Злая лисица
Часть 11 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что ты видела? – спросила Миён.
– Как будто что-то прошло сквозь меня, – Нара говорила нараспев.
– Мне казалось, тобой не могут завладеть ни призраки, ни боги.
– Обычно да. Хальмони говорит… – Нара притихла и опустила взгляд в пол.
Миён знала, что Нара обладает необычными способностями – даже для шамана. Девушка боялась призраков, из-за чего ей было тяжело управлять своей силой. Не такого ожидаешь от внучки сильнейшей шаманки, изгонявшей злых духов. От нее вообще многого ожидали и мало любили. Миён прекрасно понимала подругу.
– Это не дух и не бог. Просто ощущение. Что-то не так. Вспышка солнца, а потом – полная темнота. – Нара повторяла эти слова раз за разом, словно разгадывая загадку. – Что-то исчезло. Что-то пропало.
У Миён резко перехватило дыхание.
– Что ты потеряла? – Нара пристально посмотрела на Миён. Потом прищурилась, как будто вставляла последний кусочек пазла на место. – Твой еву кусыль.
– Да, – подтвердила Миён. Не было смысла отрицать. Все равно она пришла сюда именно из-за бусины.
Глаза шаманки стали круглыми, как две полных луны.
– Где он?
– В безопасности.
– Если им завладеет не тот человек, он сможет управлять тобой. – От волнения Нара с каждым словом говорила все громче.
– Он в безопасности. – Миён поборола желание проверить карман.
– А твоя мама знает? – прошептала Нара. Она всегда понижала голос, когда речь заходила о матери Миён. Шаманка одновременно уважала и прилично ее боялась. А еще, кажется, верила, что, если говорить о кумихо вслух, она услышит и придет.
– Она не знает и, надеюсь, не узнает. Но ты должна помочь мне вернуть бусину на место. – У Миён было ощущение, что карман становится все тяжелее, будто бусина знала, о чем идет речь.
– Так ты теперь мне веришь? Еву кусыль – это душа кумихо. В ней заключается твоя жизнь, твоя ци…
– Я не сомневалась. – Миён помолчала, потом добавила: – Теоретически. Но я никогда не слышала, чтобы душа человека вываливалась наружу.
– Люди когда-то верили, что в лисьей бусине заключены познания о небесах и земле, – тихо ответила Нара. – Но мало кому известно, что истинное назначение бусины – соблюдать баланс. Без нее ты можешь потерять свою человеческую природу.
– Это как? – Миён сжала кулаки, как будто собираясь сражаться с невидимым врагом.
– Это значит, что ты потеряешь контроль над своей сверхъестественной сущностью, и… чудовище в тебе вырвется наружу.
– Ну… – у Миён пропал голос, и она прочистила горло. – Значит, нужно как можно скорее вернуть ее на место.
– Наверное, я знаю как, – медленно произнесла Нара, и эта медлительность разозлила Миён. Она и так была на взводе.
– Ну и как? – нетерпеливо спросила девушка.
– Тебе не понравится.
– Рассказывай, – потребовала Миён.
– Можешь дать мне бусину?
Кумихо невольно отступила назад.
– Так я и думала, – с болью в глазах вздохнула Нара. Миён чуть было не почувствовала себя виноватой, но она помнила, что должна всегда защищать себя. Даже от Нары.
– Не хочу подвергать тебя опасности. – Сомнительное оправдание, и, судя по лицу шаманки, Нара тоже так думала.
– Я не могу тебе помочь, если ты мне не доверяешь.
– А другого способа нет? Обряда какого-нибудь? – уточнила Миён.
– Я таких еще не проводила. – Нара отвернулась, но Миён успела заметить в ее глазах странный отблеск.
Лисица схватила шаманку за руку.
– Что за обряд?
Нара помедлила, ее глаза бегали из стороны в сторону, и Миён никак не могла поймать взгляд подруги.
– Не знаю, сработает ли.
– Я все равно хочу попробовать.
Нара кивнула и сняла с захламленной вешалки куртку.
– Не здесь? – удивилась Миён.
– Нет, но недалеко.
Оплакиваете ли вы растерзанное, пустое сердце кумихо? А следовало бы. Ведь, сколько бы она ни жаждала любви, она никогда ее не получала.
Когда произошел этот случай, первая кумихо уже стала не более чем легендой. В страшных сказках на ночь на смену ей пришло множество других чудовищ. Люди рассказывали о них, чтобы оградить других от соблазнов. Мало кому было известно, что за сказками скрывалась правда.
Жил как-то на свете сын бедного ученого, и был он умен не по годам.
И стояла на пути к его учителю софора, также известная как дерево китайских ученых[49].
Ходили слухи, что нельзя вставать ночью под этим деревом: уж очень любили приходить к нему духи, когда светила луна.
И вот как-то раз возвращался юноша домой после захода солнца. Возле дерева он заметил человека и подошел, чтобы предупредить о злых духах. Это оказалась красивая девушка – робкая и застенчивая. Однако, когда юноша рассказал ей о злых духах, она рассмеялась. Каждую ночь после этого девушка стояла под деревом, и каждую ночь юноша подходил к ней. Они говорили о жизни, любви, мировоззрении духов.
Однажды они отправились в лес, к домику с черепичной крышей. Там девушка накормила его вкусной едой и окружила любовью, однако ни разу не поцеловала в губы.
Растерянный юноша спросил совета старших, и те поведали ему: это не девушка, это лисица в человеческом обличии. Одна из тех, кто подобно чуме заполонил окрестности. Они сказали: тебе повезло, что ты сбежал из ее когтей. Но, может, раз лисица ему доверяет, он мог бы достать нечто, чем не обладал еще ни один человек?
Говорят, у этих лисиц есть особый камень – еву кусыль. Они прячут его под языком, поэтому девушка и не целовала никого.
Если украсть этот камень, овладеешь безграничными познаниями. Надо лишь взглянуть на небо, и тогда поймешь, как все делается на небесах, и передашь эти знания своим последователям.
Юноша согласился: ему хотелось знать все, что известно небесам.
Следующей ночью он снова пришел под дерево и признался девушке в любви. Потрясенная, она ответила ему взаимностью.
«Раз ты меня любишь, тогда поцелуй меня», – попросил он.
И девушка, поверив в его искренность, поцеловала юношу.
Когда их губы соприкоснулись, он украл у нее из-под языка еву кусыль и спрятал у себя во рту.
Однако, когда юноша бежал от девушки, он споткнулся о камень и вместо неба посмотрел на землю.
И не узнал он ничего о небесах, только о земле.
И все смертные после него знали лишь дела земные.
8
Если улочку с магазином шаманки еще можно было назвать переулком, то дорога, по которой они шли сейчас, скорее походила на какой-то желоб. Протиснуться здесь можно было только поодиночке. В это узкое пространство между домами не попадал солнечный свет, и улочка была вечно скрыта в тенях.
Перед ржавой металлической дверью Нара остановилась и постучала. Никто так долго не отвечал, что Миён успела подумать, будто никого нет дома. Но потом дверь приоткрылась, и из щелки на них уставился глаз.
– Могу вам чем-нибудь помочь? – Голос был мужской, недоверчивый – и в то же время спокойный и вежливый. Глядя на этот захудалый район, Миён ожидала чего-то более грозного.
– Мы пришли к Чуну́, – пробормотала Нара.
– Он занят. Зайдите позже.
Миён успела схватить дверь прежде, чем ту захлопнули у них перед носом. Паренек еще пытался сопротивляться, однако Миён все равно была сильнее. Она распахнула дверь.
Юноша внутри оказался не старше ее, на вид ему было лет девятнадцать-двадцать. На нем была шелковая пижама; волосы растрепаны, как будто он только что выбрался из кровати. Миён приподняла бровь: на дворе уже стояли сумерки. Она оглядела паренька. Он был весьма красив: высокие скулы, прямой нос, глаза теплого карего цвета, высокий рост – Миён пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Но, несмотря на всю его красоту, она невольно испытывала к нему отвращение. Они были одинаковыми полюсами магнитов, отталкивающимися друг от друга.
– Я обычно не провожу встречи так рано…
– Уже вечер, – прервала его Миён.
– И что с того? – Парень вздохнул и ушел в глубь дома, не дав ей времени отреагировать.
Миён взглянула на подругу. Та пожала плечами, и девушки вошли внутрь сквозь распахнутую дверь.
Они как будто оказались в параллельной вселенной. Миён ожидала увидеть ветхую комнатушку с бетонными стенами и грязными полами. Однако коридор только что не сиял. Гладкие, точно стеклянные стены были белоснежного цвета, от мраморного пола под ногами шло тепло, и даже тапочки, которые нашла и надела Миён, были девственно-белые.
– Как будто что-то прошло сквозь меня, – Нара говорила нараспев.
– Мне казалось, тобой не могут завладеть ни призраки, ни боги.
– Обычно да. Хальмони говорит… – Нара притихла и опустила взгляд в пол.
Миён знала, что Нара обладает необычными способностями – даже для шамана. Девушка боялась призраков, из-за чего ей было тяжело управлять своей силой. Не такого ожидаешь от внучки сильнейшей шаманки, изгонявшей злых духов. От нее вообще многого ожидали и мало любили. Миён прекрасно понимала подругу.
– Это не дух и не бог. Просто ощущение. Что-то не так. Вспышка солнца, а потом – полная темнота. – Нара повторяла эти слова раз за разом, словно разгадывая загадку. – Что-то исчезло. Что-то пропало.
У Миён резко перехватило дыхание.
– Что ты потеряла? – Нара пристально посмотрела на Миён. Потом прищурилась, как будто вставляла последний кусочек пазла на место. – Твой еву кусыль.
– Да, – подтвердила Миён. Не было смысла отрицать. Все равно она пришла сюда именно из-за бусины.
Глаза шаманки стали круглыми, как две полных луны.
– Где он?
– В безопасности.
– Если им завладеет не тот человек, он сможет управлять тобой. – От волнения Нара с каждым словом говорила все громче.
– Он в безопасности. – Миён поборола желание проверить карман.
– А твоя мама знает? – прошептала Нара. Она всегда понижала голос, когда речь заходила о матери Миён. Шаманка одновременно уважала и прилично ее боялась. А еще, кажется, верила, что, если говорить о кумихо вслух, она услышит и придет.
– Она не знает и, надеюсь, не узнает. Но ты должна помочь мне вернуть бусину на место. – У Миён было ощущение, что карман становится все тяжелее, будто бусина знала, о чем идет речь.
– Так ты теперь мне веришь? Еву кусыль – это душа кумихо. В ней заключается твоя жизнь, твоя ци…
– Я не сомневалась. – Миён помолчала, потом добавила: – Теоретически. Но я никогда не слышала, чтобы душа человека вываливалась наружу.
– Люди когда-то верили, что в лисьей бусине заключены познания о небесах и земле, – тихо ответила Нара. – Но мало кому известно, что истинное назначение бусины – соблюдать баланс. Без нее ты можешь потерять свою человеческую природу.
– Это как? – Миён сжала кулаки, как будто собираясь сражаться с невидимым врагом.
– Это значит, что ты потеряешь контроль над своей сверхъестественной сущностью, и… чудовище в тебе вырвется наружу.
– Ну… – у Миён пропал голос, и она прочистила горло. – Значит, нужно как можно скорее вернуть ее на место.
– Наверное, я знаю как, – медленно произнесла Нара, и эта медлительность разозлила Миён. Она и так была на взводе.
– Ну и как? – нетерпеливо спросила девушка.
– Тебе не понравится.
– Рассказывай, – потребовала Миён.
– Можешь дать мне бусину?
Кумихо невольно отступила назад.
– Так я и думала, – с болью в глазах вздохнула Нара. Миён чуть было не почувствовала себя виноватой, но она помнила, что должна всегда защищать себя. Даже от Нары.
– Не хочу подвергать тебя опасности. – Сомнительное оправдание, и, судя по лицу шаманки, Нара тоже так думала.
– Я не могу тебе помочь, если ты мне не доверяешь.
– А другого способа нет? Обряда какого-нибудь? – уточнила Миён.
– Я таких еще не проводила. – Нара отвернулась, но Миён успела заметить в ее глазах странный отблеск.
Лисица схватила шаманку за руку.
– Что за обряд?
Нара помедлила, ее глаза бегали из стороны в сторону, и Миён никак не могла поймать взгляд подруги.
– Не знаю, сработает ли.
– Я все равно хочу попробовать.
Нара кивнула и сняла с захламленной вешалки куртку.
– Не здесь? – удивилась Миён.
– Нет, но недалеко.
Оплакиваете ли вы растерзанное, пустое сердце кумихо? А следовало бы. Ведь, сколько бы она ни жаждала любви, она никогда ее не получала.
Когда произошел этот случай, первая кумихо уже стала не более чем легендой. В страшных сказках на ночь на смену ей пришло множество других чудовищ. Люди рассказывали о них, чтобы оградить других от соблазнов. Мало кому было известно, что за сказками скрывалась правда.
