500 миль до тебя
Часть 15 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Э-э-э… – Покрасневшая как помидор, Лисса уставилась на полки с выпечкой.
Тут вошел молодой работник с фермы. Небритый, в тяжелых ботинках. Сразу видно, что готов к трудовому дню.
– Здоро́во, Дейрдре! – прокричал он с жизнерадостной улыбкой.
А затем потребовал пять брайди[5], две макаронные запеканки и четыре скона[6]. Дейрдре спросила, выиграл ли он спор. Парень ответил, что проиграл, хотя – тьфу-тьфу-тьфу! – могло быть и хуже. Когда хозяйка пекарни снова обратила внимание на Лиссу, та нервно попросила скон с сыром и поинтересовалась, можно ли здесь выпить кофе.
Дейрдре кивнула:
– А как же! – И просто сварила Лиссе «Нескафе».
В Лондоне ее непременно спросили бы, какую из девяноста пяти разновидностей кофе она предпочитает. Зато и взяла с нее Дейрдре всего-навсего восемьдесят пенсов. Когда женщина протянула девушке обжигающе горячий пластиковый стаканчик, та буркнула «спасибо» и поспешила ретироваться.
– Новенькая, что ли? – спросил Тедди (так звали работника). – Симпатичная.
– Зато грубиянка, – фыркнула Дейрдре. – Не пойму, и чего эти англичане вечно нос задирают!
– Это все потому, что они жестокие угнетатели, – заявил Тедди.
Он вырос в семье ярых сторонников независимости Шотландии и не скрывал своей неприязни к туристам. Вот почему он возделывал землю, а не подыскал себе теплое уютное местечко в сфере обслуживания.
– Видно, ее ни разу радушно не принимали, – продолжила Дейрдре. – Вот помню, ездили мы с Агнес в этот Лондон…
Тедди было всего двадцать два года, однако он уже наизусть выучил монолог Дейрдре о том, как она не выносит «этот Лондон». Впрочем, молодой человек сам бы с удовольствием съездил туда и посмотрел на «гнездо жестоких угнетателей» воочию. Но сейчас ему надо было спешить вовсе не в Лондон, а на низинное поле, иначе Леннокс покажет работнику, где раки зимуют. Леннокс – отличный хозяин. Из-за мелочей не привязывается: лишь бы все было выполнено в срок. Но каждому известно: во время сезона ягнения Ленноксу под горячую руку лучше не попадаться. Поэтому Тедди пожелал Дейрдре хорошего дня и пошел своей дорогой. По пути опять заметил ту странную англичанку: она с несчастным видом сидела в машине. Хотя человек, попробовавший горячий, только что из печи, сырный скон, не может быть совсем уж несчастным.
А по городку уже поползли сплетни: мол, новая медсестра та еще гордячка. Не будь она жестокой угнетательницей, Тедди бы ее даже пожалел.
Наконец Лисса отыскала ферму Коллинза. Пришлось спросить дорогу у прохожего. Невероятно, но факт: этот человек тоже сразу понял, кто перед ним, и попытался втянуть Лиссу в разговор. Спрашивал, будет ли она петь в местном хоре. Такого пункта в инструкциях от Макферсона точно не было. Он не счел нужным упомянуть, что Лиссе придется вести полноценные беседы на личные темы со всеми, кто встретится ей на пути. Как действовать в подобных ситуациях, Кормак не объяснил. Похоже, ему просто не пришло в голову, что у Лиссы возникнут подобные затруднения. Здесь считается, что заводить дружеский разговор со всеми подряд – это нормально. Разве может быть по-другому?
Ферма оказалась маленькой: несколько коров, куры, двор, напоминающий грязевое болото, с одной-единственной дорожкой, изрытой колдобинами. Зато ферма стояла на вершине холма, и оттуда Лисса хорошо разглядела долину в тени горных кряжей, где уютно расположился городок. С одной стороны – прямые рельсы железной дороги, с другой – широкие водные просторы озера Лох-Несс. Лисса залюбовалась этим пейзажем. Интересно, каково это – вырасти в здешних местах? Такие просторы, столько свежего воздуха. Нравится ли людям тут жить? Наверное, да. Поразительно.
Наконец Лисса решилась вылезти из машины и сразу по щиколотку увязла в грязи.
– Эй, хозяева! – позвала она.
