Золотое сияние знания

— Пустяки, — отмахнулся маг. — Самое позднее, завтра, мы с ней поговорим, и я всё улажу.

— Уповаю на вас в этом вопросе, — отозвался зодчий.

— Кстати, — добавил Ансель, — не думайте, что я удовлетворюсь тем, чтобы всего лишь послушать о ваших планах. В урочный час я хочу присоединиться к Эсгеру и его отряду и надеюсь, что вы сможете мне в этом поспособствовать.

— Да, я полагаю, это вполне возможно, — заверил его Кайл. — Но, позвольте, для чего вам участвовать в этой операции?

— Держу пари, мои умения здорово там пригодятся. Навряд ли среди товарищей Эсгера найдётся хоть один человек, компетентный в вопросах магии, так что помощь специалиста им наверняка придётся кстати. Ну и разумеется, успех всей операции в моих собственных интересах. Между прочим, а что вы намерены сделать с артефактом, если удастся его захватить?

— Я не в курсе подробностей, но искренне убеждён, что мои соратники хотят сделать так, чтобы клеймом никто более не смог воспользоваться. Например, надёжно его спрятать.

— Нелёгкая задача, — заметил Ансель.

— В любом случае, до того, как этот вопрос станет насущным, ещё очень далеко.

— Похоже, вы не очень-то верите в успех предприятия?

— Скажем так, я опасаюсь, что нас могут ждать разные непредвиденные трудности, — пожал плечами архитектор. — Нельзя не признать, что план весьма рискованный.

— А мне он очень даже нравится, — бодрым тоном заявил маг. — Давайте надеяться на лучшее, дружище.



***

По крайней мере, в одном своём предположении Ансель ошибся. Когда на следующий день он, как ни в чём не бывало, попытался поговорить с Юнис, та отнюдь не захотела делать вид, что никакой ссоры между ними не произошло. Напротив, девушка была необычно холодна с другом и всячески давала понять, что чувствует себя уязвлённой. К тому же, Ансель начал разговор с того, что снова попенял Юнис на слишком невежливое обращение с Кайлом, и тем самым только подлил масла в огонь. В итоге они распрощались очень быстро и отнюдь не по-дружески. Маг, впрочем, предпочел не придавать значения этой неурядице. После возвращения из госпиталя в свою часть, у него хватало и других забот, кроме как следить за настроениями Юнис.

Что же до самой девушки, то её и впрямь сильно задел на сей раз отказ друга. Нет, по здравому размышлению, она прекрасно понимала, что маг в своём праве, и всё же не могла простить ему ту сцену в доме Кайла. Пусть Ансель действительно не готов рисковать, пытаясь добраться до артефакта без чужой помощи, но мог же он хотя бы отказать повежливее.

Итак, Юнис всерьёз обиделась на друга. Возможно, напряжение последних дней сказалось на девушке слишком сильно, и у неё не хватало воли для того, чтобы быть великодушной. При всякой мысли об Анселе на глаза наворачивались слезы, и обида живо напоминала о себе, поэтому девушка старалась не встречаться с магом. Кроме того, Юнис немало волновал вопрос, действительно ли она ошиблась в своих подозрениях в адрес Кайла. Зодчий всё ещё инстинктивно не нравился девушке, но она всё же попыталась убедить себя, что её обвинения беспочвенны. Ведь если Кайл действительно замышляет нечто дурное, надо же немедленно что-то предпринять, чтобы помешать ему. Вот только сил на это совсем не осталось. Похоже, что бы она ни придумала, будет только хуже.

Пару раз Юнис нестерпимо хотелось помириться с Анселем немедленно, прямо сейчас. Уткнуться другу в плечо, почувствовать его поддержку, услышать несколько ободряющих слов. Увы, но одного намерения здесь было мало, требовалось ещё выкроить время и разыскать мага. Сразу это обычно не получалось, а потом неистребимое желание исчезало, снова уступая место горькой обиде. Так и вышло, что Юнис оказалась предоставлена самой себе, оставшись один на один со своими бедами.

