Зов пустоты
Часть 35 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Добрый день, студенты, — бегло заговорил он. — Знаю, что добрый не для всех, но хорошо все то, что хорошо заканчивается, да?
И покосился на нас. Мы слаженно кивнули.
— Сегодня нам предстоит прелюбопытнейшее задание. — Профессор потер руки в предвкушении. — Мы будем создавать зелье преображения. Оно позволяет менять внешность и оставаться неузнанным. Как вы понимаете, неоценимое умение для темного мага. И опять же, как вы понимаете, вашу магию оно не замаскирует, только лицо, поэтому не советую под зельем отправляться грабить лавки. Лучше уж подглядывать за девчонками.
И профессор хохотнул, довольный своей шуткой. Мы же помрачнели. Откуда в нашей гимназии девчонки?
— Итак, кто слушал меня внимательно на лекции, тот помнит, что для зелья преображения мы используем корень титинника белого, добавляем щепотку ведьмовского порошка, капельку спирта и заклинание «астраверте». По часовой стрелке, не иначе. Если вы все выполните верно, то тот, кто выпьет зелье, приобретет задуманный вами внешний вид. Да-да, тестировать приготовленное вами зелье будут соседи по парте.
Мы с Робертом покосились друг на друга. Я понял, что пощады не будет. Он, наверное, решил то же самое. Мы придвинули к себе наборы колб. Что же мне придумать?
— Что, слабак, воображение отказало? — шепнул Роберт.
— А тебе известно, что такое воображение? — чуть обернулся я.
— Филипп, Роберт, все обсуждения потом! — шикнул на нас профессор.
Потом так потом. Наверное, не следовало мне злиться, но Роберт умел ляпнуть под руку, и вместо невинного изменения цвета волос я задумал нечто иное. Магия легла как надо — так всегда случалось, когда у меня было неплохое настроение. Увы, в последнее время я не мог им похвастаться, но сегодняшняя победа откровенно радовала. Поэтому и заклинание удалось на славу.
Роберт мучился куда дольше. Что-то мне подсказывало, что получилось у него не зелье преображения, а яд, потому что жидкость вышла буроватая. Даже пить было страшно.
— Мы готовы, — подозвал Роберт профессора.
Я бы не был так уверен…
— Что ж. — Профессор Снорд покосился на наши «произведения». — Вейран, пейте первым.
Я пожал плечами. Пить так пить. Залпом осушил жидкость — к счастью, раствор оказался безвкусным. И…
— Ничего, — провозгласил профессор. — Вы допустили ошибку в формуле заклинания, Роберт. Филипп, не волнуйтесь, это была всего лишь слегка подкрашенная вода. Теперь вы, Роберт.
Гейлен зло покосился на меня — и выпил. Мгновение ничего не происходило. Не вышло? Но затем он схватился за голову, а я рассмеялся, потому что теперь голову противника венчали длинные крепкие козлиные рога. Они красиво вились и чуть загибались к затылку. Загляденье!
— Вейран! — взвыл Роберт и едва не бросился на меня, но я увернулся, а профессор перехватил недруга, пылающего жаждой мести.
— Ай-ай-ай, — погрозил он Роберту. — Это ведь всего лишь заклинание. Ничего, к вечеру отвалятся.
Теперь уже смеялись все. Даже невозмутимый профессор и друзья Роберта, а он только зыркал зло и, видимо, мечтал меня убить.
— Прости, ничего личного, — сказал я и отвернулся.
Впрочем, поиздевался над соседом не только я. Другие студенты щеголяли большими ушами, красными носами, тройным подбородком. Никто не обижался — все дружно посмеивались над новой «находкой». А я чуял, что месть Роберта последует скоро. После практикума мы потянулись на этаж ниже, в жилые комнаты. И вдруг все замерли разом.
— Что там? — спросил я толкущегося впереди Мика.
— Предварительные списки! — вскрикнул тот и принялся работать локтями.
Признаюсь, в эту минуту я забыл и о графском титуле, и о предвзятом отношении, и о злющем враге. Вместо этого так же, как и все, ринулся к большому стенду, на котором значился список фамилий, и отыскал свою. Седьмое место! Тьма! Все из-за дуэли, иначе было бы третье. А восьмым значился мой новый сосед по комнате, который как раз поторопился исчезнуть с чужих глаз. До экзамена оставалась всего неделя. Надо за это время не ухудшить свою позицию.