Из фермерского дома – старого здания из серого камня – не доносилось ни звука. Да и в окнах никого видно не было. Вокруг свистел холодный ветер. Низкие каменные стены совсем не защищали от его порывов. Зато природа вокруг просто потрясающе красивая. Лисса будто перенеслась на живую картину.
В первый раз за долгое время Лисса перестала следить за тем, подпрыгивает ли сердце у нее в груди. Она не вздрагивала из-за громких звуков, не боялась, что к ней вот-вот кто-то подкрадется. Девушка просто стояла, любуясь этим огромным живописным полотном. Над засеянными полями кружили птицы, на далеких холмах резвились крошечные белые комочки шерсти, похожие на зеркальное отражение пушистых облачков, быстро проносившихся по холодному небу. Лисса зажмурилась и вдохнула воздух полной грудью.
Но судьба сыграла с ней злую шутку: не успела она расслабиться, как уже через секунду вздрогнула от испуга.
Глава 11
Кормак заметил, что движение на дорогах все такое же безумно пугающее. А он-то думал, что тут эта суматоха начинается только в так называемые часы пик. Но нет: на здешних дорогах спокойно не бывает никогда.
Следующий адрес в списке – тоже квартира в многоэтажке, только совсем в другой. Прямо на южном берегу реки, на улице с загадочным названием Шэд-Тэмс, стояло высокое складское здание, а сверху, будто поставленная на его крышу, возвышалась башня из белых панелей, по форме напоминающая маяк. Над ним красовался флюгер. Склад окружали дома рядовой застройки, выходящие окнами и на Тауэр, и на сверкающую в лучах солнца реку.
Внутри дом оказался еще необычнее, чем снаружи. Раньше Кормаку ничего подобного видеть не доводилось. Идеальный порядок, эффектная мебель в стиле минимализма. На стенах огромные и, судя по всему, дорогие полотна, хотя вид, открывавшийся из окон с трех сторон, уже сам по себе достаточная услада для глаз.
День сегодня выдался прекрасный и такой теплый, что Кормак совсем запарился в своей форменной светоотражающей куртке. Но в этой квартире работала система климат-контроля. На всех плоских поверхностях стояли вазы со свежими цветами.
В Кирринфифе наркоманы почти не встречались, но во время учебной практики Макферсону приходилось несколько раз иметь дело с передозировками. А сейчас Кормак даже засомневался, не перепутал ли адрес. Он ни разу не встречал наркомана, который бы украшал дом многочисленными букетами.
Барнабас Коллье стоял, опершись о гигантский кухонный остров и держа в руке бокал какого-то напитка, только что вынутого из огромного американского холодильника. Хозяин квартиры сам впустил медбрата. Поначалу Кормак даже не понял, зачем он вообще сюда приехал. Макферсон разглядывал пациента, который был на удивление интересным мужчиной: стройный, спортивный, лицо породистое, довольно длинные волосы, зеленые глаза. У Кормака возникло ощущение, будто его заманили в ловушку или он пришел на свидание вслепую, а девушка оказалась совсем не той, за кого себя выдавала.
– Здравствуйте, – приветливо произнес Барнабас и пожал руку медику, обдав его сильным запахом явно дорогого одеколона. – Кофе? Минералки? Вина?
– Нет, спасибо, – ответил Кормак.
Нахмурился и еще раз заглянул в документы. Ну почему Лисса не ввела его в курс дела? Здесь только основные факты.
– Тут написано, что у вас рана.
– Ну да, – подтвердил Барнабас, протяжно зевнул и наполнил бокал холодным шабли. – Вы ведь не против? Извините, вышибаю клин клином. Вчера гулял на вечеринке галереи Серпентайн, так что сами понимаете.
Кормак ничего не понимал, однако натянуто улыбнулся.
– Ну ладно, пойдемте.
Вслед за хозяином Кормак прошел через гостиную с окнами от пола до потолка, двумя балконами и огромным модульным диваном серого цвета. На стене висел телевизор с плоским экраном. Нет, таких обеспеченных наркоманов Макферсон точно не встречал.
– Какая у вас брутальная внешность! – заметил хозяин. – Вы ведь из наших кельтских братьев?
– Я шотландец, – коротко ответил Кормак.
– Очаровательно! Хотя мне, конечно, не хватает трудолюбивой пчелки Лиссы. Надеюсь, с ней все в порядке?
Кормак пожал плечами:
– Ни разу ее не встречал.
