100 свиданий с ведьмаком

— Зачем ему меня очаровывать? — буркнула я.

— Азарт, — задумчиво проговорил Дух. — Драконы азартны до неприличия. И это каким-то странным образом уживается в них с прагматизмом и любовью к порядку и традициям.

— Со мной это не сработает.

— Верю, — Зеркало подмигнуло мне и потухло.

Чары Армана окутали меня мягким облаком, не воздействуя, но раздражая. Магия? Или просто хваленая драконья харизма, Навь ее возьми? Ганье расспрашивал меня о нашем знакомстве с Есей, ухаживаниях ведьмака, моих чувствах и планах на будущее. И в каждой фразе дракона рефреном звучало: Веденеев, фи, какая безвкусица! А вот Ступин… Я начала злиться и включила деревенскую дуру.

— Олег вами очарован, — в очередной раз мягко напомнил Ганье. — Ступин — гордость Сильверграда, потомок…

— Я знаю, — поморщилась, да так, будто пол-лимона откусила. — Елисей — потомок Первого Ведьмака. Тоже не хухры-мухры!

И гордости в голос, да побольше!

— Состояние Ступиных сейчас превышает три миллиона золотых безантов, — словно мимоходом бросил дракон, раскрывая элегантный блокнот.

Какая точность!

— Я сама вполне обеспечена! — выпалила я. — Лавкой владею, приданое кой-какое имеется. Чай не нищие мы оба.

— С милым и в шалаше рай? Похвально, — Ганье приподнял бровь, осмотрел кухню и сделал пометку в блокноте. — У Ступина заслуги перед городом, но Елисей, конечно, тоже ведьмак бравый, только он почему-то два года в Дозор не ходил. Не знаете, почему?

Я мило улыбнулась:

— До встречи со мной Еся любил в клуб «Серебро» наведаться. А там уж столько примера дурного перед глазами, ой-ё-ёй! Сама видела! Трубки эти… кальянные, вот! Непотребства всякие. После озарения того, когда Еся драконом спонтанно обернулся, он образцовый ведьмак и этот… вдохновитель драконьей молодежи. И ведьмаков тоже… вдохновитель!

Теперь поморщился Арман. Зачем он уговаривает меня отказаться от Еси и выбрать Олега? Так уверен, что Ступин победит? Драконы не любят ведьмаков, это я помню. Готовы унизить ведьмацкое братство при каждом удобном случае. Что там еще Стылый говорил? На таких, как Веденеевы, воздействовать трудно, они сами по себе, а вот Ступины былое величие вернуть мечтают, спят и видят. Сговорились они с Ганье, как пить дать.

— Напрасно Олег это все затеял, — сказала я. — Не люб он мне. И в случае победы ему не на что рассчитывать.

— Не зарекайтесь, — Ганье покосился на присыпанный мукой стол и поудобнее устроил блокнот на коленях, положив одну ногу на другую. Шикарные ботинки. И перчатки — просто шедевр кожевенного дела. — В случае поражения у ведьмака Веденеева отберут все привилегии в плане покровительства вашего с ним брака, лишат почетного звания «возродителя традиционного драконьего уклада».

— Переживем, — холодно сказала я.

— Это — да, — Арман поднял на меня свои необычные глаза с оранжевой радужкой. — А как насчет высшего общества? Вряд ли Первые Семьи Сильверграда захотят увидеть на своих мероприятиях ведьмака, взявшего на себя почетные обязательства по проведению Высшего Драконьего Ритуала, но не сумевшего довести дело до конца. Или вам балы, вечера званые, мероприятия городские тоже… не любы?

Навь Левая! Ну отчего Елисей каким-нибудь нагом крылатым тогда не оборотился?! А ведь мы с Есей как раз на расположение драконов надеялись! Кто еще сможет Веденеева-старшего переубедить? Еся говорит, ему все равно, но я знаю, как это плохо, остаться без поддержки и одобрения семьи. Еся очень любит маму, а она расстроится, если сын с отцом рассорятся опять.

— Я свой выбор сделала, — сказала я, глядя дракону в глаза. — И легких, но непочетных путей не ищу.

Во взгляде Ганье снова промелькнул интерес. Вспыхнул и … был спрятан под густыми ресницами. Арман резко захлопнул блокнот. Наше «собеседование» закончилось.

