Жена чайного плантатора

Но, взглянув на второй лист, Гвен увидела, что Лиони опять нарисовала водопад.

– Она все время рисует водопад, мама.

– Да.

– Ты можешь отвезти ее туда, чтобы она посмотрела? Один разо-о-о-чек, – ноющим голосом протянул Хью.

– Я пришла сюда не для того, чтобы разговаривать про водопады, дорогой. Я пришла сказать, что пора мыть руки перед обедом.

– Можно Лиони пообедает с нами?

– Ты знаешь, что Лиони ест с Навиной.

– Я считаю, что это нечестно.

– Правда? Ну, вероятно, ты не откажешься обсудить это со своим отцом за обедом.

Хью улыбнулся ей:

– Ладно, мама, ты выиграла.



Гвен так и не привыкла спать в комнате Лоуренса. Когда он возвращался домой, то обычно ночевал в спальне Гвен. В последнюю ночь перед очередным отъездом ее тронула его нежность. После того как они позанимались любовью, он крепко поцеловал ее в губы и со слезами на глазах погладил по щеке.

– Ты знаешь, что можешь сказать мне все, Гвен.

– Конечно. А ты мне.

Он закрыл глаза, но она видела, что подбородок у него едва заметно подрагивает.

Они решили не тушить свечу – пусть сама догорит. Гвен смотрела в потолок в мерцающем свете и думала о словах Лоуренса. Может быть, лучше сказать ему правду про Лиони сейчас, хотя она еще ничего не узнала? Она начала, упомянув Хью. Лоуренс пробормотал что-то в ответ, а потом почти мгновенно уснул. Гвен услышала его размеренное дыхание, повернулась на бок и прижалась к нему всем телом.

Их разбудили тихие всхлипы, доносившиеся из детской. Гвен пошарила рукой в темноте, ища выключатель лампы, откинула одеяло, спустила ноги на белый ковер и встала. Она посмотрела на часы. Три утра. Накинула на плечи халат, натянула теплые носки, радуясь, что Хью в школе и его ничто не потревожит.

Гвен прикоснулась к лицу Лоуренса:

– Я пойду. Тебе завтра в дорогу, так что спи.

Он промычал что-то и перевернулся на другой бок.

В детской над кроватью Лиони склонилась Навина.

– Она говорит, у нее болят ноги, леди.

Гвен нагнулась к дочери:

– Пододвинь стул, Навина. Я возьму ее на колени. Доктор велел тебе растирать девочке ноги, если появится боль, но сегодня я займусь этим сама.

Навина подтащила стул и, пока Гвен устраивалась на нем с ребенком, принесла из буфета бутылочку с ароматным маслом и налила немного на протянутую ладонь хозяйки.

– Трите нежно, леди. Как бабочка.

– Хорошо, не беспокойся. – Гвен не раз наблюдала за тем, как это делает Навина, и знала, какую силу нужно прикладывать.

Лиони продолжала хныкать и кашлять. Гвен массировала ей ноги и тихо напевала. Постепенно девочка успокоилась, закрыла глаза и уснула. Гвен не хотела будить ее, а потому остаток ночи провела на стуле с ребенком на руках и заметила, как одеревенело у нее все тело, только когда на рассвете в комнату заглянул Лоуренс.

– Я принес тебе чая, – сказал он и поставил чашку с блюдцем на маленький столик. – Ты, должно быть, устала.

– Немного застыла.

– Давай я положу девочку в постель. Ты позволишь мне?

Он смотрел на нее с такой заботой, что она молча кивнула.

Уложив Лиони, Лоуренс попросил Навину принести одеяло для Гвен.

Когда она встала, каждый мускул ее тела болел. Она потянулась и приложила палец к губам:

– Пусть спит.

– Я позову врача, если хочешь.

– Не нужно. Он ничем не поможет. Сильное обезболивающее он уже прописал. Велел давать его изредка, пока… – Гвен проглотила вставший в горле ком. – Она была такой прекрасной пловчихой.


Лоуренс обнял ее и отвел в спальню:

– Пожалуй, я все же позвоню доктору, если ты не возражаешь. Боюсь, мне скоро нужно будет уехать, чтобы успеть на поезд. Но до того я хочу тебе кое-что показать.

– Дорогой, прошу тебя, давай не сейчас. Я так устала, мне бы поспать хоть часок.



Приехавший доктор подтвердил, что пора увеличить дозу обезболивающего для Лиони.

– Не постоянно, – сказал он, – но если вы думаете, что это необходимо, то давайте.

– Ей ведь не станет лучше? – (Партридж покачал головой.) – Долго еще? – спросила Гвен, не сводя с него глаз.

– Кто знает. Она может протянуть еще немного… С другой стороны… – Он развел руками, изображая неуверенность. – Она еще может стоять?

– Да.

Когда пришло ясное осознание ситуации, Гвен охватило необыкновенное спокойствие. Раз осталось совсем мало времени, она скажет Лоуренсу, как только он вернется. Но до того она должна сделать для Лиони одну вещь.

После ухода врача Гвен принесла девочку в свою спальню, посадила на стул у окна и пошла за чистой одеждой в детскую. Увидев в руках вернувшейся леди свое платье, Лиони захлопала в ладоши. Это было одно из тех, что Навина перешила для нее из вещей Гвен, – ярко-красное, почти алое, с английским шитьем. У Лиони была и любимая красная шаль, и красные носки, которые она надевала с резиновыми сапогами. Хью всегда говорил, что она похожа на Красную Шапочку.

Когда Лиони была как следует одета, Гвен вышла посмотреть, вернулся ли Макгрегор, отвозивший Лоуренса на станцию. Увидев «даймлер», припаркованный у дома и с ключами в замке зажигания, Гвен улыбнулась и сунула в карман ключи. Ни к чему оповещать управляющего, что она берет машину.

В комнате Навина суетилась вокруг Лиони.

– Думаешь, я поступаю правильно? – спросила Гвен старую айю.

Та медленно кивнула:

– Пусть один разок посмотрит на воду.

Они поехали. Гвен надеялась, что найдет поворот, который ей однажды показывала Верити, когда учила ее водить машину.

Гвен действовала в порыве чувств, но не жалела, что увезла Лиони из дому. Малышка столько раз просила. Нужно только проявлять осторожность, и все будет хорошо. По дороге Гвен размышляла о том времени, которое Лиони провела на плантации, и вспоминала, как она кричала: «Я летаю!», когда плавала, как весело кружилась, если ее что-то радовало.

Забывшись, Гвен чуть не проехала едва заметный среди густой растительности поворот. Клочья рваных облаков плыли по бледному небу, дул слабый ветерок. Она остановилась и опустила стекла, чтобы в окна вошел свежий запах мяты и эвкалиптов. Потом с особой осторожностью, чтобы Лиони не слишком трясло, поехала по изрытой ямами и усеянной камнями дороге.

– Высунься наружу, Лиони, – сказала Гвен. – Ты чувствуешь запах воды? Мы, наверное, уже близко.

Девочка высунулась и огляделась. Гвен видела в зеркале, как развеваются по ветру темные волосы дочери. Она поехала дальше, внимательно следя за дорогой, но вскоре уловила звук падающей воды и поняла, что они почти на месте.

– Ты слышишь? – громко спросила Гвен и обернулась к Лиони. Лицо девочки сияло от радости. Припарковав машину, Гвен вылезла, подошла к пассажирской дверце и открыла ее. – Я не могу подъехать ближе.

Она прислонилась к машине, а Лиони свесила ноги с края сиденья и жадно прислушивалась к шуму падающей воды. Через некоторое время девочка похлопала по руке Гвен, прервав ее мысли. Пришлось наклониться, чтобы понять, что та говорит.

– Я не вижу. Можно мне выйти?

Гвен нахмурилась. Доктор сказал, что, хотя девочке можно ходить или стоять минут десять, более долгие прогулки могут спровоцировать боль.

– Нет, – сказала она. – Это опасно.

– Пожалуйста. Немножко ближе. Пожалуйста! – Лиони посмотрела на нее умоляющим взглядом.

– Это плохая идея. Посмотри отсюда.

– Я осторожно.

Увидев страстное желание в глазах дочери, Гвен сдалась. Если болезнь будет прогрессировать, как предсказывал врач, это, может быть, для Лиони единственный шанс увидеть, как падает вода.

– Хорошо, но я буду все время держать тебя, ладно? Я отнесу тебя туда, где будет лучше видно.

Вода промыла в камнях углубление в форме подковы. Гвен подошла с девочкой на руках ближе к его краю и остановилась на безопасном расстоянии от обрыва, но достаточно близко, чтобы видеть падающую воду.

– Не шевелись. Держись за меня крепко. Смотри туда. – Гвен указала вправо. – Видишь, вон там…

– Я буду осторожно.

Гвен глянула вверх. Облака сгустились и закрыли солнце. Пахло влажной зеленью, сырой землей и чем-то неопределенным от самой воды. «Какими-то солями, – подумала Гвен, – или еще чем-то, что вода впитала в себя по пути». Она услышала позади шум и оглянулась через плечо, но это была всего лишь пара обезьян, которые прыгали среди ветвей.

– Ты любишь воду, да? – громко сказала Гвен и покрепче обняла Лиони.

Девочка посмотрела на нее, лицо ее сияло от восторга.