– Какая жалость! Признаюсь, вкусы у меня… – Барнабас бросил на посетителя кокетливый взгляд из-под длинных ресниц, – разнообразные, но Лисса сладкая, как персик.
Он вздохнул и опустился на диван. Кормак озадаченно нахмурился. Этот человек отнюдь не производил впечатления серьезно больного.
– Извините, но почему вы не лечитесь у врача общей практики?
Барнабас снова вздохнул:
– Мы с нашим доктором немного пошалили. – Он задумчиво улыбнулся. – До чего же она все-таки хороша… Впрочем, о врачах так говорить не пристало.
– Значит, вас исключили из числа пациентов? – спросил пораженный до глубины души Кормак.
– Дорогой, нас обоих исключили, – хищно улыбнулся Барнабас. – Нет, серьезно. У меня теперь даже медицинской страховки нет. Поэтому меня лечит всякий сброд вроде вас… очень симпатичный сброд.
Барнабас поднял бокал.
– Точно не хотите выпить? Я тут опустошаю папочкин винный погреб, и работы еще непочатый край.
– Нет, спасибо, – вновь отказался Кормак. – У меня еще много…
– Да-да, много пациентов. Понимаю.
Барнабас встал и расстегнул брюки. Под ними обнаружилось нижнее белье от «Кельвина Кляйна». Несмотря на излишнюю худобу, парень оказался хорошо сложен: узкая талия, длинные ноги, широкие плечи. Ни дать ни взять античная статуя. Раздеваясь, Барнабас не сводил глаз с Кормака. В его взгляде читалось: «Да, знаю, я потрясающе красив, но тут уж ничего не поделаешь».
Однако Кормак полностью сосредоточил внимание на толстом слое бинтов под трусами. Он надел перчатки, чтобы осмотреть рану. Макферсон примерно представлял, что увидит, но, размотав бинты, пришел в ужас. Теперь ему стало ясно, почему Барнабас поливает себя одеколоном после бритья в таких количествах.
Перед Кормаком предстала не просто рана, а настоящая дыра в паху. Во время работы он каких только страшных вещей не насмотрелся: видел и мужчину, которого насадил на рога олень, и целый солдатский отряд, расстрелянный снайперами. Но ни с чем подобным прежде ни разу не сталкивался.
– Знаю, знаю, – так же протяжно произнес Барнабас. – Выглядит довольно эффектно. Зато эта штука пользуется большой популярностью на вечеринках.
На рану было страшно глядеть: воспаленная, сочащаяся гноем и невероятно глубокая.
– Почему вас до сих пор не госпитализировали?
Красавчик закатил глаза:
– Потому что в больнице веселых таблеточек мне не дадут, а еще там все по расписанию.
– Но вам же нужна пересадка кожи!
– Ну да… – протянул Барнабас, глядя в окно и потягивая шабли.
Только тогда Кормак осознал весь ужас ситуации: этот человек не обращается за медицинской помощью, потому что она ему не нужна. Прямой путь в организм при его зависимости очень удобен.
Двое мужчин глядели друг на друга. Кормак изо всех сил пытался скрыть ужас и отвращение.
– Но даже так все меня хотят, представляете? – томно произнес Барнабас.
Сколько же, наверное, обезболивающего ему нужно, чтобы ничего не чувствовать.
– Нужно промыть рану, – нервно сглотнув, сказал Кормак.
– Будьте так добры, – ответил пациент. – Я бы и сам мог, да боюсь, опять в обморок грохнусь.
Барнабас отпил еще вина. Кормак взялся за работу, стараясь не смотреть в огромные панорамные окна и не отвлекаться на высокотехнологичный телескоп и великолепные произведения искусства на стенах.
Вообще-то, за окном было на что поглядеть: Темза кишмя кишит дноуглубительными судами, водным транспортом, прогулочными теплоходами и огромными буксирами, курсирующими туда-сюда по водной глади под мостами. Зрелище впечатляющее и необыкновенное. Город раскинулся у твоих ног, предлагая к твоим услугам все, что только пожелаешь. А этот красивый, но порочный молодой человек хочет только одного: накачать свой организм наркотиками. Даже проделал для этого дыру в собственном теле. Но сейчас нужно сосредоточиться на работе.
Раньше Кормаку не приходилось бывать в домах богатых людей. Даже их местный лэрд[7] сидит без гроша. По крайней мере, одевается в сущие лохмотья. Так что этот тихий, застеленный коврами мир дороговизны был для Макферсона в новинку, и он ему совсем не понравился.
Тут вошел молодой работник с фермы. Небритый, в тяжелых ботинках. Сразу видно, что готов к трудовому дню.
– Здоро́во, Дейрдре! – прокричал он с жизнерадостной улыбкой.
А затем потребовал пять брайди[5], две макаронные запеканки и четыре скона[6]. Дейрдре спросила, выиграл ли он спор. Парень ответил, что проиграл, хотя – тьфу-тьфу-тьфу! – могло быть и хуже. Когда хозяйка пекарни снова обратила внимание на Лиссу, та нервно попросила скон с сыром и поинтересовалась, можно ли здесь выпить кофе.
Дейрдре кивнула:
– А как же! – И просто сварила Лиссе «Нескафе».
В Лондоне ее непременно спросили бы, какую из девяноста пяти разновидностей кофе она предпочитает. Зато и взяла с нее Дейрдре всего-навсего восемьдесят пенсов. Когда женщина протянула девушке обжигающе горячий пластиковый стаканчик, та буркнула «спасибо» и поспешила ретироваться.
– Новенькая, что ли? – спросил Тедди (так звали работника). – Симпатичная.
– Зато грубиянка, – фыркнула Дейрдре. – Не пойму, и чего эти англичане вечно нос задирают!
– Это все потому, что они жестокие угнетатели, – заявил Тедди.
Он вырос в семье ярых сторонников независимости Шотландии и не скрывал своей неприязни к туристам. Вот почему он возделывал землю, а не подыскал себе теплое уютное местечко в сфере обслуживания.
– Видно, ее ни разу радушно не принимали, – продолжила Дейрдре. – Вот помню, ездили мы с Агнес в этот Лондон…
Тедди было всего двадцать два года, однако он уже наизусть выучил монолог Дейрдре о том, как она не выносит «этот Лондон». Впрочем, молодой человек сам бы с удовольствием съездил туда и посмотрел на «гнездо жестоких угнетателей» воочию. Но сейчас ему надо было спешить вовсе не в Лондон, а на низинное поле, иначе Леннокс покажет работнику, где раки зимуют. Леннокс – отличный хозяин. Из-за мелочей не привязывается: лишь бы все было выполнено в срок. Но каждому известно: во время сезона ягнения Ленноксу под горячую руку лучше не попадаться. Поэтому Тедди пожелал Дейрдре хорошего дня и пошел своей дорогой. По пути опять заметил ту странную англичанку: она с несчастным видом сидела в машине. Хотя человек, попробовавший горячий, только что из печи, сырный скон, не может быть совсем уж несчастным.
А по городку уже поползли сплетни: мол, новая медсестра та еще гордячка. Не будь она жестокой угнетательницей, Тедди бы ее даже пожалел.
Наконец Лисса отыскала ферму Коллинза. Пришлось спросить дорогу у прохожего. Невероятно, но факт: этот человек тоже сразу понял, кто перед ним, и попытался втянуть Лиссу в разговор. Спрашивал, будет ли она петь в местном хоре. Такого пункта в инструкциях от Макферсона точно не было. Он не счел нужным упомянуть, что Лиссе придется вести полноценные беседы на личные темы со всеми, кто встретится ей на пути. Как действовать в подобных ситуациях, Кормак не объяснил. Похоже, ему просто не пришло в голову, что у Лиссы возникнут подобные затруднения. Здесь считается, что заводить дружеский разговор со всеми подряд – это нормально. Разве может быть по-другому?
Ферма оказалась маленькой: несколько коров, куры, двор, напоминающий грязевое болото, с одной-единственной дорожкой, изрытой колдобинами. Зато ферма стояла на вершине холма, и оттуда Лисса хорошо разглядела долину в тени горных кряжей, где уютно расположился городок. С одной стороны – прямые рельсы железной дороги, с другой – широкие водные просторы озера Лох-Несс. Лисса залюбовалась этим пейзажем. Интересно, каково это – вырасти в здешних местах? Такие просторы, столько свежего воздуха. Нравится ли людям тут жить? Наверное, да. Поразительно.
Наконец Лисса решилась вылезти из машины и сразу по щиколотку увязла в грязи.
– Эй, хозяева! – позвала она.
Из фермерского дома – старого здания из серого камня – не доносилось ни звука. Да и в окнах никого видно не было. Вокруг свистел холодный ветер. Низкие каменные стены совсем не защищали от его порывов. Зато природа вокруг просто потрясающе красивая. Лисса будто перенеслась на живую картину.
В первый раз за долгое время Лисса перестала следить за тем, подпрыгивает ли сердце у нее в груди. Она не вздрагивала из-за громких звуков, не боялась, что к ней вот-вот кто-то подкрадется. Девушка просто стояла, любуясь этим огромным живописным полотном. Над засеянными полями кружили птицы, на далеких холмах резвились крошечные белые комочки шерсти, похожие на зеркальное отражение пушистых облачков, быстро проносившихся по холодному небу. Лисса зажмурилась и вдохнула воздух полной грудью.
Но судьба сыграла с ней злую шутку: не успела она расслабиться, как уже через секунду вздрогнула от испуга.
Глава 11
Кормак заметил, что движение на дорогах все такое же безумно пугающее. А он-то думал, что тут эта суматоха начинается только в так называемые часы пик. Но нет: на здешних дорогах спокойно не бывает никогда.
Следующий адрес в списке – тоже квартира в многоэтажке, только совсем в другой. Прямо на южном берегу реки, на улице с загадочным названием Шэд-Тэмс, стояло высокое складское здание, а сверху, будто поставленная на его крышу, возвышалась башня из белых панелей, по форме напоминающая маяк. Над ним красовался флюгер. Склад окружали дома рядовой застройки, выходящие окнами и на Тауэр, и на сверкающую в лучах солнца реку.
Внутри дом оказался еще необычнее, чем снаружи. Раньше Кормаку ничего подобного видеть не доводилось. Идеальный порядок, эффектная мебель в стиле минимализма. На стенах огромные и, судя по всему, дорогие полотна, хотя вид, открывавшийся из окон с трех сторон, уже сам по себе достаточная услада для глаз.
День сегодня выдался прекрасный и такой теплый, что Кормак совсем запарился в своей форменной светоотражающей куртке. Но в этой квартире работала система климат-контроля. На всех плоских поверхностях стояли вазы со свежими цветами.
В Кирринфифе наркоманы почти не встречались, но во время учебной практики Макферсону приходилось несколько раз иметь дело с передозировками. А сейчас Кормак даже засомневался, не перепутал ли адрес. Он ни разу не встречал наркомана, который бы украшал дом многочисленными букетами.
Барнабас Коллье стоял, опершись о гигантский кухонный остров и держа в руке бокал какого-то напитка, только что вынутого из огромного американского холодильника. Хозяин квартиры сам впустил медбрата. Поначалу Кормак даже не понял, зачем он вообще сюда приехал. Макферсон разглядывал пациента, который был на удивление интересным мужчиной: стройный, спортивный, лицо породистое, довольно длинные волосы, зеленые глаза. У Кормака возникло ощущение, будто его заманили в ловушку или он пришел на свидание вслепую, а девушка оказалась совсем не той, за кого себя выдавала.
– Здравствуйте, – приветливо произнес Барнабас и пожал руку медику, обдав его сильным запахом явно дорогого одеколона. – Кофе? Минералки? Вина?
– Нет, спасибо, – ответил Кормак.
Нахмурился и еще раз заглянул в документы. Ну почему Лисса не ввела его в курс дела? Здесь только основные факты.
– Тут написано, что у вас рана.
– Ну да, – подтвердил Барнабас, протяжно зевнул и наполнил бокал холодным шабли. – Вы ведь не против? Извините, вышибаю клин клином. Вчера гулял на вечеринке галереи Серпентайн, так что сами понимаете.
Кормак ничего не понимал, однако натянуто улыбнулся.
– Ну ладно, пойдемте.
Вслед за хозяином Кормак прошел через гостиную с окнами от пола до потолка, двумя балконами и огромным модульным диваном серого цвета. На стене висел телевизор с плоским экраном. Нет, таких обеспеченных наркоманов Макферсон точно не встречал.
– Какая у вас брутальная внешность! – заметил хозяин. – Вы ведь из наших кельтских братьев?
– Я шотландец, – коротко ответил Кормак.
– Очаровательно! Хотя мне, конечно, не хватает трудолюбивой пчелки Лиссы. Надеюсь, с ней все в порядке?
Кормак пожал плечами:
– Ни разу ее не встречал.
– Какая жалость! Признаюсь, вкусы у меня… – Барнабас бросил на посетителя кокетливый взгляд из-под длинных ресниц, – разнообразные, но Лисса сладкая, как персик.
