1972. ГКЧП

– Костя хорошо по-английски говорит – кивнула улыбающаяся Ольга – Это он с ребятами во дворе общался.

– Они не верили, что наш космонавт – самый первый! – Костя зло потряс кулаком – Придурки!

– Глаз ему подбили – снова улыбнулась Ольга.

– Я им тоже задал! Я же русский! А русские не сдаются! – Костя снова потряс кулаком, а я уважительно кивнул:

– Молодец! Правильно! Русские не сдаются! Правильный у нас мужик растет, Ольга Львовна. Да, лучше пусть он здесь учится, пока…пока не испортили. А то вырастет американцем…не дай бог.

– Ну вот вы все и решили – усмехнулся Роза Марковна – А теперь пошли борщ есть. Я отличный борщ варю! Меня одна хохлушка научила – пальчики оближете!

И мы пошли есть борщ. И правда – чего тут особо обсуждать? Все и так ведь яснее ясного. Наверное.





Глава 11




– Глянь, Рустам! Глянь! Вот это да! Вот это телка!

Четверо бородатых молодых людей в белой, наглухо тонированной приоре буквально подпрыгивали на месте, разглядывая ту, что стояла на обочине дороги. Она не двигалась, спокойно подняв руку и пытаясь остановить машины, которые пролетали мимо нее, увеличивая скорость и на всякий случай сдавая как можно левее. Мало ли чего можно ожидать от этой сумасшедшей?! Посреди белого дня бесстыжая девка стоит совсем голышом! Ну вот совсем голая, как младенец!

– Красивая девка! – облизнув губы кивнул тот, что сидел за рулем – небольшого роста дагестанец в черной футболке и черных штанах, как бы подчеркивающих статус их владельца. Черный – воровской цвет. Пацанский цвет. Только педики ходят в цветных шортах с обезьянами. Потому они и зовутся "цветные". Вот только ростом Рустам не вышел, что являлось его огромнейшим комплексом, и как следствие – Рустам болезненно реагировал на любой намек на его маленький рост. А еще – он обожал очень высоких, крупных женщин. И если с парнями брал проституток, всегда подгребал себе самую высокую, самую крупную. И бил ее. Насиловал, и бил! Бил!

Само собой – не тех, что работали с сутенерами. Эдак можно и проблем огрести! Потом домой бежать, в Дагестан, учебу в юридическом бросать, и…прощай ментовка! А ментом быть очень выгодно и уважаемо. Так что умный парень делает по-умному, унижать и бить можно только сторонних, уличных шлюх.

Хорошо еще подбирать тех, что предлагают на улице свои услуги прямо в городе – всякие там домохозяйки, которые подрабатывают минетом. Едешь на машине вечером, видишь – вроде как голосует, такси ловит. Тут главное – не спугнуть. Если в машине будут сидеть пацаны – шлюха туда не сядет. Знает, чем ей это грозит. А когда он один – симпатичный, молодой, улыбается – тут можно и предложить. "Отдохнуть не хотите?" Конечно, хочет! Он всегда хочет! А пацаны подсядут потом. Сюрприз!

Вся сласть таких шлюх в том, что они никуда не пойдут жаловаться. Их отдерут во все дырки, набьют морду, а они все равно никуда не пойдут. Потому что замужем. Потому что дети есть и эти твари боятся огласки. И можно делать с нею все, что захочешь! И втроем! И вчетвером!. И десятеро! Порвать ей зад, и пусть радуется, что не убили!

Ну а если и убьют – что тут такого? Лесов вокруг много, есть где прикопать. Или на Волгу – железяку к ноге и ракам на корм. Это в горах трудно закапывать – земля твердая, камни одни. А тут одно удовольствие!

Это, что стоит на обочине – просто мечта! Блондинка с короткими волосами – красивая, аж до скрежета зубовного! Так бы и впился зубами ей в сосок и вырвал его с кровью и воплями шлюхи! Огромная! Длинноногая – ноги от зубов! И не толстая – просто крепкая. Спортсменка наверное бывшая. Груди небольшие – торчком стоят. Соски розовые…ммм…ох, хороша, шкура! Мразь! Тварь!