Девушка всё чаще спрашивала себя, почему она по-прежнему остается в Застенке, где ей явно не место, носит дурацкий чепец и фартук, подчиняется бестолковым распоряжениям Осмара. Единственный разумный ответ заключался в том, что признаться в своём плачевном положении, неважно матушке или госпоже Эличе, было ужасно стыдно. Нет, прежде, когда Анселю грозила смертельная опасность, Юнис, не колеблясь, попросила бы помощи у кого угодно. Но теперь, когда впереди замаячил шанс дождаться освобождения, не обращаясь к могущественным покровителям, она готова была попробовать продержаться ещё несколько недель. Вдруг получится сделать так, что матушка никогда и не узнает о позоре своей непутёвой воспитанницы? Ради этой возможности девушка согласилась бы и на более суровые условия, чем те, что ей приходилось терпеть в Застенке. Нужно всего лишь подождать ещё немного!





Глава 7




Начало июня в Берлоге всегда было периодом суетным. Многочисленные представители семейства Мервалей один за другим приезжали с разных концов Броктона, чтобы провести лето в фамильном поместье. Ржали лошади, скрипели разномастные экипажи, лакеи таскали туда-сюда тяжеленые сундуки с вещами: всех вновь прибывших надо было разместить и устроить, по возможности, с учётом взаимных симпатий и антипатий.

Течение времени как будто было не властно над Берлогой. Здесь всё оставалось по-прежнему, так же как десять и тридцать лет назад. Престарелый виконт Виннерт всё не давал годам возобладать над собой. Патриарх семейства пережил многих своих детей и немало внуков, но всё ещё крепко держал бразды правления в своих морщинистых руках.

Соланж, приехавшая ещё весной, по мере сил помогала родственникам в их хлопотах. Поначалу она рассчитывала всего лишь нанести короткий визит вежливости, каковыми прежде бессовестно пренебрегала. Как будто что-то стояло раньше между ней и роднёй, но теперь, со смертью мужа, это нечто осталось позади, и Соланж неожиданно для себя нашла некоторую приятность в том, чтобы проводить время в семейном гнезде. Так, собираясь пробыть в Берлоге совсем недолго, вдовствующая графиня вдруг обнаружила себя посреди водоворота семейных дел и вовсе не стремилась поскорее оттуда выбраться.

Ах, если бы только Юнис могла разделить с приёмной матерью эту радость. Но об этом нечего было и мечтать. Соланж была не в обиде — в таком возрасте для девушек естественно интересоваться совсем другими вещами, желать больше увеселений. Она и сама в юности предпочла бы проводить летние месяцы иначе, если бы представилась такая возможность.

В один из дней большая часть семейства Мервалей, по обыкновению, собралась после завтрака в гостиной. Поначалу всеобщее внимание было приковано к юной Мериди, недавно приехавшей в поместье после более чем удачного сезона. Девушка, которую все считали скромницей и едва ли не дурнушкой, нежданно-негаданно умудрилась привлечь внимание весьма завидного кавалера. Месяц назад барон Яфран сделал ей предложение, разумеется, воспринятое вполне благосклонно. Свадьба должна была состояться осенью, а сейчас Мериди пригласила своего жениха провести несколько недель в Берлоге. Неудивительно, что молодой барон, обладатель аристократической внешности, изысканных манер и солидного состояния немедленно сделался любимчиком скучающих Мервалей.

Наблюдая за молодой парой, Соланж почувствовала лёгкий укол досады. Разумеется, она от всей души желала счастья двоюродной племяннице и её будущему супругу, но всё же не могла в этот момент не думать о судьбе Юнис. Как бы хотелось ей, чтобы её собственная приёмная дочь также могла с гордостью продемонстрировать своего избранника. Увы, о таком приходилось только мечтать. Юнис весь прошедший год только и преследовали скандалы. Соланж подозревала, что таковым закончилось и путешествие в Кангар, иначе как объяснить, что девочка вернулась из горной крепости так быстро. Графиня намеревалась расспросить приёмную дочь о том, что случилось в Орлином Гнезде при личной встрече, ведь на обстоятельный рассказ в письме рассчитывать не стоило. Оставалось только надеяться, что запланированная на лето поездка в Олайбар, вотчину герцога Динкеллада, позволит Юнис завести новые знакомства и добиться, наконец, подвижек в деле поиска супруга.

Между тем, лакей, которого отправили после завтрака на почту, вернулся с пухлой сумкой, набитой письмами для всего семейства. Последнюю неделю погода не баловала обитателей Берлоги: днями напролёт лило как из ведра. В такие времена дороги в здешней местности моментально становились непроезжими, и почта безнадёжно запаздывала. Посему появление письмоносца с долгожданной корреспонденцией вызвало среди многочисленных Мервалей немалый ажиотаж.

Гостиная пришла в движение: кто-то стремился поскорее открыть важное послание, кто-то искал нож для бумаги, кто-то выражал негодование отсутствием требуемого ответа. В свой черед Соланж получила собственную стопку адресованных ей писем. Среди посланий от обычных корреспондентов — пары-тройки старых друзей и нескольких управленцев из Пиллара, её взгляд сразу наткнулся на конверт, надписанный неровным пляшущим почерком Юнис. Вдовствующая графиня вскрыла его первым и быстро пробежала глазами. Дочь сообщала, что некоторое время назад выехала из столицы в Берлогу, с тем чтобы увидеться с ней, Соланж, о чём не сообщила заранее, желая устроить сюрприз. Однако в дороге, Юнис, по её словам, встретилась с некоей знакомой особой из свиты Золотого Герцога, которая и уговорила её немедленно отправиться вместе в Олайбар. Девушка нашла, что в этом не будет ничего дурного, ведь лето уже началось, посему свернула на полдороге в сторону поместья Динкелладов. Дальше следовали пассажи о том, как Юнис скучает по матушке и мечтает с ней увидеться. Эти последние слова были сформулированы с необычной для Юнис горячностью, из чего Соланж сделала вывод, что та считает себя в чём-то виноватой. Правда, шла ли речь о самом намерении поехать к Динкелладам не повидавшись с матерью, или о чём-то, что приключилось ранее, было не понятно.

Дочитав письмо, Соланж принялась думать, что ей теперь надлежит предпринять. Удобная возможность расспросить Юнис откладывалась до июля, а то и дальше. Может быть, следует написать лично племяннику Адену и поинтересоваться у него, что такого натворила Юнис в Орлином Гнезде, что заставило её покинуть крепость раньше запланированного? Или стоит самой нанести визит в Олайбар с целью увидеться с приёмной дочерью?

— Ты, как будто, чем-то встревожена, сестрица? Неужели дурные новости? — Энид, старшая сестра Соланж, незаметно оказалась рядом. В её голосе звучало наигранное сочувствие.

Графиня Пиллар мысленно упрекнула себя за то, что задумалась и не давала себе труда сохранять спокойствие хотя бы внешне. Наверное, тревожные мысли нашли отражение на её лице. Теперь будет нелегко избавиться от любопытствующей сестры, та уже давно овдовела и переженила всех своих детей и теперь, испытывая острый недостаток в делах и событиях, касающихся собственного семейства, совершенно беззастенчиво совала нос в чужие.

— Нет, что ты, — отвечала Соланж самым беззаботным тоном. — Напротив, моя дорогая Юнис сообщает, что как раз отбыла ко двору герцога Динкеллада. Помнишь, я рассказывала, что её пригласили провести в Олайбаре месяц или два? Большая удача для девочки, но мне всё равно немного грустно, ведь я рассчитывала повидать её до отъезда.

— Да, конечно, большая удача, — эхом отозвалась Энид, всё ещё в надежде заполучить толику пикантных подробностей. — Но, полагаю, ты изрядно беспокоишься о воспитаннице Честона. Всем известно, что за нравы царят при дворе Золотого Герцога. Как бы подобная вольность не сыграла злую шутку с твоей Юнис, если вспомнить о её любви к разного рода эпатажу.

Это был удар не в бровь, а в глаз.

— Не вижу ничего дурного в том, чтобы моей дочери провести лето во дворце самого блистательного дворянина Броктона, — отрезала Соланж. — Я уверена, такие замечательные знакомства пойдут на пользу её будущему.


Энид наверняка собиралась сказать что-то ещё, но её отвлёк поднявшийся вдруг переполох. Сквозь большие окна гостиной было хорошо видно, как у крыльца остановился экипаж, которым нынешним утром воспользовалась одна из самых уважаемых обитательниц поместья, чтобы нанести визит соседям. Почтенная Нильсия, дама преклонных лет, но неугомонного нрава, тяжелее прочих переживала вынужденное заточение в Берлоге по случаю непогоды, и при первой же возможности отправилась навёрстывать упущенное. Судя по тому, что она решила вернуться столь рано, произошло нечто из ряда вон выходящее.

И впрямь, бойкая старушка вскоре появилась на пороге гостиной, всем своим видом давая понять, что принесла архиважные сведения. Безошибочное чутьё Нильсии во всём, что касалось добывания самых животрепещущих известий, давно стало семейной легендой.

— Вы только послушайте, что за новости я сейчас узнала у Эрленсов! — провозгласила сия экзальтированная особа. — Их младший сын утром прискакал из самого Валтрога с ужасающей вестью.

Все присутствующие без исключения обратили взгляды на неуёмную бабушку.

— Помилуйте, Нильсия, с вами, пожалуй, удар хватит. Говорите же скорее!

— Герцог Динкеллад!

— Что с ним?

— Он поднял мятеж против короля и выступил со своими людьми в сторону Калиакайра.

— Какой ужас!

— Милостивые боги!

— Ну и ну!

— Золотой Герцог? Вот это новости! Да он же мухи не обидит!

— И что же дальше?!

— Это всё, что вам известно?

Возбуждённые голоса раздавались отовсюду.

— Его величество заранее получил предупреждение, и его не удалось застать врасплох во время летнего отдыха, но дорога в столицу уже оказалась отрезана, — выждав немного, выдала следующую порцию информации Нильсия.

Соланж слушала, словно окаменев.

— И что же, случилась битва?

— Они сразились?

— Кто победил?

— Не томите!

Умению бабушки Нильсии делать драматические паузы позавидовал бы самый именитый актер.

— Король Скоугар вместе с гвардией и верными людьми отступил и укрылся в крепости Дэлинха. И теперь Динкеллад со своим воинством осадил королевскую твердыню. Вот что рассказал молодой Эрленс, а я поспешила поведать вам.

— И это всё? Вам больше ничего не известно?

— Увы, исход этого противостояния пока неясен, равно как и то, что именно собирается предпринять его величество.

— Что же теперь будет?!

— Что всё это значит для нас?

— Кто, по-вашему, победит?

Всё в гостиной пришло в движение. Все присутствующие пытались одновременно высказывать свои мнения, задавать вопросы, опровергать надёжность источника информации, делать прогнозы, строить планы, и так далее и тому подобное.

— Несчастная Юнис! — воскликнула вдруг Энид, патетически заламывая руки. — Что же теперь будет с бедной девочкой?

Эти слова без труда прорвались сквозь гул голосов, наполнявший комнату.

— А что с ней? Что ещё за новости? — отозвались сидящие неподалёку члены семейства.

— Она ведь сейчас там. В самом сердце кровавой бойни. В горниле войны. У Динкеллада!

Со всех сторон немедленно раздались ахи и охи.

— Душечка, ну что вы, право слово, так драматизируете, — попытался урезонить Энид некий благоразумный представитель семейства Мервалей. — Уверяю вас, никакой войны нет и не будет. Его величество и Золотой Герцог как-нибудь разрешат свои противоречия в самом ближайшем будущем. И даже в наихудшем раскладе их разногласия определённо не коснутся женщин и детей. Нашей дорогой Юнис ничего не грозит. Тем более, она наверняка находится вовсе не в лагере герцога, а в его роскошном дворце в Олайбаре.

— Что значит, нет войны? А как прикажете понимать то, о чём только что говорила моя дражайшая тетя Нильсия? Дэлинха осаждена, верные его величеству войска наверняка уже спешат на выручку. Кто знает, может вскоре война докатится и до земель самого мятежного герцога. Если Динкеллад проиграет, всякий, кто с ним связан, может серьёзно пострадать. Без сомнения, полетят головы! Бедная наивная девочка, она пала жертвой чужого коварства!

Спор вокруг судьбы Юнис продолжался, но Соланж почти не вникала в слова, что звучали вокруг. Что теперь будет? Что на самом деле ждёт Юнис? Где именно застали девочку известия о выступлении Динкеллада? Графиня бросила взгляд на почтовый штемпель на конверте — письмо, должно быть из-за непогоды, шло в Берлогу необычно долго, так что к нынешнему моменту его отправительница вполне могла уже доехать до Олайбара.