Жена Тони

– Вы в него влюблены? – спросила Чичи.

– Да.

– В таком случае, Тэмми, нам надо что-то решать, не так ли?

– То есть?

– Это не может так продолжаться.

Тэмми поджала губки.

– Вы правы. В этом виде так продолжаться не может.

– Как вам кажется, могли бы вы от него отказаться?

Тэмми опустила глаза, разглядывая свои затянутые в перчатки руки.

– А с чего бы? – спросила она.

– Он женат.

– Но он уже столько лет был вашим. С вас уже хватит, – дерзко заявила Тэмми.

– Мы говорим не о катании на карусели. Не всем полагается круг на деревянной лошадке просто потому, что им тоже хочется.

– У нас все не так. Он меня любит!

– А вы-то что знаете о любви?

– Много чего.

– Послушайте. Мы с Тони построили вместе совместную жизнь. У нас дети. Трое. Вот что я вам советую. Будьте оригинальной, создайте себе собственную жизнь с собственным мужчиной. Найдите себе хорошего парня, трудитесь вместе, вложите в это время, годы и создайте себе собственный дом и семью, вместо того чтобы разрушать мою!

Видимо, Чичи неосознанно повысила голос, так как Тэмми резко развернулась и ушла, раздраженно вскинув руки в розовых перчатках. Занавес раздвинулся, и за кулисы прошел Тони. Он направился к Тэмми, но та внезапно залилась слезами и убежала в гримерку.

– Что ты наделала? – Тони угрожающе навис над Чичи.

– Что я наделала? – возмутилась Чичи.

Она замолчала, пристально глядя на мужа, и внезапно увидела то, чего раньше не замечала. Молодой человек, в которого она когда-то влюбилась, превратился в мужчину средних лет, отца троих детей, да только сам этого так и не понял. Чичи сделала все, чтобы он смог оставаться молодым и заниматься карьерой так, как будто со времен отеля «Кронеккер» ничего не изменилось. А с какой стати чему-нибудь меняться, если она сама постаралась, чтобы не менялось ничего? Ей даже пришло в голову, не сыграла ли и она сама какую-то роль в его измене, но недавнее столкновение с соперницей настроило ее на воинственный лад. О нет, Чичи больше не чувствовала себя в ответе за его действия и не собиралась оправдывать его прегрешения. Разве она не заботилась, причем отлично, об их доме, детях и счетах? Разве она не пожертвовала ради него всем? Почему она должна закрывать глаза на его неспособность держать себя в руках и его слабость к женскому полу? Нет уж, это не ее проблема.

– Знаешь что, Тони? Катись ты к черту!

Подошла Ли, пропустившая появление Тэмми и ссору.

– Чичи, пойдем, – помахала она голубыми билетами. – Я добыла нам места в первом ряду.

– Если это не места на поезд в Си-Айл, они меня не интересуют.

Чичи развернулась и направилась к служебной двери. Едва выйдя на холод, она затерялась в толпе пешеходов, спешивших по Бродвею за праздничными покупками, и разрыдалась.



Чичи села на крыльцо родного дома в Си-Айле и вдохнула свежий воздух, подняла воротник пальто. Она договорилась с Люсиль, чтобы та взяла детей к себе на весь день. Вскоре к дому подъехал Тони. Чичи внимательно изучала его, пока он шел по дорожке. Он был в шляпе-федоре, шерстяном пальто и обернутом вокруг шеи шелковом шарфе, которого она раньше не видела, – видимо, подарок Тэмми.

– Мы ведь могли встретиться на городской квартире, – сказал Тони.

– Нет, не могли.

– Да я уже понял. – Он снял солнечные очки и спрятал их в нагрудный карман пальто. – Ты не пригласишь меня войти?

– Мне необходим свежий воздух.

Он похлопал себя по карманам в поисках сигарет и спичек, нашел их, закурил.

– Ты устроила такой скандал на «Шоу Эда Салливана».

– Прошу прощения.

– Что с тобой происходит, Чич? Ты превратилась в истеричку. Ну что это такое? Подстерегаешь мою певицу за кулисами перед самыми съемками и обвиняешь ее в связи со мной?

– Да ладно тебе, Сав. Я знаю, что Тэмми Твайфорд твоя любовница. Она сама мне сказала, хотя в этом не было необходимости.


– И ты ей поверила?

– А почему бы мне не поверить?

– Я не хочу, чтобы что-нибудь повредило моей семейной жизни.

– Какой еще семейной жизни? Ах да. Речь о твоих фантазиях, где сплошь спагетти с тефтелями, походы на мессу, воскресный обед и ты поешь своим детям итальянские песни у камина под мандолину? Наши дети знают о мандолине только одно – что это тот запыленный инструмент, который годами валяется в кладовке. Они бы понятия не имели о своих детройтских дедушке с бабушкой, если бы я им не рассказала, они бы никогда у них не побывали, если бы я их не возила. А что до тебя, то я просто придумала тебя для них. Я создала этого призрачного папу, героя своих детей, потому что знаю, как много значит для семьи отец. И можешь не беспокоиться, я буду продолжать поддерживать эту иллюзию. Но твоей женой я больше не буду, Саверио. Я дам тебе развод.

– Я не хочу разводиться, Чич. Мы семья.

– Когда-то это слово имело силу, но тогда оно что-то для тебя значило.

– Семья значит для меня все. Так было всегда.

– Нет, это я и дети – семья. А ты просто кружишься вокруг нас, как планета-спутник. Мы хотим, чтобы ты жил с нами, дома, но ты выстроил себе другую жизнь, без нас. С другой женщиной. Помнишь, когда ты попросил моей руки, я сказала, что ты гуляешь со множеством девушек, а ты ответил, что они ничего для тебя не значат. И я тогда подумала – здорово, значит, я для него особенная, я не такая, как они. Но я ошиблась. Я была просто еще одной девушкой в бесконечном ряду.

– Но ты и правда была особенной. Ты и сейчас особенная. Зачем ты причиняешь мне боль?

– Я всего лишь пыталась не дать нам расстаться.

– Ты недостаточно сильно старалась. Зачем ты начала работать с Ли? Зачем вообще выходить на работу?

– Потому что в случае развода деньги будут пополам, а я не могу рассчитывать, что ты оплатишь детям колледж. Все трое умные, у них есть потенциал.

– Я свои обязательства выполню.

– Ох, Сав, да ты ведь никогда этого не делаешь. Как был принцем-белоручкой в тот день, когда мы познакомились, так и остался. Просто периодически менял одну девушку, которая гладила тебе рубашки, на другую, которая делала то же самое. Я терпела, потому что люблю тебя и потому что мы одной крови. Но будь честен сам с собой. Если бы не я, у нас бы даже лампочки некому было вкрутить.

– Ну давай, говори все самое жестокое, что в голову приходит. Унижай мое мужское достоинство.

– Можешь оставить свое достоинство при себе, оно тебе пригодится для следующей миссис Армы.

– Не будет никакой другой миссис Армы. Ты для меня все. Просто у меня была тяжелая жизнь, ты знала это с самого начала.

– Что, опять? Ты снова собираешься вытащить на свет божий эту слезливую историю? О бурлящей внутри обиде? О том, что ты не умеешь справляться с чувствами? О том, что отец выгнал тебя из дома в шестнадцать лет в морозную ночь перед Рождеством и поэтому ты не пропускаешь ни одной юбки? Мне надоели твои оправдания. Каждый раз ты сам делаешь выбор.

– И каждый раз выбираю неправильно, – признал Тони.

– И тем не менее никак не угомонишься. Выходит, ты либо дурак, либо негодяй. Выбирай.

– Ты знала, во что ввязываешься.

– Да ну? Правда знала? А мне вот кажется, что понятия не имела. Знала бы я, куда меня это заведет, я бы вообще пропустила этот автобус.

– В тебе говорит злость, – сказал он тихо.

Злость ли? – спросила она себя. Знай она тогда все, что знает теперь, выбрала бы она Тони? С самого начала их дружбы она сообразила, какие богатые возможности у их сотрудничества. Вместе они были творческой командой, силой. Она писала, он переписывал, он пел, она пела, они выступали, и это работало. Они понимали друг друга и так же хорошо считывали настроение публики. А когда у них появились дети, все было не так просто, как казалось на первый взгляд – мол, она осталась дома, а он уехал на гастроли; нет, куда сложнее. Он вернулся к жизни, которую вел, прежде чем встретил ее, а она стала женщиной, в которой перестала себя узнавать. Вот в чем состояла пропасть между ними – а на дне этой пропасти лежала ответственность за их брак, которую Чичи взвалила на себя. Она отказалась от самой себя, от своего творческого «я», от самых смелых мечтаний, от самых потаенных желаний, от призвания – и все ради того, чтобы любить его. Что дал он ей взамен? Просто взял и погрузился в прошлое, туда, где его мечты еще не исполнились, в то время, когда он ее еще не любил.

– Чич, ты серьезно? Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

– Я не верю в развод, Савви.

– Как добрая католичка.

– Которая вышла за доброго католика. Так, по крайней мере, мне казалось.

– Штампы, этикетки, и только. – Он затушил сигарету и немедленно зажег новую.

– Штампы не имеют значения, когда не живешь по правилам.

– Наверно, так и есть.

– Почему ты не можешь быть мне верен?

Тони пожал плечами:

– Да если бы я сам знал…

– Так узнай.

– Я скучаю без тебя.

– Перестань.

– Я не умею быть один, Чич.