Золото мертвых

– Девушка, счет, пожалуйста, – перебив ее, я махнул рукой официантке, скучавшей на стульчике рядом с барной стойкой. – Если можно.

– Можно, – отозвалась та. – И даже нужно. Вот делать хозяину нечего, придумал эту круглосуточную работу кафе на нашу голову. Ладно бы мы еще на трассе где стояли, там хоть дальнобойщики останавливаются, а тут…

Михееву я позвонил прямо с утра, почти сразу после того, как проснулся, решив не откладывать неприятный разговор на потом. А чего выжидать? Смысл в этом какой? Других вариантов все равно нет, и то еще не факт, что этот выстрелит.

– Привет, – бодро поприветствовал меня он. – Что случилось?

– Да особо ничего, – ответил я. – Вот решил позвонить, проведать друга.

– Валера, я слишком давно живу на этом свете, – рассмеялся оперативник. – Такие, как ты, звонят таким, как я, только тогда, когда им что-то нужно. Это не хорошо и не плохо, это жизнь, потому излагай.

– Хорошо бы не по телефону, – решил не развивать тему, характеризующую меня не с лучшей стороны, я. Правда всегда звучит не слишком привлекательно. – Может, встретимся, выпьем по чашке кофе…

– Я и перекусить не откажусь, – не стал церемониться Михеев. – Тем более что с завтраком сегодня не сложилось, ибо утро выдалось беспокойное. Слушай, я сейчас не так далеко от тебя нахожусь, могу подскочить на Таганку минут через сорок.

– Отлично, – порадовался я. – Не вопрос. Ты как к грузинской кухне относишься? Хачапури, хинкали, чашушули и все такое?

– Исключительно положительно.

– Вот и отлично. На Больших Каменщиках есть такой прелестный ресторанчик «Мегрелия», в нем и встретимся. Номер дома только надо глянуть.

– Не надо, – остановил меня Павел. – Я найду. В крайнем случае – по запаху сориентируюсь.

И справился он с этой задачей превосходно, поскольку когда я заявился в ресторанчик, оперативник уже бодро уплетал хачапури по-аджарски, именуемое в народе «лодочка».

– Правильное хачапури, – сообщил он мне. – Масло есть, и сыра достаточно. А то в иных местах, знаешь, экономить начали, что не радует. Слушай, я уже заказ сделал, причем на двоих, ты не в претензии? Для начала жареный сулугуни, после…

– Нет проблем, – отмахнулся я. – Заказал – и правильно сделал. Но для начала – вот, держи. Это тебе «спасибо» за тот случай. Ну помнишь, когда я не перезвонил, а после сказал, что с меня приходится?

И, закончив эту фразу, я положил перед оперативником на стол перстень, тот самый, который отложил в сторону при разборе добра, доставшегося мне от покойного родственника Ласло.

– Какая прелесть. – Михеев отправил в рот кусок хачапури, подцепил перстень со стола и поднес его к глазам. – Не новая цацка-то, Валер. В возрасте. Возможно, даже с историей.

– Возможно, – не стал спорить я. – Правда, мне про это ничего не известно.

– Стало быть, начала твоя новая профессия плодоносить? – уточнил Павел. – Верно?

– Не то чтобы… – прищурил левый глаза я. – Но случаются находки.

– А тебя, Валера, не смущает, что я, вообще-то, представитель власти? – Михеев подбросил перстень на ладони, подхватил его и поднес к глазу, глянув на меня сквозь дужку. – И, по-хорошему, должен тебя щемить за то, что ты найденные культурно-исторические ценности не сдал в положенном порядке куда следует?

– Не-а, не смущает, – даже не стал лукавить я. – Ты, Павел, хоть и представитель власти, но живешь больше по нашим законам, чем по писаным.

Я знал, что он так скажет, вернее – догадывался. Но точки над «i» все равно расставлять надо. Я – Хранитель Кладов, какие-то вещички непременно станут прилипать к моим рукам, потому подобный разговор с Михеевым или кем-то из его руководства раньше или позже должен был состояться. Как без него? И лучше решить все сейчас, пока отношения не испорчены и есть возможность договориться.

– Валера, закон – он один, – очень серьезно произнес Михеев. – И я ему служу.

– Тогда не оставляй этот перстень себе, сдай его куда следует, – предложил я. – Не уверен, правда, что он доберется до музейных стендов, поскольку далеко не все разделяют твою точку зрения, но зато на душе у тебя будет покой и гармония.

– Не надо только вот этих душеспасительных разговоров, – снова принялся за хачапури оперативник, отложив украшение в сторону. – Они отдают второсортными сериалами.

