Жена Тони

– Да я если и хотел бы, не смог бы поехать в Скрэнтон, – вздохнул Тони, беря с алюминиевой тумбочки на колесиках распечатанный конверт и протягивая его Чичи. – Приказ уже получен.

Чичи прочла письмо.

– Еще шесть месяцев службы. – Она передала письмо Ли.

– Ты этот новый нос береги, Тони. В Голливуде для твоей физиономии уже приготовлено место, – сказала Ли.

– Серьезно? – рассмеялся Тони.

– Она над этим работает, – заверила его Чичи.

– Но как только я скину форму, первым делом не съемки, а женитьба. Правда, Чич?

– Я вся твоя, Сав, – сказала Чичи, и сейчас это было правдой больше, чем когда-либо прежде.



Чичи сошла с автобуса М-3 у Парк-авеню и посмотрела на часы – не опоздала. Дойдя до угла Восточной 55-й улицы и Второй авеню, она задрала голову и восхищенно уставилась на только что достроенный многоквартирный дом, который смотрелся не хуже, чем на рекламном проспекте. Жилой комплекс «Мелодия» сразу обращал на себя внимание и производил впечатление. Построенное в современном стиле здание выделялось среди соседних высоток постарше – клюквенно-красный кирпичный фасад, сверкающие окна с отполированными черными рамами, яркая маркиза в темно-зеленую и белую полоску над парадным входом, ведущим в роскошный мраморный вестибюль. О да, певица-песенница была довольна своим первым вложением в недвижимость.

Чичи заметила, что из-под маркизы ей машет рукой Клэр Джаннаморе.

– Мисс Донателли! – Подтянутая элегантная Клэр, пятидесятилетняя дизайнер интерьеров из универмага Олтмана, занималась отделкой квартиры, общаясь с Чичи на расстоянии, пока та гастролировала по Западному побережью. – Я просто сгораю от нетерпения показать вам квартиру.

– Ваши эскизы были потрясающие. А мне очень хочется наконец посмотреть на что-то красивое, – призналась Чичи, пока они поднимались лифтом на десятый этаж. – Порой мне кажется, что эта война никогда не закончится.

– Закончится, – пообещала Клэр. – И когда это произойдет, глядите в оба. Мир, который мы знали, изменится.

– Разве он уже не изменился?

– Вы себе даже не представляете насколько. Я объезжаю с зарубежными клиентами магазины-салоны по всей стране – Даллас, Сан-Франциско, Новый Орлеан. Когда наши ребята покончат с Гитлером, а они это непременно сделают, пойдет поток новых предприятий. Столько всего нужно заново построить. От этого выиграют все, от фермера и меховщика до нас с вами. Люди хотят снова ощутить счастье. Танцевать, ужинать в ресторанах, наряжаться.

– И украшать свои дома, – добавила Чичи.

– Конечно. Но вы, юная леди, поступили мудро. Вы занялись этим в самом начале и получили выгодную цену. Надеюсь, вам понравится, как я все там устроила. – Клэр вручила Чичи ключ от квартиры. – 10 К, мадам. К – как Кьяра.

Чичи посмотрела на свою руку в белой перчатке, сжимавшую позолоченный ключ.

– Ну, чего же вы ждете? – поторопила ее Клэр.

– Впервые такое бывает лишь раз в жизни. – Чичи дотронулась до двери рукой. – Все, что я накопила с тех пор, как начала писать песни и отправилась на гастроли, вложено в эту квартиру. Для меня это больше чем инвестиция.

– Надеюсь, вы сочтете это достойным вознаграждением за весь ваш тяжкий труд.

Чичи повернула ключ в замке и открыла дверь в свою свежеотделанную шестикомнатную квартиру. Она вошла в прихожую, обклеенную обоями с ярким узором из темно-зеленых листьев таро на лавандовом фоне. С потолка свисала люстра из хрустальных подвесок простой формы, отбрасывавшая радужные розетки света на пол из белого мрамора с золотыми прожилками.

Гостиная, с ее нежно-лиловыми стенами, элегантной мебелью эпохи Регентства, обитой изумрудным бархатом, и вышитым шерстью индийским ковром ярких цветов, была оазисом покоя. В эркере стояли белое лакированное пианино, стол и стул. Чичи побренчала по клавишам, прежде чем перейти в белоснежную кухню.

В столовой Клэр развесила ярко-желтые шелковые шторы и поставила стол и стулья красного дерева, которые эффектно выделялись на фоне стен, выкрашенных в глубокий сиреневый цвет. Чичи последовала за Клэр в спальни по коридору, вдоль которого Клэр придумала установить книжные стеллажи.

Уютная, как кокон, главная спальня убаюкивала спокойными бледно-розовыми тонами. Спальня для гостей была задумана в серых оттенках. В облицованных белым мрамором ванных зеркальная стена от пола до потолка отражала крупный рисунок на обоях: фиговые листья в главной ванной, папоротник в гостевой. Таким образом, лиственный узор из прихожей повторялся во всей квартире.

– Я использовала в вашем доме самые качественные материалы, какие только нашла. Ткани должны вас пережить. Позвольте бархату от Шумахера постепенно протереться, и на нем выступит своеобразная патина. Пусть шелка от Скаламандра изменяют свой блеск по мере того, как солнце перекатывается по небу и наступает ночь.

Чичи повертелась на месте, чтобы не упустить ничего.

– Клэр, спасибо вам! Ровно то, чего я хотела. У этой квартиры свой характер.

– И все это ваше. А жениху вы рассказали?

– Расскажу, когда он вернется домой.

– Как вы думаете, ему понравится?

– А куда он денется.

Чичи уселась на удобный диван и поглядела из окна вниз, на Вторую авеню. Она находила что-то успокаивающее в зрелище людной улицы. Можно было оставаться частью городской жизни и при этом уединяться в созданном для нее руками Клэр оазисе.

Обсуждая обустройство квартиры, Чичи подумала и о комфорте для Тони, однако не просила жениха помочь с покупкой квартиры или поучаствовать в тратах на отделку. Ли считала, что Чичи вложила лишь свои собственные деньги потому, что ей было необходимо полностью владеть этой квартирой, если вдруг с Тони что-то случится. Но решение Чичи не имело ничего общего с этой мыслью, здесь действовала совсем другая логика.

Кьяра Донателли не собиралась полагаться на чью-либо финансовую поддержку. У нее были собственные счета, ценные бумаги и инвестиции в недвижимость. Она создала компанию «Студия Д», чтобы купить квартиру, зная, что при попытке купить ее на свое имя столкнулась бы с непреодолимыми препятствиями, хотя юридические ограничения на право женщин владеть недвижимостью и банковскими счетами были ослаблены на время войны. И она сполна воспользовалась более мягкими законами.

Право владения своей интеллектуальной собственностью Чичи воспринимала не менее серьезно, чем недвижимость. Авторские права на все ее песни принадлежали ей одной, и это хранилось отдельно от инвестиций. Одно портфолио ценных бумаг лежало в «Банкерс Траст Компани», другое – в нью-йоркском банке «Чейз Манхэттен». Еще один собственный счет у нее был в Си-Айл-Сити, помимо общего с матерью счета в том же банке. Время от времени, когда требовалось снять крупную сумму, счета могли несколько скукожиться, но для Чичи в приоритете были не траты, а пополнение сбережений.

Разъезжая по гастролям, Чичи научилась большему, чем сочинению песен, аранжировке и артистическому мастерству, – она внимательно наблюдала за финансовыми сторонами шоу-бизнеса, за подготовкой программ, кассовыми сборами и злоупотреблениями. Она утешала других песенников, когда их гонорары таяли как лед в руках жадных администраторов. Артисты зачастую разбазаривали свои деньги на пороки, азартные игры, безответственных родственников и друзей-шаромыжников. Видала она и приступы понедельничных грабежей, когда после четырех представлений, данных в выходные, к артисту подкатывал близкий друг или родственник, позарез нуждающийся в деньгах. Такой проситель прекрасно знал, что у исполнителя полные карманы после каторжных выходных. И нередко артист, валившийся с ног от усталости, оставался еще и на бобах.


К тому же Чичи насмотрелась на Тони во время гастролей. Она знала, что финансы – не его сильная сторона, и понимала, что когда они поженятся, семейным бюджетом, бухгалтерией, налогами и сбережениями предстоит заниматься ей.



Тони посылал сигналы новому контрольно-диспетчерскому пункту на Перл-Харборе, сидя в радиорубке подводной лодки «Калифорния» недалеко от Гонолулу, когда дежурный положил ему на стол письмо. Обратный адрес на конверте гласил: «Барни Гилли. Биг-Стоун-Гэп, Виргиния». Тони извлек из конверта листок и плоский пакетик из папиросной бумаги.

