147 свиданий
Часть 24 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Знаете, что? Улыбка бортпроводницы работает. Я иду, у меня сто пакетов ручной клади, краб папе, икра себе, книги, ноутбук, рюкзачок, косметичка, я со всем этим скарбом, улетать вообще-то не очень хочу, люди тоже не очень все ласковые, все всё несут (и еще с детьми), автобус дурацкий, а не рукав, и мы входим на борт, и тут ОНА УЛЫБАЕТСЯ. И она так красиво улыбается, и глаза ее тоже улыбаются, и я улыбаюсь, и дяденька, и тетенька с коляской, и тот мрачный чувак тоже. Потом еще подошла, забрала у меня краба в холодильник, ведь 9 часов лететь («Только не забудьте») и говорит: «Первый раз на Камчатке? Я тоже первый раз. Из окна гостиницы видела горы — такая красота». Я смотрю не нее и думаю: «Сама ты такая красота». «Аэрофлот», рейс SU6486. Как вы проголосовали, так я и сделала — улетаю.
98. Мне не больно
«Чувства – это всегда боль», – сказал мне человек, которого я любила.
По старым фотографиям я помню, с кем была несчастна в тот момент времени. Подлое свойство памяти «забывать плохое» я уравновешиваю творчески: записываю. Не просто в толстую книгу мести (на 29-ю страницу), а в тексты, которые потом становятся чем-то — например, книгой.
Я открываю фото профиля на своей странице в Фейсбуке. Если листать не вперед, а назад — увидишь всё с самого начала. Ну как с самого.
Свайп влево — первое фото. Июнь 2009 года. Я в редакции проекта «Сноб» — мы только что запустили обновленный сайт. У нас очень крутой офис на Арме — два этажа, лофт, бетон, кирпич. Сайт тоже получился отлично (до сих пор выглядит так, как сделали). За время работы над ним (год) в аду сгорела (тут не видно) большая часть меня, и мои друзья перестали писать мне — потому что я никогда не отвечаю. Зато видно другое: я влюблена. Он старше ровно на двадцать лет. Такой красивый во всех смыслах человек. Над полом летала, не шла. Каждое утро на работу как на праздник — а через неделю он исчез (уволился, что-то там не сложилось).
Когда я упала (многооскольчатый перелом со смещением в суставы), он мне в больницу пластырь никотиновый привозил, цветы, книги (хорошие книги). Он в палату входил — тетки переставали разговаривать, замирали. Потом — как выписали, отвез меня домой. Медленно со мной по улице ходил. Потом — покупал краски, чтобы я рисовала.
И вот скоро год, как мы видимся каждый день. В целом я счастлива почти во всем, кроме одного: он женат, мы только друзья. На фото — лето, и у меня есть план, сбыться которому не суждено. Скоро он скажет:
— Извини, я буду уходить, а ты держись.
И он уйдет (потому что он порядочный мужчина), и я буду держаться — преимущественно за воздух (очень хорошая опора) и (иногда) за других людей. Я стану запихивать их в дыру у себя в груди, чтобы не чувствовать пустоту. Хотя если бы (как известно) я оставила ее пустой, то во время бега раздавался бы классный свистящий звук.
***
Свайп влево.
Я в декольтированном платье (dressed to kill). Фото сделано, чтобы отправить ему в ММС (не было мессенджеров, мы слали друг другу карточки в сообщения, и это было дороже, чем просто текст, — в обоих смыслах). Осень еще не наступила, он не ушел — всё хорошо.
***
Свайп влево. Май 2010 года — я всё еще люблю его. Я ему пишу, иногда звоню, хотя он уже попросил этого не делать. Как так? Год он был, три дня его нет — и слетаю разом со всех катушек, на которые он так долго, так бережно меня сажал: не кури, не пей, не общайся с мудаками, рисуй красками, пиши литературу — и знай, что страх — не повод не делать (до сих пор никто не давал мне советов лучше). Я пишу ему: «SOS» (это запрещенный прием — потому, что на «SOS» он всегда приезжает, я знаю это). Я рыдаю, он сидит в машине, повторяет только одно слово (мое имя), и я первый раз вижу: он не знает, что делать.
