1972
Часть 19 из 24 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я подписал.
– Замечательно! – устало кивнул Страус, допивавший уже то ли десятую, то ли двадцатую чашку кофе – Предлагаю директором продюсерского центра поставить Сьюзен. Ты ее прекрасно знаешь – она если вопьется во что-то, ее не оторвешь! Твои обязанности, как я уже сказал – писать книги, подавать идеи, подбирать актеров. Вот так!
– Джон, а если мне придется вернуться в Союз? – внезапно спросил я, и Страус сделался скучным:
– Нежелательно, конечно. Но надеюсь до тех пор ты успеешь так насытить проект идеями, что хватит на много лет вперед. Ты ведь сказал, что твое шоу сможет лет на двадцать вперед обеспечить каналу высокий рейтинг? Ну, так вот – двадцать лет, это совсем не плохо. И что там случится за двадцать лет – никто не знает, кроме бога… и (он посмотрел на меня) – наверное, тебя. Потому, пусть что будет, то и будет. Кстати, а не хочешь сразу передать нашему центру права на твой сериал «Звереныш»? Я слышал, у него просто фантастический успех у вас, в Союзе. Можем сделать телевизионный проект! После того, как продадим шоу, конечно. Или сдадим в аренду… хе хе хе… Итак, теперь рассказывай – что это за шоу и как будет выглядеть.
И я рассказал. Без особых подробностей, но так, чтобы было понятно. И Страус понял. Еще как понял! И смотрел на меня с недоверием, а еще – с каким-то странным выражением то ли испуга, то ли восхищения. А может того и другого сразу.
– Ты сам это придумал?! Господи, как все просто! Потрясающе просто! Почему этого до сих пор никто не сделал?! Да люди от телевизоров не отойдут, будут сидеть и смотреть на это, будут обсуждать на работе, будут звонить и слать письма! Ты гений, Майкл! Ты гений!
Я не стал говорить, что никакой я не гений, а обыкновенный вор. Самый настоящий вор. Впрочем – от осознания данного факта совесть у меня не особо колыхнулась. Может, уже привык?
А идея на самом деле проста. Собрать группу людей, забросить их на какой-нибудь тропический остров и заставить выживать. И тот, кто выиграет – получит миллион долларов. Просто, правда? Ага, это «Выживший», или в русском прокате – «Последний герой». Суперпопулярное американское шоу, которое некогда запустил си-би-эс, и на долгие годы выскочил вперед, на высшую ступень рейтинга ТВ.
Новый год мы встретили тесной компанией. Кстати, как оказалось – в Штатах не особо встречают Новый год, для них главный праздник – Рождество. А Новый год… ну так – праздник, конечно, но не такой уж и значимый. Потому наша «шайка» удивилась, когда я устроил из встречи нового года настоящий праздник. Не хуже, чем встреча Рождества.
Во-первых, все получили подарки. Не скажу, чтобы очень дорогие, но и не сказал бы, что дешевые. Пабло получил толстую золотую цепь с золотой же пластинкой, на которой было написано: «Почти русский». (Латиносы любят такие штуки – цепи на шею) Пабло очень смеялся и сказал, что если все русские такие как я – он обожает эту северную страну и хотел бы быть русским! И что с удовольствием съездил бы на нее посмотреть. В Сибирь!
Кстати сказать, встречал новый год он дома – врачи его отпустили. Могучее здоровье Пабло в купе с хорошим, качественным лечением сделали свое дело. Он был еще слаб, Лаура катала его в кресле, но здоровье его явно шло на поправку. Пули прошли мимо жизненно важных органов, а мясо еще нарастет.
Лаура получила колечко с изумрудом. Маленьким, но красивым камешком из Южной Америки. На колечке тоже была надпись: «Почти русская» – что это как и Пабло сильно посмешило Лауру и привело ее в восторг.
Серхио я купил командирские часы. Да, да – те самые, советские! С гербом СССР на циферблате! Водонепроницаемые, противоударные – они мне всегда нравились. Понравились и Серхио – он был очень доволен. Сзади у часов была выгравирована надпись: «Верность и честь».
Амалии досталась здоровенная кулинарная книга в хорошем издании – мелованная бумага, красочные картинки. А еще – я ей купил платье. Красивое, таких платьев у нее никогда не было. Черное платье для коктейлей, почти такое, как у моей Ниночки. Амалия в этом платье была очень красива и сильно смущалась, сидя за праздничным столом. После пары бокалов шампанского она краснея созналась, что никогда не думала, что будет сидеть за одним столом с боссом, да еще и в красивом дорогом платье. И каким боссом – которого знает весь мир! Великим человеком!
Ниночке я купил пяток платьев, а еще – колье с мелкими бриллиантами. Не такую уж и дорогое, но на ее прекрасной шее выглядевшее раз в десять дороже, что оно стоило на самом деле. Ниночка, у которой кроме маленьких золотых сережек с искусственными рубинами в жизни никогда не было никаких драгоценностей, была просто ошеломлена красотой и предположительной дороговизной моего подарка. И время от времени спрашивала – сколько же стоит такая красота?
Само собой – я ей так и не сказал, и когда она меня достала очередным вопросом на эту тему, пресек дальнейшие вопросы, пригрозив, что если она еще раз спросит меня о цене на подарок – отберу его, и отнесу обратно в магазин. Ниночка по-моему даже немного перепугалась.
С нами Новый год встречал и Стив. Его тоже не оставил без подарка – купил ему старинный двуствольный пистолет. Стив, насколько я знал, всегда любил старинные вещи, и особенно старинное оружие. Так что подарком он был совершенно доволен.
Мне тоже подарили подарок, хотя я и сказал, что мне ничего не нужно и все у меня есть. Но чисто символически – все равно подарили. Типа – от всех. Где-то на Брайтоне купили здоровенный старинный самовар и преподнесли его мне, довольные, как слоны. Я так и не понял, как они смогли добыть эту штуку, кто смог вывезти из России эдакого монстра – но вот нашли же! Исправный, сияющий, как июньское солнце! Мол – вы, русские, любите самовары, вот тебе и самовар! Небось Ниночка подсобила с подарком, рассказала, чему я был бы рад. А я как ни странно и правда был рад. Слегка устал от Америки, надоела она мне. Ужасно хотелось домой, в мою непутевую, но такую родную и любимую страну. И вот – самовар, весь в медалях – как вестник моей далекой родины.
Ох, не скоро я еще туда попаду. Не скоро. Хорошо, если через год. Впереди съемки в фильме, впереди бой с Кассиусом Клеем (я так и не хочу звать его Мохаммедом Али), впереди много всякой работы – например, по созданию пилотного первого сезона «Выжившего». Сразу после нового года включусь в работу по созданию первого сценария. А точнее – просто перепишу из своей головы тот сценарий, который имел успех в моем мире, в моем времени. Останется только подобрать участников.
А кроме всего прочего – нужно ведь и книги писать. Я ведь вообще-то писатель! Последние события, суета вокруг проектов настолько меня нагрузила, что я стал работать над книгой в неделю по чайной ложке! А это неправильно. Если долго не пишешь – это расслабляет, это влияет на качество текста. Потому – хоть понемногу, хоть по три страницы в день, а надо писать.
Напишу, чего уж там. Дурная привычка писАть каждый день (ни дня без строчки!) – въелась в кровь. Я все время чувствую эту тягу, этот зуд – писать книги, как пассажир остановившегося на полустанке поезда хочет, чтобы поезд двигался дальше, чтобы стучали колеса, чтобы раскачивался вагон и поезд мчался все дальше и дальше, унося его туда, где он обретет счастье. Как ему, пассажиру, кажется…
Ровно в ноль часов по Нью-Йоркскому времени мы подняли наши бокалы, в которые было налито французское шампанское (а чего мелочиться?!), сдвинули их, и выпили. А потом закричали:
– Ураааа! Ураааа! Ураааа!
Ну а как еще кричать в доме русского человека? Уж точно не: «Джеронимо!».
Мы ели, пили, снова ели, смотрели телевизор. Потом танцевали. Я хреновенько танцую, совсем даже не танцор – но постарался не ударить в грязь лицом. Перетанцевал со всеми нашими женщинами. Все они двигались прекрасно, да и сами были прекрасны. Как бывают прекрасны красивые женщины, которым удалось отхватить немного домашнего счастья. А разве это не счастье – встретить новый год с любимым человеком, с друзьями, которые тебе дороги, и чтобы к новому году у тебя в карманах бренчали кое-какие деньжата, и завтра не пришлось думать – чем набить бунтующий от голода желудок, и как проходить зиму в расползающихся старых ботинках. Так выпьем за то, чтобы в новом году все было у нас хорошо! Чтобы все были здоровы, счастливы, и чтобы никогда у нас не переводились эти шуршащие, красивые бумажки. Которые мы не любим, но без которых жизнь становится невыносима!
Я позвонил в Союз после новогодних праздников – прямо в издательство. Дождался первого рабочего дня и заказал номер Махрова. Тот снял в трубку и буркнул в нее недовольным, хриплым, как от недосыпания голосом:
– Слушаю! Говорите, черт… – и тут же спохватился – Да, да, Махров у телефона!
– Это хорошо, что ты у телефона, а не в реанимации от отравления алкоголем! Старый бродяга! – хохотнул я в трубку, и Махров тут же подхватил:
– И не напоминай! Я пять минут назад чуть не выблевал! Я вчера в гостях так нажрался, что чуть не сдох, понимаешь ли! Кстати – виски жрал! Вот то, что с синей этикеткой! Ох, и забористое! Как вы, американцы, эту дрянь жрете?!
– Спятил, что ли? – хмыкнул я – какой я, к черту, американец?!
– Да уж доходят до нас новости – хохотнул Махров – То толпу бандитов перестреляешь, то Мохаммеду Али погрозишься морду набить. Даже по телевизору показали! Ну ты там и разбушевался! Вся Америка бурлит! Да и у нас тут… бурление. Ох, какое бурление!
– Все ради любимой Родины, все ради советского народа! – постным голосом пояснил я – Прославляю советскую Родину! И только так! Как у тебя-то дела?
– Ну, как-как… встретил новый год, потом продолжил встречать по гостям, вот теперь сижу, думаю, за что первое браться. И как заставить народ издательства работать. Они не хуже меня праздник-то встретили. Все квелые, тухлые… Сейчас бы пивка… В общем – праздник удался!
– Рад за вас – грустно констатировал я – Честно – ужасно хочу домой. Соскучился по России. По Союзу. Тут вроде и хорошо, но это совсем не дом. Совсем. И люди есть хорошие, но… дома лучше.
– Трудно тебе будет… после Америки-то! – хихикнул Махров, явно желая чтобы не только у него было похмельное настроение – Катаешься там на кадиллаках, устриц жрешь, шампанское «Вдова Клико» пьешь! А тут… ничего такого нет! Все просто!
– Устриц я не ем. Мне их жалко. Вдова Клико? А как встану, сразу бутылку открываю, и прямо из горлышка! И в умывальнике у меня шампанское – я им и ноги мою. И прямо из окна прыгаю в кадиллак! И поехал. Вот такова моя трудная писательская доля!
– Да, трудно тебе живется! – с нарочитым сочувствием поддержал Махров – А вот насчет доли… ты ведь миллионер, мой друг. У тебя знаешь уже сколько на счету накопилось? А ты все не едешь, не забираешь! И между прочим – в сертификатах. Ну и в рублях. Тяжко тебе будет, когда приедешь! Чтобы пропить столько – одной жизни не хватит! Приезжай скорее – помогу тебе пропивать гонорары.
– Я знал, что ты не откажешь в помощи! Ты настоящий друг! – с чувством констатировал я, и оба захохотали.
– Ниночка там как? Ты ее еще не заездил, старый сатир? – отсмеявшись спросил Махров.
– Ниночка готовится сниматься в сериале о Неде – неожиданно гордо ответил я – девушку главного героя будет играть! Тренируется в единоборствах, и очень успешно. Она ведь бывшая спортсменка, так что у нее все получается. Голливудская звезда будет!
– Как и ты! Слышали, слышали… роль будешь играть в фильме про Гарри? Читаем газетки вражеские – чисто ради чтобы знать, как вы там загниваете, мерзавцы – мелко и крупнобуржуазные! Воняете потихоньку загнивая?
– Аж смердим! – подтвердил я – Ну что же, Леш, рад был тебя услышать. Очень рад. Жду, когда увидимся. С меня «Вдова Клико»!
– Две! И виски синей этикеткой! – закончил разговор непоследовательный Махров. Если виски с синей этикеткой Зло, зачем его заказывать?
Мы тепло попрощались, пожелав друг другу в новом году самого лучшего, и я положил трубку.
Хорошо поговорили. Постебались, услышал голос на родном языке… родиной пахнуло. Чем дольше живу здесь, тем больше тянет домой. А может все-таки рискнуть, слетать на родину? А к началу съемок и прилететь! Когда там «Неда» начинают снимать? В конце января? Слетаю на недельку, и отдохну от Америки!
Я думал, и при этом знал – не слетаю, не отдохну. Не могу рисковать. Вляпаюсь – не только себя подведу, но и людей, которые на меня рассчитывали. Руководство СССР запросто ничтоже сумняшеся объявит, что я решил больше не возвращаться в мир чистогана и золотого тельца, и что не нужны мне их кровавые деньги, нажитые на эксплуатации трудового народа. Нет, это не какое-то оскорбление советской власти – я на их месте сделал бы тоже самое, зная, кто я такой на самом деле. Слишком я ценный кадр для них. Потому – все средства хороши, чтобы удержать меня в Союзе. Гениальных ученых тоже не выпускали из Союза – по понятным причинам! Нельзя! Слишком ценны!
Пока власть не сменится, пока Шелепин не сядет на «трон», не поеду. Риск слишком велик. И при Шелепине велик, но с ним хотя бы можно договориться. Разумный мужик. Смотрит в будущее. Хоть и политик.
Почему «хоть»? Потому что редкий политик может быть порядочным человеком. Политик обязательно будет принимать непопулярные решения, при этом заранее сказав, что никаких таких решений он никогда не допустит. Политик руководствуется прагматичностью – и это правильный политик. Тот, который может и берет на себя ответственность за непопулярные решения.
Я прожил достаточно долго, и видел всяких политиков – и наших, и зарубежных, но мало о ком могу сказать, что это порядочный человек, всегда держащий свое слово. Надеюсь, Шелепин из порядочных.
Впрочем – убедиться в этом можно только тогда, когда я отправлюсь на родину. Но это не раньше, чем через год. Вот сыграю роль в фильме, и тогда…
Кто-то скажет, что потом будет еще фильм, еще книга, а потом еще и еще… Ну что я могу ответить на эти слова? Будет то, что будет. Но я точно рассчитываю отправиться в Союз через год. Но только после смены власти. Исключительно после смены власти. Как только газеты напишут, что «Дорогой Леонид Ильич» отправился на пенсию по состоянию здоровья – так это и будет мне сигналом – звонить в кассу аэропорта и заказывать билет домой.
А пока – только нечастые письма «куда следует» с указанием будущих катастроф и шпионов с маньяками. Теми маньяками, которых не отдал на расправу Аносову. Интересно, скольких гадов он уже порешил? И не поймали ли его? Как он вообще живет?
Я сделал для него две захоронки – положил в каждую по приличной сумме денег. Он знает, где находятся захоронки – это заранее было обговорено. И если ему понадобятся деньги (А они понадобятся, в конце-то концов, жить-то ему на что-то надо? А своих сбережений у него не так уж и много. И пенсию получать нельзя – могут арестовать при получении).
Я умею делать захоронки. Или, официально, «оперативные хранилища». Нас учили такие делать – на случай партизанской войны после ядерного конфликта и зарубежной агрессии. В захоронке обычно заложено оружие, запас патронов, деньги, запакованные в непроницаемую тару продуктовые пайки, одежда, обувь – все, что нужно человеку для того, чтобы сохранить свою жизнь, если он попал в неприятную ситуация во время выполнения боевого задания. Захоронки обычно «привязываются» к заметным «реперам» – глыба камня, скала, огромное дерево и все такое. Иначе без навигатора найти невозможно. Ну вот и сделал такие, в одну даже положил тот «марголин» с глушителем, которым я застрелил двух маньяков. Мне он сейчас пока ни к чему, Аносову же может пригодиться. Мало ли как сложатся обстоятельства…
Кстати сказать, когда после ночного происшествия меня посещали агенты ФБР, мне пришлось дать им парочку американских маньяков. А еще – сдать одну будущую катастрофу самолета. Что-то ведь надо им скармливать, иначе нельзя. Пока я нужен – меня не трогают. Тем более, что считают ненормальным провидцем-фантастом, а не тем, кем являюсь на самом деле. Главное, чтобы меня наши не сдали. Какой-нибудь шпион, чудом узнавший о «Шамане». А что касается сдачи американцам маньяков и предотвращения катастроф – так почему бы это и не делать? Маньяков во всех странах нужно искоренять безжалостно, любишь ты эту страну, или нет. Почему должны страдать невинные люди? То же самое с катастрофами – пусть живут люди. Пусть радуются жизни.
Думал я и над этим – а что будет, если американцы узнают, кто я такой? И приходил к выводу: а ничего особенного не будет. Насядут, конечно, будут нажимать, будут требовать информации в гораздо большем объеме, чем я даю сейчас, да еще и с политической направленностью. Но закрыть меня в клетку, похитить – вряд ли решатся. Слишком я теперь значимая фигура в Штатах. Популярная фигура. Очень популярная фигура. До того дошло, что я уже не могу просто так, свободно ходить по улицам – меня узнают. Здороваются, что-то говорят, кричат, фотографируют, и… иногда угрожают. Да, угрожают – было и такое. Чернокожие – три парня, которые встретились мне, когда мы с Пабло шли по улице Манхэттена. Один крикнул что-то вроде: «Ты ответишь, белая свинья!» Второй назвал «грязной нацистской свиньей». Вот не думал я, что их угрозы так быстро воплотятся в жизнь. Похоже, что я умудрился столкнуться с членами одной из банд чернокожих. Но вообще, если не считать этой шпаны, люди относятся ко мне как к суперпопулярной звезде, и в большинстве своем очень даже положительно. Я теперь что-то вроде Пола Маккартни или Джона Леннона – вот насколько поднялся мой социальный рейтинг. Ну… мне так кажется. Я конечно могу и ошибаться, но редкая газета выходит без упоминания о моей скромной личности. Если не о чем писать, нет горячих новостей – вставляют заметку с исследованием «икспердов» о том, кто я такой на самом деле и являюсь ли колдуном из Сибири в сотом поколении. Смех и грех…
Рождественские каникулы пролетели мгновенно, я даже и не заметил. Так всегда бывает, особенно в детстве – вот только начались каникулы, и – опа! В ненавистную школу пора!
Почему ненавистную? Да ненавидел я школу, чего уж там. От школы у меня остались самые неприятные воспоминания. Учиться я не любил, хотя и был на хорошем счету – сплошные пятерки – кроме поведения. Дрался, однако. Три по поведению. Хорошо хоть на учет в детскую комнату милиции не поставили… Но не буду о плохом. Буду об очень плохом.
А очень плохое вот в чем: фэбээровцы при нашей последней встрече сообщили, что я, оказывается, стал знаменем организаций вроде «Ку-клукс-клана» и всякой такой шелупони, борющейся за «чистоту крови». Особенно после последнего моего «приключения». Журналисты разнесли информацию о случившемся по всему миру, и вот как это было воспринято в определенных кругах: «Черномазые распоясались, надо дать им укорот! Пора указать им на их место!». И началось… Белые полицейские стреляли по нарушителям и раньше, особенно после того, как я же и выдвинул «теорию разбитых окон», а теперь черных преступников даже не пытались взять живыми. Расстреливали на месте, даже если те не пытались оказать сопротивление. Под любым предлогом, например: «Он на меня замахнулся!».
Тут ведь какая штука – это в 2018 году у каждого полицейского видеорегистратор и на груди, и в машине, а сейчас, в 1972 – слова полицейского против слов свидетеля, которого в большинстве случаев никогда и не было. Полицейские тоже не дураки, знают, как, где и что можно сделать так, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. Так что кто может опровергнуть слова копа о том, что убитый преступник угрожал его жизни и здоровью?
Но и это не самое главное. Начали стрелять белые граждане США. Подозрительный чернокожий – огонь на поражение! Любой повод – выстрел! А уж если на самом деле напал или залез в дом, в машину… тут уже точно ему конец. Буквально за несколько дней после нападения на меня, по всей стране были убиты сотни преступников, гопников и просто похожих на гопника чернокожих!
Многое я узнал и от Стива, который знал обстановку можно сказать изнутри, с «земли». И он рассказал – чернокожие полицейские как ни странно лютовали не меньше, чем их белые собратья. То ли потому, что черные банды бросали тень на их расу, и им хотелось доказать, что они за порядок, а не вместе со шпаной, то ли… да хватит и одной причины. «мы не с вами, мы – другие!» (Известно, что самыми ярыми, фанатичными христианами всегда были так называемые «выкресты» – иудеи, перешедшие в христианскую веру) В любом случае, так это, или не так, но – преступность просто выжигали каленым железом.
Белые бандиты? Им тоже доставалось. Практически так же, как и черным. Расстрелы на месте избавили суды от перегрузки, когда судебные заседания над мелкой и крупной шпаной шли практически круглосуточно.
А после праздников, в первый же рабочий день телекомпания NBC объявила о том, что берется организовать бой между Мохаммедом Али и русским писателем Майклом Карпофф. Бой будет проходить по особым правилам – правилам смешанных единоборств. Каждый из противников применяет те приемы, которые не запрещены правилами. Ну и дальше перечисления правил, и того, что делать соперникам нельзя.
Кстати сказать, я внимательно прочитал перечень недопустимого в этом бою, опасаясь, что туда могли включить то, без чего я не буду иметь ни малейшего шанса, или наоборот – забыли включить что-то особо злостное, очень опасное для жизни и здоровья. Но нет – как я Немирову диктовал, так они все в правила и вставили. Теперь я войду в историю как создатель ММА… хе хе хе…
Еще было сказано, что бой назначен на первое февраля – в связи с тем, что сэр Карпофф подвергся нападению участников банды чернокожих и получил некоторые ранения. Ему нужно время на выздоровление. Иначе бой состоялся бы гораздо раньше – в январе.
А вот дальше был сюрприз. Главный приз был установлен в пять миллионов долларов! Небывалый куш! Нереальный! Еще никто и никогда в истории США не получал за бой на ринге такого приза! До сих пор – не получал. Когда в этом году Джо Фрейзер побил Мохаммеда Али – каждый из них получил по 2.5 миллиона долларов. А тут – пять!
Кстати, забавно – никто из моих «партнеров» из NBC явно не верит, что я могу выиграть в этом бою. Как догадался? Логически рассуждая: Али олимпийский чемпион, профессиональный боец. А я кто? Писатель. Гуманитарий. Потому шансов у меня никаких – даже если я и побил кучку каких-то там чернокожих. Побил-то с помощью оружия, не кулаками! Мне и миллиона хватит, когда проиграю. Так сказать – на лечение.
Тут же вспомнилось история боя Мохаммеда Али и Фрейзера в прошлом году. Фрейзер, судя по рассказам современников, был удивительно приличным парнем. Вырос на ферме, тренировался даже не до седьмого пота, а до десятого. По меркам тяжеловесов – совсем не великан. Даже меньше меня – у него рост всего 182 сантиметра, а вес 90 килограммов. Но он хорошенько навешал Клею, который весил 107 кг при росте 191 см.
Через несколько лет в матче-реванше Мохаммед Али побьет Фрейзера, и оба получат рекордные гонорары. Но интересно совсем не это. Первый бой Фрейзера и Али не состоялся бы, как и второй бой, если бы не Джо Фрейзер. У Али отобрали боксерскую лицензию за то, что он отказался идти воевать во Въетнам. Само собой – Али во Вьетнаме никто бы не заставил бегать с винтовкой и палить во вьетконговцев – его предполагалось использовать в пропагандистских целях. Но… Али проявил несгибаемый пацифизм, и никуда не поехал. За что и был наказан.
Был ли отказ Али настоящим пацифизмом, или он просто боялся попасть под пули вьетконговцев – я не знаю. И никто не знает – кроме него самого. Но факт есть факт. Так вот: это с подачи Фрейзера Али вернули лицензию. Прогуливаясь в саду Белого дома с президентом Никсоном Фрейзер попросил президента вернуть Али лицензию – ради бокса, и ради отличного боксера. Никсон выполнил его просьбу. Лицензию Али вернули, бой состоялся. Как отплатил Али своему благодетелю? Он даже спасибо не сказал. Мало того, когда они сошлись на ринге, Али оскорблял противника и шептал в ухо всякие гадости.
Неблагодарность не входит в число семи смертных грехов. Но я бы все-таки поместил ее сразу в состав двух из них: гордыни и зависти.
Да, Али-боксер вызывает у меня чувство уважения, даже восхищения. Али-человек – только омерзение. И мне кажется, что своим мерзким поведением он заработал сильнейший откат кармы, наработанной им за всю его жизнь. Умереть жалкой развалиной, потерять разум, перестать владеть своим некогда великолепным организмом – что может быть хуже для того, кто гордился собой и называл себя Величайшим?
А что касается гонораров – для 1972 года предлагаемый на наш бой гонорар, это не просто гонорар, это гонорарище! При средней заработной плате в пятьсот баксов в месяц – просто феноменальный. А вот в 2018 году для боксеров гонорар в 150 миллионов долларов уже не бог весть какие деньги. Хорошие деньги, да, но… бывает и больше.
Еще было сказано, что встреча будет транслироваться на несколько десятков стран. И я улыбнулся – вот нам карта и поперла! Страус своего не упустит!
– Замечательно! – устало кивнул Страус, допивавший уже то ли десятую, то ли двадцатую чашку кофе – Предлагаю директором продюсерского центра поставить Сьюзен. Ты ее прекрасно знаешь – она если вопьется во что-то, ее не оторвешь! Твои обязанности, как я уже сказал – писать книги, подавать идеи, подбирать актеров. Вот так!
– Джон, а если мне придется вернуться в Союз? – внезапно спросил я, и Страус сделался скучным:
– Нежелательно, конечно. Но надеюсь до тех пор ты успеешь так насытить проект идеями, что хватит на много лет вперед. Ты ведь сказал, что твое шоу сможет лет на двадцать вперед обеспечить каналу высокий рейтинг? Ну, так вот – двадцать лет, это совсем не плохо. И что там случится за двадцать лет – никто не знает, кроме бога… и (он посмотрел на меня) – наверное, тебя. Потому, пусть что будет, то и будет. Кстати, а не хочешь сразу передать нашему центру права на твой сериал «Звереныш»? Я слышал, у него просто фантастический успех у вас, в Союзе. Можем сделать телевизионный проект! После того, как продадим шоу, конечно. Или сдадим в аренду… хе хе хе… Итак, теперь рассказывай – что это за шоу и как будет выглядеть.
И я рассказал. Без особых подробностей, но так, чтобы было понятно. И Страус понял. Еще как понял! И смотрел на меня с недоверием, а еще – с каким-то странным выражением то ли испуга, то ли восхищения. А может того и другого сразу.
– Ты сам это придумал?! Господи, как все просто! Потрясающе просто! Почему этого до сих пор никто не сделал?! Да люди от телевизоров не отойдут, будут сидеть и смотреть на это, будут обсуждать на работе, будут звонить и слать письма! Ты гений, Майкл! Ты гений!
Я не стал говорить, что никакой я не гений, а обыкновенный вор. Самый настоящий вор. Впрочем – от осознания данного факта совесть у меня не особо колыхнулась. Может, уже привык?
А идея на самом деле проста. Собрать группу людей, забросить их на какой-нибудь тропический остров и заставить выживать. И тот, кто выиграет – получит миллион долларов. Просто, правда? Ага, это «Выживший», или в русском прокате – «Последний герой». Суперпопулярное американское шоу, которое некогда запустил си-би-эс, и на долгие годы выскочил вперед, на высшую ступень рейтинга ТВ.
Новый год мы встретили тесной компанией. Кстати, как оказалось – в Штатах не особо встречают Новый год, для них главный праздник – Рождество. А Новый год… ну так – праздник, конечно, но не такой уж и значимый. Потому наша «шайка» удивилась, когда я устроил из встречи нового года настоящий праздник. Не хуже, чем встреча Рождества.
Во-первых, все получили подарки. Не скажу, чтобы очень дорогие, но и не сказал бы, что дешевые. Пабло получил толстую золотую цепь с золотой же пластинкой, на которой было написано: «Почти русский». (Латиносы любят такие штуки – цепи на шею) Пабло очень смеялся и сказал, что если все русские такие как я – он обожает эту северную страну и хотел бы быть русским! И что с удовольствием съездил бы на нее посмотреть. В Сибирь!
Кстати сказать, встречал новый год он дома – врачи его отпустили. Могучее здоровье Пабло в купе с хорошим, качественным лечением сделали свое дело. Он был еще слаб, Лаура катала его в кресле, но здоровье его явно шло на поправку. Пули прошли мимо жизненно важных органов, а мясо еще нарастет.
Лаура получила колечко с изумрудом. Маленьким, но красивым камешком из Южной Америки. На колечке тоже была надпись: «Почти русская» – что это как и Пабло сильно посмешило Лауру и привело ее в восторг.
Серхио я купил командирские часы. Да, да – те самые, советские! С гербом СССР на циферблате! Водонепроницаемые, противоударные – они мне всегда нравились. Понравились и Серхио – он был очень доволен. Сзади у часов была выгравирована надпись: «Верность и честь».
Амалии досталась здоровенная кулинарная книга в хорошем издании – мелованная бумага, красочные картинки. А еще – я ей купил платье. Красивое, таких платьев у нее никогда не было. Черное платье для коктейлей, почти такое, как у моей Ниночки. Амалия в этом платье была очень красива и сильно смущалась, сидя за праздничным столом. После пары бокалов шампанского она краснея созналась, что никогда не думала, что будет сидеть за одним столом с боссом, да еще и в красивом дорогом платье. И каким боссом – которого знает весь мир! Великим человеком!
Ниночке я купил пяток платьев, а еще – колье с мелкими бриллиантами. Не такую уж и дорогое, но на ее прекрасной шее выглядевшее раз в десять дороже, что оно стоило на самом деле. Ниночка, у которой кроме маленьких золотых сережек с искусственными рубинами в жизни никогда не было никаких драгоценностей, была просто ошеломлена красотой и предположительной дороговизной моего подарка. И время от времени спрашивала – сколько же стоит такая красота?
Само собой – я ей так и не сказал, и когда она меня достала очередным вопросом на эту тему, пресек дальнейшие вопросы, пригрозив, что если она еще раз спросит меня о цене на подарок – отберу его, и отнесу обратно в магазин. Ниночка по-моему даже немного перепугалась.
С нами Новый год встречал и Стив. Его тоже не оставил без подарка – купил ему старинный двуствольный пистолет. Стив, насколько я знал, всегда любил старинные вещи, и особенно старинное оружие. Так что подарком он был совершенно доволен.
Мне тоже подарили подарок, хотя я и сказал, что мне ничего не нужно и все у меня есть. Но чисто символически – все равно подарили. Типа – от всех. Где-то на Брайтоне купили здоровенный старинный самовар и преподнесли его мне, довольные, как слоны. Я так и не понял, как они смогли добыть эту штуку, кто смог вывезти из России эдакого монстра – но вот нашли же! Исправный, сияющий, как июньское солнце! Мол – вы, русские, любите самовары, вот тебе и самовар! Небось Ниночка подсобила с подарком, рассказала, чему я был бы рад. А я как ни странно и правда был рад. Слегка устал от Америки, надоела она мне. Ужасно хотелось домой, в мою непутевую, но такую родную и любимую страну. И вот – самовар, весь в медалях – как вестник моей далекой родины.
Ох, не скоро я еще туда попаду. Не скоро. Хорошо, если через год. Впереди съемки в фильме, впереди бой с Кассиусом Клеем (я так и не хочу звать его Мохаммедом Али), впереди много всякой работы – например, по созданию пилотного первого сезона «Выжившего». Сразу после нового года включусь в работу по созданию первого сценария. А точнее – просто перепишу из своей головы тот сценарий, который имел успех в моем мире, в моем времени. Останется только подобрать участников.
А кроме всего прочего – нужно ведь и книги писать. Я ведь вообще-то писатель! Последние события, суета вокруг проектов настолько меня нагрузила, что я стал работать над книгой в неделю по чайной ложке! А это неправильно. Если долго не пишешь – это расслабляет, это влияет на качество текста. Потому – хоть понемногу, хоть по три страницы в день, а надо писать.
Напишу, чего уж там. Дурная привычка писАть каждый день (ни дня без строчки!) – въелась в кровь. Я все время чувствую эту тягу, этот зуд – писать книги, как пассажир остановившегося на полустанке поезда хочет, чтобы поезд двигался дальше, чтобы стучали колеса, чтобы раскачивался вагон и поезд мчался все дальше и дальше, унося его туда, где он обретет счастье. Как ему, пассажиру, кажется…
Ровно в ноль часов по Нью-Йоркскому времени мы подняли наши бокалы, в которые было налито французское шампанское (а чего мелочиться?!), сдвинули их, и выпили. А потом закричали:
– Ураааа! Ураааа! Ураааа!
Ну а как еще кричать в доме русского человека? Уж точно не: «Джеронимо!».
Мы ели, пили, снова ели, смотрели телевизор. Потом танцевали. Я хреновенько танцую, совсем даже не танцор – но постарался не ударить в грязь лицом. Перетанцевал со всеми нашими женщинами. Все они двигались прекрасно, да и сами были прекрасны. Как бывают прекрасны красивые женщины, которым удалось отхватить немного домашнего счастья. А разве это не счастье – встретить новый год с любимым человеком, с друзьями, которые тебе дороги, и чтобы к новому году у тебя в карманах бренчали кое-какие деньжата, и завтра не пришлось думать – чем набить бунтующий от голода желудок, и как проходить зиму в расползающихся старых ботинках. Так выпьем за то, чтобы в новом году все было у нас хорошо! Чтобы все были здоровы, счастливы, и чтобы никогда у нас не переводились эти шуршащие, красивые бумажки. Которые мы не любим, но без которых жизнь становится невыносима!
Я позвонил в Союз после новогодних праздников – прямо в издательство. Дождался первого рабочего дня и заказал номер Махрова. Тот снял в трубку и буркнул в нее недовольным, хриплым, как от недосыпания голосом:
– Слушаю! Говорите, черт… – и тут же спохватился – Да, да, Махров у телефона!
– Это хорошо, что ты у телефона, а не в реанимации от отравления алкоголем! Старый бродяга! – хохотнул я в трубку, и Махров тут же подхватил:
– И не напоминай! Я пять минут назад чуть не выблевал! Я вчера в гостях так нажрался, что чуть не сдох, понимаешь ли! Кстати – виски жрал! Вот то, что с синей этикеткой! Ох, и забористое! Как вы, американцы, эту дрянь жрете?!
– Спятил, что ли? – хмыкнул я – какой я, к черту, американец?!
– Да уж доходят до нас новости – хохотнул Махров – То толпу бандитов перестреляешь, то Мохаммеду Али погрозишься морду набить. Даже по телевизору показали! Ну ты там и разбушевался! Вся Америка бурлит! Да и у нас тут… бурление. Ох, какое бурление!
– Все ради любимой Родины, все ради советского народа! – постным голосом пояснил я – Прославляю советскую Родину! И только так! Как у тебя-то дела?
– Ну, как-как… встретил новый год, потом продолжил встречать по гостям, вот теперь сижу, думаю, за что первое браться. И как заставить народ издательства работать. Они не хуже меня праздник-то встретили. Все квелые, тухлые… Сейчас бы пивка… В общем – праздник удался!
– Рад за вас – грустно констатировал я – Честно – ужасно хочу домой. Соскучился по России. По Союзу. Тут вроде и хорошо, но это совсем не дом. Совсем. И люди есть хорошие, но… дома лучше.
– Трудно тебе будет… после Америки-то! – хихикнул Махров, явно желая чтобы не только у него было похмельное настроение – Катаешься там на кадиллаках, устриц жрешь, шампанское «Вдова Клико» пьешь! А тут… ничего такого нет! Все просто!
– Устриц я не ем. Мне их жалко. Вдова Клико? А как встану, сразу бутылку открываю, и прямо из горлышка! И в умывальнике у меня шампанское – я им и ноги мою. И прямо из окна прыгаю в кадиллак! И поехал. Вот такова моя трудная писательская доля!
– Да, трудно тебе живется! – с нарочитым сочувствием поддержал Махров – А вот насчет доли… ты ведь миллионер, мой друг. У тебя знаешь уже сколько на счету накопилось? А ты все не едешь, не забираешь! И между прочим – в сертификатах. Ну и в рублях. Тяжко тебе будет, когда приедешь! Чтобы пропить столько – одной жизни не хватит! Приезжай скорее – помогу тебе пропивать гонорары.
– Я знал, что ты не откажешь в помощи! Ты настоящий друг! – с чувством констатировал я, и оба захохотали.
– Ниночка там как? Ты ее еще не заездил, старый сатир? – отсмеявшись спросил Махров.
– Ниночка готовится сниматься в сериале о Неде – неожиданно гордо ответил я – девушку главного героя будет играть! Тренируется в единоборствах, и очень успешно. Она ведь бывшая спортсменка, так что у нее все получается. Голливудская звезда будет!
– Как и ты! Слышали, слышали… роль будешь играть в фильме про Гарри? Читаем газетки вражеские – чисто ради чтобы знать, как вы там загниваете, мерзавцы – мелко и крупнобуржуазные! Воняете потихоньку загнивая?
– Аж смердим! – подтвердил я – Ну что же, Леш, рад был тебя услышать. Очень рад. Жду, когда увидимся. С меня «Вдова Клико»!
– Две! И виски синей этикеткой! – закончил разговор непоследовательный Махров. Если виски с синей этикеткой Зло, зачем его заказывать?
Мы тепло попрощались, пожелав друг другу в новом году самого лучшего, и я положил трубку.
Хорошо поговорили. Постебались, услышал голос на родном языке… родиной пахнуло. Чем дольше живу здесь, тем больше тянет домой. А может все-таки рискнуть, слетать на родину? А к началу съемок и прилететь! Когда там «Неда» начинают снимать? В конце января? Слетаю на недельку, и отдохну от Америки!
Я думал, и при этом знал – не слетаю, не отдохну. Не могу рисковать. Вляпаюсь – не только себя подведу, но и людей, которые на меня рассчитывали. Руководство СССР запросто ничтоже сумняшеся объявит, что я решил больше не возвращаться в мир чистогана и золотого тельца, и что не нужны мне их кровавые деньги, нажитые на эксплуатации трудового народа. Нет, это не какое-то оскорбление советской власти – я на их месте сделал бы тоже самое, зная, кто я такой на самом деле. Слишком я ценный кадр для них. Потому – все средства хороши, чтобы удержать меня в Союзе. Гениальных ученых тоже не выпускали из Союза – по понятным причинам! Нельзя! Слишком ценны!
Пока власть не сменится, пока Шелепин не сядет на «трон», не поеду. Риск слишком велик. И при Шелепине велик, но с ним хотя бы можно договориться. Разумный мужик. Смотрит в будущее. Хоть и политик.
Почему «хоть»? Потому что редкий политик может быть порядочным человеком. Политик обязательно будет принимать непопулярные решения, при этом заранее сказав, что никаких таких решений он никогда не допустит. Политик руководствуется прагматичностью – и это правильный политик. Тот, который может и берет на себя ответственность за непопулярные решения.
Я прожил достаточно долго, и видел всяких политиков – и наших, и зарубежных, но мало о ком могу сказать, что это порядочный человек, всегда держащий свое слово. Надеюсь, Шелепин из порядочных.
Впрочем – убедиться в этом можно только тогда, когда я отправлюсь на родину. Но это не раньше, чем через год. Вот сыграю роль в фильме, и тогда…
Кто-то скажет, что потом будет еще фильм, еще книга, а потом еще и еще… Ну что я могу ответить на эти слова? Будет то, что будет. Но я точно рассчитываю отправиться в Союз через год. Но только после смены власти. Исключительно после смены власти. Как только газеты напишут, что «Дорогой Леонид Ильич» отправился на пенсию по состоянию здоровья – так это и будет мне сигналом – звонить в кассу аэропорта и заказывать билет домой.
А пока – только нечастые письма «куда следует» с указанием будущих катастроф и шпионов с маньяками. Теми маньяками, которых не отдал на расправу Аносову. Интересно, скольких гадов он уже порешил? И не поймали ли его? Как он вообще живет?
Я сделал для него две захоронки – положил в каждую по приличной сумме денег. Он знает, где находятся захоронки – это заранее было обговорено. И если ему понадобятся деньги (А они понадобятся, в конце-то концов, жить-то ему на что-то надо? А своих сбережений у него не так уж и много. И пенсию получать нельзя – могут арестовать при получении).
Я умею делать захоронки. Или, официально, «оперативные хранилища». Нас учили такие делать – на случай партизанской войны после ядерного конфликта и зарубежной агрессии. В захоронке обычно заложено оружие, запас патронов, деньги, запакованные в непроницаемую тару продуктовые пайки, одежда, обувь – все, что нужно человеку для того, чтобы сохранить свою жизнь, если он попал в неприятную ситуация во время выполнения боевого задания. Захоронки обычно «привязываются» к заметным «реперам» – глыба камня, скала, огромное дерево и все такое. Иначе без навигатора найти невозможно. Ну вот и сделал такие, в одну даже положил тот «марголин» с глушителем, которым я застрелил двух маньяков. Мне он сейчас пока ни к чему, Аносову же может пригодиться. Мало ли как сложатся обстоятельства…
Кстати сказать, когда после ночного происшествия меня посещали агенты ФБР, мне пришлось дать им парочку американских маньяков. А еще – сдать одну будущую катастрофу самолета. Что-то ведь надо им скармливать, иначе нельзя. Пока я нужен – меня не трогают. Тем более, что считают ненормальным провидцем-фантастом, а не тем, кем являюсь на самом деле. Главное, чтобы меня наши не сдали. Какой-нибудь шпион, чудом узнавший о «Шамане». А что касается сдачи американцам маньяков и предотвращения катастроф – так почему бы это и не делать? Маньяков во всех странах нужно искоренять безжалостно, любишь ты эту страну, или нет. Почему должны страдать невинные люди? То же самое с катастрофами – пусть живут люди. Пусть радуются жизни.
Думал я и над этим – а что будет, если американцы узнают, кто я такой? И приходил к выводу: а ничего особенного не будет. Насядут, конечно, будут нажимать, будут требовать информации в гораздо большем объеме, чем я даю сейчас, да еще и с политической направленностью. Но закрыть меня в клетку, похитить – вряд ли решатся. Слишком я теперь значимая фигура в Штатах. Популярная фигура. Очень популярная фигура. До того дошло, что я уже не могу просто так, свободно ходить по улицам – меня узнают. Здороваются, что-то говорят, кричат, фотографируют, и… иногда угрожают. Да, угрожают – было и такое. Чернокожие – три парня, которые встретились мне, когда мы с Пабло шли по улице Манхэттена. Один крикнул что-то вроде: «Ты ответишь, белая свинья!» Второй назвал «грязной нацистской свиньей». Вот не думал я, что их угрозы так быстро воплотятся в жизнь. Похоже, что я умудрился столкнуться с членами одной из банд чернокожих. Но вообще, если не считать этой шпаны, люди относятся ко мне как к суперпопулярной звезде, и в большинстве своем очень даже положительно. Я теперь что-то вроде Пола Маккартни или Джона Леннона – вот насколько поднялся мой социальный рейтинг. Ну… мне так кажется. Я конечно могу и ошибаться, но редкая газета выходит без упоминания о моей скромной личности. Если не о чем писать, нет горячих новостей – вставляют заметку с исследованием «икспердов» о том, кто я такой на самом деле и являюсь ли колдуном из Сибири в сотом поколении. Смех и грех…
Рождественские каникулы пролетели мгновенно, я даже и не заметил. Так всегда бывает, особенно в детстве – вот только начались каникулы, и – опа! В ненавистную школу пора!
Почему ненавистную? Да ненавидел я школу, чего уж там. От школы у меня остались самые неприятные воспоминания. Учиться я не любил, хотя и был на хорошем счету – сплошные пятерки – кроме поведения. Дрался, однако. Три по поведению. Хорошо хоть на учет в детскую комнату милиции не поставили… Но не буду о плохом. Буду об очень плохом.
А очень плохое вот в чем: фэбээровцы при нашей последней встрече сообщили, что я, оказывается, стал знаменем организаций вроде «Ку-клукс-клана» и всякой такой шелупони, борющейся за «чистоту крови». Особенно после последнего моего «приключения». Журналисты разнесли информацию о случившемся по всему миру, и вот как это было воспринято в определенных кругах: «Черномазые распоясались, надо дать им укорот! Пора указать им на их место!». И началось… Белые полицейские стреляли по нарушителям и раньше, особенно после того, как я же и выдвинул «теорию разбитых окон», а теперь черных преступников даже не пытались взять живыми. Расстреливали на месте, даже если те не пытались оказать сопротивление. Под любым предлогом, например: «Он на меня замахнулся!».
Тут ведь какая штука – это в 2018 году у каждого полицейского видеорегистратор и на груди, и в машине, а сейчас, в 1972 – слова полицейского против слов свидетеля, которого в большинстве случаев никогда и не было. Полицейские тоже не дураки, знают, как, где и что можно сделать так, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. Так что кто может опровергнуть слова копа о том, что убитый преступник угрожал его жизни и здоровью?
Но и это не самое главное. Начали стрелять белые граждане США. Подозрительный чернокожий – огонь на поражение! Любой повод – выстрел! А уж если на самом деле напал или залез в дом, в машину… тут уже точно ему конец. Буквально за несколько дней после нападения на меня, по всей стране были убиты сотни преступников, гопников и просто похожих на гопника чернокожих!
Многое я узнал и от Стива, который знал обстановку можно сказать изнутри, с «земли». И он рассказал – чернокожие полицейские как ни странно лютовали не меньше, чем их белые собратья. То ли потому, что черные банды бросали тень на их расу, и им хотелось доказать, что они за порядок, а не вместе со шпаной, то ли… да хватит и одной причины. «мы не с вами, мы – другие!» (Известно, что самыми ярыми, фанатичными христианами всегда были так называемые «выкресты» – иудеи, перешедшие в христианскую веру) В любом случае, так это, или не так, но – преступность просто выжигали каленым железом.
Белые бандиты? Им тоже доставалось. Практически так же, как и черным. Расстрелы на месте избавили суды от перегрузки, когда судебные заседания над мелкой и крупной шпаной шли практически круглосуточно.
А после праздников, в первый же рабочий день телекомпания NBC объявила о том, что берется организовать бой между Мохаммедом Али и русским писателем Майклом Карпофф. Бой будет проходить по особым правилам – правилам смешанных единоборств. Каждый из противников применяет те приемы, которые не запрещены правилами. Ну и дальше перечисления правил, и того, что делать соперникам нельзя.
Кстати сказать, я внимательно прочитал перечень недопустимого в этом бою, опасаясь, что туда могли включить то, без чего я не буду иметь ни малейшего шанса, или наоборот – забыли включить что-то особо злостное, очень опасное для жизни и здоровья. Но нет – как я Немирову диктовал, так они все в правила и вставили. Теперь я войду в историю как создатель ММА… хе хе хе…
Еще было сказано, что бой назначен на первое февраля – в связи с тем, что сэр Карпофф подвергся нападению участников банды чернокожих и получил некоторые ранения. Ему нужно время на выздоровление. Иначе бой состоялся бы гораздо раньше – в январе.
А вот дальше был сюрприз. Главный приз был установлен в пять миллионов долларов! Небывалый куш! Нереальный! Еще никто и никогда в истории США не получал за бой на ринге такого приза! До сих пор – не получал. Когда в этом году Джо Фрейзер побил Мохаммеда Али – каждый из них получил по 2.5 миллиона долларов. А тут – пять!
Кстати, забавно – никто из моих «партнеров» из NBC явно не верит, что я могу выиграть в этом бою. Как догадался? Логически рассуждая: Али олимпийский чемпион, профессиональный боец. А я кто? Писатель. Гуманитарий. Потому шансов у меня никаких – даже если я и побил кучку каких-то там чернокожих. Побил-то с помощью оружия, не кулаками! Мне и миллиона хватит, когда проиграю. Так сказать – на лечение.
Тут же вспомнилось история боя Мохаммеда Али и Фрейзера в прошлом году. Фрейзер, судя по рассказам современников, был удивительно приличным парнем. Вырос на ферме, тренировался даже не до седьмого пота, а до десятого. По меркам тяжеловесов – совсем не великан. Даже меньше меня – у него рост всего 182 сантиметра, а вес 90 килограммов. Но он хорошенько навешал Клею, который весил 107 кг при росте 191 см.
Через несколько лет в матче-реванше Мохаммед Али побьет Фрейзера, и оба получат рекордные гонорары. Но интересно совсем не это. Первый бой Фрейзера и Али не состоялся бы, как и второй бой, если бы не Джо Фрейзер. У Али отобрали боксерскую лицензию за то, что он отказался идти воевать во Въетнам. Само собой – Али во Вьетнаме никто бы не заставил бегать с винтовкой и палить во вьетконговцев – его предполагалось использовать в пропагандистских целях. Но… Али проявил несгибаемый пацифизм, и никуда не поехал. За что и был наказан.
Был ли отказ Али настоящим пацифизмом, или он просто боялся попасть под пули вьетконговцев – я не знаю. И никто не знает – кроме него самого. Но факт есть факт. Так вот: это с подачи Фрейзера Али вернули лицензию. Прогуливаясь в саду Белого дома с президентом Никсоном Фрейзер попросил президента вернуть Али лицензию – ради бокса, и ради отличного боксера. Никсон выполнил его просьбу. Лицензию Али вернули, бой состоялся. Как отплатил Али своему благодетелю? Он даже спасибо не сказал. Мало того, когда они сошлись на ринге, Али оскорблял противника и шептал в ухо всякие гадости.
Неблагодарность не входит в число семи смертных грехов. Но я бы все-таки поместил ее сразу в состав двух из них: гордыни и зависти.
Да, Али-боксер вызывает у меня чувство уважения, даже восхищения. Али-человек – только омерзение. И мне кажется, что своим мерзким поведением он заработал сильнейший откат кармы, наработанной им за всю его жизнь. Умереть жалкой развалиной, потерять разум, перестать владеть своим некогда великолепным организмом – что может быть хуже для того, кто гордился собой и называл себя Величайшим?
А что касается гонораров – для 1972 года предлагаемый на наш бой гонорар, это не просто гонорар, это гонорарище! При средней заработной плате в пятьсот баксов в месяц – просто феноменальный. А вот в 2018 году для боксеров гонорар в 150 миллионов долларов уже не бог весть какие деньги. Хорошие деньги, да, но… бывает и больше.
Еще было сказано, что встреча будет транслироваться на несколько десятков стран. И я улыбнулся – вот нам карта и поперла! Страус своего не упустит!