноваться не будут.
– Как говорил ваш бывший президент – процесс пошел! – засмеялся Джо. – Теперь еще один вопрос: завтра у тебя выходной? Я не ошибся со сменами? Отлично!
В этот вечер Ханойский Джо был в прекрасном настроении, шутлив и весел. Буквально за час до приезда Марины он получил из Москвы посылку – шесть бутылок хорошего французского вина. Одну бутылку Джо ополовинил и теперь чувствовал, как тепло, пропитавшее ягоды в бургундских виноградниках, приятно расползается по телу.
– Перед тем как я задам интересующие меня вопросы, поговорим о зоологии.
– Вы меня похитили, чтобы восполнить пробелы в школьной программе?
– Какая ты нетерпеливая девушка, Марина! Ты пользуешься моей добротой и уважением к русским женщинам. Если бы меня посмел перебить мужчина, то сейчас бы он уже валялся с выбитыми зубами на полу. Вернемся к зоологии… Нет, представь, что ты пришла в кинотеатр посмотреть слезливую индийскую мелодраму. Перед фильмом показывают киножурнал: доярки ходят с полными ведрами молока, директор совхоза рассказывает о надоях и перспективах развития машинного доения. Спрашивается: на кой черт показывать киножурнал, если зрители пришли поплакать над страданиями индийских Золушек? Ты думаешь, что киножурнал – это просто пропаганда? Ничего подобного! Киножурнал показывают еще и затем, чтобы зритель забыл о своих проблемах и сосредоточился на экране. Так и я – начинаю свой рассказ издалека, чтобы ты поняла: я велел доставить тебя сюда не просто так, а с каким-то очень серьезным умыслом. Ты не хочешь пить? У меня лично в горле пересохло.
Джо что-то быстро сказал телохранителю на родном языке. Тот вышел за дверь, выкрикнул распоряжение в коридор. Через минуту появилась молоденькая вьетнамка с подносом, на котором стояли стакан с водой и бокал с красным вином. Джо быстрыми глотками выпил вино, из плоской коробочки достал тонкую коричневую сигариллу, закурил. Девушка с подносом подошла к Марине. Федосеева посмотрела на заляпанный жирными пальцами стакан и пить воду отказалась.
– Что такое, Марина? Тебе не понравился стакан? Ты привыкла пить из чистой посуды, а тут – такое свинство! Поверь, ты еще посмотришь на грязный стакан другими глазами. А сейчас поговорим о зоологии и географии. Вьетнам – это государство в Юго-Восточной Азии. Часть его территории занимают джунгли, часть – горы. На равнинах крестьяне выращивают рис – основной продукт питания моего народа. История современного Вьетнама начинается в 1945 году, когда великий вождь нашего народа товарищ Хо Ши Мин поднял соотечественников на борьбу с французскими колонизаторами. Борьба за свободу и независимость Вьетнама продолжалась тридцать лет, до 1975 года. Вы, русские, воевали с немцами четыре года и очень гордитесь победой над Гитлером, а мы, вьетнамцы, воевали с японцами, французами, американцами – их пособниками тридцать лет. Целых три десятилетия, без единого дня передышки. Посмотри на меня. Мне – тридцать один год. Представь, что война началась, когда я был младенцем, и продолжается до сих пор. Представь, что я никогда не видел мирного неба над головой. Впечатляет? Я, Марина, помню, как американцы бомбили Ханой. Я учился в советской школе, и янки не трогали мой квартал, боялись осложнения международных отношений, а остальной город бомбили беспощадно. Как-то я возвращался из школы домой и попал под налет американских истребителей-бомбардировщиков «Фантом». Один из летчиков, наверное, для куража, сбросил бомбы на детей, которые возвращались с полевых работ. Никто из них до дома не дошел. Все там, на улице, остались, а я уцелел. И вот он уцелел!
Джо ткнул пальцем в мужчину, бесшумно вошедшего в комнату из боковой двери. Незнакомцу было лет сорок пять. На левой щеке его белел широкий безобразный шрам, оставленный осколком мины.
– Его зовут Чан, – представил мужчину со шрамом Джо. – Он из деревни. Когда началась война с американцами, его родители ушли в джунгли и стали партизанами. Чан вырос в джунглях. Пока американских войск во Вьетнаме было мало, родители Чана могли работать в поле и собирать рис, а потом начались бомбардировки и появились вертолеты. Стоит выйти человеку в поле, как тут же появляется вертолет и расстреливает его из пулеметов. Ваши, русские партизаны, добывали пропитание в деревнях, грабили немецкие склады, охотились на кабанов, собирали грибы и ягоды. Наши же, вьетнамские партизаны, не могли выйти на открытое пространство и в деревню зайти не могли, потому что американцы сожгли все деревни, а их жителей убили. Наши партизаны питались плодами, пили воду из луж, ели лягушек, змей, крыс и обезьян. Чан, ты ел обезьян?
Вьетнамец со шрамом оскалился, обнажив металлические коронки на верхних зубах, прищурился, оценивающе посмотрел на Марину. У Федосеевой похолодело в груди. Она поняла, что сейчас вьетнамец сравнивает ее тело с туловищем когда-то съеденной обезьяны.
«Ему что человека съесть, что обезьяну, – с ужасом подумала она. – Во время войны человечины попробовал и теперь скалится, прикидывает, как меня разделывать будет».