В комнату идти не хотелось. Я посидел немного в библиотеке — самом непопулярном месте на этаже и все же поплелся к себе. Роберт был в комнате, потому что рога по-прежнему вились над его головой. Он читал какую-то книгу и даже промолчал, когда я появился в дверях, забрал полотенце и пошел умываться. Промолчал он, когда я вернулся. Не к добру!
Впрочем, мне было некогда думать об этом. Хотелось спать. Я погасил светильники со своей стороны и лег. Раздеваться не стал — мало ли, что стукнет Гейлену в голову. Еще изрежет одежду, наплевав на защиту. Закрыл глаза. Все-таки день выдался утомительный. Поэтому вскоре моя бдительность дала крен, и я уснул.
А во сне перенесся на знакомую площадь с виселицей. Только почему-то была зима, а не лето, и сыпал снег, а я стоял на снегу босыми ногами и смотрел на покачивающиеся на ветру тела. Я даже держал себя в руках, пока тело матери вдруг не пошевелилось, а ее глаза не распахнулись и уставились на меня.
Кажется, я опять сорвал голос… Потер пальцами виски, зажег светильник, разгоняя сумрак комнаты.
— Вейран, ты в своем уме? — раздался тихий вопрос.
— Когда как, — ответил я, не глядя на Роберта, и повернулся на другой бок лицом к стене. О том, чтобы уснуть, уже не было речи. А встать — тоже не выход, Роберт ведь не отстанет. Буду делать вид, что сплю.
Меня хватило на полчаса. После этого болеть начало все, что могло болеть. Тело затекло. Демоны с ним, с соседом. Я обернулся. Мой светильник снова не горел — видно, Роберт погасил. Я тихонько поднялся, стараясь не скрипеть половицами, взял со стола учебник и пошел в коридор. Посижу где-нибудь на подоконнике до рассвета.
— Ты куда? — долетело в спину.
— Гулять, — ответил я.
— А! Ну-ну, смотри не заблудись.
Хорошее напутствие. Я разместился у ближайшего окна, призвал светлячок и погрузился в чтение. Меня никто не потревожил. Но на рассвете, кажется, задремал прямо там, на подоконнике. Потому что вдруг услышал женский голос:
— Мальчик, проснись. Тебе сюда нельзя.
Резко открыл глаза, огляделся по сторонам. Приснилось? Только по полу вилась странная сизоватая дымка, но она быстро растаяла. И как это понимать? За окном уже серело. Я спрыгнул на пол и пошел собираться на занятия, надеясь, что за этот день рога не вырастут у меня.
ГЛАВА 12
Полина
Увы, всем моим планам на ближайшие дни не суждено было сбыться. Матушка вдруг вспомнила, что нас приглашали в загородное имение барона Вольдена. Мы спорили до хрипа в горле — конечно же, я не желала никуда ехать, но когда Кристина Лерьер меня слушала? Поэтому спустя пару дней мы уже тряслись в душном экипаже к обещанному «маленькому озерцу и пьянящему запаху трав», как описывал свое имение барон. Конечно же со слов матушки. Мне же загородное имение виделось клеткой, потому что матушка без умолку трещала о том, что было бы неплохо провести там пару недель.
Барона Вольдена я не знала. Им оказался мужчина лет пятидесяти, с благородной проседью в волосах и мягкой кошачьей улыбкой. Он осыпал комплиментами матушку, затем меня и заверил, что безумно счастлив видеть нас обеих. Я ему не верила и понимала, что моя пытка началась. Пытка длиною в четырнадцать долгих, томительных дней. Я была вынуждена гулять, улыбаться, делать вид, что все хорошо, — и слышать шепотки за спиной.
Однажды бродила по парку, когда мимо прошли две женщины возраста матери. Они даже не стали дожидаться, когда я уйду.
— Это что, та самая? — прошептала одна мне в спину.
— Да, та самая. Зачем барон вообще пустил эту, с позволения сказать, девушку в дом? Понятно ведь, что она тоже причастна. Говорят, ее от казни спас любовник.
