1972. ГКЧП

– Еще есть пожелания?

– Кадиллак жалко…но черт с ним. Другой куплю. Из квартиры железки уберите – ну их к черту. И я хочу выехать в США на съемки. И вообще – заняться бизнесом. Есть кое-какие задумки. Хватит с меня войны!

– Дезертир чертов! – хмыкнул Семичастный – Ладно, ты сделал свое дело здесь. Занимайся делами. Съезди на Мюнхенскую олимпиаду…

– Без меня, что, никак? Есть же ребята дельные? Я насчет олимпиады. Я вам весь расклад дал, зачем я-то там?

– Поедешь, проконтролируешь. И свободен! Относительно свободен. Ты же прекрасно знаешь – от нас не уходят. Бывших комитетчиков не бывает. Но об этом мы потом с тобой поговорим. Еще есть пожелания, просьбы?

– Съездить в Крым хочу, отдохнуть с Ольгой.

– Без проблем – езжайте, заодно посмотрите участок земли. Но вначале выступишь на пресс-конференции, завтра, в двенадцать часов. Продумай, что будешь говорить.

– Я всегда думаю! – буркнул я, снедаемый желанием крикнуть в трубку: "Как же вы мне все надоели!" и брякнуть трубку на аппарат. Но нельзя. С людьми такого уровня так не поступают. Опять же – не надо зарываться. Что-то у меня и вправду крыша поехала, борзею не по чину. Мало ли что они там со мной творили – они руководители страны, а мы все винтики на службе Родины. Нужно воспринимать этих самых начальников как неизбежное зло – как осенние дожди, как град, как ураган. Пролетел вихрь, повыворачивал деревья – и растворился в небесах. Главное – ты жив, здоров и весел. А остальное все приложится.

– Тебе присвоено звание генерал-майора – после паузы продолжил разговор Семичастный – Будет вручен орден Ленина и к нему Звезда Героя Советского Союза. Дачу в Ялте построим за счет государства – за выдающийся вклад в дело сохранения и развития Советского государства и международных отношений. Твоей Ольге орден Ленина и Звезду Героя. Аносову – то же самое. Ольге – бесплатная "Волга". Тебе – купим "кадиллак", точно такой, какой у тебя был. Вернее – уже купили, он летит в самолете. Завтра будет здесь и после пресс-конференции получишь документы на него и ключи. Вам всем выписаны премии – сберегательные книжки передадут с курьером, а также наличные чеки для посещения "Березки". Как видишь, Родина умеет быть благодарной!

– Родина? Не вы?

– А какая разница? Мы – это Родина, Родина – это мы. Мы, патриоты своей страны, не отделяем себя от Родины. И я, и Шелепин считаем, что за патриотизм надо поощрять, и людей, которые много делают для родной страны надо награждать. Ладно, хватит. Еще есть какие-то просьбы? Ты вот еще что…продумай ответ на вопрос – каким образом Ольга осталась жива. Вообще-то мы во всеуслышание заявили, что ее убили. И вдруг она живая, здоровая, и даже помолодевшая! Как так?

– Придумаю что-нибудь – хмыкнул я, и в самом деле озадаченный проблемой. Как подать ее воскрешение? – вы только врачей, которые там были…в канализацию не спускайте. Достаточно будет предупредить, чтобы не болтали.

– Ты за кого нас держишь? – то ли искренне, то ли нарочито обиделся Семичастный – То с Гитлером сравниваешь, то приписываешь нам абсолютное живодерство! Это наши, советские люди! Как ты можешь так говорить?!

– Ой, ладно… – досадливо буркнул я, и тут же сдал назад – Извините, погорячился. А просьба еще вот какая: отпустите Аносова. Он уже сделал все, что мог. И позвольте ему выехать со мной. Хочу поставить его начальником службы безопасности. Дела хочу большие крутить, вот пусть и работает. Хватит ему, навоевался. И еще – тех, кто захочет со мной уехать из его группы. Они, кстати, все уцелели?

– Все. Двое ранены, но легко. Хорошо. Забирай Аносова – если сам захочет – и мужиков из его группы. Обойдемся. Все уже налажено, так что на этот счет я не переживаю. Кстати, а что говорят люди, когда им вручают награды?

– Так еще не вручили. Вот вручат, тогда и скажу.

– Ох, Карпов, Карпов…и как тебя начальство терпело?

