Зима гнева

* * *


Аксинью они дождались только под утро.

Вошла, косой тряхнула… на шее синяк, в волосах солома, взгляд шальной, губы припухли… Савва подумал, что своей бы дочери всыпал за такое что вдоль, что поперек. Но то своей. А Ксюха все ж девка неплохая.

Гулящая, но по-своему честная. Не подлая.

– Мамка, ты что? Дядька Савватей, что случилось?

И не дура.

Ни на секунду не подумала, будто он по телесной надобности. И не в том дело, что они за столом сидят – плоть побаловать несложно. Сотня мелочей есть, по которым сразу скажешь, кто и с кем… только внимательнее надо быть.

Нет, Ксюха не дура, и это хорошо.

– У меня к тебе дело, Аксинья. Не к твоей матери.

– Да?

Глаза удивленные. Оно и понятно…

Полчаса у Савватея ушло, чтобы повторить, что он Евдокии рассказывал. Аксинья думала недолго.

– Я согласная. Дядько Савватей, а сколько жить-то там?

– Покамест родичи мальца не найдутся. Может, и год. Али два…

– Согласна!

Савватей и не сомневался.

– Тогда отоспись да вещи собирай. Как стемнеет, повезу вас в город.

– По темноте?

Савватей кивнул. И отправился домой. Ему еще предстоял тяжелый разговор с женой.





* * *


Поздно ночью, по дороге, трусила крестьянская лошадка. Спала Аксинья, закопавшись в сено. Спал Гошка. Савватей держал вожжи…

Жена была сильно против…

И дети…

А только все одно выбора у него не было. Дома мальца оставить – всех подставить. Эх, Наденька… что ж так жизнь-то нескладно обернулась?





Глава 6




в небе себя разъяв,

стать на земле

собой.



Русина, предгорья Ферейских гор.


Большой отряд горцев двигался совершенно неслышно.

И незаметно. Привыкшие скрадывать добычу, знающие свою землю… им казалось, они невидимы в ночной темноте.

Дело было просто.

Вот лагерь. Там всего-то человек пятьдесят русинцев! Чего им тут понадобилось? Да кто ж их знает! Точно – грабить пришли!

Вот, фереи собирались захватить их, и расспросить.

Потом? Да не будет у русинцев никакого потом, что за глупости? Не будет. Допросят – и в расход.

Барза-бек шел одним из первых, и его одолевали плохие предчувствия.

Сбежать? Не удалось. Отговориться, сказаться больным, остаться в тылу – тоже. Хотя он изворачивался, как мог. Но… старейшины!

Не стали полагаться на его чувство чести и долга! Вместо этого они попросту приставили к нему двоих охранников – мало ли кто? Мало ли что?

А уж от чего те охраняли, то ли от попыток сбежать, то ли от врага…

Барза-бек подозревал первое, старейшины говорили о втором… удрать не получилось.

Вот и лагерь.

Часовые спят… сейчас, буквально секунду, и их сон перейдет в последний… Барза-бек видит, как Алхи-бек, один из лучших мастеров ножевого боя в селении, скользит вперед, приподнимается, наносит удар…

Но что это!?

Ни хрипа, ни вскрика, тело поддается так, как никогда не будет двигаться живое тело?!

Кукла?!

Но…

Дальше Барза-бек сообразить попросту не успел. Взрыв бросил его на землю, ночь расцвела огненными цветками, и со всех сторон захлопали выстрелы.

Ловушка!

Русины, будь они прокляты!!!

Мужчина вжимался в землю, и молился, чтобы его не задела случайная пуля. Чтобы пронесло. Чтобы…

Его жизнь ценнее, чем жизнь сотен этих полуразумных червяков! И она может так внезапно прерваться… Творец единый, не выдай! Ты видишь, я ни в чем не виноват!





* * *


Антон Валежный медленно прошелся вдоль строя пленников.

Фереи стояли молча, угрюмые… кто-то в грязи, кто-то в крови. Валежный посмотрел на них с отвращением.

– В набег пошли, твари?! Я вам напомню, кто здесь хозяин!

Лица фереев исказились от гнева. Но говорить с врагом – унижать себя. Врага надо убивать. Или – если ничего не получится, то просто терпеть.

Молча.

До последнего момента.

Валежный о этом отлично знал. но ему и не требовалась их реакция. О, нет…

Ему требовалось нечто другое.

– Посмотри, из какого они селения.

Специалисты в полку были. А родовые знаки в каждом селении были свои.

– Род Таумир, – доложил один из солдат.

– Отлично. Соберите все оружие, вплоть до ножей и отправьте интенданту. Этих… раздеть и разуть. А потом – повесить.