Такие крепкие долго держатся, не отключаются! Какой интерес трахать шкуру, если она отрубилась? Надо чтобы она визжала, чтобы просила ее не бить, не мучить! Чтобы готова была на все, что угодно ради того, чтобы не было боли! Ох, хорошо!

Рустам почувствовал, как кровь прилила в пах, как мурашки пробежали по коже. Он хотел эту девку! Всей своей душой хотел! И тут же решил – не выпустит девку. Никогда. И ни за что. Будет держать ее на цепи и драть, драть, драть… И место есть – в квартире Ибрагима. Приковать ее, и пусть так сидит. Голая, как сейчас. И будет ползать перед ним. И делать все, что он захочет. А Рустам хочет многого. Очень, очень многого! Нет слаще, чем власть. Пусть даже это власть над забитой, запуганной до смерти шлюхой.

– Я буду говорить со шкурой! – предупредил он, оглянувшись на своих спутников – Вы молчите, и только поддакивайте! И лица сделайте подобрее, абреки – ну чисто абреки!

Парни захохотали, а громче всех Заур, огромный туповатый парень, борец-вольник. Сильный, как зверь. И такой же грубый. Обычно его подпускали к шкурам, когда их как следует раздолбят. Иначе попортит тварей, а после него уже неприятно их трахать.

Рустам затормозил возле девки, она чуть наклонилась к окну, от чего ее круглые груди с крупными сосками слегка дрогнули, будто сделаны были из твердой резины.

– Привет, красавица! Поедешь с нами? Мы хорошие ребята!

– Мне нужна помощь – спокойно, довольно-таки приятным, непрокуренным голосом ответила девка – Мне нужно отвезти в больницу больную женщину с маленьким ребенком. И еще мне нужна одежда.

– Обувь и мотоцикл! – тихо сказал Замир, и трое парней захихикали. Рустам сам еле сдержался, и правда ведь – смешно! Девка-Терминатор!

– Садись, конечно отвезем! – радушно предложил Рустам – На заднее сиденье садись!

Девушка молча шагнула к задней дверце, дверь тут же открылась и оттуда вылез Замир, пропуская ее в середину. Чтобы не выпрыгнула по дороге. Девушка помедлила секунду, и потом все-таки села. Красиво так села, изогнувшись, как кошка. У Рустама снова свело челюсть от неутолимого желания. Как он хотел, чтобы она выла и упрашивала его не делать ей больно! Мразь! Она точно на голову его выше!

Дверца захлопнулась, машина сорвалась с места. Девушка помолчала секунду, потом так же спокойно и даже безжизненно сказала:

– Нам нужно свернуть направо – вот здесь.

– Эй, тебе нужно, ты и сворачивай! – захохотал шутник Замир, и смачно провел девушке по левой груди – Ооо…парни…хороша сучка! У нее грудь, как резиновая! Упругая!

– Может силикон? – презрительно сморщил нос Рустам – Не люблю силиконовых. Я ей силикон вырежу! Чтобы протезов не было! Мрази, обманывают мужчин – вставляют протезные сиськи!

– Не, никакого силикона! – возбужденно заголосил Замир, хватая девушку за грудь и сжимая ее пальцами – Я бы почувствовал! А сучке нравится! Смотри, молчит, не против дать настоящим мужчинам!

– Ты говно ослиное, а не мужчина! – вдруг по-дагестански сказала девушка – И отец твой был ослом вонючим, и мать – ослица! Вы недомерки поганые! А ты, за рулем – мышь, куда тебе на женщину? Тебя самого надо вместо члена использовать, за ноги взять и головой женщине между ног! И то болтаться будешь, огрызок!

Рустама накрыла волна злобы, он даже задохнулся. Глаза застило красным, на лбу выступил пот. Он резко, с визгом шин повернул направо, на грунтовую дорогу, на съезд в лесок. Сюда обычно приезжали парочки на небольшой отсос или короткий перетрах. Заехали, сделали дело – и назад, к мужу и жене. Чистые и довольные, как и не было ничего. Дорога хреноватая, кочки, и Рустам порадовался, что приора не заниженная. Это дома заниженная "приора" в почете, это считается круто. А здесь русаки над такими смеются. Рустам ненавидел, когда над ним смеются, потому занижать машину не стал.

