Золото рейха
Часть 25 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Wächter, — подумав, кивнул Володин. — Тоже немецкий. Переводится как «охранник». Любопытно, твою мать… Вместо имен у них кликухи на немецком, которые больше похожи на должности. А их главный, Варт — это, получается, Wart. В переводе с немецкого — хранитель.
Хранитель, мысленно повторил Ильин. А потом его глаза загорелись.
— Хранитель! Вы понимаете? Хранитель! Они все тут хранители. Вот, чем они занимаются! Канистры с химическим оружием, золото, а может быть, что-то еще — они охраняют все это от таких, как мы.
Володин угрюмо кивнул. Рябко покосился на них, с опаской посмотрел на далекий силуэт-точку на вершине мыса и сглотнул:
— Вопрос только, для кого они это охраняют…
Вскоре «Талас» продвинулся вперед и, оказавшись прямо напротив верхотуры Капоса, встал в дрейф. Ильин вышел из рубки, шагнул на нос и, стараясь беззаботно улыбаться и ни в коем случае не смотреть на мыс и наблюдавшего за ними Ягера, бросил загоравшей на баке Насте:
— Тебя Денис зовет! Он в каюте, у него для тебя сюрприз!
— Обожаю сюрпризы! — захлопала в ладоши Настя, вскочила и умчалась.
Одной проблемой меньше. Пройдя на корму, где Ольга щурилась от солнца и пыталась разглядеть что-то на мониторе, Ильин уселся на банку спиной к мысу, обнял девушку и заговорил:
— За нами наблюдают. Наши старые приятели-отморозки. Поэтому улыбаемся и ведем себя, будто мы ничего не знаем.
Ольга напряглась.
— Если бы ты ничего не сказал, я бы так себя и вела.
— Черт. Прости. Тебе лучще пойти в каюту или в рубку. Потому что мы не знаем, что замышляют эти уроды.
— Они вроде хотели нас убить, — подсказала Ольга, осеклась и кивнула: — Ой. Врубилась.
Из рубки высунулся Рябко. Улыбаться у него не получалось — напарник Ильина выглядел так, будто у него несварение и газы одновременно:
— Бро, у нас тут маленькая проблема.
Ильин выругался, вскакивая:
— Ну что еще?
Он в очередной раз поднялся на рубку, под прикрытие солнцезащитного стекла. Володин вручил ему бинокль, кивнув в сторону берега:
— Вон еще двое. Все это начинает очень сильно действовать мне на нервы. У них тут какой-то турслет или партсобрание?
Ильин приложился к окулярам бинокля, наводя его на полосу галечного пляжа слева от отвесной стены Капоса — туда, куда указывал хозяин прогулочного катера. Там стоял до боли знакомый Ильину серый автомобильчик с открытым верхом. А вокруг машины суетились, налаживая свой уют, Марат и Сева. Пока здоровяк Марат расставлял на гальке два раскладных стула и возился с пляжным зонтиком, пытаясь воткнуть его в камни между сиденьями, тощий прощелыга Сева выуживал из сумки-холодильника две бутылки пива.
— Наслаждаются жизнью, уроды! — воскликнул Ильин.
— Это Марат и Сева? — заламывал локти Рябко. — Что они здесь делают?
— А ты напряги мозги! Присматривают за нами, что же еще?
— Вот только, — прорычал Володин и уставился на Ильина своим фирменным испепеляющим взглядом, — Почему они за нами присматривают?
Ильин глубоко вздохнул, потому что наступило самое подходящее время, которое он оттягивал, как мог. И выложил все как на духу.
— Вот, такие дела, — закончил он. — Якорь предъявил претензии, потому что я должен ему туеву хучу денег, и теперь его архаровцы не спустят с нас глаз. А когда мы найдем хоть что-то, химикаты или золото, они заберут все это себе…
— Хрен им! — вскричал Рябко. — Так просто мы им ничего не отдадим!
— …Или убьют, — добавил Ильин. — Сначала меня, а потом, до кучи, и Дэна.