Жил как-то на свете сын бедного ученого, и был он умен не по годам.
И стояла на пути к его учителю софора, также известная как дерево китайских ученых[49].
Ходили слухи, что нельзя вставать ночью под этим деревом: уж очень любили приходить к нему духи, когда светила луна.
И вот как-то раз возвращался юноша домой после захода солнца. Возле дерева он заметил человека и подошел, чтобы предупредить о злых духах. Это оказалась красивая девушка – робкая и застенчивая. Однако, когда юноша рассказал ей о злых духах, она рассмеялась. Каждую ночь после этого девушка стояла под деревом, и каждую ночь юноша подходил к ней. Они говорили о жизни, любви, мировоззрении духов.
Однажды они отправились в лес, к домику с черепичной крышей. Там девушка накормила его вкусной едой и окружила любовью, однако ни разу не поцеловала в губы.
Растерянный юноша спросил совета старших, и те поведали ему: это не девушка, это лисица в человеческом обличии. Одна из тех, кто подобно чуме заполонил окрестности. Они сказали: тебе повезло, что ты сбежал из ее когтей. Но, может, раз лисица ему доверяет, он мог бы достать нечто, чем не обладал еще ни один человек?
Говорят, у этих лисиц есть особый камень – еву кусыль. Они прячут его под языком, поэтому девушка и не целовала никого.
Если украсть этот камень, овладеешь безграничными познаниями. Надо лишь взглянуть на небо, и тогда поймешь, как все делается на небесах, и передашь эти знания своим последователям.
Юноша согласился: ему хотелось знать все, что известно небесам.
Следующей ночью он снова пришел под дерево и признался девушке в любви. Потрясенная, она ответила ему взаимностью.
«Раз ты меня любишь, тогда поцелуй меня», – попросил он.
И девушка, поверив в его искренность, поцеловала юношу.
Когда их губы соприкоснулись, он украл у нее из-под языка еву кусыль и спрятал у себя во рту.
Однако, когда юноша бежал от девушки, он споткнулся о камень и вместо неба посмотрел на землю.
И не узнал он ничего о небесах, только о земле.
И все смертные после него знали лишь дела земные.
8
Если улочку с магазином шаманки еще можно было назвать переулком, то дорога, по которой они шли сейчас, скорее походила на какой-то желоб. Протиснуться здесь можно было только поодиночке. В это узкое пространство между домами не попадал солнечный свет, и улочка была вечно скрыта в тенях.
Перед ржавой металлической дверью Нара остановилась и постучала. Никто так долго не отвечал, что Миён успела подумать, будто никого нет дома. Но потом дверь приоткрылась, и из щелки на них уставился глаз.
– Могу вам чем-нибудь помочь? – Голос был мужской, недоверчивый – и в то же время спокойный и вежливый. Глядя на этот захудалый район, Миён ожидала чего-то более грозного.
– Мы пришли к Чуну́, – пробормотала Нара.
– Он занят. Зайдите позже.
Миён успела схватить дверь прежде, чем ту захлопнули у них перед носом. Паренек еще пытался сопротивляться, однако Миён все равно была сильнее. Она распахнула дверь.
Юноша внутри оказался не старше ее, на вид ему было лет девятнадцать-двадцать. На нем была шелковая пижама; волосы растрепаны, как будто он только что выбрался из кровати. Миён приподняла бровь: на дворе уже стояли сумерки. Она оглядела паренька. Он был весьма красив: высокие скулы, прямой нос, глаза теплого карего цвета, высокий рост – Миён пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Но, несмотря на всю его красоту, она невольно испытывала к нему отвращение. Они были одинаковыми полюсами магнитов, отталкивающимися друг от друга.
– Я обычно не провожу встречи так рано…
– Уже вечер, – прервала его Миён.
– И что с того? – Парень вздохнул и ушел в глубь дома, не дав ей времени отреагировать.
Миён взглянула на подругу. Та пожала плечами, и девушки вошли внутрь сквозь распахнутую дверь.
Они как будто оказались в параллельной вселенной. Миён ожидала увидеть ветхую комнатушку с бетонными стенами и грязными полами. Однако коридор только что не сиял. Гладкие, точно стеклянные стены были белоснежного цвета, от мраморного пола под ногами шло тепло, и даже тапочки, которые нашла и надела Миён, были девственно-белые.