Автомобиль нещадно подбрасывало, бросало из стороны в сторону, в одном месте едва не застряли – хоть дождя давно не было, но в глубокой кочке не до конца пересохла грязевая лужа. "Приору" бросило поперек дороги, но Рустам был опытным водителем, и тут же отыграл скольжение рулем и газом. Машина, жужжа дорожными шинами "Мишлен" по скользкой черной поверхности, выскочила из колеи и по обочине пошла дальше. Из приоткрытых на два пальца тонированных стекол доносился сладкий запах грибов, прелых листьев и мокрой земли. Парни держали шлюху за руки, она особенно-то и не сопротивлялась. Смотрела перед собой чуть прищуренными глазами и молчала, будто смирившись со своей судьбой.


Когда машина выскочила на полянку – парни облегченно вздохнули. Они боялись, что взбешенный Рустам перевернет машину, а еще – парни предвкушали развлечение, и у них сводило от желания ноги. И не только ноги.

– Выходи, сука, эй! Мразь! Шкура! – парни вытолкнули девку на поляну, и встали там, держа ее под руки – Заур справа, Замир слева. Мага зашел сзади и хохоча погладил девушку по заду и промежности:

– Ооо! Рустам, какой роскошный зад! Я хочу первым иметь ее зад!

– Я первый! – Рустам наконец выбрался из машину и подошел спереди, поигрывая ножом-"выкидухой". "Пописать" эту девку будет очень приятно! Но вначале как следует отодрать. Обязательно – отодрать! И Рустам – первый!

– Я первый! – ухмыльнулся Рустам, и приказал – Нагните ее, раком буду трахать! Эй, сука, встать как полагается, раком! Я первый тебя отдеру, а потом пацаны! И ты узнаешь, кто тут рожден от ослицы!

– Ты, конечно – усмехнулась девка – То-то ты не вырос, недомерок! Небось девки над тобой смеются! И да, ты будешь первым!

Рустам взревел, бросился на девку. Сломать нос! Разбить губы! Отрезать уши! Он не любил трахать побитых, изуродованных, но сейчас важнее честь. Пусть помучается, пусть хлебнет крови!

И ему вдруг стало очень больно. Свет померк в глазах, тошнота подкатила к горлу, и Рустам потерял сознание, отлетев от могучего пинка длинной, очень длинной мускулистой ноги. Рустам даже не понял, что с ним случилось. Просто выключился, отброшенный ударом, как маленький камешек.

Тем временем девка без видимого усилия высвободилась из захвата, крутанулась, и оба парня повалились на земли, вскинув ноги и с хаканьем выдохнув воздух. Мага только лишь успел удивиться, застыв на месте, и тут же нога девушки с силой врезала ему в пах, разбив мошонку, тут же начавшую наливаться кровью из лопнувших сосудов. Теперь, даже если Мага выживет, собственных детей ему не видать как своих ушей.

Но он не выжил. Блондинка подошла к нему, взяла за голову, и через мгновение послышался хруст. Ноги Маги дернулись, по ним прошла волна дрожи, и…все. Он затих.

Очнулись от шока двое, что лежали на земле, попытались вскочить и тут же повалились от мощных футбольных ударов. Рраз! Два! И вот уже оба лежат в прострации, едва шевелясь и постанывая, похожие на перевернутых майских жуков.

Шаг, еще шаг, захват – хруст шейных позвонков. Глухой удар – и еще хруст. Трое готовы.

Подошла к бесчувственному до сих пор Рустаму, посмотрела, взяла из его руки нож. Критически осмотрела клинок – неплохой, пригодится. Выпотрошить бы гада, да одежда испортится. Нельзя! Свернула шею без всяких изысков. Работа, есть работа, и не надо превращать ее в развлечение.

Прикинула размер – та одежда, что на большом – как раз на нее. Бестрепетно раздела парня, натянула на себя штаны, рубаху, ботинки. Все в размер – повезло! А одежда такая, что с некоторой натяжкой можно посчитать ее и женской. В любом случае – хотя бы прикрывает срам. А там уже будет видно, где взять другую одежду.

Еще раз прикинула – выбрала одежду другого парня, раздела его, все аккуратно сложила на заднее сиденье. Подумала – и раздела всех остальных. Вдруг все-таки ошиблась – придется набирать комплект одежды из имеющегося.

Так, готово. Что с телами? Тела надо прятать. Чем дольше их не найдут – тем лучше. Будет фора по времени. По очереди оттащила в лес, где обнаружился очень даже приятный на вид овражек с растущим по дну кустарником. Подтащила трупы на край оврага, и скинула их в кусты – мелкого, что был за рулем, подняла на вытянутые руки и метнула как копье, в самый центр кустов. Он шмякнулся, как дохлая лягушка. С крупным пришлось потрудиться – килограмм сто двадцать весит, не меньше. Но тоже справилась.

Пошла к машине, брезгливо вытирая руку о штанину – когда бросала мелкого в кусты, из трусов мерзавца вывалилось его "хозяйство" и мазнуло ей по руке. Противно! Похоже что поганец обкончался то ли пока сюда ехал, то ли когда она откручивала ему голову. Такое бывает, она знала. Не зря по легенде волшебный корень мандрагоры растет под виселицей, там, куда упало семя повешенного. Во время повешения приговоренный нередко кончает. Вот и этот придурок не удержался.

Она не испытывала ни малейшей жалости. Не было и никаких сомнений. Главное – скрыть следы акции и сделать так, чтобы не поймали. На войне – как на войне. Ее учили воевать, и она это умела. А тому, чего не умела – ее научил другой человек. Тот, в кого она была влюблена, и который, увы, ее не любил. Он остался далеко, очень далеко…в другом мире.

Подойдя к машине, Настя быстро рассортировала найденные на трупах вещи, вернее – содержимое их карманов. Она никогда не видела мобильных телефонов, но поняла – это они и есть. Михаил описал их с абсолютной точностью. Еще были документы этих парней, а также их пластиковые карты. От пластиковых карт особого толка нет, если только не найдется…

Есть! Нашла! У одного нашла! Нет – даже у двух! Михаил говорил, что идиоты держат пароль к картам в своих бумажниках, написанным на бумажках. Втыкаешь карту в банкомат, вводишь пароль, и снимаешь деньги!

Где бы еще найти такой банкомат… Михаил говорил, что они есть в любом крупном торговом центре. А еще – в каждой сберкассе. Вернее – сбербанке, так сейчас называется сберкасса.

Наличные деньги. Пять…десять…двадцать тысяч! Пятисотрублевые, тысячные и пятитысячные купюры. Михаил сказал, что тут тысячи – это как в 1972 году рубли. Примерно так. Двадцать рублей – это вполне прилично, можно и поесть, и одеться.

Только бы милиции не попасться на угнанном автомобиле… Тогда – труба дело. Задержат, отвезут в райотдел, и давай разбираться, кто ты и откуда. А могут в конце концов и на трупы выйти, если кто-то их найдет. Может, следовало бы отрезать им пальцы и покромсать рожи? Черт! Не хочется лезть в кусты… Ладно, пусть валяются. Все равно от машины избавится при первой же возможности. Не успеют их найти. А с ментами как-нибудь договорится.

С трудом уселась на водительское сиденье, скрючившись, как младенец в утробе. Ужасно тесно! Как тут поправить сиденье? Нашла! Теперь можно сесть как следует.

Внимательно окинула взглядом приборную доску, повернула ключ – загорелись огоньки, на экране высветились цифры. Красиво, да. Это тебе не "волга" с ее убогой панелью, и не "москвич" с ужасным салоном. И даже не "кадди". Это гораздо круче. Кстати – надписи на русском языке. Эта машина не иностранного производства?

Но думать некогда, ехать надо. Сваливать отсюда, как говорит любимый Карпов. Там, в лесу, Зина ждет, и Мишенька у нее на руках. Комары жрут. Да и похолодать может в ночь, хоть и июнь. Ночи и в июне бывают холодными, голышом не больно-то разлежишься на влажной земле.

Завела двигатель, отжала педаль сцепления и аккуратно включила первую передачу. И стала отпускать сцепление. Машина мягко, практически без какого-то усилия двинулась вперед. Руль был легким, очень легким, и при каждом повороте где-то по капотом тихо гудел механизм. "Гидроусилитель руля!" – подумала Настя и сосредоточилась на вождении. Влезть в какую-нибудь колдобину и потом из нее не выбраться, бросить машину – было бы в высшей степени обидно. Ради чего тогда оставила позади себя четыре трупа?

Кстати, очень хорошо, что ей попались эти четыре насильника. Иначе как бы она добыла машину? Добропорядочные граждане объезжали ее по дуге, будто она была не красивой девушкой, а каким-то огнедышащим драконом. Так-то понятно – мало ли какие проблемы связаны с голой девушкой? Вдруг это провокация?

Михаил немного рассказал про свой мир, про то, с чем ей придется встретиться. И ей его рассказ напомнил о какой-нибудь латиноамериканской стране, вроде той же Бразилии, где в Рио-де-Жанейро девушке вечером лучше не выходить на улицу, а уж тем более – на пляж. Изнасилуют, ограбят – это как минимум. Конечно, как сказал Михаил – такого как там уже нет, такое было в девяностые годы, но по сравнению с семидесятыми годами – лучше все-таки поостеречься.

Наивный Карпов! Не бывал он в рабочих поселках СССР! А там и не такое бывало… В общем – хорошо, что насильники, а не добропорядочные граждане. Очень уж не хотелось обижать людей – они-то ведь ни причем. Хотя рассматривался и такой вариант – украсть одежду, какой-нибудь транспорт, и на этом самом транспорте добраться до города, туда, где можно спрятаться. А потом уже решать что делать – и если придется, ограбить прохожего, чтобы добыть денег на пропитание.

Кстати, сзади, на полке под стеклом, нашлось две пачки картофельных чипсов, а под ногами – непочатая бутылка газированной воды и бутылка "Кока-Колы", так что попить и поесть им будет чего. Початую бутылку воды Настя брезгливо выбросила в окно, предварительно стерев с нее отпечатки пальцем.

И еще кое-что странное нашлось в салоне машины – целая пачка масок, которые одеваются на лицо. Вроде как медицинские маски. Это озадачило Настю, но она маски не тронула, не выбросила – если есть маски, значит, для чего-то их эти мрази возили? А для чего? Там видно будет.

Через лес пробралась вполне нормально, без особых проблем. Водила Настя отлично, а машина была очень послушна рулю. Да, в будущем умеют делать машины! Эх, переправить бы ее в семидесятые! Увы, перебраться через портал могут только люди, не вещи.

Выскочив на асфальт, Настя набрала разрешенную в городе скорость (и об этом ей говорил Михаил), и доехала до первого поворота налево, где можно было развернуться. Развернувшись, поддала машине газу и через несколько минут уже съезжала под мост, туда, где можно оставить автомобиль чтобы сходить за Зиной.

Еще через десять минут она шла по лесу, по своим почти невидимым следам, которые оставила на прелой листве. После дождя этих следов уже не будет видно. Настя умела ходить по лесу не изображая из себя роющего кабана. Ее учили ходить и по лесу, и по джунглям. Даже теперь, когда она заметно прихрамывала после полученной некогда огнестрельной раны, она шла легко и быстро, автоматически проверяясь и оглядываясь по сторонам, будто за каждым кустом мог оказаться вражеский снайпер. Привычка – ничего не поделаешь.

Зинаида сидела на кучке листьев, прижав спящего ребенка к груди, и у Насти снова сжалось сердце – женщина была настолько худа, настолько желта и костлява, что с первого взгляда можно было понять – она тяжело, смертельно больна. И доживает последние свои дни. Неизвестно, поможет ли ей перемещение в иной мир, но другого ничего все равно не оставалось.

– Вот! – Настя положила перед женщиной мужскую одежду – Одеться сама сумеешь?