Жена чайного плантатора

Она сделала несколько шагов по туннелю из деревьев и тут же пошатнулась, потому что в нее врезался Хью.

– Там девочка, мама. Большая девочка.

Гвен присела на корточки и нахмурилась, а Спью и Джинджер, поставив лапы ей на колени, стали лизать хозяйке лицо. Она отпихнула собак и вытерла щеки рукавом:

– Это кто-то взаправдашний, Хью?

– Да. Она не может встать, мама. Спью услышал, и мы с Джинджер ушли за ним.

– Пошли за ним, дорогой, – поправила его Гвен, вставая и отряхиваясь. – Посмотри, на что я теперь похожа.

– Мамочка! Пойдем!

– Да, ты лучше покажи мне эту девочку, если она взаправдашняя.

Хью взял маму за руку и потащил.

На тропинке он увидел разбитый глиняный кувшин и наклонился поднять его.

– Не надо. Оставь, – сказала Гвен.

Мальчик надулся, но оставил свою находку на месте.

– Далеко она? – спросила Гвен и взъерошила сыну волосы.

– Нет, она близко.

Гвен вздохнула и подумала о своем сыре. Скорее всего, это окажется пустой тратой времени. Но вот они прошли еще немного дальше, и она заметила работника, склонившегося над кем-то, сидевшим на земле.

– Его здесь не было, – сообщил Хью. – Она была совсем одна.

– Думаю, нам лучше вернуться, – сказала Гвен. – Раз с ней теперь кто-то есть.

– Мама! – Хью насупился. – Я хочу остаться.

– Нет. Пошли. – Она потянула сына за руку и кликнула Спью.

Только они развернулись, чтобы уйти, как их остановил резкий крик. Гвен и Хью обернулись.

– Мама, ты должна ей помочь, – заявил мальчик с упрямым видом, напомнившим ей Лоуренса.

Поглядев на мужчину и ребенка, Гвен поняла, что девочка не может встать и каждый раз, когда мужчина пытался поднять ее, вскрикивает.

– Ладно. Давай разберемся, что тут происходит.

Хью хлопнул в ладоши:

– Хорошая мама! Хорошая мама!

Гвен улыбнулась. Сын повторял ее собственные слова, она часто называла его «мой хороший мальчик».

Хью побежал вперед и остановился в нескольких футах от мужчины, склонившегося над девочкой.

– У нее нога какая-то смешная, – широко раскрыв глаза, проговорил Хью.

Мужчина посмотрел на них, и Гвен с удивлением узнала в нем тамила, которому помогла, когда только что приехала на плантацию, – того, поранившего ногу. По смятению на его лице Гвен поняла, что он тоже ее узнал. Из-за их предыдущей встречи у него были неприятности, и она прекрасно понимала, что этому человеку, вероятно, не по вкусу ее участие. Однако она присела на корточки и осмотрела девочку, а та подняла голову и взглянула на нее большими, полным слез карими глазами. Дыхание у Гвен участилось. Глаза девочки напомнили ей о Лиони, она инстинктивно протянула к ней руку, кровь бросилась в голову.

Гвен постаралась прервать поток воспоминаний о дочери и успокоиться. Эта девочка была старше Лиони, ей лет восемь, она тамилка, а не сингалка, и кожа у нее гораздо темнее. Нога бедняжки была изогнута под каким-то странным углом, лодыжка опухла, а одежда была мокрая. Сперва Гвен подумала, что девочка описалась, но, принюхавшись, поняла, что от нее пахнет молоком.

– Иди и принеси кувшин, который мы видели, Хью. Разбитый, на тропинке.

Когда мальчик вернулся с двумя черепками, девочка отпрянула и заговорила на тамильском.

– Она просит прощения, мама.

– Ты ее понимаешь?

– Да, мама. Я каждый день слушаю кухонных мальчиков.

Гвен удивилась. Сама она говорила по-тамильски очень плохо, а ее сын – да, он понимал сингальский, но тамильский?!

– Спроси ее, за что она просит прощения?


Хью произнес несколько слов, девочка что-то ему ответила и заплакала.

– Она не скажет.

– Ты уверен? – (Напустив на себя очень важный вид, Хью кивнул.) – Она что-нибудь сказала? – (Он покачал головой.) – Ну да ладно, это не важно. Сбегай на кухню и скажи, что маме нужны два мальчика. Ты понял?

– Да, мамочка.

– И приведи их сюда, сразу. Скажи, тут экстренный случай.

– Что значит экстренный?

– Ну вот такой, дорогой. Давай скорее.

Мужчина снова стал поднимать девочку, но та взвизгнула от боли. Гвен покачала головой, и мужчина оставил свои безуспешные попытки. Он посмотрел в сторону рабочего поселка и взмахнул руками, кажется, ему хотелось поскорее уйти, но Гвен не могла позволить ему забрать туда девочку в таком состоянии.

Через несколько минут Хью вернулся с двумя кухонными мальчиками. Те обменялись с мужчиной несколькими фразами на тамильском.

– О чем они?

– Они говорят слишком быстро, мамочка.

Гвен знаками показала, чтобы кули подняли девочку, те послушались: один взял ее под руки, другой – за ноги. Она завыла, а мальчики сделали несколько шагов в сторону рабочих линий.

Велев им остановиться, Гвен указала на дом.

Мальчики обменялись недовольными взглядами.

– К дому, сейчас, – сказала Гвен по-тамильски, надеясь, что ее поймут.

Хью выпятил грудь и повторил за ней, пытаясь изобразить из себя хозяина.

Гвен отвела всех в обувную кладовку, убрала со стола мусор и приказала кули положить девочку туда. Мужчина вошел следом за ними и стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Гвен выдвинула стул:

– Хью, скажи, чтобы он сел. Я позвоню доктору.

На шум явился дворецкий, но тут же отпрянул, увидев тамила и девочку.

– Им тут быть не положено, леди. Там у них есть фармацевт. Вы должны позвонить на фабрику.

– Я звоню врачу, – повторила Гвен и быстро прошла в холл мимо ошарашенного дворецкого.

К счастью, Джон Партридж оказался в своей приемной недалеко от Хаттона и не заставил себя ждать. Гвен сама открыла ему входную дверь, он вошел, запыхавшийся, и принес с собой запах трубочного табака.

– Я приехал, как только смог. Вы говорите, пострадал ребенок?

– Да. Она в обувной кладовке.

– Правда?

– Я не хотела лишний раз переносить ее. Думаю, у нее сломана лодыжка.

Партридж вошел в комнатушку и тихо ахнул:

– Вы не сказали, что она тамилка.

– Это имеет значение?

Доктор пожал плечами:

– Для меня и для вас, вероятно, нет, но все же…

– Мне сказали, что там есть фармацевт, который занимается неотложной помощью, но я подумала, ей нужен квалифицированный врач, причем быстро.

Гвен держала девочку за руку, пока врач ее осматривал.

– Вы правы, – сказал он, распрямляя спину. – Если бы ногу ей вправили кое-как, она могла бы на всю жизнь остаться калекой.

Гвен медленно, с облегчением выдохнула. Она не могла признаться себе, что ее не покидает тоска по Лиони, хотя не верила, что желание позаботиться об этом ребенке возникло у нее только из-за этого.

– У вас дома есть гипс?

Она кивнула и велела мальчику принести.