***
Свайп. Ноябрь 2010 года — я всё еще люблю его, хотя на фото я уже с другим. Я проснулась раньше и сфотографировала нас спящими вместе — себя на его фоне. Мы голые. Я опубликовала, пока он спит, — потому что я дура, мне 26, мы постоянно ссоримся — я выхожу из машины на Ленинский ночью на полном ходу, обливаю его из бутылки красным вином, когда он сидит на белом диване. Сценарий один на три года: я скандалю, мы деремся, потом занимаемся сексом, утром он ведет себя как ни в чем ни бывало. Если я делаю что-то совсем за гранью (я подвинула там некоторые грани), он со мной не разговаривает — от трех суток до десяти. Просто ходит по дому молча. Почему я ревную? Потому, что я думаю о другом, но не хочу, чтобы он думал о другой. Иначе, если он не любит меня, зачем я живу с ним — и зачем мы вместе?
***
Свайп. 15 июня 2010-го. Я в новом синем платье в белый горох и в красных бусах — похожа на жену летчика. Мы где-то на Средиземном море (я не помню). Лицо у меня красивое, загорелое, я улыбаюсь — мы путешествуем на яхте. Мы ходим под парусом, каждый вечер швартуемся в новом месте, едим мидии, пьем вино и целуемся. В целом я счастлива — почти во всем, кроме одного. Завтра вечером на причале (волны лодку качают, в небе черном висит круглая, как тарелка ИКЕА, луна) я скажу ему:
— Посмотри, — и разожму кулачок. — Это кольцо моей бабушки. Я хочу, чтобы ты хранил его.
— Ты что, делаешь мне предложение?
И он рассмеется, запрокидывая голову, и будет смеяться надо мной целую вечность (наверное, шесть секунд). И я сожму кулачок. Он не возьмет хранить к себе кольцо моей бабушки, никто вообще его больше никогда не увидит (оно в яйце, яйцо в ларце). От его смеха мир треснет и за ночь рухнет — утром из аэропорта я поеду уже не к нему, а в другую квартиру — куда возвращаюсь каждый раз восстанавливать свои миры (привет, Вов). Он будет идти за машиной, он будет говорит:
— Не валяй дурака. Завтра уйдешь, если не передумаешь. (Он всегда так меня останавливал, но в этот раз я не передумаю.)
Я обещаю тебе эту историю отдельно, а не в двух словах.
***
Свайп. Завтра в этот дом случайно придет рыжий долговязый парень, друг друзей — конопатый, устойчивый, умный, красивый (он и сейчас такой, да ведь, Ксюша?) Сначала в гости, потом мы позовем его разобрать мебель нашей подруги. Старый диван не лезет в проем двери (это видно), хоть парни и стараются (навалились, ухнем) вместить его поперек. Я стою, облокотившись на косяк, и смеюсь:
— А если вот сумеешь — замуж за тебя выйду.
Он посмотрел на меня, взял топор, разделал диван на части и вынес. Мы съехались. Он починил кран, выбросил все старые вещи и купил новые (даже солонки под специи) и остался жить — и на следующих семи фотографиях (свайп, свайп) — я в полном порядке, ты только посмотри: мы молодые и красивые, смелые и классные, мы носим одинаковые клетчатые рубашки, слушаем лекции, ездим на дачу друзей на границу, лежим в лесу на траве. Я его не ревную — он никогда не дает мне повода. Я ему доверяю, мы обо всем говорим. Я почти счастлива, но завтра ночью мне позвонит тот (смеявшийся мне в лицо) человек. Голос его будет звучать тревожно — и я выйду на улицу.