– Марина, что с тобой? – «встревожился» Джо. – Ты так побледнела. Водички из заляпанного стакана еще не захотелось? Марина, не бойся. Чан пока не будет тебя резать на кусочки. Вот если мы не придем к согласию, тогда он уведет тебя в подвал, и там… Фу, даже думать про это не хочу. Это зверство. Но что поделать! Война озлобляет людей. Детство в джунглях под американскими бомбами – это не в детском саду в куклы играть.
– Можно, я воды попью? – попросила Федосеева.
– Вот мы и вернулись к исходной точке, – обрадовался Джо. – Принесите воды!
Девушка-вьетнамка принесла поднос с высоким, сверкающим чистотой стаканом, в который была налита прохладная минеральная вода. Марина жадно отпила половину, кивком поблагодарила девушку, вернула стакан на место.
Джо громко хлопнул в ладоши.
– Все свободны! – сказал он по-русски.
Вьетнамцы поняли команду и покинули помещение. Джо переставил стул поближе к Марине, достал новую сигариллу, закурил.
– Поговорим о деле, – предложил он.
– Можно мне сигарету? – робко попросила Марина.
Вьетнамец достал из внутреннего кармана пачку болгарских сигарет «Родопи», вытряхнул одну для Федосеевой, дал прикурить от зажигалки с золотым ободком.
– Ты учти, Марина, – миролюбиво продолжил Джо. – Если ты будешь врать или решишь поиграть со мной в «молчанку», то я отдам тебя телохранителям. До утра они будут насиловать тебя, потом станут пытать. Ты видела фильмы про Рэмбо? Бедный Сильвестр Сталлоне! Злые вьетнамцы топили его в болоте, били смертным боем, руки выворачивали. Ужас! Как только он жив остался после этих пыток – не понять. Но ты, Марина, себя с Рэмбо не сравнивай. Он – супергерой, непобедимый спецназовец, а ты – хрупкая девушка. Он смог убежать, а ты не сможешь. Отсюда бежать некуда. Уехать на моем личном автомобиле можно, а сбежать – нет. Если наша беседа устроит меня, то утром ты будешь дома. Если нет – после пыток ты все равно заговоришь, но будет поздно. Тебя придется ликвидировать, а остатки твоего тела разбросать по окрестным помойкам на корм бродячим собакам.
Марина посмотрела вокруг, не зная, куда стряхнуть пепел с сигареты. Джо понял ее замешательство.
– На пол бросай. Завтра утром подметут.
– Что вы хотите от меня узнать? – спросила девушка.
– Все, что касается заговора против Сергея Козодоева. Расскажи мне о Ефремове. Ты дважды встречалась с ним на этой неделе. Вернее, не дважды, а трижды. Два раза ты оставалась у него на ночь, и один раз вы виделись в кафе. О чем он тебя спрашивал?
– Ефремов, если узнает, посадит меня.
– Выбери, что лучше: умереть под пытками или сидеть в тюрьме.
Джо откинулся на спинку стула, с наслаждением выпустил тугую струю табачного дыма в потолок.
– Я, Марина, никогда не бросаю слов на ветер. Никто не видел, как мы привезли тебя сюда, и никто не узнает, о чем я с тобой говорил. Если ты сама Ефремову не проболтаешься, то я-то точно с ним откровенничать не буду. Тем более что мы не знакомы. Хочешь, я немного помогу тебе настроиться на нужный лад? В начале декабря ты приходила в реанимацию проведать Владимира Семеновича. Я думаю, что в глубине души ты надеялась: он поправится и восстановит тебя на работе. Или ваши отношения зашли дальше и ты уже прикидывала, как станешь его женой? С сыном не получилось, так почему бы с отцом не попробовать? Я ведь поинтересовался у Сергея, почему он выгнал тебя. Знаешь, что он мне ответил? «Марина была готова ботинки мне облизывать, лишь бы я в один прекрасный день умом тронулся и под венец ее повел». У тебя были интимные отношения с Владимиром Семеновичем?
– Нет. Но как-то раз он так рассматривал меня, что я поняла, что заинтересовала его как женщина. Это было в тот день, когда Ефремов арестовал Сергея.
– Будем считать, что начало положено. Что от тебя хотел Ефремов и о чем вы с ним договорились?
13
Джо допрашивал Марину больше часа. Периодически, чтобы сбить девушку с толку, он задавал вопросы, которые вгоняли Федосееву в краску. «Козодоев как мужчина силен? Он групповой секс с вами не практиковал? Странно. Три секретарши в приемной, мог бы поэкспериментировать».
Федосеева с самого начала разговора решила: «Буду отвечать, как есть. Козодоев мне враг, о нем ничего скрывать не буду. Ефремова покрывать тоже смысла нет. Он мне не муж и не любовник, и, самое главное, его здесь нет!»
Во втором часу ночи Джо решил:
«Похоже, большего из нее не вытрясти. Пора закругляться и проверить, какая у Марины грудь на самом деле».
– Ну, что же, на сегодня – все. – Вьетнамец демонстративно посмотрел на часы. – Не скажу, что ты помогла мне, но твои ответы меня вполне устроили.
Джо подошел к окну, приставив ладошку ко лбу «козырьком», посмотрел в ночную темноту.