Жена банкира

Марина




Марина не могла припомнить, когда еще видела такое количество сотрудников службы безопасности, как сейчас в аэропорту имени Шарля де Голля. Куда бы она ни посмотрела, везде были полицейские в синих беретах. Были здесь и военные в полевой форме, которые с пугающе огромными автоматами на груди патрулировали территорию парами.

– Как думаешь, что тут происходит? – шепнула Марина Гранту, пока они стояли в очереди, чтобы пропустить через рентгеновский сканер свою ручную кладь. – Это место сейчас похоже на военную базу.

Грант пожал плечами.

– А меня это обнадеживает. По крайней мере, видно, что к вопросам безопасности здесь относятся серьезно.

Марина кивнула, но все равно не могла отделаться от ощущения, что что-то пошло не так. В наэлектризованном воздухе аэропорта напряжение чувствовалось едва ли не физически.

– Эта очередь уже десять минут не движется с места. – Марина кивнула в сторону людей, стоявших перед ними.

Она приподнялась на цыпочки, надеясь выяснить причину задержки.

– Тебе нужно расслабиться. – Грант положил руку ей на плечо и большим пальцем нажал на акупунктурную точку. – Ты просто устала. Прости, что мы летим так поздно. Но мне удалось достать билеты только на этот рейс.

Марина застонала:

– О боже! Как приятно…

– На завтра я заказал в отеле массаж для нас обоих. Но, поскольку мы уезжаем, я попросил Рейчел организовать то же самое уже в Нью-Йорке. Подумал, что после перелета тебе это понравится.

Марина прищурилась с выражением шутливой подозрительности на лице.

– Что с тобой не так?

– А что?

– Нет, я серьезно. Должен же быть какой-то подвох. Ты красивый, умный, веселый, да еще и, вероятно, самый рассудительный мужчина на земле. Определенно есть какой-то подвох.

Грант хмыкнул:

– У меня масса недостатков.

– Назови хотя бы один.

– Например, я слишком волосатый.

– Мне это нравится. Ты напоминаешь пушистого домашнего питомца.

– Я почти каждый вечер съедаю по пинте мороженого.

– Это тоже меня умиляет.

– Я слишком много работаю.

– Кому ты это рассказываешь! Я сама такая.

– Мне нужно больше заниматься собой.

Марина покачала головой:

– Парни, которые постоянно торчат в тренажерных залах, слишком скучные. А ты в прекрасной форме. В идеальной, можно сказать. У тебя самый красивый зад из всех, что я видела.

– Посмотрела бы ты на него, когда я служил во флоте!

– Так я же видела. Однажды. Когда набивалась к тебе на свидание. Припоминаешь?

– Давай, проходи. – Грант легонько шлепнул ее по ягодицам. – Очередь продвинулась. Не задерживай.

Марина подмигнула и шлепнула его в ответ. На душе у нее стало легче. Можно даже сказать, что она была счастлива: Грант действовал на нее именно так. Марина сняла сумочку с плеча и положила ее на конвейер рентгеновского сканера.

Багаж Гранта выплыл из сканера первым. Марина видела, как он надел свои туфли и засунул ноутбук обратно в наплечную сумку. Пара, стоявшая позади них, тоже забрала свои вещи и уже направилась к терминалу. Марина нахмурилась. Лента конвейера теперь двигалась бодро, но ее сумки видно не было.

– Excusez-moi, – обратилась она к охраннику за экраном сканера. – Ou est mon sac?[7]

– Я уверен, что через минуту она появится, – сказал Грант, обняв невесту за талию.

Но Марина не обратила на него внимания и шагнула к сканеру.


– J’ai besoin mon sac[8], – сказала она на этот раз громче.

В этот момент Марина почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча. За спиной у нее со строгим видом стоял офицер полиции.

– Мадам, – сказал он, мельком продемонстрировав ей значок национальной полиции, – пройдите, пожалуйста, со мной.

Грант решительно шагнул вперед:

– А в чем, собственно, проблема?

Но офицер смотрел только на Марину:

– Вам необходимо пройти со мной.

Марина набрала побольше воздуха в легкие. Люди вокруг глядели на них.

– Все хорошо, – сказала она Гранту. – Я уверена, ничего серьезного.

– Я пойду с тобой, – заявил Грант.

– Как хотите, – ответил офицер.

Грант взял Марину за руку, и они молча проследовали за французским полицейским в неприметную белую дверь. Тот жестом указал на скамейку.

– Вы можете подождать здесь, – сказал он Гранту, а потом обратился к Марине: – Следуйте, пожалуйста, за мной.

Грант трижды сжал ее руку: Я люблю тебя.

В ответ она сжала его руку дважды: Я тоже.

– Не волнуйся, – сказала она жениху.

– Через сорок минут начинается посадка на наш рейс, – заметил Грант, обращаясь скорее к офицеру, чем к Марине.

Она улыбнулась ему, стараясь выглядеть спокойной. Идя за полицейским в маленькую комнатку, Марина прокручивала в голове возможные сценарии развития событий. Ее могли с кем-то перепутать или, возможно, выбрали случайно для какой-то дополнительной тщательной проверки в целях безопасности. Могло быть, что она по ошибке положила что-то не то в свою ручную кладь и это их насторожило. Маникюрные ножнички. Баллончик с аэрозолем.

Самая тревожная версия – это могло быть связано с флешкой. Марина попыталась в точности вспомнить все, что сказал ей Марк. Пароль – russell1. На флешке содержится информация личного характера. Фотоснимки. Ничего связанного с работой.

– Присядьте, пожалуйста, – пригласил полицейский, жестом указывая на металлические стулья возле маленького столика.

Настенные часы над головой мерно отсчитывали секунды. «До посадки тридцать семь минут», – мысленно отметила Марина. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь расслабиться.

– Bonsoir[9], мисс Турно.

Марина подняла глаза. В комнатку вошел худощавый мужчина в очках с тонкой металлической оправой и плохо сидящем на нем форменном пиджаке. Под мышкой у него был большой блокнот, а в руке – ее сумка из ручной клади.

– Антуан Фурнье. Национальная полиция.

Марина встала и с улыбкой пожала ему руку.

– Уверен, вы сейчас теряетесь в догадках, почему здесь находитесь.

– Верно.

– Мисс Турно, с какой целью вы прибыли в Париж?

– Я отмечаю здесь свою помолвку.

– Не по работе?

– Нет.

– А когда вы, мисс Турно, в последний раз разговаривали с Данканом Сандером?

– Он звонил мне пару дней тому назад; наша беседа длилась всего несколько минут.

– О чем вы говорили?

– Он пожелал мне приятного пути.

– А о работе вы с ним не беседовали?

– Нет. Я ведь в календарном отпуске. А Данкан – в творческом.