— А ведь он пытался на тебя воздействовать, — хмыкнуло Зеркало, когда дракон ушел решать со Стылым прочие организационные вопросы.

— Все-таки магия?

— Еще какая!

— Пусть себе ее засунет в… короче, употребит в личных целях, — пробурчала я. — Не на ту нарвался. Пердец перепердец, как не вовремя-то, а?!

Была воспитанная, вежливая девушка, не ругалась никогда… почти. Довели, называется!



… Лавка все-таки открылась. Да так, что Крысеню, Злыденю и Хмурому пришлось запереть свои магазинчики, чтобы помочь мне в первый день. В утренних газетах опубликовали новость о поединке, и к нам под видом покупателей ринулись любопытные горожане. Они бродили по террасе, придирчиво выбирая булочки и пончики на витрине, разглядывали меня и тайком, и не таясь, тянули за столиками бесконечный кофе со взбитыми сливками и без, шушукались в стиле «и чего они в ней нашли?»

Я побоялась выпускать Зорю из дома, отослала ее наверх отдыхать (с рассвета месить тесто и противни тяжелые таскать кто угодно с непривычки утомится) и нацепила фартук на Пусю. Мальчишке очень шел образ расторопливого официанта. И совсем юные хихикающие девчонки, и дамы постарше были очарованы его ловкостью и шустростью. Он умудрялся разносить подносы даже на голове, жонглировал кольцами для салфеток, ни разу не перепутал заказы и без зазрения совести оставлял себе все немаленькие чаевые.

В шесть вечера я дрожащими руками вынесла с террасы на кухню последнюю тарелку и закрыла лавку. Народ стекался на главную площадь Торгового квартала. Неподалеку от нее в честь Марьиного Дня открылась Ярмарка. Изя разрывался между желанием увидеть поединок и страхом оставить Зорю одну, поэтому мы с младшей Морановой должны были отправиться на площадь в тесном кругу телохранителей: дворфов и Пуси. Еся отдал Зоре свою кольчугу, все равно перед поединком его и Ступина тщательно осматривали на предмет спрятанных артефактов и нежелательных заклятий.

Я слышала, как наверху меряет шагами спальню Зоря. Нелегко ей. Нам всем сейчас несладко, а меня, глупую, больше всего покоя лишает, что я не имею возможности остаться с любимым наедине. Голос его слышу, запах вдыхаю, а обнять, поцеловать не могу, мы все время в центре чужого внимания. И была бы я, наверное, спокойнее, если б не тоскливый, любви и желания полный взгляд Еси, который я ловлю в редкие минуты относительного покоя. Пытка! Просто пытка!

Я открыла дверь в сад, но остановилась на пороге. Солнце садится. Не успею на камне посидеть, вот-вот мои защитники придут во главе с Хмурым. Хозяин лавки ритуальных предметов в последнее время сам не свой — рыщет по городу в поисках своей феи. Обычных-то фейри отыскать в водовороте Сильверграда нелегко, ежели они, конечно, сами того не захотят, а зеркальных и подавно. Дух сказал, они и впрямь, как зеркала: отражают магию на сотворившего заклятье, лишь Неблагому и Благому Двору подчиняются, а среди людей живут, только если ищут развлечений. Любят они людей… по-своему. Не стоит путать то, как фейри изображают в детских книжках, с тем, каковы они на самом деле: капризные, иногда опасные существа, пришедшие в наш мир из иного измерения и неподчиняющиеся человеческой логике. Эх, страшно мне за Хмурого. Как бы ему сердце не разбили.

Тихо звякнул колокольчик. Шаги знакомые — сердечко затрепетало.

— О чем задумалась, дева? — шепнули мне на ухо.

Дыхание теплое на затылке, от которого мурашки по коже. Пальцы нежно ключицы поглаживают. Обернулась, прижалась к крепкой груди, в глаза золотые от солнца закатного заглянула:

— Елисеюшка. Вырвался таки?

— На четверть часа отпустили. Понял, что если тебя не обниму, не выдюжу.


— Чего они от тебя хотели?

— Проверяли на темную магию, расспрашивали о нас, пичкали инструкциями и поучениями. Меня уже тошнит от драконов и их велеречивости.

— Приходил племянник мэра. Он опасный и… злой, я чувствую. Берегись его.