– Я стреляю хорошо. И вообще умный. Потому и терпело. Кто-то же должен и правда служить, а не только штаны в штабах просиживать и указания рассылать?

– Иногда мне хочется тебя прибить, Карпов, а иногда я благодарю судьбу, что ты у нас есть. Плюс на минус – дает ноль. Главное, чтобы минусов не было больше, понял?

– Чего тут не понять…присылайте вашу машину. Мы сегодня будем ночевать на Котельнической, а пока что погуляем по городу. Хочу посмотреть, что в городе делается.

– А что в городе? А город подумал ученья идут! Слышал такую песню? То-то же. Народу наплевать, что мы делаем, главное, чтобы у него был хлеб, крыша над головой, и уверенность в завтрашнем дне. Все, хватит философии. Тебе грех жаловаться, Карпов! В задницу зацелованный властью, награжденный, богатый, успешный – ты-то чего все ноешь? Все чем-то недоволен? Люди за одну зарплату стараются, а ты…

– Вообще-то я ничего не выпрашивал! – вдруг озверел я – Ни наград, ни квартир! Квартиру, кстати, за свои деньги купил! Ту, что на Ленинском проспекте! А насчет той, что на Котельнической…

– Ша! Сейчас договоришься, поругаемся! – холодно прервал меня Семичастный – Государство награждает – принимаешь. И только так. Зря мы никого не награждаем. Значит, заслужил. Но и слова благодарности стране и ее власти вообще-то можно сказать, язык не отсохнет.

– Спасибо! – так же холодно ответил я, и трубка откликнулась короткими гудками. Вот и поговорили. Что на меня нашло – сам не знаю. Как бес вселился. Нет, надо валить подальше от власть имущих – и целее будешь, и нервы не расшатаются. Нервный срыв, наверное. Слишком много в последние дни мне пришлось перенести. Я тоже не железный. Ладно, погорячился – нельзя так разговаривать с сильными мира сего, это Семичастный прав. "Всяк сверчок знай свой шесток". Но так мне надоели эти игры престолов, ну кто бы знал! Мне хочется книжки писать! Фильмы снимать! Бизнес делать! Я хочу построить огромный всемирный онкоцентр для борьбы с раком! И лечить в нем детей всего мира – бесплатно! Я хочу создавать! А не убивать… А из меня упорно вытаскивают то, чего я хотел бы забыть – эффективного убийцу, демона, который не задумываясь нажимает на спусковой крючок. Хватит! Надоело!





* * *


– Кто это был? Семичастный? – спросила Ольга, бросив взгляд на мое мрачное лицо.

– А как догадалась? – буркнул я раздраженно, стоя перед зеркалом и заправляя рубаху за пояс штанов – Трудно было догадаться?

– Миш, не порть настроение, а? – улыбка Ольги увяла – Разве я что-то не так сказала? Чем-то обидела тебя?

– Прости… – тут же повинился я – Так они надоели со своими политическими играми – сил никаких нет! Надоело воевать. Я свое отвоевал, понимаешь? Досыта наелся тушенки с черствым хлебом из банки, напился теплой водки, чтобы спать крепче, ботинок стоптал кучу, кожи и мяса себе попортил – иным на три войны хватит. Имею я право отдохнуть, или нет?! Тебя чуть не загубили со своими играми, черт подери!

– Ты из-за меня на них обозлился – кивнула Оля – так я же ведь на службе. Зря ты на них обижаешься, я тебе уже об этом говорила.

Она обвела пальцем вокруг и постучала по уху – слушают! Я кивнул – дважды, энергично, и подмигнул.

– Ладно, забудем. Просто я устал. Отдохну, хандра авось и пройдет. Семичастный сказал, что отпускает меня. Вот только на Олимпиаду съезжу, и сразу отпустит.

Ольга понимающе кивнула – она знала про будущий теракт на Мюнхенской олимпиаде. Ну что же – надо, так надо.

– У меня предложение – давай сейчас поедем и поженимся – буднично и просто сказал я.

– Что?! – Ольга замерла, хлопая ресницами – Как то есть – сейчас поженимся?! Там месяц надо ждать! После подачи заявления! А потом – это как так вот – просто пошли, и расписались?! А свадьба! А белое прекрасное платье! А ресторан с кучей гостей?! Да ты что?!


– Я сейчас позвоню по телефону куда следует, и нас распишут в течение часа – усмехнулся я – Кольца купим в "Березке". Или просто в ювелирном магазине. Платье? Да ты в этой юбке выглядишь так сногсшибательно, как ни одна невеста не выглядела! Я сегодня ночью хочу спать со своей женой, а не с подружкой. Ну, что, пойдешь за меня?! Да, или нет?!

– Я же сказала – да! – хихикнула Ольга и недоверчиво помотала головой – Ну ты и шебутной! Одно слово – фантаст! Звони, чего уж там! Но все равно заедем в "Березку", я выберу самое классное платье, французское белье, чулки, и только тогда поедем в ЗАГС!

– На кой черт нужно белье, если я его все равно с тебя его стащу?! И чулки!

– Чулки оставим. Ты же любишь, когда я при этом в чулках? Черных, и в сеточку…

Через полчаса мы уже ехали в черной "волге". Водитель был другой, не тот, что нас возил обычно, и номер машины другой, но внутри она ничем не отличалась от своих сестер. Тот же "Алтай" под панелью, те же занавесочки на окнах от любопытных глаз. Мы с Ольгой сидели на заднем сиденье – я обнимал ее за плечи, она положила голову мне на левое плечо. Хорошо! Ветерок, врывающийся в приоткрытые окна развевал занавески, а на улице все еще царило лето. Сегодня не очень жарко, солнце то выходило из-за облаков, то пряталось, и было совсем не жарко. В Крыму сейчас самый что ни на есть разгар туристического сезона, и мне ужасно захотелось туда вернуться. Надоела Москва, хуже горькой редьки надоела!

Впрочем – я ее никогда не любил. Шумная, суетная, она обугливает души людей до черноты головешки, превращая в механизмы и винтики. Не хочу тут жить. Москвичом надо родиться. А мне, замкадышу, мегаполисы не по душе.

В "Березке", как мне показалось, нас узнали. Но виду не подали. Предупредили? Ольга не потратила много времени на выбор барахла. Она не смотрела на ценники. Пусть на них смотрят те, у кого денег нет. А у нас денег была целая куча. Пока я болтал с Семичастным – прибыл курьер и принес нам с Олей два пакета. В них – наши новенькие паспорта, удостоверения личности (уже с новыми званиями), Чеки в "Березку", ну и просто деньги. Много денег.

Я тоже как следует оделся – светлая рубашка, брюки, итальянские полуботинки, ну и…собственно – все. А что мне еще нужно? Кольца купили. Я себе простое обручальное – все равно его скоро сниму, терпеть не могу колец на пальцах. Зацепишься – можно и пальца лишиться. А Ольге купил колечко с довольно-таки крупным бриллиантом стоимостью в несколько тысяч рублей. Колечко на вид скромное, но…кто понимает – только ахнет. Что мне, жалко, что ли? Пусть порадуется.

Потом пришлось заехать в парикмахерскую, где меня лишь слегка подравняли, а прическу Ольги довели до совершенства. По крайней мере она так сказала. Я особой разницы не заметил – ну да, хорошо подравняли! И что? Потом ее там же накрасили – я даже не знал, что в парикмахерских еще и наносят макияж. Но оказывается – и в семидесятые годы это было, не только у нас. Вот только краски и тушь пришлось нести с собой – тоже купили в "Березке". Тушь несмываемая, краски тоже импортные.

Ну а потом – в ЗАГС, где нас уже дожидались. День, как оказалось, был не приемный, но всех нужных людей подняли и заставили нас "брачевать". Все-таки в тоталитарном государстве есть кое-что хорошее. Если ты, конечно, приближен к этой самой тоталитарной власти.

И вот мы уже стоим перед столом, и женщина, облеченная властью сделать нас мужем и женой, торжественно спрашивает – согласны ли мы и все такое прочее. Дежавю какое-то…я даже слегка расстроился. Вообще-то я со своей женой не разводился. С женой из того мира. Смотрю сейчас на Ольгу, а…вижу жену, мою любимую. ТУ – мою любимую. И мне от этого грустно. Все не могу привыкнуть, что тот мир для меня закрыт навсегда. И я ЗНАЮ это. Из того мира меня вычеркнули.

Мы надели кольца, поцеловались, и мне показалось, что поцелуй стал каким-то…другим? Жену мы целуем не так, как любовницу. Ну…мне так кажется. Но все равно это был приятный поцелуй. Не тот, когда я целовал мою женщину в холодный белый лоб, прощаясь с нею навсегда.

– А давай куда-нибудь зайдем, в какое-нибудь кафе – и посидим? – предложил я, когда мы выходили из зала. Не играл марш Мендельсона, не было толпы гостей. Только взгляды работников ЗАГСа, опасливые и восхищенные – ну как же, это же сам Карпов с его женщиной! Теперь – Ольгой Карповой.

– Пойдем – легко согласилась Оля и вздохнула – Но от свадьбы все равно не отвертишься. В Ялте всех соберем, хорошо? Только Алферову не приглашай, ладно?

– Не приглашу – невольно вздохнул я, вдруг вновь явственно ощутив биение и судороги прижимающегося ко мне гладкого, упругого тела, плеск морского прибоя и наслаждение от обладания той, о ком мечтал всю свою юность. Иэхх…забыть бы! Теперь я женатый мужчина! Невместно!

И мы вышли под лучи ласкового августовского солнца, новая ячейка общества. Советского общества. Почему-то не в тему подумалось, что теперь Ольге надо менять документы – фамилия-то сменилась! Но пусть это будет самой большой проблемой в нашей дальнейшей семейной жизни.





Глава 8




– Я против!

– Я принял решение. Пусть едет.

– Саша, ты не прав! Разве можно выпускать его из страны? Пусть сидит здесь! Ты пойми – случись что-то с нами – у нас есть источник живой воды! И ты хочешь выпустить его на волю? Отказаться от молодости? От здоровья?!

– Я обещал ему. И я сдержу обещание.

– Мы засыпали его подарками. Он живет – как король! Пусть живет и дальше! Но здесь. Интересы государства требуют, чтобы он жил здесь.

– Государства ли? Володя, тут твои интересы расходятся с государственными, тебе не кажется?

– Нет, не кажется. Государство – это мы с тобой. Не будет нас – что будет с государством? Мы – гаранты сохранения Советского Союза! Будем живы мы – будет живо и государство. Потому считаю нецелесообразным выпускать Карпова из страны. Пусть живет здесь. Дадим ему все, что попросит, и что не попросит – тоже. Но любые попытки уйти за границу пресекать безжалостно. Он должен понимать, что государственные интересы превыше всего.

– Давай отложим решение до…в общем – после пресс-конференции поговорим. Кстати, он ничего такого не заподозрил?

– Уверен, он все понимает. Потому воспринимает нас теперь не как друзей – если только он когда-нибудь воспринимал нас как друзей – теперь мы для него опасны. Карпов умен, как бес! Он дерзит, хамит, разговаривает так, будто уже сидит у нас в золотой клетке. Он все уже вычислил, и скорее всего сейчас разрабатывает пути отхода. Вот только ТЕПЕРЬ уйти ему будет трудно.

– Жена?

– Жена. Один он ничего не боится. Уверен, мы его не сможем удержать. Но жену он не бросит. Карпов понимает, что если он уйдет – мы примемся за нее. Будем исследовать, пытаться понять, каким образом она из видавшей виды молодой женщины превратилась в юную красотку, практически девочку.

– Что, на самом деле в девочку? – недоверчиво хмыкнул Шелепин.

– Ты бы ее видел! Я на фото ее едва узнал! Ей лет шестнадцать на вид! Школьница, да и только!

– Может просто от счастья помолодела? У женщин такое бывает – счастлива, что все-таки окрутила мужика, вот и светится вся!

Семичастный раскрыл папку и положил перед Генеральным секретарем цветные фотографии. Шелепин взглянул, сдвинул брови и недоверчиво помотал головой:

– Это…она?! Да, черт подери, я бы и в самом деле ее не узнал! Карпов хотя бы выглядит взрослым парнем, а эта пигалица…она даже в объемах уменьшилась! Да как так-то?!

– Карпов в разговоре с ней упомянул, что организм тратит свои ресурсы на свое же оздоровление. Вначале съедает весь жир, выпивает воду. Остается…то, что остается. Лишняя кожа уходит, ненужные, как считает организм – мышцы. Лишняя соединительная ткань. Даже груди, если были большими – становятся маленьким. Зачем большие груди, если она не кормит ребенка?