— Надо отдавать! — вскричал Рябко.
Володин угрюмо хмыкнул:
— Ну, это мы еще посмотрим. Ладно, черт вас всех подери. Где вы, барабульки, нашли лодку с той отравой? На чем остановили поиски? Примерный квадрат помните? Или рисунок дна? По картинке с сонара определить сможете?
Рябко подтвердил, что он запомнил и приблизительные координаты, и ориентиры на дне.
— Стоп-стоп, — замахал руками Ильин. — Нам не нужна эта лодка. Там химическое оружие, алле! Якорь только и ждет, когда мы достанем его. Нам-то нужно золото, помните?
— И что ты предлагаешь, умник?
— Мы с Дэном производим погружение. Делаем вид, что ищем лодку. А сами под прикрытием воды движемся к берегу. Михаил, помнишь про пустоты в скале, о которых ты рассказывал? От этого и будем плясать.
— Плясать, — ворчливо сплюнул Володин. — Вы двое прям как тот танцор, которому все время что-то мешает.
Ильин не обращал внимания на издевки:
— Значит, нам нужно к берегу. Склон мыса под водой. Будем искать лаз, или люк, или проход в пещеру. А эти упыри на берегу думают, что мы ищем лодку с химикатами. Вот и пусть думают.
— Вот и вперед, — согласился Володин. А сам потянулся к ружью, проверил заряд и передернул подствольный затвор помповика: — А я буду здесь, охранять мою ласточку.
Рябко решил, что самое время проявить подхалимаж:
— Вы так любите свою дочь.
— Я лодку имел в виду, — прорычал Володин, глядя на него, как на последнего идиота. — Какой идиот будет называть свою дочь маленькой и тупой птицей?
Рябко растерялся.
— Я, э-э… Я пойду снаряжение подготовлю.
«Талас» чуть покачивался на волнах в добрых 200 метрах от возвышавшейся на берегу махины мыса Капос. Глубина на этом участке, судя по показаниям эхолота, составляла почти 15 метров. У Володина имелись два гидрокостюма, но сухим — то есть, не пропускавшим воду внутрь за счет обтюраций и водогазонепроницаемых застежек — был лишь один из них. Второй был не просто мокрым, но еще и коротким. Как обычно, когда у Ильина и Рябко случалась возможность выбора между лучшим и худшим, Рябко начал жаловаться, канючить и причитать. В итоге Ильин плюнул на все и швырнул сухарь напарнику:
— Да подавись ты уже.
— Ничего не найдем, все подавимся, и еще как, — опасливо скосив глаза в сторону берега, отозвался Рябко.
Володин спустился к ним, чтобы лично проверить снаряжение на предмет исправности. Подергал, подкрутил, застегнул, потрепал.
— Ну, давайте. С богом, парни.
Ильин первым вошел в воду. Через несколько секунд следом погрузился и Рябко, расставив ноги, как дохлая каракатица. Рябко с ручным металлоискателем в руках — шедевром инженерной мысли Володина — ушел на глубину в 12 метров. Ильин остался чуть выше, чтобы не окоченеть. Стравив воздух в компенсаторе, лег на живот и заработал ластами.
Будь они на Эгейском море, где-нибудь в районе Кассандры, и уж тем более на Карибах, в самой прозрачной в мире воде, их песенка была бы спета сразу. Но прибрежные воды Крыма, даже в таких диких местах, как район Капоса, были гораздо менее прозрачными. А усыпанная камнями, валунами и осколками скал прибрежная полоса дна привносила дополнительный элемент маскировки. Поэтому Ильин и Рябко, держались поближе ко дну и быстро двигались вперед, мысленно молясь, чтобы их трюк сработал.
Слева Ильин заметил валуны, образовывавшие знакомый рисунок. Здесь они уже были. Где-то там, слева, покоился затонувший в годы войны катер со смертельным грузом в металлических контейнерах на борту.
Постепенно, с каждым метром, который они проходили в сторону берега, дно поднималось. Теперь Ильин и Рябко плыли бок о бок, лавируя между камнями и валунами, которые преграждали путь вперед. И вдруг впереди выросла отвесная скала, резко уходящая вверх. Они достигли подводной части Капоса — каменного исполина, тянувшегося влево и вправо на сотни метров.
Ильин повернулся к Рябко. Жестикулируя, велел ему двигаться влево, тогда как сам Ильин рассчитывал обследовать левую часть подножия мыса. Рябко показал ему крякалку, присоединенную к шлангу инфлятора. Это означало «Подавай сигнал, если что-то найдешь». Ильин показал ОК и продублировал послание Рябко, напоминая напарнику поступить также.
Ильин двинулся направо. В уши давила тишина и давление. Сверившись с манометром и произведя нехитрые подсчеты — компьютер в снаряжение Володина не входил — Ильин прикинул, что у него за спиной было еще около 10 литров кислородной смеси. Но с сокращением глубины расход кислорода также сокращается. Здесь, у подножия Капоса, было около 5 метров. Значит, у Ильина оставалось максимум полтора часа.
Он осторожно пробирался вдоль скалы, обходя выступы и обследуя расщелины с помощью фонаря. В первой же расщелине Ильин встретил кусок бревна, невесть как залетевшего в нее и застрявшего здесь навсегда. Во второй трещине в грубой каменной породе подножия Капоса луч фонарика Ильина выхватил двух волосатых крабов, поедавших останки своего сородича. Прознав про гостей, крабы сначала оторопели, гадая, как поступить. Затем один краб уткнулся в скалу, прикинувшись камнем, а второй принял боевую стойку и растопырил клешни, готовясь атаковать нарушившего трапезу нахала.
Чем-то эти двое напомнили Ильину его самого и Рябко.
Ильин продолжил путь. Иногда перед ним на пути вырастала глыба, когда-то отколовшаяся от Капоса. Их Ильин обходил сверху, работая ластами и осторожно перебирая руками по поверхности валуна. И при этом продолжал смотреть в оба в поисках чего угодно необычного, нарушавшего естественную картину и говорившего о следах рук человеческих.
Впереди показалась еще одна расщелина, на этот раз глубокая. Сняв с пояса фонарь, Ильин посветил внутрь. Расщелина представляла собой высокую, до трех метров, и широкую, около полутора метров, пещеру. Она уходила вглубь и вверх и заканчивалась густыми зарослями водорослей, сонно покачивавшимися и живущими своей размеренной жизнью. Ильин щурился и шарил лучом фонаря по концу миниатюрной, заканчивающейся однозначным тупиком из скальных пород, пещерки, и уже собрался было двигаться дальше, как вдруг пучок электрического света выхватил что-то на дне — и это что-то, отразив свет, на долю секунды ярко блеснуло.
Ильин застыл. Пошарил лучом фонаря по дну, и послушный свет снова выхватил предмет. Блестело что-то крохотное, завалившееся между камней на дне пещерки. Ильин оттолкнул себя о торчавшей у входа в пещеру камень, втискивая себя внутрь. Двигался аккуратно, чтобы не налететь баллоном на торчавшие с потолка острые камни — но при этом не сводил глаз с таинственного сверкающего предмета.
Прямоугольный брусок мирно покоился на камнях. Не веря своим глазам, Ильин протянул немеющие пальцы и осторожно, словно речь шла о древнем артефакте, дотронулся до бруска. Желтый кусок металла поддался и упал на бок, демонстрируя Ильину выгравированный на его лицевой стороне символ. Государственный орел третьего рейха, повернувший хищный клюв в сторону, раскинувший крылья — сжимавший когтистыми лапами венок с заключенной в его сердце нацистской свастикой. Сразу под символом красовалась выгравированная на благородном металле надпись: DEUTSCHE REIGHSBANK». А еще ниже стоял серийный номер изделия и надпись, озарившая душу Ильина непередаваемым восторгом, которого он не испытывал никогда ранее: «1 KILO FEINGOLD 999.9».