— А я слышала, что ее любовник — сам магистр тьмы.
— Так, может, вы у него лично спросите, правда это или нет? — обернулась я к сплетницам. — Ради такого случая договорюсь о встрече.
— Мы не о вас, милочка, — картинно закатила глаза блондинка.
— Слишком много чести, — добавила брюнетка, и они поспешили прочь. А я чувствовала себя оплеванной. Если бы здесь был Анри, никто бы косо не глядел в мою сторону. Мне так его не хватало! Каждую ночь мечтала об одном — увидеть его во сне, но он даже не снился. Жестокий…
Когда настал день отъезда, я едва не порхала от счастья. Матушка тепло распрощалась с бароном, и мы наконец-то поехали домой!
— А у меня для тебя сюрприз, Полли, — проговорила матушка, когда ворота особняка остались позади.
— Какой же? — без особого интереса спросила я.
— Барон Вольден намекнул, что он не против сделать тебе предложение. Правда, ведь чудесно?
— Что? — Я обернулась так резко, что закружилась голова. — Я не выйду за него замуж, мама.
— Подумай, Полли. Барон богат! Да, это не тот муж, которого я желала бы для тебя, но в нашей ситуации не приходится выбирать, раз уж ты упустила более выгодных кандидатов.
— Мама, я вообще не собираюсь замуж! Ни за кого! — кричала я.
— Не ори! — припечатала она. — Прикажу — и выйдешь. Я сама дам за тебя согласие барону, если он придет. А ты будешь сидеть, закрыв рот, поняла?
— Не буду.
— Пожалеешь.
Я уже жалела, что вообще вернулась домой. Лучше было бы держаться подальше, но, увы, Полина Лерьер может открыть гораздо больше дверей, чем просто Полина. Что мне делать? Я ни за что не предам Анри! Даже если небо рухнет на голову. Матушка замолчала, а я беззвучно глотала слезы. Как только экипаж остановился у дома, помчалась переодеваться. Не выдержу больше ни минуты!
Мне хотелось уйти как можно дальше и побыть одной. Не слушать матушкиных наставлений и уговоров, никого не видеть. Я устала! Устала настолько, что чувствовала себя древней и дряхлой. Не физически, а глубоко внутри. Поэтому уже спустя час вышла на улицу и пошла куда глаза глядят. Без сопровождения, зудящего за спиной. Без надсмотрщиков, будто от них есть толк. За время, проведенное в доме барона, я не раз и не два думала, что сделаю, когда вернусь. И теперь направлялась к коллежу. Да, летние каникулы были в самом разгаре, но мадам Симона очень редко покидала свое детище. И потом, наверняка уже начались вступительные экзамены. Поэтому я надеялась найти директора на рабочем месте.
Вот и знакомые ворота. Сколько же с этим местом связано воспоминаний и надежд! Здесь в саду мы тайком встречались с Анри, обсуждали выпускной, свадьбу. Интересно, куда подевалось мое выпускное платье? Наверняка пылится где-нибудь дома. Жаль, что он так меня в нем и не увидел. Анри…
Его имя засело в сердце настолько прочно, что я с ним просыпалась и засыпала. Наверное, это был определенный род безумия. И сейчас стены коллежа напоминали о нем, о том, что мечталось, но не сбылось. О моей погубленной жизни. Я подошла к двери и постучала. Открыли почти сразу. На пороге замерла мадам Жаннетт.
— Мадемуазель Лерьер? — удивленно уставилась она на меня.
— Здравствуйте, мадам Жаннетт, — ответила тихо, опасаясь, что меня тут же прогонят прочь, но вместо этого наставница вдруг крепко меня обняла.
— Девочка моя, — прошептала она. — Я думала, больше не свидимся. Проходи, проходи скорее.
И увлекла меня в свою комнату. Я смотрела на знакомые стены, вспоминала счастливые дни. Между мной и тем временем пропасть. Настолько глубокая, что не перепрыгнуть, не переплыть.
— Как ты? — спросила мадам Жаннетт.
— Сложно, — ответила честно.
— Полли! Если бы ты знала, как мы беспокоились. Твоя матушка искала тебя, когда ты сбежала, и здесь в том числе. А эти черные демоны из тайной службы перерыли все на свете, разве что под кровать ко мне не заглядывали. У!
И мадам погрозила кулаком неведомым «демонам».
И покосился на нас. Мы слаженно кивнули.
— Сегодня нам предстоит прелюбопытнейшее задание. — Профессор потер руки в предвкушении. — Мы будем создавать зелье преображения. Оно позволяет менять внешность и оставаться неузнанным. Как вы понимаете, неоценимое умение для темного мага. И опять же, как вы понимаете, вашу магию оно не замаскирует, только лицо, поэтому не советую под зельем отправляться грабить лавки. Лучше уж подглядывать за девчонками.
И профессор хохотнул, довольный своей шуткой. Мы же помрачнели. Откуда в нашей гимназии девчонки?
— Итак, кто слушал меня внимательно на лекции, тот помнит, что для зелья преображения мы используем корень титинника белого, добавляем щепотку ведьмовского порошка, капельку спирта и заклинание «астраверте». По часовой стрелке, не иначе. Если вы все выполните верно, то тот, кто выпьет зелье, приобретет задуманный вами внешний вид. Да-да, тестировать приготовленное вами зелье будут соседи по парте.
Мы с Робертом покосились друг на друга. Я понял, что пощады не будет. Он, наверное, решил то же самое. Мы придвинули к себе наборы колб. Что же мне придумать?
— Что, слабак, воображение отказало? — шепнул Роберт.
— А тебе известно, что такое воображение? — чуть обернулся я.
— Филипп, Роберт, все обсуждения потом! — шикнул на нас профессор.
Потом так потом. Наверное, не следовало мне злиться, но Роберт умел ляпнуть под руку, и вместо невинного изменения цвета волос я задумал нечто иное. Магия легла как надо — так всегда случалось, когда у меня было неплохое настроение. Увы, в последнее время я не мог им похвастаться, но сегодняшняя победа откровенно радовала. Поэтому и заклинание удалось на славу.
Роберт мучился куда дольше. Что-то мне подсказывало, что получилось у него не зелье преображения, а яд, потому что жидкость вышла буроватая. Даже пить было страшно.
— Мы готовы, — подозвал Роберт профессора.
Я бы не был так уверен…
— Что ж. — Профессор Снорд покосился на наши «произведения». — Вейран, пейте первым.
Я пожал плечами. Пить так пить. Залпом осушил жидкость — к счастью, раствор оказался безвкусным. И…
— Ничего, — провозгласил профессор. — Вы допустили ошибку в формуле заклинания, Роберт. Филипп, не волнуйтесь, это была всего лишь слегка подкрашенная вода. Теперь вы, Роберт.
Гейлен зло покосился на меня — и выпил. Мгновение ничего не происходило. Не вышло? Но затем он схватился за голову, а я рассмеялся, потому что теперь голову противника венчали длинные крепкие козлиные рога. Они красиво вились и чуть загибались к затылку. Загляденье!
— Вейран! — взвыл Роберт и едва не бросился на меня, но я увернулся, а профессор перехватил недруга, пылающего жаждой мести.
— Ай-ай-ай, — погрозил он Роберту. — Это ведь всего лишь заклинание. Ничего, к вечеру отвалятся.
Теперь уже смеялись все. Даже невозмутимый профессор и друзья Роберта, а он только зыркал зло и, видимо, мечтал меня убить.
— Прости, ничего личного, — сказал я и отвернулся.
Впрочем, поиздевался над соседом не только я. Другие студенты щеголяли большими ушами, красными носами, тройным подбородком. Никто не обижался — все дружно посмеивались над новой «находкой». А я чуял, что месть Роберта последует скоро. После практикума мы потянулись на этаж ниже, в жилые комнаты. И вдруг все замерли разом.
— Что там? — спросил я толкущегося впереди Мика.
— Предварительные списки! — вскрикнул тот и принялся работать локтями.
Признаюсь, в эту минуту я забыл и о графском титуле, и о предвзятом отношении, и о злющем враге. Вместо этого так же, как и все, ринулся к большому стенду, на котором значился список фамилий, и отыскал свою. Седьмое место! Тьма! Все из-за дуэли, иначе было бы третье. А восьмым значился мой новый сосед по комнате, который как раз поторопился исчезнуть с чужих глаз. До экзамена оставалась всего неделя. Надо за это время не ухудшить свою позицию.
В комнату идти не хотелось. Я посидел немного в библиотеке — самом непопулярном месте на этаже и все же поплелся к себе. Роберт был в комнате, потому что рога по-прежнему вились над его головой. Он читал какую-то книгу и даже промолчал, когда я появился в дверях, забрал полотенце и пошел умываться. Промолчал он, когда я вернулся. Не к добру!
Впрочем, мне было некогда думать об этом. Хотелось спать. Я погасил светильники со своей стороны и лег. Раздеваться не стал — мало ли, что стукнет Гейлену в голову. Еще изрежет одежду, наплевав на защиту. Закрыл глаза. Все-таки день выдался утомительный. Поэтому вскоре моя бдительность дала крен, и я уснул.
А во сне перенесся на знакомую площадь с виселицей. Только почему-то была зима, а не лето, и сыпал снег, а я стоял на снегу босыми ногами и смотрел на покачивающиеся на ветру тела. Я даже держал себя в руках, пока тело матери вдруг не пошевелилось, а ее глаза не распахнулись и уставились на меня.
Кажется, я опять сорвал голос… Потер пальцами виски, зажег светильник, разгоняя сумрак комнаты.
— Вейран, ты в своем уме? — раздался тихий вопрос.
— Когда как, — ответил я, не глядя на Роберта, и повернулся на другой бок лицом к стене. О том, чтобы уснуть, уже не было речи. А встать — тоже не выход, Роберт ведь не отстанет. Буду делать вид, что сплю.
Меня хватило на полчаса. После этого болеть начало все, что могло болеть. Тело затекло. Демоны с ним, с соседом. Я обернулся. Мой светильник снова не горел — видно, Роберт погасил. Я тихонько поднялся, стараясь не скрипеть половицами, взял со стола учебник и пошел в коридор. Посижу где-нибудь на подоконнике до рассвета.
— Ты куда? — долетело в спину.
— Гулять, — ответил я.
— А! Ну-ну, смотри не заблудись.
Хорошее напутствие. Я разместился у ближайшего окна, призвал светлячок и погрузился в чтение. Меня никто не потревожил. Но на рассвете, кажется, задремал прямо там, на подоконнике. Потому что вдруг услышал женский голос:
— Мальчик, проснись. Тебе сюда нельзя.
Резко открыл глаза, огляделся по сторонам. Приснилось? Только по полу вилась странная сизоватая дымка, но она быстро растаяла. И как это понимать? За окном уже серело. Я спрыгнул на пол и пошел собираться на занятия, надеясь, что за этот день рога не вырастут у меня.
ГЛАВА 12
Полина
Увы, всем моим планам на ближайшие дни не суждено было сбыться. Матушка вдруг вспомнила, что нас приглашали в загородное имение барона Вольдена. Мы спорили до хрипа в горле — конечно же, я не желала никуда ехать, но когда Кристина Лерьер меня слушала? Поэтому спустя пару дней мы уже тряслись в душном экипаже к обещанному «маленькому озерцу и пьянящему запаху трав», как описывал свое имение барон. Конечно же со слов матушки. Мне же загородное имение виделось клеткой, потому что матушка без умолку трещала о том, что было бы неплохо провести там пару недель.
Барона Вольдена я не знала. Им оказался мужчина лет пятидесяти, с благородной проседью в волосах и мягкой кошачьей улыбкой. Он осыпал комплиментами матушку, затем меня и заверил, что безумно счастлив видеть нас обеих. Я ему не верила и понимала, что моя пытка началась. Пытка длиною в четырнадцать долгих, томительных дней. Я была вынуждена гулять, улыбаться, делать вид, что все хорошо, — и слышать шепотки за спиной.
Однажды бродила по парку, когда мимо прошли две женщины возраста матери. Они даже не стали дожидаться, когда я уйду.
— Это что, та самая? — прошептала одна мне в спину.
— Да, та самая. Зачем барон вообще пустил эту, с позволения сказать, девушку в дом? Понятно ведь, что она тоже причастна. Говорят, ее от казни спас любовник.
— А я слышала, что ее любовник — сам магистр тьмы.
— Так, может, вы у него лично спросите, правда это или нет? — обернулась я к сплетницам. — Ради такого случая договорюсь о встрече.
— Мы не о вас, милочка, — картинно закатила глаза блондинка.
— Слишком много чести, — добавила брюнетка, и они поспешили прочь. А я чувствовала себя оплеванной. Если бы здесь был Анри, никто бы косо не глядел в мою сторону. Мне так его не хватало! Каждую ночь мечтала об одном — увидеть его во сне, но он даже не снился. Жестокий…
Когда настал день отъезда, я едва не порхала от счастья. Матушка тепло распрощалась с бароном, и мы наконец-то поехали домой!
— А у меня для тебя сюрприз, Полли, — проговорила матушка, когда ворота особняка остались позади.
— Какой же? — без особого интереса спросила я.
— Барон Вольден намекнул, что он не против сделать тебе предложение. Правда, ведь чудесно?
— Что? — Я обернулась так резко, что закружилась голова. — Я не выйду за него замуж, мама.
— Подумай, Полли. Барон богат! Да, это не тот муж, которого я желала бы для тебя, но в нашей ситуации не приходится выбирать, раз уж ты упустила более выгодных кандидатов.
— Мама, я вообще не собираюсь замуж! Ни за кого! — кричала я.
— Не ори! — припечатала она. — Прикажу — и выйдешь. Я сама дам за тебя согласие барону, если он придет. А ты будешь сидеть, закрыв рот, поняла?
— Не буду.
— Пожалеешь.
Я уже жалела, что вообще вернулась домой. Лучше было бы держаться подальше, но, увы, Полина Лерьер может открыть гораздо больше дверей, чем просто Полина. Что мне делать? Я ни за что не предам Анри! Даже если небо рухнет на голову. Матушка замолчала, а я беззвучно глотала слезы. Как только экипаж остановился у дома, помчалась переодеваться. Не выдержу больше ни минуты!
Мне хотелось уйти как можно дальше и побыть одной. Не слушать матушкиных наставлений и уговоров, никого не видеть. Я устала! Устала настолько, что чувствовала себя древней и дряхлой. Не физически, а глубоко внутри. Поэтому уже спустя час вышла на улицу и пошла куда глаза глядят. Без сопровождения, зудящего за спиной. Без надсмотрщиков, будто от них есть толк. За время, проведенное в доме барона, я не раз и не два думала, что сделаю, когда вернусь. И теперь направлялась к коллежу. Да, летние каникулы были в самом разгаре, но мадам Симона очень редко покидала свое детище. И потом, наверняка уже начались вступительные экзамены. Поэтому я надеялась найти директора на рабочем месте.
Вот и знакомые ворота. Сколько же с этим местом связано воспоминаний и надежд! Здесь в саду мы тайком встречались с Анри, обсуждали выпускной, свадьбу. Интересно, куда подевалось мое выпускное платье? Наверняка пылится где-нибудь дома. Жаль, что он так меня в нем и не увидел. Анри…
Его имя засело в сердце настолько прочно, что я с ним просыпалась и засыпала. Наверное, это был определенный род безумия. И сейчас стены коллежа напоминали о нем, о том, что мечталось, но не сбылось. О моей погубленной жизни. Я подошла к двери и постучала. Открыли почти сразу. На пороге замерла мадам Жаннетт.
— Мадемуазель Лерьер? — удивленно уставилась она на меня.
— Здравствуйте, мадам Жаннетт, — ответила тихо, опасаясь, что меня тут же прогонят прочь, но вместо этого наставница вдруг крепко меня обняла.
— Девочка моя, — прошептала она. — Я думала, больше не свидимся. Проходи, проходи скорее.
И увлекла меня в свою комнату. Я смотрела на знакомые стены, вспоминала счастливые дни. Между мной и тем временем пропасть. Настолько глубокая, что не перепрыгнуть, не переплыть.
— Как ты? — спросила мадам Жаннетт.
— Сложно, — ответила честно.
— Полли! Если бы ты знала, как мы беспокоились. Твоя матушка искала тебя, когда ты сбежала, и здесь в том числе. А эти черные демоны из тайной службы перерыли все на свете, разве что под кровать ко мне не заглядывали. У!
И мадам погрозила кулаком неведомым «демонам».