Золотая клетка
Часть 59 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что ж, может, теперь получится это изменить. Ты сказала, им придется отложить планы? Возможно, это поможет ему как-нибудь вырваться.
Учитывая смирение, которое Кива заметила на лице Торелла, она в этом сомневалась. Но все равно надеялась. Она собиралась сделать все возможное, чтобы подтолкнуть его к тому же решению, которое приняла сама.
Тому же решению, которое приняла и их бабушка, поняла она. И – до того, что случилось десять лет назад, – тому же решению, которое приняла их мать и которого она придерживалась большую часть жизни.
Покончить с мятежничеством было возможно. Трудно, но возможно. И еще труднее, конечно, оттого, сколько боли причинила нынешняя семья Валлентис, но, опять же, если Кива смогла их простить, то может…
– О чем задумалась? – спросил Кэлдон, разглаживая пальцем морщинку у нее на лбу.
– Что ты можешь быть прав: немного помочь – и Тор сумеет вырваться, – ответила Кива. – Сумеет вернуть себе собственную жизнь, как я.
– Прости, что напоминаю, но тебе еще есть над чем поработать, – язвительно сказал Кэлдон, указывая на переулок, где она встречалась с семьей.
– Нам всем есть, над чем поработать, – возразила Кива, вновь вспомнив, как близко к краю подошла сегодня. Если бы кто-то за ней проследил… Если бы раскопал то же, что и Кэлдон… Если бы сам Кэлдон не привязался к ней или счел бы, что не стоит оставлять ее в живых…
– Прекрати, – велел он, вновь разглаживая Киве лоб. – Не перестанешь хмуриться – мигом постареешь лет на тридцать. Или сорок.
Она отбила его руку и специально нахмурилась еще сильнее.
– Как мило, – сказал он. – Просто очаровательно.
– Ты всегда так бесишь?
– Ради тебя стараюсь, персик.
Кива невозмутимо посмотрела на Кэлдона.
Тот хохотнул, но сразу посерьезнел.
– Уже поздно, нам пора обратно во дворец. Но перед этим хочу задать последний вопрос.
– Ты вроде уже все обо мне знаешь? – возразила Кива.
– Ты умеешь исцелять магией?
Киве стало нечем дышать. Но потом она медленно кивнула.
– Да. А Зулика и Тор – нет.
Кэлдон вытащил из-за пояса кинжал Наари, и у Кивы подпрыгнуло сердце. Но он лишь махнул им и спросил:
– Значит, если прямо сейчас ткну в себя…
– Не надо! – закричала Кива, потянувшись к кинжалу. Лишь когда он вновь упокоился у нее за сапогом, она поняла, что Кэлдон не сопротивлялся, а лишь смотрел на нее, подняв брови. Она прокашлялась и пояснила: – Я сейчас не могу использовать дар.
Взгляд у Кэлдона стал еще более вопрошающим, так что Кива сдалась и рассказала, зачем на самом деле его опоила, откровенно поведала про всплески магии и подавляющее их бабушкино лекарство. Утаила только то, что завтра ей придется вернуться в Чернотопье – боялась, что он попробует ее остановить, или, что еще хуже, настоит на том, чтобы поехать с ней. Она очень сильно сомневалась, что Делоре придется по вкусу принц в качестве ее сопровождающего.
Когда она договорила, Кэлдон долго смотрел на нее, а потом наконец ухмыльнулся:
– Словно камень с души, да? Больше никаких секретов между нами, солнышко. – Он посерьезнел и предупредил: – Я серьезно. Я тебя очень люблю, но, если почую хоть намек на то, что ты соврала мне и собираешься навредить моей семье, сам перережу тебе горло. Усекла?
Кива сглотнула комок в горле. Кэлдону, кажется, этого хватило: обняв Киву за плечи, он повел ее из доков, весело насвистывая всю дорогу до дворца.
Глава двадцать восьмая
Следующим утром Кива проснулась с тревогой, от которой не могла избавиться. Частично это объяснялось вчерашним выяснением отношений с Кэлдоном, пусть даже он не высказывал намерения выдать ее тайну. От одной только мысли об этом живот у Кивы свело так, что она едва сумела проглотить последнюю дозу лекарства Делоры.
После изнутрительной тренировки она вернулась во дворец, и тревога ее лишь выросла, когда она увидела, сколько в коридорах народу. Маскарад Миррин планировался уже завтра, приготовления шли полным ходом, бесчисленные слуги, поставщики и артисты сновали туда-сюда, и Кива едва держала себя в руках, пусть и не совсем понимала, чего боится.
Не в силах вынести все это, Кива планировала выбраться из дворца после завтрака не только в поисках тишины и покоя, но заодно чтобы тихонько съездить в Чернотопье. Но едва она собралась уходить, как в комнату впорхнула Миррин, а за ней две горничные вкатили вешалку с платьями и вошел пожилой мужчина с мерной лентой на шее.
– Ты тут, отлично! – сказала Киве Миррин.
– А что происходит? – округлила глаза та.
– Тебе на завтра нужен наряд, – ответила принцесса и без дальнейших предупреждений принялась командовать горничными, пока портной подошел к Киве снять мерки. Дальше он заставил ее примерять платье за платьем, а они с Миррин бегло, но критически все комментировали:
– Слишком пышно!
– Нужно больше блеска!
– Слишком закрыто!
– Теперь слишком открыто!
– Зачем тут столько оборок? Меньше оборок! Совсем без оборок!
И так далее.
И так продолжалось часами.
Когда они наконец выбрали идеальное платье, Кива из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать – и в этот момент портной, Невард, заявил, что теперь пора выбирать маску.
Кива, готовая выхватить кинжал Наари и угрожать расправой, обратила молящий взгляд на Миррин и увидела, что принцесса искренне над ней потешается. Но она все-таки поняла, что у Кивы иссякли последние крохи терпения, и спокойно предложила Неварду:
– Давайте выберем сами и пришлем ей. Пусть будет сюрприз.
Эта идея привела портного в ужас, но он склонил голову.
– Как пожелаете, Ваше Высочество.
Они с подручными быстро собрались, оставили лишь одно платье и подходящие к нему туфельки и исчезли за дверью.
А вот Миррин осталась и взяла Киву за руки.
– Я слышала… у вас с мамой… кое-что случилось, – сказала она. – Ты в порядке?
Кива, не ожидавшая таких обсуждений, особенно с Миррин, торопливо ответила:
– Она застала меня врасплох… Она всегда была столь добра ко мне. Почти как мама. Так что такая перемена меня, эм, слегка испугала.
«И чуть не убила», – подумала Кива, но оставила эту деталь при себе.
Миррин печально кивнула.
– Я не защищаю ее, но просто имей в виду, у нее тогда выдался непростой день. Отец чуть не потерял сознание на церемонии открытия моста, а подданные не знают о его болезни, и мама опасалась, что пойдут слухи. Когда они вернулись домой и отец отправился спать, она решила расслабиться с помощью ангельской пыли. Она так делает, только когда не выдерживает, – и Миррин торопливо добавила: – Но я повторяю, я не защищаю ее. То, что она сделала… – Миррин покачала головой и коснулась амулета на груди Кивы. – Я очень рада, что Джарен его тебе подарил.
Кива понятия не имела, как относиться к этой новой заботливой принцессе, так что решила просто качнуть головой в знак согласия.
– Еще имей в виду, она ничего не помнит, – сказала Миррин. – Я про маму. Она вчера спрашивала о тебе: интересовалась, где вы с Джареном, и беспокоилась, как ты себя чувствуешь после встречи с семьей. – Голубые глаза Миррин смотрели в глаза Кивы. – Она полюбила тебя, Кива. Очень. Как и все мы. Я знаю, сейчас сложно поверить, но если мама кого-то любит, то всем сердцем. Особенно тех, кого считает семьей.
Миррин сжала пальцы Кивы, и та потрясенно осознала, что последнее предложение было и о ней.
– Ради нас она пойдет на все, – продолжала принцесса. – Она сметет с лица земли целые державы, если что-то случится с Джареном, Ори или мной, я точно знаю. Ее ничто не остановит, если речь идет о нашей безопасности. И я знаю, что это касается и тебя.
Кива тяжело дышала, не понимая, зачем Миррин все это рассказывает.
Принцесса еще раз сжала пальцы Кивы, выпустила ее руки и закончила:
– Я понимаю, что это непросто, но если ты сможешь простить ее, вспомнить, что она поступила так под действием наркотика, а не по своей воле… – она умолкла, будто не в силах договорить.
Но Киве и не требовалось продолжение: она прекрасно понимала, как работает зависимость, и встречалась с ангельской пылью куда чаще, чем ей хотелось бы. В Залиндове слишком многие употребляли этот наркотик, особенно среди тех, кто работал на самых тяжелых участках, в тоннелях и на каменоломне. Но в долгой перспективе зависимость лишь усложняла их жизнь, потому что ее было сложно перебороть, а ломка убивала почти с гарантией, особенно в тюремных условиях. А еще риск передозировки… Многие выбирали наркотическую смерть вместо мучительной жизни, и это решение всегда, каждый раз наполняло Киву отчаянием.
– Ладно, – сказала Миррин, потому что Кива надолго замолчала. – Хватит серьезных тем. Просто хотела рассказать, что она ни о чем не помнит, и лучше пусть оно так и остается.
Кива задумалась, сколько случаев нападений на Джарена скрывают от королевы и знает ли она вообще, что творила с ним, пока он не научился защищаться. Кива готова была поклясться, что Ариана понятия об этом не имеет, как готова была поклясться в том, что все жестокие наркотические выходки королевы Джарен принимал на себя, чтобы спасти брата и сестру.
«Я думал, она прекратила, – сказал он после нападения. – Она сказала, что прекратила».
Остановилась бы Ариана на самом деле, если бы знала, какой вред наносит сыну? Или зависимость зашла слишком далеко и бросить не получилось бы? Точно не сказать – и может, именно поэтому дети скрывают от нее правду. Кива сомневалась, что сама поступила бы так же – особенно если бы страдал дорогой ей человек, – но она в любом случае очень сочувствовала тем, кто оказался в такой невыносимой ситуации.
– Выберу тебе идеальную маску под платье, – продолжила Миррин так, будто не было всего этого трудного разговора. – Будешь выглядеть потрясающе, жду не дождусь реакции Джарена!
Кива густо покраснела и торопливо перевела тему:
– Ну, а ты? Уже выбрала платье?
– Да, – подтвердила принцесса, но ее глаза вместо радости тронула печаль. – Это подарок от моей девушки, она подарила мне его еще до того, как… – Миррин оборвала себя, отвернулась и тихо поправилась: – Теперь – бывшей девушки.
– Мне жаль, Мирри, – тихонько сказала Кива.
Принцесса так же ответила:
Учитывая смирение, которое Кива заметила на лице Торелла, она в этом сомневалась. Но все равно надеялась. Она собиралась сделать все возможное, чтобы подтолкнуть его к тому же решению, которое приняла сама.
Тому же решению, которое приняла и их бабушка, поняла она. И – до того, что случилось десять лет назад, – тому же решению, которое приняла их мать и которого она придерживалась большую часть жизни.
Покончить с мятежничеством было возможно. Трудно, но возможно. И еще труднее, конечно, оттого, сколько боли причинила нынешняя семья Валлентис, но, опять же, если Кива смогла их простить, то может…
– О чем задумалась? – спросил Кэлдон, разглаживая пальцем морщинку у нее на лбу.
– Что ты можешь быть прав: немного помочь – и Тор сумеет вырваться, – ответила Кива. – Сумеет вернуть себе собственную жизнь, как я.
– Прости, что напоминаю, но тебе еще есть над чем поработать, – язвительно сказал Кэлдон, указывая на переулок, где она встречалась с семьей.
– Нам всем есть, над чем поработать, – возразила Кива, вновь вспомнив, как близко к краю подошла сегодня. Если бы кто-то за ней проследил… Если бы раскопал то же, что и Кэлдон… Если бы сам Кэлдон не привязался к ней или счел бы, что не стоит оставлять ее в живых…
– Прекрати, – велел он, вновь разглаживая Киве лоб. – Не перестанешь хмуриться – мигом постареешь лет на тридцать. Или сорок.
Она отбила его руку и специально нахмурилась еще сильнее.
– Как мило, – сказал он. – Просто очаровательно.
– Ты всегда так бесишь?
– Ради тебя стараюсь, персик.
Кива невозмутимо посмотрела на Кэлдона.
Тот хохотнул, но сразу посерьезнел.
– Уже поздно, нам пора обратно во дворец. Но перед этим хочу задать последний вопрос.
– Ты вроде уже все обо мне знаешь? – возразила Кива.
– Ты умеешь исцелять магией?
Киве стало нечем дышать. Но потом она медленно кивнула.