Перед Ильиным на камнях покоился килограммовый слиток чистого, 999-й пробы, золота.
Глава вторая
Крякалка прорезала толщу воды, унося прочь громкий звуковой сигнал. Кислород уходил, и было глупо ждать, когда Рябко доберется до пещеры. Но никаких маркеров с собой у Ильина не было — они благополучно сгорели вместе с несчастным «Бланко». Поэтому Ильин выудил нож и вонзил его в камни перед входом в пещеру. Даже Рябко должен сообразить, что это означает.
Стараясь не дергаться и не совершать резких движений, чтобы не наделать глупостей — хотя сейчас это было очень сложно — Ильин развернулся и, оттолкнувшись ластами от камня, занырнул назад в пещеру.
Слиток он не поднял. Во-первых, Ильин хотел увидеть физиономию Рябко, когда тот увидит килограммовый золотой слиток.
Но слиток был здесь только один. Почему, Ильин даже не подозревал. Неужели прошедший когда-то на поверхности шторм зашвырнул этот тяжелый брусок металла в пещеру, ставшую его вечным хранилищем?
Пустоты, вспомнил он. Внутри махины мыса Капос должны были быть большие пустоты, свидетельствовавшие о наличии пещер. Ильин поднял фонарь и принялся обследовать потолок пещеры. Камни, покрытые тонким слоем морских наростов, ракушки, плешивые шляпки мха. Заросли водорослей, видневшиеся наверху, в конце расщелины.
Что делает этот морской куст в самом конце лысой расщелины, где даже у входа нет ничего, кроме камней?
Что-то стукнуло совсем рядом о породу, и в лицо Ильину ударил яркий сноп света. Он ожидал Рябко, но все равно отпрянул от неожиданности. Тот закарабкался в расщелину, широкими глазами пялясь на Ильина и вопросительно кивая. Ильин, едва не трясясь от возбуждения, показал ему знак ОК и посветил на заросли водорослей.
Рябко замычал, пуская пузыри и жестикулируя. Что это означало, Ильин догадывался — Рябко бесило, что он «говорил», если так можно было выразиться под водой, загадками.
Хранитель, мысленно повторил Ильин. А потом его глаза загорелись.
— Хранитель! Вы понимаете? Хранитель! Они все тут хранители. Вот, чем они занимаются! Канистры с химическим оружием, золото, а может быть, что-то еще — они охраняют все это от таких, как мы.
Володин угрюмо кивнул. Рябко покосился на них, с опаской посмотрел на далекий силуэт-точку на вершине мыса и сглотнул:
— Вопрос только, для кого они это охраняют…
Вскоре «Талас» продвинулся вперед и, оказавшись прямо напротив верхотуры Капоса, встал в дрейф. Ильин вышел из рубки, шагнул на нос и, стараясь беззаботно улыбаться и ни в коем случае не смотреть на мыс и наблюдавшего за ними Ягера, бросил загоравшей на баке Насте:
— Тебя Денис зовет! Он в каюте, у него для тебя сюрприз!
— Обожаю сюрпризы! — захлопала в ладоши Настя, вскочила и умчалась.
Одной проблемой меньше. Пройдя на корму, где Ольга щурилась от солнца и пыталась разглядеть что-то на мониторе, Ильин уселся на банку спиной к мысу, обнял девушку и заговорил:
— За нами наблюдают. Наши старые приятели-отморозки. Поэтому улыбаемся и ведем себя, будто мы ничего не знаем.
Ольга напряглась.
— Если бы ты ничего не сказал, я бы так себя и вела.
— Черт. Прости. Тебе лучще пойти в каюту или в рубку. Потому что мы не знаем, что замышляют эти уроды.
— Они вроде хотели нас убить, — подсказала Ольга, осеклась и кивнула: — Ой. Врубилась.
Из рубки высунулся Рябко. Улыбаться у него не получалось — напарник Ильина выглядел так, будто у него несварение и газы одновременно:
— Бро, у нас тут маленькая проблема.
Ильин выругался, вскакивая:
— Ну что еще?
Он в очередной раз поднялся на рубку, под прикрытие солнцезащитного стекла. Володин вручил ему бинокль, кивнув в сторону берега:
— Вон еще двое. Все это начинает очень сильно действовать мне на нервы. У них тут какой-то турслет или партсобрание?
Ильин приложился к окулярам бинокля, наводя его на полосу галечного пляжа слева от отвесной стены Капоса — туда, куда указывал хозяин прогулочного катера. Там стоял до боли знакомый Ильину серый автомобильчик с открытым верхом. А вокруг машины суетились, налаживая свой уют, Марат и Сева. Пока здоровяк Марат расставлял на гальке два раскладных стула и возился с пляжным зонтиком, пытаясь воткнуть его в камни между сиденьями, тощий прощелыга Сева выуживал из сумки-холодильника две бутылки пива.
— Наслаждаются жизнью, уроды! — воскликнул Ильин.
— Это Марат и Сева? — заламывал локти Рябко. — Что они здесь делают?
— А ты напряги мозги! Присматривают за нами, что же еще?
— Вот только, — прорычал Володин и уставился на Ильина своим фирменным испепеляющим взглядом, — Почему они за нами присматривают?
Ильин глубоко вздохнул, потому что наступило самое подходящее время, которое он оттягивал, как мог. И выложил все как на духу.
— Вот, такие дела, — закончил он. — Якорь предъявил претензии, потому что я должен ему туеву хучу денег, и теперь его архаровцы не спустят с нас глаз. А когда мы найдем хоть что-то, химикаты или золото, они заберут все это себе…
— Хрен им! — вскричал Рябко. — Так просто мы им ничего не отдадим!
— …Или убьют, — добавил Ильин. — Сначала меня, а потом, до кучи, и Дэна.
— Надо отдавать! — вскричал Рябко.
Володин угрюмо хмыкнул:
— Ну, это мы еще посмотрим. Ладно, черт вас всех подери. Где вы, барабульки, нашли лодку с той отравой? На чем остановили поиски? Примерный квадрат помните? Или рисунок дна? По картинке с сонара определить сможете?
Рябко подтвердил, что он запомнил и приблизительные координаты, и ориентиры на дне.
— Стоп-стоп, — замахал руками Ильин. — Нам не нужна эта лодка. Там химическое оружие, алле! Якорь только и ждет, когда мы достанем его. Нам-то нужно золото, помните?
— И что ты предлагаешь, умник?
— Мы с Дэном производим погружение. Делаем вид, что ищем лодку. А сами под прикрытием воды движемся к берегу. Михаил, помнишь про пустоты в скале, о которых ты рассказывал? От этого и будем плясать.
— Плясать, — ворчливо сплюнул Володин. — Вы двое прям как тот танцор, которому все время что-то мешает.
Ильин не обращал внимания на издевки:
— Значит, нам нужно к берегу. Склон мыса под водой. Будем искать лаз, или люк, или проход в пещеру. А эти упыри на берегу думают, что мы ищем лодку с химикатами. Вот и пусть думают.
— Вот и вперед, — согласился Володин. А сам потянулся к ружью, проверил заряд и передернул подствольный затвор помповика: — А я буду здесь, охранять мою ласточку.
Рябко решил, что самое время проявить подхалимаж:
— Вы так любите свою дочь.
— Я лодку имел в виду, — прорычал Володин, глядя на него, как на последнего идиота. — Какой идиот будет называть свою дочь маленькой и тупой птицей?
Рябко растерялся.
— Я, э-э… Я пойду снаряжение подготовлю.
«Талас» чуть покачивался на волнах в добрых 200 метрах от возвышавшейся на берегу махины мыса Капос. Глубина на этом участке, судя по показаниям эхолота, составляла почти 15 метров. У Володина имелись два гидрокостюма, но сухим — то есть, не пропускавшим воду внутрь за счет обтюраций и водогазонепроницаемых застежек — был лишь один из них. Второй был не просто мокрым, но еще и коротким. Как обычно, когда у Ильина и Рябко случалась возможность выбора между лучшим и худшим, Рябко начал жаловаться, канючить и причитать. В итоге Ильин плюнул на все и швырнул сухарь напарнику:
— Да подавись ты уже.
— Ничего не найдем, все подавимся, и еще как, — опасливо скосив глаза в сторону берега, отозвался Рябко.
Володин спустился к ним, чтобы лично проверить снаряжение на предмет исправности. Подергал, подкрутил, застегнул, потрепал.
— Ну, давайте. С богом, парни.
Ильин первым вошел в воду. Через несколько секунд следом погрузился и Рябко, расставив ноги, как дохлая каракатица. Рябко с ручным металлоискателем в руках — шедевром инженерной мысли Володина — ушел на глубину в 12 метров. Ильин остался чуть выше, чтобы не окоченеть. Стравив воздух в компенсаторе, лег на живот и заработал ластами.
Будь они на Эгейском море, где-нибудь в районе Кассандры, и уж тем более на Карибах, в самой прозрачной в мире воде, их песенка была бы спета сразу. Но прибрежные воды Крыма, даже в таких диких местах, как район Капоса, были гораздо менее прозрачными. А усыпанная камнями, валунами и осколками скал прибрежная полоса дна привносила дополнительный элемент маскировки. Поэтому Ильин и Рябко, держались поближе ко дну и быстро двигались вперед, мысленно молясь, чтобы их трюк сработал.
Слева Ильин заметил валуны, образовывавшие знакомый рисунок. Здесь они уже были. Где-то там, слева, покоился затонувший в годы войны катер со смертельным грузом в металлических контейнерах на борту.
Постепенно, с каждым метром, который они проходили в сторону берега, дно поднималось. Теперь Ильин и Рябко плыли бок о бок, лавируя между камнями и валунами, которые преграждали путь вперед. И вдруг впереди выросла отвесная скала, резко уходящая вверх. Они достигли подводной части Капоса — каменного исполина, тянувшегося влево и вправо на сотни метров.
Ильин повернулся к Рябко. Жестикулируя, велел ему двигаться влево, тогда как сам Ильин рассчитывал обследовать левую часть подножия мыса. Рябко показал ему крякалку, присоединенную к шлангу инфлятора. Это означало «Подавай сигнал, если что-то найдешь». Ильин показал ОК и продублировал послание Рябко, напоминая напарнику поступить также.
Ильин двинулся направо. В уши давила тишина и давление. Сверившись с манометром и произведя нехитрые подсчеты — компьютер в снаряжение Володина не входил — Ильин прикинул, что у него за спиной было еще около 10 литров кислородной смеси. Но с сокращением глубины расход кислорода также сокращается. Здесь, у подножия Капоса, было около 5 метров. Значит, у Ильина оставалось максимум полтора часа.
Он осторожно пробирался вдоль скалы, обходя выступы и обследуя расщелины с помощью фонаря. В первой же расщелине Ильин встретил кусок бревна, невесть как залетевшего в нее и застрявшего здесь навсегда. Во второй трещине в грубой каменной породе подножия Капоса луч фонарика Ильина выхватил двух волосатых крабов, поедавших останки своего сородича. Прознав про гостей, крабы сначала оторопели, гадая, как поступить. Затем один краб уткнулся в скалу, прикинувшись камнем, а второй принял боевую стойку и растопырил клешни, готовясь атаковать нарушившего трапезу нахала.
Чем-то эти двое напомнили Ильину его самого и Рябко.
Ильин продолжил путь. Иногда перед ним на пути вырастала глыба, когда-то отколовшаяся от Капоса. Их Ильин обходил сверху, работая ластами и осторожно перебирая руками по поверхности валуна. И при этом продолжал смотреть в оба в поисках чего угодно необычного, нарушавшего естественную картину и говорившего о следах рук человеческих.
Впереди показалась еще одна расщелина, на этот раз глубокая. Сняв с пояса фонарь, Ильин посветил внутрь. Расщелина представляла собой высокую, до трех метров, и широкую, около полутора метров, пещеру. Она уходила вглубь и вверх и заканчивалась густыми зарослями водорослей, сонно покачивавшимися и живущими своей размеренной жизнью. Ильин щурился и шарил лучом фонаря по концу миниатюрной, заканчивающейся однозначным тупиком из скальных пород, пещерки, и уже собрался было двигаться дальше, как вдруг пучок электрического света выхватил что-то на дне — и это что-то, отразив свет, на долю секунды ярко блеснуло.
Ильин застыл. Пошарил лучом фонаря по дну, и послушный свет снова выхватил предмет. Блестело что-то крохотное, завалившееся между камней на дне пещерки. Ильин оттолкнул себя о торчавшей у входа в пещеру камень, втискивая себя внутрь. Двигался аккуратно, чтобы не налететь баллоном на торчавшие с потолка острые камни — но при этом не сводил глаз с таинственного сверкающего предмета.
Прямоугольный брусок мирно покоился на камнях. Не веря своим глазам, Ильин протянул немеющие пальцы и осторожно, словно речь шла о древнем артефакте, дотронулся до бруска. Желтый кусок металла поддался и упал на бок, демонстрируя Ильину выгравированный на его лицевой стороне символ. Государственный орел третьего рейха, повернувший хищный клюв в сторону, раскинувший крылья — сжимавший когтистыми лапами венок с заключенной в его сердце нацистской свастикой. Сразу под символом красовалась выгравированная на благородном металле надпись: DEUTSCHE REIGHSBANK». А еще ниже стоял серийный номер изделия и надпись, озарившая душу Ильина непередаваемым восторгом, которого он не испытывал никогда ранее: «1 KILO FEINGOLD 999.9».
Перед Ильиным на камнях покоился килограммовый слиток чистого, 999-й пробы, золота.
Глава вторая
Крякалка прорезала толщу воды, унося прочь громкий звуковой сигнал. Кислород уходил, и было глупо ждать, когда Рябко доберется до пещеры. Но никаких маркеров с собой у Ильина не было — они благополучно сгорели вместе с несчастным «Бланко». Поэтому Ильин выудил нож и вонзил его в камни перед входом в пещеру. Даже Рябко должен сообразить, что это означает.
Стараясь не дергаться и не совершать резких движений, чтобы не наделать глупостей — хотя сейчас это было очень сложно — Ильин развернулся и, оттолкнувшись ластами от камня, занырнул назад в пещеру.
Слиток он не поднял. Во-первых, Ильин хотел увидеть физиономию Рябко, когда тот увидит килограммовый золотой слиток.
Но слиток был здесь только один. Почему, Ильин даже не подозревал. Неужели прошедший когда-то на поверхности шторм зашвырнул этот тяжелый брусок металла в пещеру, ставшую его вечным хранилищем?
Пустоты, вспомнил он. Внутри махины мыса Капос должны были быть большие пустоты, свидетельствовавшие о наличии пещер. Ильин поднял фонарь и принялся обследовать потолок пещеры. Камни, покрытые тонким слоем морских наростов, ракушки, плешивые шляпки мха. Заросли водорослей, видневшиеся наверху, в конце расщелины.
Что делает этот морской куст в самом конце лысой расщелины, где даже у входа нет ничего, кроме камней?
Что-то стукнуло совсем рядом о породу, и в лицо Ильину ударил яркий сноп света. Он ожидал Рябко, но все равно отпрянул от неожиданности. Тот закарабкался в расщелину, широкими глазами пялясь на Ильина и вопросительно кивая. Ильин, едва не трясясь от возбуждения, показал ему знак ОК и посветил на заросли водорослей.
Рябко замычал, пуская пузыри и жестикулируя. Что это означало, Ильин догадывался — Рябко бесило, что он «говорил», если так можно было выразиться под водой, загадками.