– Так теперь времена такие, – хмыкнул я. – Раньше сериалы про жизнь снимали, а теперь мы жизнь под них подгоняем. А что до перстня – я тебе его отдал, а ты дальше сам решай.

– Не проклятая вещичка часом? – уточнил у меня Павел. – А? Или еще не наловчился это распознавать?

– В смысле? – насторожился я.

– Я тут недавно с одним товарищем пообщался, он был неплохо знаком с твоим предшественником, – пояснил Михеев. – Не специально пообщался, просто так карта легла. Так вот он сказал, что Хранители кладов со временем начинают распознавать проклятия, наложенные на предметы, и даже их снимать. Ты как, еще не получил такую возможность?

– Нет, – покачал головой я. – Но против ничего не имею, полезная опция. Слушай, а мне с этим товарищем поболтать никак нельзя? У меня вопросов в запасе вагон и маленькая тележка.

– Нет, – коротко ответил Павел. – Ни к чему тебе это. Толку будет чуть, а проблем ты на свою голову сможешь нажить немало. Тип этот скользкий и скверный, уж поверь.

Вот интересно – я действительно заполучу талант, о котором сейчас упомянул оперативник? Или и дальше стану жить с той базовой комплектацией, которую мне подарил Полоз? И вообще – а как другие Хранители стали таковыми? Положим, покойный предшественник тоже мог получить сей сомнительный дар от Полоза, но вот те коллеги, что за границей обитают, вряд ли входят в зону его ответственности? Они-то как стали тем, кем стали? Их лепрекон укусил, или что-то в этом роде произошло?

Я же говорю – вопросов больше, чем ответов.

– Было вкусно. – Михеев отодвинул от себя опустевшую тарелку, вздохнул и отпил кизилового компота. – Но мало. Ладно, дружище, а теперь, пока не принесли остальную снедь, давай, выкладывай что тебе от меня надо. Что ты так смотришь? По вопросам изъятого из земли добра мы потом пощебечем, это факультативная тема, а пока выкладывай то, зачем ты меня сюда зазвал.

– Не вопрос. Слушай, у тебя среди Хозяев Кладбищ знакомые есть?

Глава 18

Михеев чуть не поперхнулся компотом.


– Совсем глупый? – вытирая рот салфеткой, осведомился он у меня. – Кому в голову придет со Смертью дружить?

– Ходящим близ нее, например, – передернул плечами я. – Ладно-ладно, не сверкай глазами, будем считать, что я неверно сформулировал вопрос. Давай так – у тебя есть те, кто мог бы убедить Хозяина одного конкретно взятого кладбища отдать мне кое-какую вещицу? Если конкретнее – подвеску девятнадцатого века, лежащую в могиле.

– Не в том направлении движешься, Валера, – покачал головой оперативник. – Ой не в том. Ладно ты хлам драгоценный откапываешь, причем даже не для себя, это худо-бедно понять можно. Но то, что ты собираешься сунуть нос в самый темный угол Ночи – дурь несусветная. И еще – ты откуда вообще про Ходящих близ Смерти узнал? Хотя… Согласен, вопрос дурацкий. Подружка твоя постаралась.

– Она, – не стал скрывать я. – Так и есть.

– Лично я на твоем месте задумался бы – с чего она тебя в такие гибельные мероприятия втравливает? Нет ли у нее какой-то цели, несовместимой с твоей жизнью и здоровьем? Как по мне – есть. Общение с Хозяином Кладбища ему подавай, а! Будто вурдалаков мало…

– Подавай, – вздохнул я. – Ой как подавай. Причем не с любым Хозяином желаю говорить, а со вполне себе конкретным. И за это общение я готов хорошо заплатить.

– Широко шагаешь, Хранитель, смотри штаны не порви. – Павел благосклонно кивнул официанту, который принес нам жареный сулугуни на широких деревянных тарелках. – Диди мадлоба!

– Араприс, – белозубо улыбнулся тот и добавил уже по-русски: – Хинкали нести?

– Ауцилеблад, – сообщил ему Павел, кивнув.

– Ты грузинский знаешь? – уточнил я, когда официант отошел.

– Немного, – подтвердил оперативник, снова берясь за столовые приборы. – С нашей жизнью хочешь не хочешь на всех языках хоть немного, да научишься общаться.

– Так что с моим вопросом? – решил не отступать я. – Поможешь?

– Скажи, а вот ты попки от хинкали ешь? – поинтересовался Михеев. – Я про хвостик, за который их держать надо. Просто тут кто как, понимаешь? Я вот их не употребляю, а Женька Мезенцева из нашего отдела трескает будь здоров как. Хотя она, ради правды, все ест, что ни дай. Гвозди подсунешь – и их сожрет. И ведь хоть бы грамм веса прибавила, зараза такая. Что-то у нее не то с метаболизмом, как мне думается.