Он вздохнул и опустился на диван. Кормак озадаченно нахмурился. Этот человек отнюдь не производил впечатления серьезно больного.
– Извините, но почему вы не лечитесь у врача общей практики?
Барнабас снова вздохнул:
– Мы с нашим доктором немного пошалили. – Он задумчиво улыбнулся. – До чего же она все-таки хороша… Впрочем, о врачах так говорить не пристало.
– Значит, вас исключили из числа пациентов? – спросил пораженный до глубины души Кормак.
– Дорогой, нас обоих исключили, – хищно улыбнулся Барнабас. – Нет, серьезно. У меня теперь даже медицинской страховки нет. Поэтому меня лечит всякий сброд вроде вас… очень симпатичный сброд.
Барнабас поднял бокал.
– Точно не хотите выпить? Я тут опустошаю папочкин винный погреб, и работы еще непочатый край.
– Нет, спасибо, – вновь отказался Кормак. – У меня еще много…
– Да-да, много пациентов. Понимаю.
Барнабас встал и расстегнул брюки. Под ними обнаружилось нижнее белье от «Кельвина Кляйна». Несмотря на излишнюю худобу, парень оказался хорошо сложен: узкая талия, длинные ноги, широкие плечи. Ни дать ни взять античная статуя. Раздеваясь, Барнабас не сводил глаз с Кормака. В его взгляде читалось: «Да, знаю, я потрясающе красив, но тут уж ничего не поделаешь».
Однако Кормак полностью сосредоточил внимание на толстом слое бинтов под трусами. Он надел перчатки, чтобы осмотреть рану. Макферсон примерно представлял, что увидит, но, размотав бинты, пришел в ужас. Теперь ему стало ясно, почему Барнабас поливает себя одеколоном после бритья в таких количествах.
Перед Кормаком предстала не просто рана, а настоящая дыра в паху. Во время работы он каких только страшных вещей не насмотрелся: видел и мужчину, которого насадил на рога олень, и целый солдатский отряд, расстрелянный снайперами. Но ни с чем подобным прежде ни разу не сталкивался.
– Знаю, знаю, – так же протяжно произнес Барнабас. – Выглядит довольно эффектно. Зато эта штука пользуется большой популярностью на вечеринках.
На рану было страшно глядеть: воспаленная, сочащаяся гноем и невероятно глубокая.
– Почему вас до сих пор не госпитализировали?
Красавчик закатил глаза:
– Потому что в больнице веселых таблеточек мне не дадут, а еще там все по расписанию.
– Но вам же нужна пересадка кожи!
– Ну да… – протянул Барнабас, глядя в окно и потягивая шабли.
Только тогда Кормак осознал весь ужас ситуации: этот человек не обращается за медицинской помощью, потому что она ему не нужна. Прямой путь в организм при его зависимости очень удобен.
Двое мужчин глядели друг на друга. Кормак изо всех сил пытался скрыть ужас и отвращение.
– Но даже так все меня хотят, представляете? – томно произнес Барнабас.
Сколько же, наверное, обезболивающего ему нужно, чтобы ничего не чувствовать.
– Нужно промыть рану, – нервно сглотнув, сказал Кормак.
– Будьте так добры, – ответил пациент. – Я бы и сам мог, да боюсь, опять в обморок грохнусь.
Барнабас отпил еще вина. Кормак взялся за работу, стараясь не смотреть в огромные панорамные окна и не отвлекаться на высокотехнологичный телескоп и великолепные произведения искусства на стенах.
Вообще-то, за окном было на что поглядеть: Темза кишмя кишит дноуглубительными судами, водным транспортом, прогулочными теплоходами и огромными буксирами, курсирующими туда-сюда по водной глади под мостами. Зрелище впечатляющее и необыкновенное. Город раскинулся у твоих ног, предлагая к твоим услугам все, что только пожелаешь. А этот красивый, но порочный молодой человек хочет только одного: накачать свой организм наркотиками. Даже проделал для этого дыру в собственном теле. Но сейчас нужно сосредоточиться на работе.
Раньше Кормаку не приходилось бывать в домах богатых людей. Даже их местный лэрд[7] сидит без гроша. По крайней мере, одевается в сущие лохмотья. Так что этот тихий, застеленный коврами мир дороговизны был для Макферсона в новинку, и он ему совсем не понравился.