— Постараюсь. Арман очень недоволен, что ко мне столько интереса. Ганье выгодно было, что ведьмаки сами себя порочили и чем дальше, тем больше. В Сильверграде воздух такой что ли? Всем власти хочется и чтобы ею ни с кем не делиться. Многим драконам удобно было бы, чтобы ведьмацкие рода в своем болоте загнили окончательно. Чешуйчатые тогда с полным правом заявят, что больше на нас не оглядываются. Отца тоже дергают, стараются из Совета убрать, не дать в большую политику войти. Ступин еще этот… дурачок, все со своей кровью царской носится, не понимает, что пешкой стал в драконьей игре… Да ладно, что это я? Время идет, а ты тут нецелованная.

Елисей улыбнулся, коснулся губ губами, сначала легонько, а затем, выдохнув легкий стон, одарил своим «фирменным» неистовым поцелуем, от которого у меня подкосились ноги.

— Просто сразись с волком, — прошептала я, когда мы оторвались друг от друга. — Победишь — твоя буду.

— Совсем-совсем?

— Душой и телом. Не хочу ждать одобрения, благословения… Я сама себе благословение. И тебе.

— Ох и коварная ты, Беляна, — Еся усмехнулся, глаза его смеялись. — Умеешь мотивировать. Твои слова на камне бы высечь, чтобы ты потом не уклонилась от долга супружеского.

Я фыркнула:

— Ой, ладно хохмить, Веденеев. Я в тебе не сомневаюсь ни капли, поэтому и обещаю.

— Договорились. И знай: я за своим приду, — желтое солнце в глазах Еси стало оранжевым. Или то зрачки трансформировались?

— Буду ждать, — ласково протянула я. — Иди, ведьмак. Соверши подвиг, а потом подробности обсудим. Я люблю свечи с розой и сандалом. И красное вино.

— Ага, помню.

Елисей крутнулся на пятках, дошел до прохода в лавку, вернулся и с надеждой спросил:

— А может, прямо сейчас? У меня минут пять имеется. А Ступин сказал, что ты ему лишь девицей требуешься, а если иной… вариант, так и не надобно. Чего ему тогда за тебя драться? Сразу им поединок их дурацкий сорвем, а?

— Ах ты… лодырь! — я сорвала с талии фартук и хлестнула им Есю по нахальной головушке. — Иди сражайся! Ишь, чего придумал!

Ведьмак с хохотом бросился наутек. А я со вздохом пошла переодеваться. Шутки шутками, а на сердце неспокойно. Зачем нам столько врагов? С кем бы ими поделиться?



… Мне отлично запомнился трансформированный в лапу огромный кулак Ступина, когда он угрожал мне в переулке. Но и я вздрогнула, когда после небрежного жеста Армана Ганье Олег оборотился в волка и, не дав Есе ни секунды форы, бросился на соперника.

Еся увернулся… и в следующий миг уже стоял на четырех лапах. Это был огромный бурый медведь, на вид тяжелый и неповоротливый. Я ни разу не видела его в облике «родича». Правь Добрая, за кого ж я замуж собралась? Я нервно хихикнула, и Зоря, понимающе на меня поглядев, сжала мою руку.

Волчара крутился вокруг, пытаясь найти брешь в обороне противника, заставляя Есю переступать и оглядываться. Я замерла, боясь дышать. В природе медведи сильнее волков, но мы сейчас не в лесу, а посреди Сильверграда, и сражающиеся ведь-маги только кажутся животными. Их человеческий разум никуда не делся, а Олег неглуп.

Волк первым смог нанести рану медведю, но Елисей ответил ударом тяжелой лапы. Вскоре мы уже с трудом отслеживали движения «родичей: их схватка, как объяснили мне дворфы, создала вокруг что-то вроде магических помех, и в вихре из опилок, клочков шерсти и капель крови видны были лишь силуэты. Рев и рычание слились в один невыносимый для моих ушей вой. Правь Благая, я не ожидала, что это будет так жестоко, так… кроваво!

— Ну-ну… Дыши, дыши… вот так, — сказал над ухом Хмурый, и кто-то, кажется, Пуся, поддержал меня под локоть. — Все в порядке, Беляночка, все как надо идет.

Как надо? С трудом верится. Бой казался бесконечным. Я перевела помутневший взор на трибуны. И встретилась взглядом с Арманом Ганье. Дракон сидел, поигрывая черной бархатной перчаткой. Ему подавали знаки встревоженные члены жюри, но он не спешил останавливать бой, а глядел на меня. Не буду уступать, даже взглядом: брови свела, глаза сузила, льда в очи — я верю в своего ведьмака, крылатик. Ганье улыбнулся уголками рта, медленно поднял перчатку, взмахнул лениво, словно муху отгонял. Эхо гонга разнеслось над площадью, волк и медведь разошлись, порыкивая. К ним подступили маги, которые следили за поединком магическим зрением и знали, сколько ударов было нанесено и куда. Теперь они оценят повреждения ауры и технику боя.

Это только первый раунд был, а меня уже ноги не держат. Бой продолжился. Ведьмакам не дали трансформироваться и подлечить раны — теперь проверялась их выносливость. И снова вихрь… и дикий волчий вой.

Еся вышел из пылевой тучи человеком. Нашел меня взглядом в толпе, улыбнулся окровавленным ртом. Ран слишком много, поняла я, он бережет ауру, не затягивает порезы от клыков Ступина. Олег тоже обратился. Он тяжело дышал и глядел на Есю с ненавистью. Зрители бурно его приветствовали, подбадривая выкриками, но все же — сердце мое возрадовалось — Елисея чествовали больше. Толпа расступилась, когда он шагнул ко мне. Нам не дали коснуться друг друга, но я чувствовала, что чем Еся ближе, тем больше силы он от меня берет. Несколько секунд… еще бы несколько секунд.

Победу в двух первых поединках присудили медведю. Я видела, как Ганье, никого не стесняясь, раздраженно втолковывает что-то судьям, но маги лишь качали головами. Репортер Поликарп Семенович, подобравшись ко мне в толпе, шепнул на ухо:

— Мэр Стойкий вызвал независимых магов из других городов — сюрприз для племянничка. Маги оценили честность поединка. Волк-то слишком уж в раж вошел, голову потерял. Потому и очков лишен был. Ганье раздосадован страшно! Беляна Иннокентьевна, мне бы интервью крохотное.

— Будет, — обещала я. — Спасибо вам, что успокоили. Есть еще справедливость на свете.

Дворфы радовались как дети. Я тоже приободрилась. Третий раунд проходил в человеческой ипостаси. Сверкание ведьмацких клинков закрыло сражающихся сплошным серебряным зеркалом. Ступин, более опытный дозорный, сумел несколько раз задеть Есю (просидевшего два года без практики) и завоевал максимальное количество очков. Ничего, ничего, повторяла я про себя, не хочу я балов и приемов светских, а из Еси отличный лавочник получится. Камера в руках одного из репортеров отвлекала меня и бесила.

Должны были объявить условия следующего боя. Их до последней минуты держали в тайне. Наконец сияющий мэр поднялся с места и сообщил, что схватка пройдет с «драконьего благословения», то есть соперникам «разрешат» принять частичный облик драконов. Кинооператоры забегали, устанавливая свои треноги, торговцы сладостями и пирогами зазывали зрителей перекусить, пока соперники готовятся к поединку.

— Еся говорил, что у Олега плохо получаются сторонние трансформации, — приободрил меня Изя. — Еся победит!

Соперники трансформировались и взвились в небо. Они сражались черными сгустками драконьей магии, похожими на те, что я видела над Есей в памятный вечер в клубе, когда мы познакомились. Изя был прав: Ступин быстро выдохся и сложил крылья. Он стоял посреди арены, опустившись на одно колено. Лицо его выражало отчаяние. А ведь он за весь бой ни разу на меня не посмотрел. Ему вообще все равно, как я отношусь к его потугам. Я для него всего лишь приз в игре. Он руководствовался зовом крови и инстинктами, но нельзя жить памятью о прошлом предков.

Елисей опустился вниз, поклонился зрителям. Бледный какой! Мой герой!

— Рано радуетесь, — Клятый кивнул на трибуны, где расположилась Сакральная Драконья Дюжина.

Арман Ганье сбежал вниз… расстегивая рубашку, небрежно бросил ее кому-то в толпе, а сам расправил за спиной два угольно-черных крыла: