1972

– К шести часам закажите ужин из ресторана. Легкий ужин, без особых роскошеств. Скорее всего он будет со своей Пегги, будет Рон и… кто-то еще. Один или два человека. Лучше заказать на одного лишнего, чем кому-то не хватит. Ладно, к Пабло завтра поеду.

Страус приехал без четверти шесть. Он был на своем кадиллаке, с Роном за рулем, за ним ехал темно-синий мерседес со смешными вертикальными фарами.

Вот не люблю я черные и вообще темных цветов машины. Белый – это наше все! На белом не так видно грязь, да и моется он легче – сразу видно, где не помыл. А темно-синий… это просто ужасно. Это хорошо только тогда, когда за рулем твоего автомобиля сидит личный водитель, и этот водитель постоянно полирует пепелац мягкой тряпочкой. Стоит выгнать с мойки автомобиль такого цвета, как на нем мгновенно накапливается слой пыли, да такой, что кажется – авто минимум как месяц не видело мойки-полировки.

Прибывшие в синем мерседесе люди явно не испытывали проблем с мойкой своего автомобиля. Они важно сидели за заднем сиденье, одетые в строгие деловые костюмы (и белые рубашки с галстуками), и на их лицах читалось полное довольство своей удавшейся небедной жизнью.

Страус, как я и предполагал, прискакал вместе с Пегги, и как всегда был деловит, активен до невозможности и до отвращения бодр.

– Майкл! Представляю тебе наших друзей – Джон Немирофф, один из директоров телекомпании Эн-би-си, это его помощник, Джек Руперт. О цели своего визита они сообщат сами, когда мы завалимся в твой красивый дом и усядемся за стол, чтобы объесться твоей дикарской едой. Вы, русские, любите угощать гостей так, чтобы они потом получили изжогу и несварение желудка от переедания, поэтому я заранее предупредил о нашем приезде. Да и не хотелось, чтобы ты, не дождавшись нас сбежал к своему человеку в больницу. Дело очень важное, так что нам обязательно нужно переговорить!

Я пожал руки гостям, а Рон, который само собой сидел за рулем кадиллака – незаметно показал мне большой палец. Мол, все в порядке, и все будет замечательно!

Вообще-то я примерно представлял, зачем они сюда приехали, и был готов к нашему разговору. По большому счету я все сказал еще на шоу Карсона, так что теперь речь должна была идти только о размере вознаграждения за поединок, ну и о подписании контракта на таковой.

Так оно все и вышло. Ну, вначале мы конечно посидели за столом, отдавая должное кухне соседнего ресторана, в котором мы были уже постоянными клиентами, имея приличную скидку и за свое постоянство, и за то, что ресторан разместил у себя на «Доске почета» мое фото с моей же подписью и пожеланием процветания прекрасному ресторану, в котором я постоянно обретаю свое гастрономическое счастье. Сделал рекламу ресторану, чего уж там… за скидку малую.

Справедливости ради надо сказать, что готовили в ресторане очень недурно, особенно удавались им стейки из сочной фермерской говядины. Ну и с морепродуктами проблем не было – а я их очень люблю. Кроме устриц – так и не заставил себя глотать живых ракушек. Претит это моей нежной душе. Как представлю, что несчастный моллюск медленно умирает у меня в желудке, разъедаемый раствором соляной кислоты – так и душа моя начинает страдать. Опять же – слыхал, что от такого сыроедения можно заразиться какими-то там паразитами, а к паразитам у меня отвращение с самых что ни на есть ранних школьных времен, когда учительница биологии рассказала нам о том, как один мальчик умер, съеденный изнутри глистами-аскаридами. Они у него изо рта даже полезли. А после вскрытия оказалось, что они пронизали у него всю печень. Я потом три дня спать не мог – снились преследующие меня проклятые аскариды. Спасибо умной училке!

Может и врут, но рисковать я никак не хочу. Сами пусть своих устриц жрут. Говорят, что устрицы на потенцию хорошо влияют? Так вот заверяю – с этим делом у меня все очень хорошо, и даже – слишком хорошо. Как в моей далекой юности, когда только и думалось – что там у девчонок под их юбчонками. И как до энтого самого добраться.

Нет, не могу сказать, что только об ЭТОМ и думалось, но… думалось, еще как думалось! И частенько. Слишком часто. Да и когда постарше стал… совсем постарше – тоже думалось. Только теперь и делалось. Иногда даже проскакивала грешная мысль – уж лучше бы импотентом быть, или как там называется? Асексуалом, вот! Ну тем, кто вообще не думает о сексе. Почему? А потому что мысли о сексе и сам этот секс слишком уж много отнимают времени и усилий. По крайней мере – у меня. Ага… я не «скорострел» и кое-чего умею.

Женщины за столом были хороши. Пегги как всегда элегантна, эдакая смесь порока и аристократичной невинности, Ниночка – просто великолепна в своем коктейльном «маленьком черном платье». Оно открывало ее великолепные стройные ножки в черных кружевных чулках, и хотелось наплевать на всех и тут же оттащить ее в спальню – само собой, с самыми гнусными развратными намерениями.

Кстати, я и раньше замечал, что Ниночка очень похожа на Одри Хепберн (в короткой прическе), а когда она надела это платье – схожесть двух женщин стала совсем уже очевидна. То-то мои гости поглядывали на нее со смесью восхищения и удивления. А вообще, мне думается, Ниночка гораздо красивее Хепберн, и точно ее «посвежее».

Перешли к делу уже за десертом – это был торт «Наполеон», который под руководством Ниночки испекла наша Амалия. И это был великолепный торт! У Амалии золотые руки, определенно, а если к ним приложить еще и правильный рецепт – получается в высшей степени вкусная штуковина.

Начал Немирофф, сразу «взявши быка за рога» в лучших русских традициях. Нетрудно было догадаться, что Немирофф потомок русского эмигранта, попавшего в Америку после гражданской войны. Это мы выяснили за ужином – я поинтересовался происхождением такой определенно русской фамилии моего гостя, тот и рассказал мне историю отца-белогвардейца, чудом убежавшего из занятого красными Крыма. Ничего особо интересного, кроме одного – офицер оказался поумнее своих соратников и вовремя свалил в Турцию, откуда уже окольными путями добрался и до Америки. И видимо не пустой добрался – сумел кое-какие деньжата с собой прихватить. Так что и выжил, и женился здесь достаточно выгодно, и сына сумел в университет престижный пропихнуть. Ну что сказать… повезло!

Подумалось, что Немироффа скорее всего прислали ко мне на переговоры именно потому, что у него имелись русские корни – мол, два русских легче найдут общий язык. Вот только глупости все это – какой, к черту, он русский? Если родился в Штатах от американки ирландско-немецкого происхождения, и Россию в жизни видел только на картинке? Только отец русский, да и тот… эмигрант. А эмигранты нередко дико не любят Россию за то, что она исторгла их из своего чрева. И ненавидят все русское. По крайней мере – так частенько было в 2018 году.

Впрочем, как оказалось, Немирофф неплохо говорит по-русски, уважает русскую кухню, смотрит русские фильмы, любит русскую литературу и считает русских женщин самыми-пресамыми красивыми в мире. А еще – читал мои книги и является моим ярым фанатом.

Вот тогда я и понял – почему именно его ко мне и заслали. Правда ли он любит мои книги, я не знаю, но подсознательно настроился к нему гораздо более…хмм… лояльно. Нет, а кто устоит, если человек так яро нахваливает твои книги, утверждая, что ты являешься светочем литературы вселенского масштаба? И знаешь, что это все брехня и лесть, а все равно приятно! Человек слаб-с…

– Майкл… Михаил! – начал Немирофф, а вернее Немиров свою речь – Мы связались с вашим литературным агентом, попросили, чтобы он вывел нас на… в общем – чтобы он нас с вами свел. Речь пойдет о вашем будущем бое с Мохаммедом Али, он же Кассиус Клей. Если, конечно, вы не передумали. Не передумали?

– Нет, не передумал.

– Отлично! Тогда нам бы хотелось уточнить – каковы будут ваши условия участия? И каким вы видите этот поединок? По каким правилам он будет происходить?

– Я уже озвучивал. Мне что, повторить?

– Очень нужно – повторить! – Немиров достал из сумки стоявшей возле ножки стола (я давно обратил внимание на сумку, но не спрашивал, что это такое) небольшой репортерский катушечный магнитофон, спросил – разрешите воспользоваться? Я потом перепишу на бумагу, просто так будет быстрее и удобнее.

– Да, но проблем. Пишите. Итак, что вас интересует?

– Ваши условия. Каков с вашей точки зрения должен быть приз?

– Три миллиона долларов победителю. Миллион – проигравшему.

– Каковы правила боя? Вы что-то говорили про то, что никаких правил не будет? Бой без правил?

– Правила будут. Я пересмотрел свое решение. Ну в самом деле, не гладиаторские же бои нам устраивать? Закон этого не разрешает. Не могу же я калечить Клея? Или убивать его? Правила таковы: не будет ударов в пах. Никаких разрывов естественных отверстий. То есть – не рвать рот, не выкалывать глаза, не протыкать живот и не вытаскивать кишки.

– Что?! Вытаскивать кишки?! – Немиров и все, кто сидел за столом дружно хохотнули. Кроме Ниночки, которая тревожно на меня посмотрела. Она-то все восприняла всерьез. И не зря…

– А что вас так удивляет? – я невозмутимо пожал плечами – Знаете, что такое панкратион? Если не знаете, поясню: был в Греции такой вид борьбы без правил. Помесь борьбы и бокса. Два грека раздевались догола, обматывали руки сыромятными ремнями, и бились, пока один из противников дальше не мог вести поединок. Примерно, как в боксе. Только в отличие от бокса в панкратионе можно было делать практически все. Выбивать глаза. Ломать пальцы. И вот – один из бойцов сложил пальцы руки «лодочкой», ударил противника в живот и пробил мышцы, воткнув руку в брюшину. Затем подцепил кишки несчастного и выдернул их наружу. Противник умер.

– Какой ужас! – охнула Пегги, Ниночка тоже прикрыла округлившийся рот ладошкой – И ему присудили победу?!

– Нет. Его дисквалифицировали, так как нельзя пробивать брюшину и вытаскивать кишки. Панкратион штука жесткая, но все-таки не война. Победу присудили убитому, и даже поставили его статую в пантеоне героев-олимпийцев. А нарушителя правил прогнали, заклеймив позором. Вот такая история.

– И что, вы можете вот так: убить, выдернув кишки? – недоверчиво спросил Немиров.

– При определенных условиях – могу. И не только кишки. Потому правила это запрещают.

– Майкл убил одного из уличных бандитов, вырвав ему глотку – ласково улыбаясь пояснил Страус – Так что может. Он вообще – много чего может!

– Еще – нельзя ломать пальцы и другие суставы. Как я уже сказал – не калечить.

– Но так вам будет практически невозможно победить Клея! – вмешался помощник Немирова – Вы же знаете, насколько он силен как боксер!


– Ничего, как-нибудь справлюсь – усмехнулся я – а не справлюсь, значит, так тому и быть.

– А сроки? Когда вы сможете выйти на бой? Вы ведь ранены.

– После нового года, где-нибудь в конце января. А что с Клеем? Он согласен на бой?

– Предварительное согласие получено, условия обсуждаются. Мы составим договоры на участие, и вы их подпишете.

– За меня договор подпишет мой агент господин Страус – пожал я плечами – от заведует рекламными акциями, а этот бой можно счесть именно рекламной акцией. Ведь кроме приза, канал может продавать и право на копирование трансляции боя, ведь так же? Кроме того – вполне вероятно, что проигравший пожелает устроить бой реванш – и это обговорит с вами мой агент. Мне нужно книги писать, а не с договорами бегать. Моя профессия – писатель.

– Конечно! – Страус лучился довольством, сиял, как уличный фонарь – мы все обсудим, и я уверен, что придем к взаимовыгодному соглашению! Завтра же мы сядем за стол переговоров, и все обсудим!

– Господа! – начал я озвучивать то, что вдруг пришло мне в голову – скажите откровенно: у вас оплачиваются идеи шоу?

– Идеи шоу? – Немиров удивленно поднял брови – А какая именно идея у вас есть?

– Стоп! – Страус довольно хохотнул – ха ха! Молчи Майкл! Парни, все идеи Майкла обязательно превращаются в золото! Потому разговаривать о его идее мы будем только после того, как я обсужу ее с моим клиентом! Согласен, Майкл?

– Согласен – пожал плечами я – Идея такая, что лет на двадцать точно выведет эн-би-си на первое место в рейтинге телекомпаний. А может и на большее время. Идея – просто… хмм… стопроцентно верная! Беспроигрышная! Но я хотел бы иметь с нее свой гешефт.

– Все! Молчи, Майкл! Все будет замечательно! Все устроим! – Страус довольно кивнул головой – Так я и телепродюсером сделаюсь с твоей помощью, а?

Мы сидели за столом еще около часа. Потом гости быстро свернулись и отправились восвояси – и я облегченно вздохнул. Голова разболелась, плечо ныло… не до посиделок мне сейчас. Отдохнуть надо.