День Святого Валентина, 1944



Тони, дружище,

Надеюсь, мое письмо застанет тебя здоровым и счастливым. Как твой нос? Одним из преимуществ моей недолгой канцелярской работы на Дядю Сэма в Сан-Диего, прежде чем я получил почетную отставку, было анатомирование «Невады». Старушку списали в утиль и уже начали плавить. Твой кореш Эдсель Форд расчленил ее и железной дорогой отправил в Дирборн, штат Мичиган. Похоже, сталь, которую япошки разорвали в клочья, кое-чего все же стоит. Кто знает, однажды может оказаться, что ты рулишь нашей бывшей лоханкой, когда из нее наклепают автомобилей. Вот так насмешка судьбы! Наш Дядя Сэм бережлив. Боже, храни Америку!

Но прежде, чем подлодку пустили в расход, из нее вытряхнули все содержимое. У тех, кто этим занимался, должно быть, глаз как у орла, ибо – гляди, что они обнаружили в штурманской рубке. Твоя золотая цепочка, к сожалению, пропала, но амулет цел. Не знаю, как эти штуки называются у вас, католиков, но твой друг-баптист возвращает ее законному владельцу.

Искренне твой

Барни Гилли, отставной полковник ВМС США





P. S. Я открыл ювелирную лавку. Заходи в гости при случае! Эта новая золотая цепочка – мой тебе подарок.





Тони бережно развернул папиросную бумагу. К нему вернулся чудотворный медальон, который Чичи ему подарила в тот вечер, когда согласилась стать его женой. Вещица выглядела немного побитой, это правда, но защитить защитила, как Чичи и обещала. А теперь медальон снова с ним. Застегивая на шее блестящую новую цепочку, Тони перекрестился и понадеялся, что и в следующий раз Божья Матерь оградит его от бед.



В студии Б на радиостанции WJZ Чичи подбирала на пианино мелодию, негромко напевая рекламный куплет. Перед ней стояла коробка стирального порошка «Дас», и время от времени Чичи поднимала на нее глаза.

Самая популярная в штате сочинительница рекламных куплетов выпрямилась на табурете и уставилась на клавиши, мрачно сдвинув брови. Ей хотелось писать песни о жизни, а писать о стиральном порошке было трудно. Она порылась в сумке в поисках яблока, нашла – крепкое, зеленое, сорта «грэнни смит», – встала и подошла к окну. Глядя в окно, она до блеска отполировала яблоко о свой большой отложной воротник.

На Западной 42-й улице была автомобильная пробка, а дождь сыпался потоком серебристых кинжалов на Средний Манхэттен. Из-за обильных ливней переполненные уличные водостоки превратились в быстрые серые речки, через которые пешеходы перепрыгивали, аки горные козы. Дождь не мешал Чичи, он так же предвещал весну, как налитые почки на макушках деревьев в Брайант-парке, качавшихся туда-сюда на фоне неба нежно-зелеными волнами.

– Ну так что, готов куплет для мистера Кинга? – Энн Мамм Мара просмотрела листы с нотами в лотках. – Прости, не хотела тебя испугать.

Чичи в последний раз откусила от яблока.

– Просто я задумалась.

– Надеюсь, о стиральном порошке «Дас», потому что я не вижу здесь ничего нового, Чичи.

Ирландка Энн была сногсшибательной блондинкой с голубыми глазами и отлично смотрелась в своем наряде, состоявшем из свитера с юбкой, выдержанных в приглушенных желто-розовых тонах – цвет соленой тянучки. Впрочем, хотя Энн и одевалась как конфетка, отделом рекламных куплетов она руководила, что твой генерал. Еще ни разу она не срывала сроков готовности к эфиру.

– Готово, Энн, не волнуйся. Сейчас спою тебе. Называется «Дас! Если любишь его».

Руки Чичи запорхали по клавишам. Наигрывая мелодию, она запела:

Да-с! если любишь его,

Да-с! стирай хорошо,

Стирай его вещи в «Дас»-порошке,

И будет он верен только тебе!





ГАРМОНИЯ, ПОХОЖЕ НА КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН: Дас, Дас, Дас!

Да-с! так и надо,

Да-с! так всегда,

Да-с, если любишь,