– Да. А Зулика и Тор – нет.
Кэлдон вытащил из-за пояса кинжал Наари, и у Кивы подпрыгнуло сердце. Но он лишь махнул им и спросил:
– Значит, если прямо сейчас ткну в себя…
– Не надо! – закричала Кива, потянувшись к кинжалу. Лишь когда он вновь упокоился у нее за сапогом, она поняла, что Кэлдон не сопротивлялся, а лишь смотрел на нее, подняв брови. Она прокашлялась и пояснила: – Я сейчас не могу использовать дар.
Взгляд у Кэлдона стал еще более вопрошающим, так что Кива сдалась и рассказала, зачем на самом деле его опоила, откровенно поведала про всплески магии и подавляющее их бабушкино лекарство. Утаила только то, что завтра ей придется вернуться в Чернотопье – боялась, что он попробует ее остановить, или, что еще хуже, настоит на том, чтобы поехать с ней. Она очень сильно сомневалась, что Делоре придется по вкусу принц в качестве ее сопровождающего.
Когда она договорила, Кэлдон долго смотрел на нее, а потом наконец ухмыльнулся:
– Словно камень с души, да? Больше никаких секретов между нами, солнышко. – Он посерьезнел и предупредил: – Я серьезно. Я тебя очень люблю, но, если почую хоть намек на то, что ты соврала мне и собираешься навредить моей семье, сам перережу тебе горло. Усекла?
Кива сглотнула комок в горле. Кэлдону, кажется, этого хватило: обняв Киву за плечи, он повел ее из доков, весело насвистывая всю дорогу до дворца.
Глава двадцать восьмая
Следующим утром Кива проснулась с тревогой, от которой не могла избавиться. Частично это объяснялось вчерашним выяснением отношений с Кэлдоном, пусть даже он не высказывал намерения выдать ее тайну. От одной только мысли об этом живот у Кивы свело так, что она едва сумела проглотить последнюю дозу лекарства Делоры.
После изнутрительной тренировки она вернулась во дворец, и тревога ее лишь выросла, когда она увидела, сколько в коридорах народу. Маскарад Миррин планировался уже завтра, приготовления шли полным ходом, бесчисленные слуги, поставщики и артисты сновали туда-сюда, и Кива едва держала себя в руках, пусть и не совсем понимала, чего боится.
Не в силах вынести все это, Кива планировала выбраться из дворца после завтрака не только в поисках тишины и покоя, но заодно чтобы тихонько съездить в Чернотопье. Но едва она собралась уходить, как в комнату впорхнула Миррин, а за ней две горничные вкатили вешалку с платьями и вошел пожилой мужчина с мерной лентой на шее.
– Ты тут, отлично! – сказала Киве Миррин.
– А что происходит? – округлила глаза та.
– Тебе на завтра нужен наряд, – ответила принцесса и без дальнейших предупреждений принялась командовать горничными, пока портной подошел к Киве снять мерки. Дальше он заставил ее примерять платье за платьем, а они с Миррин бегло, но критически все комментировали:
– Слишком пышно!
– Нужно больше блеска!
– Слишком закрыто!
– Теперь слишком открыто!
– Зачем тут столько оборок? Меньше оборок! Совсем без оборок!
И так далее.
И так продолжалось часами.
Когда они наконец выбрали идеальное платье, Кива из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать – и в этот момент портной, Невард, заявил, что теперь пора выбирать маску.
Кива, готовая выхватить кинжал Наари и угрожать расправой, обратила молящий взгляд на Миррин и увидела, что принцесса искренне над ней потешается. Но она все-таки поняла, что у Кивы иссякли последние крохи терпения, и спокойно предложила Неварду:
– Давайте выберем сами и пришлем ей. Пусть будет сюрприз.
Эта идея привела портного в ужас, но он склонил голову.
– Как пожелаете, Ваше Высочество.
Они с подручными быстро собрались, оставили лишь одно платье и подходящие к нему туфельки и исчезли за дверью.
А вот Миррин осталась и взяла Киву за руки.
– Я слышала… у вас с мамой… кое-что случилось, – сказала она. – Ты в порядке?
Кива, не ожидавшая таких обсуждений, особенно с Миррин, торопливо ответила:
– Она застала меня врасплох… Она всегда была столь добра ко мне. Почти как мама. Так что такая перемена меня, эм, слегка испугала.
«И чуть не убила», – подумала Кива, но оставила эту деталь при себе.
Миррин печально кивнула.
– Я не защищаю ее, но просто имей в виду, у нее тогда выдался непростой день. Отец чуть не потерял сознание на церемонии открытия моста, а подданные не знают о его болезни, и мама опасалась, что пойдут слухи. Когда они вернулись домой и отец отправился спать, она решила расслабиться с помощью ангельской пыли. Она так делает, только когда не выдерживает, – и Миррин торопливо добавила: – Но я повторяю, я не защищаю ее. То, что она сделала… – Миррин покачала головой и коснулась амулета на груди Кивы. – Я очень рада, что Джарен его тебе подарил.
Кива понятия не имела, как относиться к этой новой заботливой принцессе, так что решила просто качнуть головой в знак согласия.
– Еще имей в виду, она ничего не помнит, – сказала Миррин. – Я про маму. Она вчера спрашивала о тебе: интересовалась, где вы с Джареном, и беспокоилась, как ты себя чувствуешь после встречи с семьей. – Голубые глаза Миррин смотрели в глаза Кивы. – Она полюбила тебя, Кива. Очень. Как и все мы. Я знаю, сейчас сложно поверить, но если мама кого-то любит, то всем сердцем. Особенно тех, кого считает семьей.
Миррин сжала пальцы Кивы, и та потрясенно осознала, что последнее предложение было и о ней.
– Ради нас она пойдет на все, – продолжала принцесса. – Она сметет с лица земли целые державы, если что-то случится с Джареном, Ори или мной, я точно знаю. Ее ничто не остановит, если речь идет о нашей безопасности. И я знаю, что это касается и тебя.
Кива тяжело дышала, не понимая, зачем Миррин все это рассказывает.
Принцесса еще раз сжала пальцы Кивы, выпустила ее руки и закончила:
– Я понимаю, что это непросто, но если ты сможешь простить ее, вспомнить, что она поступила так под действием наркотика, а не по своей воле… – она умолкла, будто не в силах договорить.
Но Киве и не требовалось продолжение: она прекрасно понимала, как работает зависимость, и встречалась с ангельской пылью куда чаще, чем ей хотелось бы. В Залиндове слишком многие употребляли этот наркотик, особенно среди тех, кто работал на самых тяжелых участках, в тоннелях и на каменоломне. Но в долгой перспективе зависимость лишь усложняла их жизнь, потому что ее было сложно перебороть, а ломка убивала почти с гарантией, особенно в тюремных условиях. А еще риск передозировки… Многие выбирали наркотическую смерть вместо мучительной жизни, и это решение всегда, каждый раз наполняло Киву отчаянием.
– Ладно, – сказала Миррин, потому что Кива надолго замолчала. – Хватит серьезных тем. Просто хотела рассказать, что она ни о чем не помнит, и лучше пусть оно так и остается.
Кива задумалась, сколько случаев нападений на Джарена скрывают от королевы и знает ли она вообще, что творила с ним, пока он не научился защищаться. Кива готова была поклясться, что Ариана понятия об этом не имеет, как готова была поклясться в том, что все жестокие наркотические выходки королевы Джарен принимал на себя, чтобы спасти брата и сестру.
«Я думал, она прекратила, – сказал он после нападения. – Она сказала, что прекратила».
Остановилась бы Ариана на самом деле, если бы знала, какой вред наносит сыну? Или зависимость зашла слишком далеко и бросить не получилось бы? Точно не сказать – и может, именно поэтому дети скрывают от нее правду. Кива сомневалась, что сама поступила бы так же – особенно если бы страдал дорогой ей человек, – но она в любом случае очень сочувствовала тем, кто оказался в такой невыносимой ситуации.
– Выберу тебе идеальную маску под платье, – продолжила Миррин так, будто не было всего этого трудного разговора. – Будешь выглядеть потрясающе, жду не дождусь реакции Джарена!
Кива густо покраснела и торопливо перевела тему:
– Ну, а ты? Уже выбрала платье?
– Да, – подтвердила принцесса, но ее глаза вместо радости тронула печаль. – Это подарок от моей девушки, она подарила мне его еще до того, как… – Миррин оборвала себя, отвернулась и тихо поправилась: – Теперь – бывшей девушки.
– Мне жаль, Мирри, – тихонько сказала Кива.
Принцесса так же ответила: