9 часов над Атлантикой

— О человеческой психике.

Я не спрашиваю, зачем ему это нужно, самой не мешало бы почитать. Где б только найти столько терпения.

— Лео…

— Да?

— Какой твой любимый цвет?

— Красный.

Сколько людей проживает на планете Земля? Ну, допустим, не все из них являются благословенными пользователями интернета, но даже среди тех, что есть, какова вероятность… СОВПАДЕНИЯ?

— А татуировки у тебя есть?

— Была одна, но я её свёл.

— Где?

— А ты найди! — щурится.

Я смотрю на его подмышку, спрятанную под тканью рубашки, а он на меня.

— Прямо здесь искать?

— А почему нет?

— Боюсь, нас не так поймут.

— Неет, — собирает брови на переносице, — должны понять правильно.

И я бы может, и поискала бы, тем более, парень так решительно настроен, но внешний мир против — прямо у моего уха опять орёт ребёнок. Лео это тоже слышит:

— Тебе закапать? — кивает на флакончик, поднимаясь.

— Я передумала.

Ищу глазами интервента в наш с Лео магический мир — на этот раз это не Гаданфар, какой-то другой мальчик.

— Нет, я точно двинусь в этом самолёте, — сообщаю Лео своё настроение.

Мальчика ведёт за руку мама — наверное, в туалет. Поравнявшись с нами, она почему-то улыбается Лео и именно ему объясняет:

— Ушки болят! Извините нас, пожалуйста!

Он кивает, по-доброму глядя на ребёнка, уже красного и опухшего от ора. Бедное дитя, уши — это больно, думаю. Но Лео не только думает, но и предпринимает некоторые действия:

— Эй, парень, как тебя зовут? — спрашивает его.

Мальчик не отвечает, но и не орёт больше, только смотрит своими полными слёз глазами на высоченную фигуру уже поднявшегося со своего места Лео.

— Его зовут Гаданфар, — подсказывает мать.

Ещё один Гаданфар? Обалдеть!

— Что означает это имя?

— Лев! Сильный и смелый! — откликается вдруг ребёнок.

— У меня есть кое-что для тебя, Лев! — Лео вновь тянется к багажной полке. Достав сумку, он некоторое время в ней роется и, наконец, выуживает нечто небольшое, но занятно упакованное в бумагу.

— На вот, держи, Гаданфар, — протягивает ребёнку. — Разворачивай, смелее.

Мальчишка не решается, стоит истуканом, но Лео словно и к этому готов:

— Давай мне, я помогу, — аккуратно тянет за бечевку, разматывает слои бумаги и вынимает деревяшку.

— Это тотем. Он олицетворяет силу. Знаешь почему?

— Почему? — отзывается ребёнок.

— Потому что это лев. Похож?


Лео располагает тотем так, чтобы мальчик увидел льва. Я, откровенно говоря, не вижу. Но Гаданфар со значением кивает, вижу, мол.

— Так вот, я отдаю его тебе, чтобы ты никогда не забывал о своей силе, Лев. И знаешь ещё что?

— Что? — пацан, похоже, уже позабыл о своих горестях.

— Мне он помог победить моего дракона. Хочешь, покажу?

— Да! — глаза Гаданфара загораются ещё больше.

Лео расстёгивает рукав своей рубашки и закатывает его выше локтя, демонстрируя шрамы, от которых у меня всё опускается внутри — в линиях на его руке зашита бездна боли.

— Эти следы на мне оставил мой дракон. Но я его победил. Побеждай и ты своих! Всегда.

В глазах его матери слёзы, и она вдруг зачем-то нам сообщает:

— У него нет отца. Спасибо! — забирает ребёнка и быстро отворачивается, прячет себя.

Лео садится на место, закатывая и второй рукав до локтя, и на этот раз даже не просится к проходу — шрамы у него только на одной руке.

— А ты знала, например, что древние были в курсе про любовь с первого взгляда и даже дали ей объяснение?

— Нет. Какое?

— Ну, они заметили, что при первом взгляде друг на друга люди чувствуют либо мгновенную симпатию, либо антипатию. Они объяснили это принадлежностью к тотему — одному роду душ. Так что, родственные души узнают друг друга по взгляду.





Глава пятнадцатая. Клуб десятитысячников




Harlea — Beautiful Mess

Скандал. И я в нём не участвую. Наблюдаю! Серьёзно, я думала, весь этот день будет «моим», но нет, есть и другие герои.

Мои колени давно уже на сиденье, ибо эпицентр событий находится в туалете, который за нами. Лео только раз взглянул и снова утонул в планшете, но даже для такого сноба, как он, происходящее выходит за рамки — он ржёт. Не громко, но всё-таки ржёт.

А событие в туалете феерическое — там трахаются. Кто, пока не известно, но судя по стонам соитие происходит традиционно гетеросексуальное.

— Сейчас же прекратите это и освободите туалетную комнату! — долбит кулаком в несчастную дверь Клэр, и в этот момент я искренне и всей душой ей сочувствую. Она машинально обводит пассажиров взглядом и, коротко встретившись с моим, прикрывает глаза в немом «спасибо», потому что я, похоже, единственный человек, который не то что не давится от смеха, а даже не улыбается.

Моник — другая стюардесса, та самая рыжая девушка, которая проводила инспекцию писанины Лео, настроена более агрессивно:

— Полиция! Вас уже ждёт полиция, так и знайте! В аэропорту Торонто вы за это ответите!

— Терять им больше нечего, — тихонько комментирует её Лео. — На месте этого парня теперь бы я оторвался по полной.

Я поворачиваю голову, смотрю на его очки, деловую рубашку, кучки иероглифов, которые он набирает на экране, и откровенно недоумеваю.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Желающих стать членами Клуба Десятитысячников гораздо больше, чем тех, кто ими уже является.

— Это что ещё за клуб такой?

— Клуб избранных — счастливчики, кто занимался любовь на высоте. Говорят, из-за разреженности воздуха мозг испытывает некоторую гипоксию, запускающую компенсаторные процессы в организме…

— Короче, в чём разница? — теряю терпение.

— Ощущения острее.

— Обалдеть! Вот это действительно звучит интригующе!

Осада туалета увенчалась, наконец, успехом — в проходе появляется девушка. Секс бомбой её не назовёшь — обычная девица с перевесом килограммов в десять, на голове две косички колоском и очки на носу. Самое интересное — это парень, вот тут глазам есть, где разгуляться! Высокий, плечистый, он довольно быстро пробирается по проходу в нашу сторону под аплодисменты и улюлюканье других пассажиров. Причём хлопают ему в основном мужчины и громче, чем освистывают.

— Ничего себе, бицепсы! — восклицаю ему вслед.

Но, надо признать, у парня и ноги отменные, и задница, да и вообще он целиком выглядит на все сто.

Развернувшись как положено, чувствую на себе взгляд соседа.