Злая лисица
Часть 24 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Миён затихла, и Джихун было подумал, что она уже не ответит, но в конце концов девушка подала голос:
– Нет, это сделала моя мать. Я так не могу.
– Он был плохим? – спросил Джихун. – Тот, чью ци ты забрала?
– Почему ты так думаешь?
– Предположил из твоих слов. – «То, что я даю отпор плохим людям, не значит, что я вдруг стала хорошей».
– Да, он был негодяем. Он навредил невинному человеку.
– Откуда ты…
– Может, о чем-нибудь другом поговорим? – перебила его девушка. – Ты обещал, что мне здесь станет лучше.
– А, да, конечно. – Джихун мысленно выругал себя за назойливость. Он посмотрел на город. – Иногда я представляю, как втыкаю метку в ту часть города, куда хочу поехать. Своеобразная 3D-карта.
– Ага. – Миён, помычав, осмотрела вид и наконец показала на реку. – Хочу туда. На Ханган.
– Хочешь увидеть весь Ханган? – переспросил Джихун.
– Не весь, конечно. Но я бы хотела пройтись по дорожке вдоль реки, может, даже на велосипеде покататься. Или посидеть у воды. Летом, наверное, хорошо.
Джихун обратил внимание на тоску в ее голосе.
– Тебе нравится вода?
– Нет. Я в ужасе от нее, если честно.
– Правда? – удивился парень.
– Да. Всегда боялась. Когда мне было пять, Йена записала меня в бассейн, но я не смогла туда даже зайти. Я поначалу думала, что все из-за моей лисьей половины, но у матери проблем с водой нет. Еще одно доказательство, что я слабее ее.
– Почему ты мне об этом рассказываешь?
– Ты же сказал, что я пустая. Вот, заполняю пустоту.
Джихун кивнул.
– Все мы чего-то боимся.
– А тебя что пугает?
– Лягушки, – мигом ответил он.
– Лягушки? – недоверчиво повторила Миён.
– Они склизкие, а задние ноги у них ненормально сильные. Стремно, – Джихун поежился.
Он добился своего: его ответ разрядил обстановку, и Миён рассмеялась.
Девушка наморщила нос, а глаза ее засияли, как две половинки луны.
– Вот, теперь ты выглядишь привлекательно, – прошептал Джихун.
Она раскрыла было рот, потом закрыла – как будто сначала собиралась что-то произнести, но решила промолчать. Ее глаза тщательно его изучали. Джихун почти слышал, как в голове девушки вращаются шестеренки, пытаясь разобраться в нем.
– Нам пора возвращаться. – Миён направилась обратно к скутеру.
17
Миён сомневалась, стоит ли ей сейчас ехать домой. Новый талисман покоился в кармане, рядом с бусиной. Два секрета, которые она скрывала от матери. Секреты, о которых девушке пока не хотелось думать.
Джихун припарковался за небольшим квадратным домом. В воздухе витал насыщенный запах твенджан ччигэ[75]. Такое простое блюдо, но не нашлось бы корейца, которого этот запах не успокаивает.
– Где мы? – спросила Миён, слезая со скутера.
Но, прежде чем Джихун успел ответить, раздался голос:
– Джихун-а, ты нашел мне замену?
Парень усмехнулся и обернулся к старушке, сидевшей на деревянном помосте через дорогу:
– Конечно же нет. Вас я люблю больше всего!
– Она еву.
Джихун и Миён, замерев, обменялись испуганными взглядами.
– Девочка-лисичка, – старушка восхищенно хохотнула. – Очень миленькая.
Парень облегченно выдохнул.
– Да, очень.
Задняя дверь ресторана с грохотом распахнулась, и Миён с Джихуном резко развернулись.
– Джихун-а! Ты где был?!
В дверном проеме стояла пожилая женщина: руки сложены на груди, на голове – белая копна волос, лицо испещряют строгие морщины.
С такой женщиной спорить – себе дороже.
– Хальмони, это Миён. Она к нам недавно перевелась. – Джихун подтолкнул Миён вперед, прячась за ее спиной как за щитом.
– Я тебе сколько раз говорила не толкать людей? – Хальмони выхватила из фартука кусок тряпки и хлестанула им внука. Удар был настолько точный, что Миён почувствовала лишь дуновение – ее тряпка вообще не коснулась.
Джихун отскочил в сторону, но хальмони на удивление бойко рванула следом за ним.
Миён удивилась. Обычно при гостях люди начинали вести себя маниакально вежливо. Прятали семейные разборки за счастливыми улыбками. Но только не эта семья. Бабушка Джихуна лупила внука тряпкой, а он возмущенно голосил.
– Клянусь, Ан Джихун, каждая твоя выходка стоит мне десяти лет жизни! Сначала арест, теперь вот исчез на полночи! Ты что, в могилу меня свести хочешь? – зычно ругалась хальмони. Миён подумалось, что этой женщине точно не грозит никакая могила.
– Меня задержали, а не арестовали! – запротестовал Джихун, и хальмони сузила глаза. Даже Миён стало страшно.
– Потом, Ан Джихун. Я потом с тобой поговорю. – И, стремительно переменившись в лице, хальмони улыбнулась Миён. – Ты, наверное, есть хочешь?
Миён, удивленная столь внезапным переходом от ярости к гостеприимности, едва не забыла поклониться в приветственном поклоне.
– Нет, спасибо.
– Чушь, ты же подросток. Подростки всегда голодные.
Хальмони зашла обратно в ресторан, лишив Миён возможности отказаться.
– Пошли, – Джихун настойчиво потянул Миён за руку.
– Мне, наверное, пора домой, – ответила Миён, хотя от ароматов еды рот у нее наполнился слюной.
– Да ладно, соглашайся. Хальмони не отпустит тебя, пока ты не поешь.
– Ты просто надеешься, что из-за меня она на время забудет о твоем наказании.
– Конечно, надеюсь! Так что не подведи друга, – Джихун ухмыльнулся, и сердце девушки дрогнуло. Надо было его поправить, напомнить, что они не друзья. Но она не смогла. Так странно: еще месяц назад она не знала о существовании этого мальчишки, а теперь чуть ли не тосковала без него.
Тесный ресторанчик едва ли вызывал восхищение. Пожелтевший линолеум был покрыт трещинами, водоочиститель в углу грустно булькал. Под одинокой люминесцентной лампой стоял полностью накрытый стол. Комнату наполнял солоноватый запах соевой пасты, исходящий от дымящихся мисок с твенджан ччигэ.
Стул под Миён покачнулся, когда она села: одна ножка была короче других.
В комнату вошла хальмони с третьей миской ччигэ. Миён тут же вскочила, чтобы помочь женщине.
– Вот хорошая девочка. – Хальмони ласково похлопала девушку по спине.
Миён замерла. Ее еще никогда не хвалили настолько обыденно. И, как ни прискорбно, она совершенно не представляла, как можно сохранить при этом спокойствие.
– Вы, получается, недавно сюда переехали? – Хальмони села.
– Да, с мамой. – Миён тоже заняла свое место.
– А твой отец? Чем он занимается?
– Его с нами больше нет, – Миён склонила голову.
– Ох, сочувствую, – хальмони участливо улыбнулась.
– Нет, это сделала моя мать. Я так не могу.
– Он был плохим? – спросил Джихун. – Тот, чью ци ты забрала?
– Почему ты так думаешь?
– Предположил из твоих слов. – «То, что я даю отпор плохим людям, не значит, что я вдруг стала хорошей».
– Да, он был негодяем. Он навредил невинному человеку.
– Откуда ты…
– Может, о чем-нибудь другом поговорим? – перебила его девушка. – Ты обещал, что мне здесь станет лучше.
– А, да, конечно. – Джихун мысленно выругал себя за назойливость. Он посмотрел на город. – Иногда я представляю, как втыкаю метку в ту часть города, куда хочу поехать. Своеобразная 3D-карта.
– Ага. – Миён, помычав, осмотрела вид и наконец показала на реку. – Хочу туда. На Ханган.
– Хочешь увидеть весь Ханган? – переспросил Джихун.
– Не весь, конечно. Но я бы хотела пройтись по дорожке вдоль реки, может, даже на велосипеде покататься. Или посидеть у воды. Летом, наверное, хорошо.
Джихун обратил внимание на тоску в ее голосе.
– Тебе нравится вода?
– Нет. Я в ужасе от нее, если честно.
– Правда? – удивился парень.
– Да. Всегда боялась. Когда мне было пять, Йена записала меня в бассейн, но я не смогла туда даже зайти. Я поначалу думала, что все из-за моей лисьей половины, но у матери проблем с водой нет. Еще одно доказательство, что я слабее ее.
– Почему ты мне об этом рассказываешь?
– Ты же сказал, что я пустая. Вот, заполняю пустоту.
Джихун кивнул.
– Все мы чего-то боимся.
– А тебя что пугает?
– Лягушки, – мигом ответил он.
– Лягушки? – недоверчиво повторила Миён.
– Они склизкие, а задние ноги у них ненормально сильные. Стремно, – Джихун поежился.
Он добился своего: его ответ разрядил обстановку, и Миён рассмеялась.
Девушка наморщила нос, а глаза ее засияли, как две половинки луны.
– Вот, теперь ты выглядишь привлекательно, – прошептал Джихун.
Она раскрыла было рот, потом закрыла – как будто сначала собиралась что-то произнести, но решила промолчать. Ее глаза тщательно его изучали. Джихун почти слышал, как в голове девушки вращаются шестеренки, пытаясь разобраться в нем.
– Нам пора возвращаться. – Миён направилась обратно к скутеру.
17
Миён сомневалась, стоит ли ей сейчас ехать домой. Новый талисман покоился в кармане, рядом с бусиной. Два секрета, которые она скрывала от матери. Секреты, о которых девушке пока не хотелось думать.
Джихун припарковался за небольшим квадратным домом. В воздухе витал насыщенный запах твенджан ччигэ[75]. Такое простое блюдо, но не нашлось бы корейца, которого этот запах не успокаивает.
– Где мы? – спросила Миён, слезая со скутера.
Но, прежде чем Джихун успел ответить, раздался голос:
– Джихун-а, ты нашел мне замену?
Парень усмехнулся и обернулся к старушке, сидевшей на деревянном помосте через дорогу:
– Конечно же нет. Вас я люблю больше всего!
– Она еву.
Джихун и Миён, замерев, обменялись испуганными взглядами.
– Девочка-лисичка, – старушка восхищенно хохотнула. – Очень миленькая.
Парень облегченно выдохнул.
– Да, очень.
Задняя дверь ресторана с грохотом распахнулась, и Миён с Джихуном резко развернулись.
– Джихун-а! Ты где был?!
В дверном проеме стояла пожилая женщина: руки сложены на груди, на голове – белая копна волос, лицо испещряют строгие морщины.
С такой женщиной спорить – себе дороже.
– Хальмони, это Миён. Она к нам недавно перевелась. – Джихун подтолкнул Миён вперед, прячась за ее спиной как за щитом.
– Я тебе сколько раз говорила не толкать людей? – Хальмони выхватила из фартука кусок тряпки и хлестанула им внука. Удар был настолько точный, что Миён почувствовала лишь дуновение – ее тряпка вообще не коснулась.
Джихун отскочил в сторону, но хальмони на удивление бойко рванула следом за ним.
Миён удивилась. Обычно при гостях люди начинали вести себя маниакально вежливо. Прятали семейные разборки за счастливыми улыбками. Но только не эта семья. Бабушка Джихуна лупила внука тряпкой, а он возмущенно голосил.
– Клянусь, Ан Джихун, каждая твоя выходка стоит мне десяти лет жизни! Сначала арест, теперь вот исчез на полночи! Ты что, в могилу меня свести хочешь? – зычно ругалась хальмони. Миён подумалось, что этой женщине точно не грозит никакая могила.
– Меня задержали, а не арестовали! – запротестовал Джихун, и хальмони сузила глаза. Даже Миён стало страшно.
– Потом, Ан Джихун. Я потом с тобой поговорю. – И, стремительно переменившись в лице, хальмони улыбнулась Миён. – Ты, наверное, есть хочешь?
Миён, удивленная столь внезапным переходом от ярости к гостеприимности, едва не забыла поклониться в приветственном поклоне.
– Нет, спасибо.
– Чушь, ты же подросток. Подростки всегда голодные.
Хальмони зашла обратно в ресторан, лишив Миён возможности отказаться.
– Пошли, – Джихун настойчиво потянул Миён за руку.
– Мне, наверное, пора домой, – ответила Миён, хотя от ароматов еды рот у нее наполнился слюной.
– Да ладно, соглашайся. Хальмони не отпустит тебя, пока ты не поешь.
– Ты просто надеешься, что из-за меня она на время забудет о твоем наказании.
– Конечно, надеюсь! Так что не подведи друга, – Джихун ухмыльнулся, и сердце девушки дрогнуло. Надо было его поправить, напомнить, что они не друзья. Но она не смогла. Так странно: еще месяц назад она не знала о существовании этого мальчишки, а теперь чуть ли не тосковала без него.
Тесный ресторанчик едва ли вызывал восхищение. Пожелтевший линолеум был покрыт трещинами, водоочиститель в углу грустно булькал. Под одинокой люминесцентной лампой стоял полностью накрытый стол. Комнату наполнял солоноватый запах соевой пасты, исходящий от дымящихся мисок с твенджан ччигэ.
Стул под Миён покачнулся, когда она села: одна ножка была короче других.
В комнату вошла хальмони с третьей миской ччигэ. Миён тут же вскочила, чтобы помочь женщине.
– Вот хорошая девочка. – Хальмони ласково похлопала девушку по спине.
Миён замерла. Ее еще никогда не хвалили настолько обыденно. И, как ни прискорбно, она совершенно не представляла, как можно сохранить при этом спокойствие.
– Вы, получается, недавно сюда переехали? – Хальмони села.
– Да, с мамой. – Миён тоже заняла свое место.
– А твой отец? Чем он занимается?
– Его с нами больше нет, – Миён склонила голову.
– Ох, сочувствую, – хальмони участливо улыбнулась.