Зов пустоты

Мы вошли в бальный зал. В эту минуту показалось, будто все взгляды прикованы ко мне. Даже музыка будто стала тише, чтобы все присутствующие могли оценить: вот она, невеста убийцы светлейшего магистра. Захотелось спрятаться, по я расправила плечи и продолжила идти вперед, точно не замечая эти ненавидящие взгляды. Пусть катятся в пустоту. Как бы мне хотелось видеть всех их там, где сейчас Анри.

Матушка тут же заметила в толпе знакомые лица, защебетала с подругами, а вокруг меня, казалось, разверзлась пустыня. Мне это не мешало, не заставляло нервничать. Наоборот, успокаивало. Но мое счастье не длилось долго.

— Магистр тьмы Кернер, магистр пустоты Эйлеан, — провозгласил дворецкий, шире распахнулись двери, и в зал посреди воцарившейся тишины вошли двое. Я присела в реверансе, но украдкой все-таки наблюдала за магистрами. Меня интересовал Фернан Кернер, но и Пьера почему-то хотелось увидеть. Пьер не изменил привычке, только длинный балахон сменил на плащ с капюшоном, надежно скрывающим лицо. Фернана же я никогда раньше не видела вблизи. Он оказался выше Пьера почти на голову. Высокий, черноволосый. Его бледное, чуть вытянутое лицо чудилось потусторонним. Не человек, а оживший старинный портрет или статуя. Но больше всего мне запомнились огромные черные глаза. Магистр чуть повернул голову, и на мгновение наши взгляды встретились, а мне стало тяжело дышать. В его глазах клубилась сама тьма.

Снова заиграла музыка, магистры заняли места на возвышении, где традиционно стояли три кресла. Только сейчас на одном из них была наброшена непроницаемая черная ткань. Уже завтра претенденты смогут попытать счастья, чтобы стать следующим магистром света. Мне было плевать, кто им станет. Меня интересовали двое нынешних.

После небольшого музыкального пассажа магистр Кернер заговорил:

— Жители Альсенбурга, сегодня заканчивается срок траура по нашему погибшему собрату Таймусу. Уже завтра начнутся испытания для тех, кто хочет проверить свой свет. Мы отдаем дань уважения Таймусу, но жизнь продолжается. Поэтому веселитесь за того, кого уже нет с нами, и за того, кто придет на смену Таймусу.

Заиграла музыка. Кавалеры тут же поспешили к понравившимся дамам, чтобы пригласить на танец или договориться о следующем. Я же ожидаемо осталась одна. Чтобы не мешаться под ногами танцующих, отошла к стене и принялась рассматривать гостей. Часть из них я знала. Даже заметила среди вальсирующих Катарину, свою подругу по коллежу. Конечно, выпускной ведь уже прошел. Она же предпочла сделать вид, что мы не знакомы. Только я приехала на бал не ради танцев и друзей.

Первый танец сменился вторым, второй — третьим, а я так и стояла в одиночестве, потому что моя матушка как раз не жаловалась на недостаток внимания. Зато у меня была возможность понаблюдать за магистром тьмы. Он скучал. Это было у него на лбу написано. И наблюдал за толпой как за мушками, кружащимися у паучьей паутины. Мне стало жутко, я отвернулась.

— Можно вас пригласить, мадемуазель Лерьер? — раздался над ухом знакомый голос.

Я упустила момент, когда ко мне подошел герцог Дареаль. Главный дознаватель сменил привычный наряд на черный с золотом камзол, белоснежную рубашку и темно-серые брюки.

— Я не танцую, — ответила тихо, ощущая, как в груди поднимается страх.

— Не бойтесь, я вас не съем.

Боюсь? Разве я боюсь его? Едва не рассмеялась Дареалю в лицо, но лучший ответ был иным, поэтому протянула ему руку.

— Хорошо, давайте потанцуем.

Заиграл вальс, и Этьен Дареаль осторожно обнял меня за талию и увлек в общий круг. Стоит признать, вальсировал мой партнер на удивление хорошо, будто в жизни занимался не тем, что обвинял невиновных людей, а учил танцам.

— Я кажусь вам смешным? — нахмурился Дареаль.

— Нет, что вы. — Стерла с лица глупую улыбку. — Просто задумалась о своем. Не думала, что вы посещаете балы, герцог Дареаль.

— А что же я, по-вашему, делаю в свободное время, мадемуазель Лерьер? — поинтересовался он. — Похищаю младенцев?

— Работаете, — ответила я, и теперь уже смеялся Дареаль.

Мне было неприятно находиться рядом с ним. Казалось, что он видит во мне больше, чем хочу показать. Хотелось спрятаться, стать маленькой и незаметной, но я заставляла себя улыбаться. Герцог может мне понадобиться. Он — не последний человек в Гарандии, так что не стоит сразу записывать его в стан врагов.

— Признаться, я тоже не ожидал вас увидеть здесь, мадемуазель Лерьер, — признался Дареаль.

— Почему же? — спросила беспечно.

— Мне казалось, вы не в том… расположении духа, если можно так выразиться.

— Настроение у девушек переменчиво, как весенняя погода.

Дареаль не верил мне. Это читалось в каждом слове, в каждом взгляде. А я не верила ему, так что мы находились в равных условиях. Поддерживать светский разговор оказалось на удивление легко. Я будто надела маску, и она скрыла привычные чувства и эмоции. А самое удивительное, что после танца с герцогом нашлись еще смельчаки, желающие меня пригласить, но пришлось им отказать. Я ждала дамский танец.

Уже знала, что матушка будет недовольна, потому что я собиралась нарушить все приличия. Но разве магистры не мужчины? И при первых же аккордах знакомой мелодии я быстро попыталась пробраться к креслам магистров. Вот только дойти до цели не успела.

— Пьер, — подняла взгляд, встречаясь со странными серебристыми глазами.

— Простите, мадемуазель Лерьер, я едва не сбил вас с ног, — бесстрастно сказал магистр пустоты, оправдывая свой титул, и я никак не могла поверить, что это — тот самый Пьер, который помогал спасать Анри.

— Ничего, это я была неосторожна, — решила соблюсти вежливость. — Потанцуете со мной?

И кто тянул меня за язык? Но мне неожиданно показалось, что Пьер подошел именно за этим: чтобы не дать мне подобраться к Кернеру. И я решила, что стоит внести смятение в этот тихий омут.

— Да, потанцую.

Признаюсь, ответ стал для меня неожиданностью, а Пьер уже подал мне руку. Даже сквозь тонкую перчатку я чувствовала, как холодна его ладонь.

— Я не ожидал, что ты придешь, Полина, — отбросил он официальный тон, как только музыка заглушила наши голоса, а я вдруг заметила, что в уголках его глаз будто серебрилась пыль.

— Матушка настояла, — решила, что откровенничать не стоит. Пьеру, как и Дареалю, нельзя доверять.

— Понимаю. Баронесса Лерьер умеет уговаривать?

— Да.

Пьер танцевал куда хуже Дареаля. Было заметно, что он не особо привык к танцам, но тем не менее уверенно вел меня и не оттоптал ноги. Я не знала, о чем с ним разговаривать. Между нами было слишком много тайн, чтобы просто так беседовать.

— Ты так и не узнал, кто…


«Убил Таймуса». Пьер понял и без слов.

— Нет, Полли. Увы, нет.

Я отвела взгляд. У меня был еще один вопрос, самый важный на свете, и только Пьер мог дать на него ответ.

— Он все еще жив.

Я повернулась чуть резче, чем следовало, и наступила Пьеру на ногу. Поспешно извинилась, но он словно чего-то ждал от меня.

— Ты уверен? — спросила тихо.

— Да. Пустота не лжет. По крайней мере, мне.

— Спасибо.

Именно об этом я и хотела спросить. Мне нужно было знать, сражается ли еще Анри, в порядке ли он. И ответ Пьера придал мне сил.

— Полли…

Музыка затихла. Пьеру оставалось только поклониться, и я поспешила прочь. Слишком много эмоций. Не справлюсь! Придется искать другой повод познакомиться с магистром тьмы. Я выбежала в сад, чтобы хоть немного остудить голову. Бежала по аллее, пока хватало сил, а затем рухнула на скамейку и сидела долго-долго. Вечер пах розами и мятой. А я чувствовала, как из меня уходит жизнь. Нет, рано сдаваться. Если у Анри получается, то получится и у меня.

Я поднялась со скамейки и медленно пошла обратно. Перешагнула порог бального зала. Еще пара танцев оставалась до небольшого перерыва. Надо попросить матушку после обеда поехать домой. Я отыскала ее глазами и сделала несколько шагов к ней, когда дорогу мне преградил мужчина в черной мантии.

— Могу я пригласить вас на танец, мадемуазель Лерьер? — мягко спросил он. Это был магистр тьмы.





ГЛАВА 6




Филипп



Никогда не думал, что звук собственного имени сможет показаться мне громом среди ясного неба. За эти дни я привык быть никем. Даже испытывал от этого какое-то облегчение. А главное — почти не помнил парнишку, который узнал меня. Кажется, он бывал на праздниках в нашем доме со своими родителями. Потому что вряд ли мы могли пересекаться где-то еще. Но сейчас мне было все равно, кто он и откуда. Важнее было то, что все студенты, находившиеся в общем зале, уставились на меня так, будто я был болен смертельно опасной и безумно заразной болезнью.

— Молчать! — гаркнул куратор Синтер, но дело уже было сделано. Что ж, я не собирался стыдиться своего имени. И уже не был наивным ребенком, чтобы не понимать, что последует дальше. Хотя конечно же не представлял полных масштабов катастрофы.

Мы разбрелись по комнатам. Со следующего дня все претенденты на звание первокурсников должны были тренироваться вместе. В кои-то веки я порадовался, что живу один. Иначе пришлось бы наблюдать картину под названием «сосед по комнате собирает вещи». В том, что так было бы, я даже не сомневался. Но Майк переехал куда раньше, и я имел возможность побыть наедине со своими мыслями. А мыслей иногда бывало так много, что не знал, куда от них деваться. Боялся ли я следующего дня? Нет. После смерти родителей и приговора Анри страх стал чем-то иллюзорным. Я почти его не испытывал, за исключением редких минут сомнений и ночных кошмаров, после которых каждую ночь просыпался в холодном поту. А в реальности будто кто-то набросил полог на мои эмоции. Я чувствовал — и в то же время не так. Не так, как до последних событий.

Вот и в эту ночь я боялся уснуть. Долго бродил из угла в угол, пару раз брался за учебник базовой магии — и снова возвращал его на стол. Наконец решился и лег. Стоило уснуть, как тут же оказался на знакомой площади все перед той же виселицей. Когда это закончится? Наверное, никогда.

Проснулся от собственного крика. Это тоже вошло в привычку. Поднялся, налил в стакан холодной воды и выпил мелкими глотками. Сердце ухало так, словно хотело пробить грудную клетку. Пытка и безумие. Иначе и не скажешь. Я пытался найти в учебнике средство, которое помогло бы не думать о доме и родителях, не беспокоиться о брате. И не находил. А ведь оно должно было быть. Что ж, пока оно не найдено, придется забыть о сне. Я зажег светильник, придвинул к себе книгу и углубился в чтение. Некоторые заклинания испытывал сразу. Большая часть получалась без труда. Все-таки моя магия тоже видоизменилась. Даже ощущать ее начал по-другому, будто маленький огонек, который тлел в груди, превратился в пламя. Теперь научиться бы этим пламенем пользоваться!

А еще я помнил слова Пьера, что, как только я сдам первый экзамен и ко мне начнут допускать посетителей, он расскажет, что именно нужно найти в стенах гимназии, чтобы оправдать Анри. Пустота пустотой, но людям рот не заткнешь. А о том, что брат может не вернуться, я и думать не хотел.

Утро застало меня за книгой. Голова гудела после бессонной ночи, но я привычно умылся холодной водой, оделся и, как только раздался звон колокола, направился на завтрак. Обычно вся группа завтракала в небольшой комнатушке неподалеку от спален, но на полпути меня догнал один из ассистентов куратора и сообщил, что нас ждут в общей столовой.

Я пошел за ним. Оказалось, что столовая находится этажом выше. Это было огромное светлое помещение, и сейчас его наполнял гомон и смех. Курсанты толкались, пытаясь поскорее заполучить заветную порцию, рассаживались вдоль столов. Я взглядом отыскал свою группу. Майк и еще двое парней уже сидели за столом, поэтому, забрав свою порцию, я двинулся к ним.

— Свободно? — спросил у Майка, указывая на три пустых стула.

— Мм, занято, — покраснел он.

— Понятно.

Я огляделся. Дальний стол все еще оставался пустым, и я прошел туда. Как и рассчитывал, последствия не заставили себя ждать. Но я и до этого мало общался с однокурсниками, так чему удивляться? Как и предполагал, мой стол обходили стороной, даже когда за другими не осталось мест. В толпе я узнал того самого парня, который вчера во всеуслышание назвал мое имя.

— А не слишком ли шикарно? — как раз говорил он приятелям. — Целый стол для него одного. Не хотел бы ты убраться, Вейран?

Выделил мою фамилию так, будто выплюнул. Я сделал вид, что его не слышу. Только быстрее заработал челюстями. До обеда еще далеко, а на голодный желудок не думалось. И магия страдала, поэтому я заставлял себя есть, как полагается.

— Эй, ты еще и оглох? — Парень замер напротив. В столовой воцарилась тишина. Все прислушивались к нашему разговору.

— Ты кто такой? — спросил я, подвигая к себе чай и обдумывая, какое заклинание применить, если кое-кто не угомонится.

Парень побагровел. Он что, магистр, чтобы я знал его по имени?

— Роберт Гейлен, — наконец ответил он.