Грех признаваться, но после ужина я только лишь дополз до постели и рухнул на нее, забывшись тяжелым сном. Мне было не до секс-игрищ с подружкой. Даже если она выглядела так потрясающе.

Проснулся на следующий день в десять часов утра. Плечо почти не болело, голова свежая, ясная, так что решил освободиться от повязки и нормально вымыть голову. Как и все свое многострадальное тело. Немного пострадал, отдирая повязку от шва на голове, но не закровило и я был доволен видом быстро заживающей раны. Вернее – уже рубца. Швы потом выдерну, и все будет в порядке – шрамом больше, шрамом меньше, делов-то. Красноты уже почти нет, хороший шов. Уж чего-чего, а в этом я разбираюсь.

То же самое и предплечье – нормальный шрам, неплохо подживший. Даже слишком хорошо подживший для меньше чем двух дней после ранения. Похоже, что странный процесс омоложения моего организма включал в себя и ускоренные регенерационные процессы. Что, впрочем, укладывалось в некие рамки теории. Организм омолаживается, обновляется, а значит – гораздо быстрее заживляет раны, приводя систему в некий усредненный статус. Вернее, так: организм статичен – он омолодился до определенного уровня и находится в нем, поддерживая устойчивое равновесие. Ранение – это толчок в сторону изменения статуса организма, и сразу же включается механизм омоложения, отбрасывающий систему в сторону точки равновесия. Что это за механизм, сколько он еще будет действовать – я не знаю. Вероятно, (это уже чисто мои домыслы), система начнет работать в прежнем режиме тогда, когда я достигну того года, который соответствует моему хроно-возрасту. Ну то есть моему организму сейчас двадцать пять лет – значит, чтобы я снова начал стареть, мне нужно прожить здесь двадцать пять лет. И дальше уже пойдет обычное старение. Если только некий Абсолют при перемещении в это время не впрыснул мне некую сыворотку бессмертия, удерживая мою систему в максимально эффективном состоянии.

Ну да, гадание на кофейной гуще, но какую-то версию я ведь должен был выдвинуть? Сделать попытку понять происходящее? Хотя и есть у меня такое сильное подозрение, что все мои теории полная ерунда и понять происходящее я никогда так и не смогу.

Впрочем – это меня не расстроит и особо не напрягает. Живут же люди, не зная, откуда взялся мир, как появилась жизнь, и откуда взялись на Земле люди. Придумывают свои версии, придумывают богов и атеистические теории возникновения жизни, и никто даже на йоту не приблизился к пониманию – насколько верны эти их «стройные» теории. Ибо нет никаких доказательств, а есть лишь вера и неверие. И только так.

Только лишь успел принять душ и растереться полотенцем – появилась Нина.

– Там Страус приехал! – сообщила она недовольно вздыхая – Говорит, срочно надо поговорить.

– По телефону не мог, что ли? – тоже вздохнул я – Вообще-то я к Пабло собирался.

– Сказала. Говорит – не телефонный разговор – пожала плечами Нина.

Ну раз не телефонный, значит, не телефонный. Страус не отличается особой паранойей, хотя его точно могли бы прослушивать. Раз он связался со мной. Все, кто связаны со мной теперь точно на особом контроле в спецслужбах, тут уже ничего не поделаешь. Кстати, неплохо было бы проверить – нет ли у меня в доме «жучков». Могли и наставить, пока «гости» общались со мной в гостиной. Больше-то я их никуда не пускал, а без моего ведома никто войти в дом не может. Если только через моих слуг жучков наставят. Но это вряд ли. Не станут Серхио и Амалия рисковать своей работой. Узнаю – тут же от них отделаюсь. И от жучков, и от слуг. А слугам, насколько я знаю, нравится у меня работать. Нет, не рискнут. Да и люди хорошие, не будут подличать.

– Давай его в кабинет. И принеси нам чего-нибудь перекусить. И чаю, кофе.

Страус стоял возле окна, смотрел на заснеженный сад, в котором Серхио прочистил аккуратные дорожки и задумчиво покусывал губу. Когда заметил меня, протянул руку и недоверчиво помотал головой:

– Ты и в самом деле провидец? Как ты можешь так точно угадывать будущее? Вот что значит – фантаст! Эн-би-си заинтересовались твоей туманной идеей нового шоу так, что аж подпрыгивают от нетерпения! Позвонили с раннего утра и потребовали, чтобы я отправился к тебе и все выяснил! Знаешь, как они тебя назвали?

– Как? – хмыкнул я – только не говори, что гусыней, несущей золотые яйца! Мне это уже говорили, и мне не нравится сравнение с особью женского рода!

– Ха ха! Почти! Они назвали тебя золотой антилопой! Вроде как есть такая легенда у индийцев – где-то в джунглях бегает золотая антилопа, и каждый удар ее копыта выбрасывает в мир горсть золота! Слышал про такую легенду?

– Ха! Небось Немиров рассказал, да? Это он советский мультфильм смотрел, который лет пятнадцать назад сделали. Так и называется – «Золотая антилопа». Только там знаешь, какой конец был? Не очень хороший конец. Антилопу поймали и потребовали, чтобы она беспрерывно била копытом и давала золото шаху. Антилопа согласилась. Но перед этим спросила: а не будет ли золота СЛИШКОМ много? На что шах назвал ее дурой, и сообщил, что золота не может быть слишком много. Антилопа же тогда сказала, что, если шах скажет «хватит», все его золото превратится в черепки. И начала бить копытом. Так вот шах чуть не умер под грудой золота и само собой – сказал «хватит». И стал нищим. И от него ушли все слуги. Кому нужен нищий шах?

Страус подумал, глубокомысленно поднял брови и задумчиво изрек:

– Типично индийско-советская сказка. Или скорее – советская. Вы, советские, никогда не понимали – откуда берется капитал, хотя и начитались Маркса. Ну и пропало его золото, и что? А недвижимость? Его земли? Его рабы? Его производительные силы? Средства производства? Они-то куда делись? Через неделю у него будет и золото, и все, что он захочет. Ну да, потерпел некоторое поражение, потерял капитал – так наши бизнесмены хоть раз в жизни, да теряли свои капиталы. От этого никто не застрахован. Но поднимались! Главное золото – это не то, что в кармане, а то, что вот тут!

Он постучал по голове и с улыбкой посмотрел на меня:

– Все-таки ты неистребимый коммуняка, Майкл. Хоть и миллионер. Но может ты все-таки перевоспитаешься когда-нибудь? Поймешь, что по сути – деньги важнее всего?

– Скорее всего, нет – пожал я плечами – Не пойму. Не того воспитания. Но разве это важно? Главное – я приношу деньги. Бью копытом и деньги летят. Только не захлебнитесь в золоте, не утоните!

– Не захлебнемся, не беспокойся – серьезно кивнул Страус – И давай, излагай свою идею шоу. И я вот что предлагаю: давай создадим продюсерский центр «Страус и Карпофф». Этот центр будет заниматься изготовлением шоу и продавать их на ти-ви. А еще – мы сами будем делать сериалы – по твоим книгам, и по чужим. Я буду пробивать дорогу нашим проектам, заниматься рекламой, обеспечивать технически. На тебе – подбор актеров и режиссеров. Ведь ты точно знаешь, кто и как должен играть в этих фильмах. Я уже подготовил пакет документов. Тебе осталось только лишь поставить подпись, и продюсерский центр будет создан. И начнем мы с твоего шоу. Деньги вложим поровну – по миллиону каждый. У тебя есть миллион, и не один. И у меня есть. Вот и начнем работать. А как дела пойдут – так и посмотрим. Подпишешь, я зарегистрирую должным образом, и начнем. Вот, держи!

Страус протянул мне небольшую пачку бумаг, и я, слегка ошеломленный его напором, развернул первую страницу.

Я изучал договор два часа. Вчитывался в экземпляры на английском языке, вчитывался в русский вариант – отыскивал подводные камни. Но ничего подозрительного не нашел. Договор был составлено достаточно просто и без «мелкого шрифта», в котором обычно и таится дьявол. Страус точно хотел работать честно и без обмана. Кстати, все наше с ним сотрудничество доказывало именно этот факт: при всех его хитрости, жадности, склонности к стяжательству, Страус никогда не нарушал своего слова и вел свои дела честно.

Другое дело, что выторговать у него выгодные условия было не так уж и просто – у Страуса прямо-таки стальная хватка, как у белой акулы, но, если ты с ним договорился – все, никаких поползновений обмануть, сработать за спиной тебе в убыток. Он предпочитал иметь свой процент – долговременно, стабильно, постоянно – чем хапнуть один раз и потерять десятилетиями наработанную репутацию. Он все-таки не нувориш, а человек, вышедший из старых аристократических семейств, в которых невероятно щепетильно относятся к своей репутации. Пусть даже их предками и были скорее всего обычные бандиты с Дикого Запада.