Зимняя роза

Затем были еще остановки. Индия познакомилась с Эдом Арчером, вдовцом, и его умственно отсталым сыном. Они жили под железнодорожной эстакадой, поскольку домовладельцы отказывались сдавать ему жилье. Все знали, как однажды, когда Эд ушел на работу, его сын устроил пожар. Местные власти пытались поместить парня в приют для умственно отсталых, но Эд противился, как мог. В детстве его сын уже побывал в таком приюте. Санитары говорили, что Уилли мешал всем подряд и потому его привязали к кровати. На целых три месяца. Эд пригрозил: если кто-то вздумает снова тронуть его парня, он убьет сына и покончит с собой.

Они навестили грузчика Элвина Биннса. Он жил в подвальной комнате без окон с женой и двумя малолетними детьми. Жена страдала туберкулезом, дети тоже. Она знала, что умирает. Индия содрогнулась, выслушав сокровенное желание миссис Биннс. Та хотела, чтобы ее дети… умерли первыми. Тогда она будет спокойна, что они не попадут в работный дом.

Следующими, с кем Сид познакомил Индию, были сестры Ада и Энни Армстронг. Ада была калекой и занималась надомной работой. Энни работала на сахарной фабрике, а вечерами помогала сестре делать бумажные цветы. Но заработка сестер хватало лишь на хлеб с маргарином и чай. Весь обед состоял из вареной картошки. Почти все деньги уходили на врачей для Ады и лекарства, чтобы унять боль в искривленных ногах с вывернутыми ступнями. Естественно, Ада слышала пояснения сестры, и ее глаза наполнились беспокойством, а худенькие пальцы мяли платок. Заметив это, Энни поспешила добавить, что сестра делает цветы с потрясающей быстротой и всегда поет за работой. Ее песенки такие чудесные, что кажется, будто она забавляется, а не работает. Продолжая хвалить сестру, Энни рассказывала, как приятно после утомительного дня на фабрике вернуться домой, где тебя ждет горячий чай. Индия заметила аккуратно уложенные волосы Ады и белизну ее блузки. Многие посмотрели бы на Аду с брезгливой жалостью, но Энни ее обожала.

Когда они вышли от сестер, Сид закурил сигарету и спросил:

– Ну что, есть желание дальше читать проповеди о пользе овсянки?

Индия не ответила на его вопрос, задав свой:

– Откуда вы их всех знаете?

– Кого?

– Сид, не играйте со мной. Откуда все, у кого мы побывали, вас знают? Вряд ли Ада и Энни помогают вам воровать на причалах.

– На складах они неплохо подворовывают.

– Сид…

– У меня многосторонняя деятельность. Часть этих людей работает на меня. Остальные просто мелькают перед глазами, только и всего.

– Нет, не только и всего. Вы знаете их имена. Разговариваете с ними. Спрашиваете о них… Еще и деньги им даете, – помешкав, добавила Индия.

Сид пошел быстрее. Индии пришлось почти бежать за ним. Догнав, она схватила Сида за руку:

– Фредди утверждает, что у вас целые сундуки денег, но никто не знает, на что вы их пускаете. У вас нет богатых домов, экипажей, лошадей. Вы не носите дорогие костюмы. Жены и детей у вас тоже нет… Я вас спрашивала, кто вы. Теперь поняла кто.

– Неужели поняли?

– Да. Вы современный Робин Гуд.

– Доктор, вы слишком сильно налегали на сказки, – засмеялся Сид. – Я же вам ответил, кто я. Деловой человек, и только.

– Тогда почему вы занимаетесь судьбами этих людей? Почему заботитесь о них?

– Потому что мне это выгодно. Если эти люди умрут, они уже не придут в мои пабы и игорные заведения. Значит, я понесу убытки.

Из дома сестер Армстронг Сид провел Индию по переулкам и тупикам, где женщины продавали себя за четыре пенса. Он показал подвал, на ступеньках которого, свернувшись в общий клубок, ночевали бездомные мальчишки. Индия увидела, как возле мусорных куч старики дрались с голодными собаками из-за объедков. На этом экскурсия в другой Лондон закончилась. Они вышли к церкви Христа – отдохнуть и перекусить. Потом Индия отправится к себе на Бедфорд-сквер.

