Афера для своих
Часть 10 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Поговорим о деньгах, – улыбнулся Ефремов. – Я тут посчитал на досуге и пришел к выводу, что за такую опасную работу десять тысяч – маловато, но для вас, Римма Витальевна, я ее сделаю. Но при одном условии.
Расслабившаяся в начале разговора Козодаева напряглась. Добрая улыбка, с которой она встретила Игоря, сползла с лица, губы невольно поджались. Всем своим видом она показывала: «Какие еще условия? Что это за новости?»
– Работа, которую предстоит сделать, состоит из двух этапов. Первый – подготовительный, и второй – арест Сергея. Мое условие касается второго этапа. До того как я защелкну на вашем сыне наручники и отправлю его в ИВС, я должен жениться на вашей дочери.
– Что?! – приподнялась Римма Витальевна.
– Это еще не все, – продолжил Ефремов. – Я не могу жениться на такой хорошенькой, миловидной и умной девушке, как Оксана, просто так. Для обеспечения моего семейного счастья вы дадите за Оксану приданое – пятьдесят тысяч долларов США.
– Я ничего не понимаю. О чем вы говорите?
– Все вы прекрасно понимаете, – жестко осадил собеседницу Ефремов. – Я хочу жениться на вашей дочери. Вы станете моей тещей. Я буду называть вас «мама», а вы меня – «любимый зять Игорек». Если это условие не будет выполнено, то ни о какой работе не может быть и речи.
– Вы не шутите, Игорь Павлович? Вы, часом, не пьяны?
– Римма Витальевна, если вам надо время подумать, то я согласен. Как меня найти, вы знаете.
– Я вижу, что ошиблась в вас, – сухо сказала Козодоева. – Прощайте, Игорь Павлович, и забудьте о нашем разговоре. Деньги можете оставить себе.
Римма Витальевна встала, расстегнула сумочку, вынула из кошелька две купюры, небрежно бросила на стол.
– Это за кофе, – надменно сказала она.
– Путь к единоличному управлению СГТС лежит через ЗАГС, – спокойно продолжил Ефремов. – На вас я жениться не могу и, честно говоря, не хочу. Поговорите с дочерью. Я буду для Оксаны хорошим мужем.
– Сказала бы я тебе, чьим ты мужем будешь, да материться в общественном месте неприлично. Ты на себя посмотри, а потом о ЗАГСе думай.
Поджав губы, Римма Витальевна вышла из кафе. Ефремов улыбнулся ей вслед, подозвал официантку и заказал пятьдесят граммов виски. На сто граммов денег у него с собой не было.
11
Из кафе Римма Витальевна поехала домой.
– Как прошла встреча? – с порога спросила дочь.
– Ничего не получилось, – Козодоева сбросила шубу, прошлась по гостиной. – Я ошиблась, доверившись этому человеку.
– Мама, не напускай туман! – потребовала Оксана. – Говори толком, что произошло?
– Ничего. Ефремов был сегодня неадекватным. Он или был пьян, или накурился какой-нибудь гадости, или он просто подлец и дурак. Он потребовал от меня невыполнимого. Я не хочу повторять его слова, потому что это глупо и пошло. Это бред сивой кобылы.
– Мама, или ты мне все расскажешь о вашей встрече, или я позвоню Ефремову и у него узнаю, что произошло.
– Оксана! У меня язык не поворачивается повторять его бредни, но если ты настаиваешь, то слушай. Он в качестве условия ареста Сергея потребовал жениться на тебе и получить в приданое пятьдесят тысяч долларов.
– В смысле – жениться? – не поняла дочь. – По-настоящему, что ли? Ты ему объяснила, что у нас сейчас нет таких денег? Продадим фирму – будут, а сейчас откуда мы их возьмем?
– Ничего я ему не объясняла! – нервно ответила Римма Витальевна. – Этот подонок издевался надо мной, а я должна была о финансовом положении нашей семьи перед ним отчитываться?
– Погоди, мама, – посерьезнела Оксана. – Я надеюсь, ты за меня ответ не дала?
Римма Витальевна оцепенела на секунду, потом пришла в себя и, четко проговаривая каждое слово, спросила:
– Я не ослышалась, ты спросила про ответ?
– Конечно! Мне же замуж предложили, не тебе.
– Господи, что за день сегодня такой! – взвыла Римма Витальевна. – Один надо мной издевался, как мог, теперь ты взялась? О каком замужестве может идти речь? Он – голодранец, мент. Какой из него муж?
– Мама, – неожиданно жестко сказала Оксана, – ты реально посмотри на нашу ситуацию, а потом моего жениха оплевывай. Если он не посадит Сергея, то это мы с тобой останемся с голым задом, а не он.
– Какого жениха? Ты видела его один раз, а уже замуж за него собралась?
– Мама, – примирительно обратилась к Римме Витальевне дочь, – скажи мне, как подруге по несчастью, у тебя сколько мужчин было?
– Ты совсем с ума сошла? – вскипела Козодоева. – Ты как с матерью разговариваешь?
– Мамочка, какой пафос, какой гнев праведный! Ты перед кем комедию об оскорбленной невинности разыграть решила? Я лично, своими ушами, слышала, как Сергей вот в этой самой комнате про твоего любовника рассказывал, а ты даже слова в ответ не молвила.
– Прекрати! – срываясь в истерику, выкрикнула Римма Витальевна. – Я ничего не хочу слышать об этой истории. Достаточно того, что рассказ твоего брата свалил с приступом отца, а теперь ты меня в гроб загнать хочешь?
«Вот стерва! – подумала Оксана. – Она папочке рога наставляла с молодым любовником, а мне про это говорить запрещает?»
– Как учили в школе на уроках геометрии, «пойдем от противного», – предложила дочь. – Я не знаю, что про тебя говорят, и знать не хочу, а про меня болтают всякое. Один козел даже договорился до того, что я с ним за стакан коктейля переспала. Я, конечно, такого оскорбления не стерпела и врезала ему по морде, но ведь он не один такой на свете, кто сплетни про меня распускает.
– Не знала, что твои друзья считают тебя дешевой кабацкой шлюхой.
– Мне, честно говоря, плевать, за кого они меня сейчас принимают. Будут деньги – меня все уважать будут, а если нет, то все отвернутся. Такова проза жизни! Но я сейчас не об этом. Если Ефремов не посадит Сергея, то нам придется продать этот дом и разбежаться в разные стороны. Мы, мамочка, возненавидим друг друга. Ты будешь считать, что родила меня, дала мне жизнь, значит, тебе положена большая доля с продажи, а я буду считать, что тебе в пятьдесят два года большие деньги уже ни к чему. Молодость прошла, так зачем у меня последние копейки отнимать? Если тебе удастся завести любовника, то пусть он, любовник, тебя содержит, а не наоборот.
Римма Витальевна хотела что-то сказать, но Оксана не дала ей рта открыть:
– Мама, я не желаю обсуждать наше падение. Нас еще никто не столкнул в яму, так что поговорим о порядочности. Замужество отмоет меня от всей грязи, прекратит все сплетни обо мне. Вспомни христианские обряды. При крещении человеку прощаются все грехи, которые он совершил до крещения. Замужество – это тоже крещение, даже имя новое дают. Какая у меня будет фамилия? Ефремова? Вполне нормальная фамилия, нейтральная. У меня подруга вышла замуж за парня по фамилии Малофеев. Теперь стесняется лишний раз сказать, кем она после замужества стала.
– Могла бы девичью фамилию оставить, если новая не нравится.
– Мама, в смене фамилии – вся суть! Новая фамилия – это новая жизнь, а все грехи остаются в старой. Вот смотри, я вышла замуж. Все мои незамужние подруги будут мне завидовать, потому что у меня муж – нормальный мужик, суровый такой, дерзкий. Не слюнтяй, не наркоман, не безработный. Ты думаешь, я не помню, как он выглядит? Прекрасно помню. Брутальный мэн с пистолетом под мышкой.
– Просто удивительно! Ты видела его минуту, а запомнила на всю жизнь?
– Интересный мужчина западет в душу с первого взгляда, а чмошный – через пять минут забудется.
«Не встречалась ли она с Ефремовым втайне от меня? – подумала Римма Витальевна. – Ни за что не поверю, чтобы моя дочь влюбилась в какого-то мента».
– Мои замужние подруги, – продолжила Оксана, – будет сравнивать своих мужей с моим. Кто будет в выигрыше? Я, конечно же. У них мужья или маменькины сынки, или придурки, а у меня будет муж весь такой настоящий, брутальный. Как посмотрит исподлобья, как рыкнет, так душа в пятки уйдет.
– Староват он для тебя, – откровенно сказала мать.
– Сколько ему лет? Тридцать пять? Он не старый. Он – опытный. Он уже знает, чего хочет в жизни.
Оксана села в кресло, достала тонкую дамскую сигарету, закурила.
– Мне его самой найти или ты позвонишь, скажешь, что передумала? – спросила она.
Римма Витальевна скептически осмотрела дочь и ответила издевательским тоном:
– Если ты собралась замуж, то брось курить для начала, а то полезешь целоваться, а от тебя разить будет, как от пепельницы.
– Век живи – век учись! – одобрила подсказку Оксана. – Перед встречей надо будет жвачку купить или «Тик-так». Говорят, он даже запах спиртного перебивает.
– Идиотка, – бросила мать и пошла в свою комнату.
– Мама! – крикнула Оксана вслед. – Ты адрес его не знаешь? Придется на работу звонить…
Римма Витальевна вернулась, посмотрела дочери в глаза.
– Если ты собралась замуж за первого встречного проходимца, то это твое дело – каждый сходит с ума по-своему. Но учти, что приданого, которое запросил Ефремов, у нас нет. Если он тебя возьмет даром, то я в позу вставать не буду, а если пошлет куда подальше, то правильно сделает.
– Возьмет, возьмет! – заверила дочь. – Ему без нас денег не видать, а нам без него – тем более. Единство и борьба противоположностей!
– Как ты умно заговорила, законы философии вспомнила! Я вижу, тебе учиться у меня уже нечему, но один совет я хочу тебе дать: предохраняйся. Не спеши с ребеночком, пока все не прояснится и по полочкам не ляжет.
– О чем ты, мама? О каком ребенке?! Я еще лет пять для себя пожить хочу. Мне о детях рано думать.
– Я тебя иногда не понимаю. Ты собираешься выйти замуж, но иметь детей от собственного мужа не планируешь?
– Мама, – нравоучительно сказала Оксана, – я собираюсь сходить замуж, а не выйти. Чувствуешь разницу? «Сходить» – это значит пожить вместе, а если не понравилось, то разбежаться без алиментов и взаимных претензий.
– Все-таки ты идиотка, – сказала мать и ушла к себе.
В этот же вечер, вернувшись из кафе, Ефремов достал конверт и пересчитал деньги, полученные от Козодоевой.
«Девять купюр по сто долларов, две – по пятьдесят. Полтинники Римма Витальевна положила специально, чтобы я прочувствовал, как ей непросто было собрать даже эту ничтожную сумму. Пожадничала тетя! Одурачить хочет, бедненькой прикинуться. Ничего у нее не получится, придется ей выполнить все мои условия».
Игорь разложил деньги на столе, каждую купюру по очереди осмотрел на свет – искал водяные знаки. Оказалось, что у долларов вместо водяных знаков вшита серебряная нить.
«Доллары настоящие, – решил Ефремов. – У американцев все по уму сделано. Чтобы слепой мог на ощупь узнать номинал купюры, она сделана рифленой, пальцами неровности бумаги почувствовать можно. Сколько мне надо таких бумажек для счастья? Тысячу? Две? Десять? Я запросил за Оксану пятьдесят тысяч, но, кажется, продешевил. Хотя больше просить смысла не было, денег у них все равно нет. Они есть у Сергея, которого надо посадить, лишить доли в СГТС, а потом разобраться с его мамашей. Мне эти деньги нужнее будут».
Ефремов достал из холодильника жестяную банку, на дне которой болталась одна-единственная заплесневевшая оливка. Ягоду он отмыл и съел, банку поставил посреди стола. Сходил за листом бумаги и спиртом.
«Итак, предположим, что деньги у меня есть. Я женился на Оксане и увез ее далеко-далеко, туда, где растут оливки».