Он уведет меня в какое-то плохое кафе на Новослободской, тревожным голосом скажет три слова «выходи», «за меня», «замуж» — и протянет мне кольцо — красивее, лучше, чем бабушкино, которое он не взял. И я заплачу (вместо того чтобы рассмеяться теперь в ответ, а), возьму кольцо и уйду утром от рыжего долговязого парня. Мир его треснет — и я оставлю его с этой трещиной в квартире, где раньше восстанавливались мои миры. И он останется там, с этим собранным шкафом, среди всех этих новых вещей, с солонками под специи, в клетчатой рубашке.
***
Свайп. Свайп. Свайп. Три года я проживу в крепких плохих отношениях.
Я буду почти счастлива — во всем, кроме одного: кольцо так и останется помолвочным и пролежит (и до сих пор лежит) в одной шкатулке с бабушкиным обручальным. Нам ничего не поможет: ни его развод, ни бриллиант, ни новые моря, ни намерение стать семьей — потому что это как в анекдоте про трех лягушек: сидели три лягушки на пруду. Одна решила прыгнуть в пруд. Сколько осталось лягушек на берегу? Две, — скажешь ты, но нет: три — потому, что решить прыгнуть в пруд — еще не значит прыгнуть.
***
Свайп. Смотри, а это — свадебная фотография. Я вышла из тех отношений сразу замуж за три дня — мы развелись только через три года.
Дальше ты знаешь. И я думаю, знаешь, что? Может быть, он был прав. Может быть, чувства — это всегда боль? Может быть, это и так, вот что я думаю.
А завтра (в среду) ко мне на свидание прилетает ТСЧ — помнишь? Тот Самый Чиновник. Есть какие-то принципиальные, базовые позиции в жизни, по которым (как мне кажется) очень важно со «своим человеком» сойтись:
например, отношение к воровству (допустимо/недопустимо),
к старикам (можно раздражаться или нет),
к воспитанию детей (эээ, даже не знаю),
к стране (родина — здесь или место, где жить нельзя),
к деньгам (экономить или больше зарабатывать).
…
Может быть, даже по этим признакам ты отличаешь чужого от своего? Я хочу спросить:
Какие из принципов являются базовыми и критически важными для тебя?
Почему, по какому из пунктов для тебя недопустимо, немыслимо не сойтись? (Может быть, ты захочешь рассказать конкретный случай — свой или чей-то, известный тебе.)
99. Почему ты думаешь, что любовь ещё впереди?
Как ты не теряешь надежду? Почему ты выбираешь верить, что по свету где-то ходит твой человек, ищет тебя (и не может никак отыскать)?
Как ты не разочаровываешься в людях и самой идее любви, самой ее вероятности? Что заставляет тебя думать, что она придет, наступит, случится и сможет всё?
А если вот отношения всё никак не выходит «завести»? Если тот самый нужный человек не встречается, а ходят в праздной суете однообразные не те? «Опять нет», — ты говоришь такое когда-нибудь? Не кому-то, а себе, говоришь? Вот случилось что-то, и ты думаешь: ну нет. Как жаль, что опять нет! Что опять ошибка или оказалось — показалось.
Накопились вопросы к ясеню, да?
Меня часто спрашивают, и еще обычно вот так:
— Ну, а как не перестать верить, если ты не можешь встретить? Если ты ищешь, а всё не встречается, или встречается, но не твое оно совсем, ну, чужое, пусть и хорошее даже — не твое, а твоего вдруг нет вообще?
Вдруг нет просто и всё? Ну вдруг. Просто кто-то отвернулся и пропустил тебя, когда в канцелярии выпиливали под каждую тварь по паре, и теперь тебе нет, а? Иначе почему из множества людей, в глаза которых ты смотришь, никто — не с тобой?
Я отвечаю:
— Ну послушай. Это так логично. Ведь я же ОДНОГО-единственного человека ищу. Одного! Разумеется, все остальные (ВСЕ) будут НЕ ТЕ.
***
Я пишу из дома, вернулась в Казань час назад — долго ехала от родителей.
***
Коты дома меня ждали, встали на задние лапки, побежали и обнимали меня за ноги (нет, это шутка, они же коты, ты что).