Индия снова отхлебнула из бутылки. Потом сделала еще глоток. Портера оставалось совсем на донышке. Индия не привыкла к крепким напиткам. От пива у нее закружилась голова. Наверное, я пьяна, подумалось ей, и в тот момент она услышала детский плач. Плач доносился из корзинки. Женщина, несшая корзинку, опустила ее у стены «Колоколов», паба, находившегося напротив церкви. Затем женщина начала петь, услаждая слух посетителей «Колоколов» романтическими балладами. Певицу вряд ли слышали и вообще замечали. Закончив песню, женщина наклонялась к корзинке. Детский плач перемежался с надрывным кашлем.

– Пневмония, – уныло констатировала Индия. – Слышите хрипы?

Поцеловав младенца, женщина возобновила пение. С романтических баллад она перешла на песенки из музыкальных спектаклей. За наигранной веселостью Индия улавливала отчаяние.

Детский плач и кашель, громкий смех посетителей паба, жалкое пение несчастной матери… Наступил момент, когда больная голова Индии этого не выдержала. Схватив пакет с пирогами, Индия сбежала со ступенек.

– Возьмите, – сказала она, протягивая женщине еду. – И это…

Порывшись в карманах, Индия вытащила все имевшиеся у нее монеты. Их набралось почти на фунт.

– Этих денег… их хватит на комнату. Найдите теплую комнату. Ребенка поднесите ближе к огню. Если там окажется чайник, дайте подышать паром.

– Ой, спасибо, миссус! – сказала женщина. – Спасибо!

Она поцеловала Индию в щеку, подхватила ребенка и пошла в сторону Уэнтворт-стрит, где были меблирашки.

– А завтра принесите дочку на Варден-стрит! – крикнула ей вслед Индия. – К доктору Гиффорду. Спросите доктора Джонс. Слышите? Доктора Джонс!

На Индию оглядывались прохожие, но ее это не волновало.

– Идемте, – сказал ей неожиданно подошедший Сид. – Уже совсем поздно. Я должен проводить вас домой.

Он махнул проезжавшему кебу, помог ей сесть и сам тоже сел.

Индия продолжала смотреть вслед женщине, несущей в корзинке больного ребенка.

– Малышка не доживет до утра. В легких полно мокроты. Вы слышали, как она кашляет? И личико совсем посинело.

Индии хотелось плакать. По молодой женщине, пытавшейся пением заработать на пропитание себе и ребенку. По Мэгги Харрис и ее детям. По Эду Арчеру и его слабоумному сыну. По всем людям, кого она увидела за сегодняшний вечер, и по тысячам других, ей неизвестных. А еще ей хотелось плакать по самой себе. По той Индии, какой она была всего несколько часов назад: самоуверенный, всезнающий доктор, считавший, что любые проблемы пациентов можно решить овсянкой и брокколи. Ей хотелось плакать, пока не распухнет горло, пока не заболит тело и в глазах больше не останется слез. Но она не проронила ни слезинки.


– Смотрю, вы притихли. В чем дело? – спросил Сид.

– Какой жестокий мир. Какой уродливый. Иногда кажется, что все попытки изменить его к лучшему – дурацкое занятие.

– Не говорите так.

Индия покосилась на него:

– После всего, что мы сегодня видели? Почему?

– Просто… не надо. Иначе это не вы.

Через полчаса кеб остановился на Бедфорд-сквер. Сид выпрыгнул первым, помог Индии выйти и проводил до двери.

– Спасибо, что довезли меня до дома. И за помощь в участке. И за ужин. За все остальное – тоже. Это было настоящее приключение. – Помолчав, она добавила: – Может, подниметесь ко мне на чашку чая?

Сид покачал головой:

– Вам надо отдохнуть. А у меня еще есть дела.

Сид хотел пройти мимо Индии и открыть дверь в вестибюль. Их глаза встретились. Он притянул Индию к себе и поцеловал. Индия ответила поцелуем, обвив шею Сида и крепко прижавшись к нему, словно решив больше не отлепляться. От Сида пахло угольным дымом и рекой. Его губы хранили вкус портера и сигарет. Руки, обнимавшие Индию… Ей было не с чем их сравнить, но она хотела только эти руки.

Сид чуть отстранился, задав ей немой вопрос, который затем повторил вслух:

– Я отпущу кеб…

Она смотрела, как Сид сошел с крыльца, и спросила себя, не сошла ли она с ума. Она же помолвлена, черт побери! Она невеста Фредди. Фредди, доброго, честного, порядочного, любящего ее.

– Мне нельзя этого делать, – прошептала она себе. – Я виновата. Я не должна была его целовать.

Но, когда Сид вернулся, Индия снова поцеловала его, страстно, неистово. А потом повела наверх. В квартире было темно, но Индия не стала зажигать лампы. В окна светила полная луна, наполняя пространство квартиры бледным серебристым светом. Едва Индия закрыла входную дверь, Сид обнял ее и не отпускал. Но этого Индии было мало. Она хотела прижаться к нему телом, сердцем, душой. Никогда еще она так сильно, до боли, не хотела близости с мужчиной. Даже с Хью.

Индия расстегнула на нем жилет, потом рубашку, сбросив то и другое. Сид схватился за пуговицы ее блузки, распахнул ее и даже оторвал кружева от корсета, затем потянул Индию к дивану.

– Не туда, – прошептала она и повела Сида в спальню.

Она была потной, немытой, полупьяной. В волосах и на шее запеклась кровь. Ну и пусть. Индия повалилась на кровать, увлекая Сида за собой. Там они избавились от остатков одежды. Ей вспомнилась насильственная близость с Фредди. Замутненное сознание, смятение, физическая боль и отчаянное желание, чтобы это поскорее закончилось. Но сейчас, если Сид не войдет в нее, она закричит. Разревется. Что-нибудь сломает… Сид придавил ее своим телом и через мгновение вошел в нее. Индия ухватилась за железные прутья изголовья и выгнула спину. Почти сразу ее обдало волной наслаждения, настолько сильного и стремительного, что у нее перехватило дыхание.

– Пожалуйста, не останавливайся, – прошептала Индия, когда к ней вернулась способность говорить. – Я так тебя хочу…

Сид двигался в ней, не заставляя, а уговаривая ее тело отзываться множеством мелких судорог, чем-то похожих на речную рябь. Индия провела по его спине и вдруг ощутила рубцы. Лунный свет играл на его теле, делая шрамы еще выпуклее. При виде их ее затопила непонятная печаль. Индия снова осторожно дотронулась до шрамов.

– Кто это сделал? – спросила она, однако он лишь покачал головой. – Кто ты, Сид? – спросила Индия, вспомнив, что уже задавала ему этот вопрос, и он снова не ответил.

Она взяла его лицо в ладони. Ей хотелось заглянуть ему в глаза, но они были закрыты.

– Посмотри на меня. Сид, посмотри на меня, – прошептала она.

Сид открыл глаза. Темные, красивые, полные печали и горя. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, в шею и вдруг выкрикнул ее имя.

В темноте спальни они занимались любовью снова и снова, вели себя, как голодные, которым никак не насытиться. Потом, исчерпав запас сил, они уснули, обнявшись и переплетя ноги, и спали, пока за окном не начало светать.





Глава 29




Фредди сидел в просторной гостиной перед камином в своей квартире в Челси, перекинув ногу через подлокотник кресла, и задавался вопросом, бывал ли когда-нибудь Шопен в Англии.

Скорее всего, бывал. Этот вывод Фредди сделал, одновременно слушая дождь, барабанящий в стекла, и игру музыкальной шкатулки. Какая еще страна могла бы вдохновить композитора на прелюдию «Капли дождя»?

Грязно-серый вечер полностью соответствовал его грязно-серому настроению. События по-прежнему разворачивались не так, как ему требовалось. Джемма сдержала слово и вместе с подружками сорвала митинг лейбористов. Газеты поместили очень нелестные отчеты об этом сборище, однако главная цель не была достигнута. Популярность Бристоу ничуть не пошатнулась. Наоборот, только выросла. А популярность самого Фредди продолжала падать.

Он вздохнул, глотнул портвейна. Эх, закатиться бы к Джемме! Покувыркаться бы с ней власть, и его картина мира вновь засверкала бы. Но сегодня он должен был разыгрывать перед Индией внимательного, заботливого жениха и встретиться с ней по важному вопросу. Он уже не помнил по какому. Пропаганда трезвости? Реформа здравоохранения? Чем бы ни была ее затея, Фредди не сомневался: вскоре ему придется выдерживать занудливые разговоры с синими чулками и квакерами, обожавшими совать нос в жизнь бедняков. От этой мысли ему хотелось застрелиться.

Его невеселые мысли прервал стук в дверь. Он встал и поплелся открывать. Служанка уже отправилась домой. Теперь она приходила утром и после полудня уходила. Скудные финансы больше не позволяли Фредди нанимать ее на весь день.

Может, это всего лишь почтальон или посыльный? Фредди открыл дверь. На пороге стояла насквозь промокшая Индия.

– А ты сегодня рано, дорогая, – не скрывая удивления, сказал он.