– Можно только позавидовать Женьке Мезенцевой, – признал я. – Паш, со мной такие номера не проходят, так что не надо уводить разговор в сторону. И вообще – все же просто. Да-да, нет-нет. Если в приоритете последний вариант – ты скажи, никаких обид не будет. Мы не дети из ясельной группы.

Молчал оперативник, сопел, жевал сочный сулугуни, макая его при этом в соус, а после принялся за вышеупомянутые хинкали, которые нам подал улыбчивый горбоносый официант.

– Какое именно кладбище? – наконец спросил оперативник у меня, доев третий хинкал. Я ответил, он усмехнулся и произнес: – Ну-ну.

И принялся дальше уписывать ароматную снедь, словно ничего и не спрашивал.

Если совсем напрямую – было у меня огромное желание положить на стол денежку за еду, встать и уйти. Не по мне эти игры, потому что не понимаешь, чего именно хочет человек. То ли он нервы тебе мотает, то ли цену себе набивает, то ли еще что… Собственно, лет пять-семь назад я так бы и поступил, но сейчас я стал старше и, надеюсь, умнее, потому сидел напротив жующего оперативника и лениво ковырял вилкой в своей тарелке.

– Зря не ешь, – заметил это Павел. – Готовят тут подходяще, мне нравится.

– Не сомневаюсь, – отозвался я. – Просто аппетита нет.

– Значит, мало движешься, – назидательно произнес Михеев. – Вот я неустанно бегаю, что твоя блошка по песику, потому есть и спать хочу постоянно.

Он расправился с едой, запил ее остатками компота, ослабил ремень на джинсах и удовлетворенно выдохнул:

– Уффф! Вот теперь – хорошо.

– Ну хоть кому-то, – не удержался от шпильки я.

– Хорош язвить, – попросил меня сотрапезник. – Ни к чему это сейчас. Не в смысле – я обижусь и уйду, просто ситуация не располагает.

– Рефлексы, – пояснил я. – Не всегда могу их контролировать.

– Тренируйся, значит. В твоих нынешних реалиях за неверно сказанное слово или поступок запросто могут глотку перекусить или сердце вырвать. В самом прямом смысле. Некоторые фразы и интонации, которые обычные люди просто мимо ушей пропускают, относя их к словесному мусору, в твоем новом мире могут послужить поводом для смертной вражды или чего похуже.

– Куда уж хуже? – опешил я. – Смертная вражда!

– Есть куда хуже, – заверил меня оперативник. – Смерть тела неприятна, но смерть или рабство души куда хлеще. Ладно, это все отвлеченные разговоры. Валер, повторю вопрос – на кой тебе эта побрякушка? Я просто понять хочу, это для меня важно.

Я помолчал с минутку, а после взял да и рассказал ему все. И про коп в старой деревне, и про лес, и про Великого Полоза, и про то, какой урок тот мне задал. Собственно – а что тут такого? Невелик секрет, на самом деле.

– Теперь понятно, – кивнул оперативник. – Что-то подобное я предполагал с самого начала, а у Ростогцева в этом убедился окончательно. Ну а с чего бы молодому парню побрякушки старые под себя грести? Не тянешь ты никак на коллекционера или собирателя древностей. А теперь ясность появилась, обоснованность поступков. Великий Полоз, значит? Давно о нем не слышал.

– Очень умирать по осени не хочется, – произнес я. – Потому кровь из носу надо эту подвеску из могилы изъять, причем относительно законным путем.

– Молодец, кстати, что сам на могилу с лопатой не поперся, – похвалил меня оперативник. – Или местную бичеву для этой акции не нанял. Хозяева кладбищ славятся не только своим скверным характером, но и редкостной мстительностью. А тут еще и место старое, что совсем уж паршиво.

– Если не секрет?

– Чем старее погост, тем сильнее его Хозяин. Чем сильнее Хозяин, тем непомернее его эго. То есть они очень сильно любят себя и не любят всех остальных. Нет, в переговоры вступают, если правильно себя подать, но навстречу идут только тогда, когда видят в этом какую-то выгоду. Ну или если их к тому обязывают определенные обстоятельства. Н-да… Чуть бы раньше тебе этим делом озаботиться, приятель? Обитал тут у нас один молодой да ранний ведьмак, с ним можно было договориться. Он еще на сторону Ночи целиком не перешел, людское в нем перевешивало ведьмачье, может, и помог бы тебе по доброте душевной, подкрепленной хорошим гонораром.

– Смолин? – уточнил я. – Александр? Да, мне Стелла про него рассказывала. Но он, насколько я понял, уехал невесть куда, потому чего о нем говорить?

– Это да, – согласился Михеев.