***
Сегодня утром завтракаю с подругой, и тут:
— Хакова! — кричит через весь зал.
По фамилии меня зовут только студенческие друзья. Идет — большими шагами, высокий, как Маяковский, — Марсель, самый красивый парень в нашем университете (с юрфака, но между парами всегда был на журфаке, с нами — потому, что у нас девочек больше). Стал только лучше, по-моему, но мало поговорили, так что не стану делать преждевременных выводов.
***
На повестке дня такоой же оригинальный вопрос: что делать?
Дано:
98. Мне не больно
«Чувства – это всегда боль», – сказал мне человек, которого я любила.
По старым фотографиям я помню, с кем была несчастна в тот момент времени. Подлое свойство памяти «забывать плохое» я уравновешиваю творчески: записываю. Не просто в толстую книгу мести (на 29-ю страницу), а в тексты, которые потом становятся чем-то — например, книгой.
Я открываю фото профиля на своей странице в Фейсбуке. Если листать не вперед, а назад — увидишь всё с самого начала. Ну как с самого.
Свайп влево — первое фото. Июнь 2009 года. Я в редакции проекта «Сноб» — мы только что запустили обновленный сайт. У нас очень крутой офис на Арме — два этажа, лофт, бетон, кирпич. Сайт тоже получился отлично (до сих пор выглядит так, как сделали). За время работы над ним (год) в аду сгорела (тут не видно) большая часть меня, и мои друзья перестали писать мне — потому что я никогда не отвечаю. Зато видно другое: я влюблена. Он старше ровно на двадцать лет. Такой красивый во всех смыслах человек. Над полом летала, не шла. Каждое утро на работу как на праздник — а через неделю он исчез (уволился, что-то там не сложилось).
Когда я упала (многооскольчатый перелом со смещением в суставы), он мне в больницу пластырь никотиновый привозил, цветы, книги (хорошие книги). Он в палату входил — тетки переставали разговаривать, замирали. Потом — как выписали, отвез меня домой. Медленно со мной по улице ходил. Потом — покупал краски, чтобы я рисовала.
И вот скоро год, как мы видимся каждый день. В целом я счастлива почти во всем, кроме одного: он женат, мы только друзья. На фото — лето, и у меня есть план, сбыться которому не суждено. Скоро он скажет:
— Извини, я буду уходить, а ты держись.
И он уйдет (потому что он порядочный мужчина), и я буду держаться — преимущественно за воздух (очень хорошая опора) и (иногда) за других людей. Я стану запихивать их в дыру у себя в груди, чтобы не чувствовать пустоту. Хотя если бы (как известно) я оставила ее пустой, то во время бега раздавался бы классный свистящий звук.
***
Свайп влево.
Я в декольтированном платье (dressed to kill). Фото сделано, чтобы отправить ему в ММС (не было мессенджеров, мы слали друг другу карточки в сообщения, и это было дороже, чем просто текст, — в обоих смыслах). Осень еще не наступила, он не ушел — всё хорошо.
***
Свайп влево. Май 2010 года — я всё еще люблю его. Я ему пишу, иногда звоню, хотя он уже попросил этого не делать. Как так? Год он был, три дня его нет — и слетаю разом со всех катушек, на которые он так долго, так бережно меня сажал: не кури, не пей, не общайся с мудаками, рисуй красками, пиши литературу — и знай, что страх — не повод не делать (до сих пор никто не давал мне советов лучше). Я пишу ему: «SOS» (это запрещенный прием — потому, что на «SOS» он всегда приезжает, я знаю это). Я рыдаю, он сидит в машине, повторяет только одно слово (мое имя), и я первый раз вижу: он не знает, что делать.
***
Свайп. Ноябрь 2010 года — я всё еще люблю его, хотя на фото я уже с другим. Я проснулась раньше и сфотографировала нас спящими вместе — себя на его фоне. Мы голые. Я опубликовала, пока он спит, — потому что я дура, мне 26, мы постоянно ссоримся — я выхожу из машины на Ленинский ночью на полном ходу, обливаю его из бутылки красным вином, когда он сидит на белом диване. Сценарий один на три года: я скандалю, мы деремся, потом занимаемся сексом, утром он ведет себя как ни в чем ни бывало. Если я делаю что-то совсем за гранью (я подвинула там некоторые грани), он со мной не разговаривает — от трех суток до десяти. Просто ходит по дому молча. Почему я ревную? Потому, что я думаю о другом, но не хочу, чтобы он думал о другой. Иначе, если он не любит меня, зачем я живу с ним — и зачем мы вместе?
***
Свайп. 15 июня 2010-го. Я в новом синем платье в белый горох и в красных бусах — похожа на жену летчика. Мы где-то на Средиземном море (я не помню). Лицо у меня красивое, загорелое, я улыбаюсь — мы путешествуем на яхте. Мы ходим под парусом, каждый вечер швартуемся в новом месте, едим мидии, пьем вино и целуемся. В целом я счастлива — почти во всем, кроме одного. Завтра вечером на причале (волны лодку качают, в небе черном висит круглая, как тарелка ИКЕА, луна) я скажу ему:
— Посмотри, — и разожму кулачок. — Это кольцо моей бабушки. Я хочу, чтобы ты хранил его.
— Ты что, делаешь мне предложение?
И он рассмеется, запрокидывая голову, и будет смеяться надо мной целую вечность (наверное, шесть секунд). И я сожму кулачок. Он не возьмет хранить к себе кольцо моей бабушки, никто вообще его больше никогда не увидит (оно в яйце, яйцо в ларце). От его смеха мир треснет и за ночь рухнет — утром из аэропорта я поеду уже не к нему, а в другую квартиру — куда возвращаюсь каждый раз восстанавливать свои миры (привет, Вов). Он будет идти за машиной, он будет говорит:
— Не валяй дурака. Завтра уйдешь, если не передумаешь. (Он всегда так меня останавливал, но в этот раз я не передумаю.)
Я обещаю тебе эту историю отдельно, а не в двух словах.
***
Свайп. Завтра в этот дом случайно придет рыжий долговязый парень, друг друзей — конопатый, устойчивый, умный, красивый (он и сейчас такой, да ведь, Ксюша?) Сначала в гости, потом мы позовем его разобрать мебель нашей подруги. Старый диван не лезет в проем двери (это видно), хоть парни и стараются (навалились, ухнем) вместить его поперек. Я стою, облокотившись на косяк, и смеюсь:
— А если вот сумеешь — замуж за тебя выйду.
Он посмотрел на меня, взял топор, разделал диван на части и вынес. Мы съехались. Он починил кран, выбросил все старые вещи и купил новые (даже солонки под специи) и остался жить — и на следующих семи фотографиях (свайп, свайп) — я в полном порядке, ты только посмотри: мы молодые и красивые, смелые и классные, мы носим одинаковые клетчатые рубашки, слушаем лекции, ездим на дачу друзей на границу, лежим в лесу на траве. Я его не ревную — он никогда не дает мне повода. Я ему доверяю, мы обо всем говорим. Я почти счастлива, но завтра ночью мне позвонит тот (смеявшийся мне в лицо) человек. Голос его будет звучать тревожно — и я выйду на улицу.
Он уведет меня в какое-то плохое кафе на Новослободской, тревожным голосом скажет три слова «выходи», «за меня», «замуж» — и протянет мне кольцо — красивее, лучше, чем бабушкино, которое он не взял. И я заплачу (вместо того чтобы рассмеяться теперь в ответ, а), возьму кольцо и уйду утром от рыжего долговязого парня. Мир его треснет — и я оставлю его с этой трещиной в квартире, где раньше восстанавливались мои миры. И он останется там, с этим собранным шкафом, среди всех этих новых вещей, с солонками под специи, в клетчатой рубашке.
***
Свайп. Свайп. Свайп. Три года я проживу в крепких плохих отношениях.
Я буду почти счастлива — во всем, кроме одного: кольцо так и останется помолвочным и пролежит (и до сих пор лежит) в одной шкатулке с бабушкиным обручальным. Нам ничего не поможет: ни его развод, ни бриллиант, ни новые моря, ни намерение стать семьей — потому что это как в анекдоте про трех лягушек: сидели три лягушки на пруду. Одна решила прыгнуть в пруд. Сколько осталось лягушек на берегу? Две, — скажешь ты, но нет: три — потому, что решить прыгнуть в пруд — еще не значит прыгнуть.
***
Свайп. Смотри, а это — свадебная фотография. Я вышла из тех отношений сразу замуж за три дня — мы развелись только через три года.
Дальше ты знаешь. И я думаю, знаешь, что? Может быть, он был прав. Может быть, чувства — это всегда боль? Может быть, это и так, вот что я думаю.
А завтра (в среду) ко мне на свидание прилетает ТСЧ — помнишь? Тот Самый Чиновник. Есть какие-то принципиальные, базовые позиции в жизни, по которым (как мне кажется) очень важно со «своим человеком» сойтись:
например, отношение к воровству (допустимо/недопустимо),
к старикам (можно раздражаться или нет),
к воспитанию детей (эээ, даже не знаю),
к стране (родина — здесь или место, где жить нельзя),
к деньгам (экономить или больше зарабатывать).
…
Может быть, даже по этим признакам ты отличаешь чужого от своего? Я хочу спросить:
Какие из принципов являются базовыми и критически важными для тебя?
Почему, по какому из пунктов для тебя недопустимо, немыслимо не сойтись? (Может быть, ты захочешь рассказать конкретный случай — свой или чей-то, известный тебе.)
99. Почему ты думаешь, что любовь ещё впереди?
Как ты не теряешь надежду? Почему ты выбираешь верить, что по свету где-то ходит твой человек, ищет тебя (и не может никак отыскать)?
Как ты не разочаровываешься в людях и самой идее любви, самой ее вероятности? Что заставляет тебя думать, что она придет, наступит, случится и сможет всё?
А если вот отношения всё никак не выходит «завести»? Если тот самый нужный человек не встречается, а ходят в праздной суете однообразные не те? «Опять нет», — ты говоришь такое когда-нибудь? Не кому-то, а себе, говоришь? Вот случилось что-то, и ты думаешь: ну нет. Как жаль, что опять нет! Что опять ошибка или оказалось — показалось.
Накопились вопросы к ясеню, да?
Меня часто спрашивают, и еще обычно вот так:
— Ну, а как не перестать верить, если ты не можешь встретить? Если ты ищешь, а всё не встречается, или встречается, но не твое оно совсем, ну, чужое, пусть и хорошее даже — не твое, а твоего вдруг нет вообще?
Вдруг нет просто и всё? Ну вдруг. Просто кто-то отвернулся и пропустил тебя, когда в канцелярии выпиливали под каждую тварь по паре, и теперь тебе нет, а? Иначе почему из множества людей, в глаза которых ты смотришь, никто — не с тобой?
Я отвечаю:
— Ну послушай. Это так логично. Ведь я же ОДНОГО-единственного человека ищу. Одного! Разумеется, все остальные (ВСЕ) будут НЕ ТЕ.
***
Я пишу из дома, вернулась в Казань час назад — долго ехала от родителей.
***
Коты дома меня ждали, встали на задние лапки, побежали и обнимали меня за ноги (нет, это шутка, они же коты, ты что).
***
Сегодня утром завтракаю с подругой, и тут:
— Хакова! — кричит через весь зал.
По фамилии меня зовут только студенческие друзья. Идет — большими шагами, высокий, как Маяковский, — Марсель, самый красивый парень в нашем университете (с юрфака, но между парами всегда был на журфаке, с нами — потому, что у нас девочек больше). Стал только лучше, по-моему, но мало поговорили, так что не стану делать преждевременных выводов.
***
На повестке дня такоой же оригинальный вопрос: что делать?
Дано: