Жена банкира

– Вам, безусловно, известно, что вскоре после этого звонка мистер Сандер погиб?

– Да. Именно поэтому я и возвращаюсь домой раньше срока – на его похороны. Так вы ведете расследование убийства мистера Сандера?

– Нет, мадам. Он американский гражданин. Однако у нас есть основания полагать, что мистер Сандер планировал приехать в Женеву и мог попытаться нелегально получить инсайдерскую информацию об одном швейцарском банке.

Марина нахмурилась:

– Это кажется мне бессмысленным. Данкан последнее время не работал. Как я уже сказала, он был в творческом отпуске.

– В таких отпусках, мисс Турно, люди продолжают трудиться.

– Возможно. Я только не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне. Да и к вам, кстати говоря, тоже.

– Речь идет о конфиденциальной информации, украденной гражданами Франции. Так что ко мне это имеет прямое отношение.

– Простите, но тут я ничем не могу вам помочь. Я уже много недель не говорила с Данканом о работе.

– Вы встречались с кем-нибудь во время вашего пребывания в Париже, мисс Турно?

– Да, мы обедали вместе с другом моего жениха – они вместе учились в колледже.

– Больше ни с кем?

– Нет.

– А не приносили ли вам что-нибудь в отель? И не просили ли передать это мистеру Сандеру?

– Нет. Я бы предложила вам обыскать мою сумочку, но, полагаю, вы это и так уже сделали.

Фурнье улыбнулся и записал что-то в свой блокнот.

– Вы покупали что-нибудь в Париже?

– Почти нет. Сделала несколько фотографий и купила маме шарф фирмы «Гермес». – Марина с тревогой глянула на часы. – Послушайте, скоро начнется посадка на мой рейс.

– Я в курсе.

Фурнье даже не оторвался от своего блокнота. Марина следила за тем, как он пишет, а потом подумала, что он не показал ей своих документов. Интересно, кто он такой и на кого работает? «Ох, Данкан, во что же ты вляпался?» – подумала она, нервно заерзав на стуле.

– Ну хорошо, мисс Турно. Спасибо за сотрудничество. Но у меня есть к вам еще один, последний вопрос.

– Слушаю.

– Говорил ли мистер Сандер с вами когда-нибудь о «Свисс юнайтед бэнк»?

– Я такого не припомню.

– Не показалось ли вам, что в настоящее время он работает над каким-то материалом?

– Это уже второй вопрос.

Фурнье снова улыбнулся.

– Нет, не показалось, – ответила Марина. – Честно сказать, у Данкана были проблемы с алкоголем. И в последнее время ситуация обострилась. В журнале его отправили в отпуск по состоянию здоровья. И, откровенно говоря, я не верю, что у Данкана были время и силы для работы.

Фурнье кивнул и встал. Марина последовала его примеру.

– Спасибо, что уделили нам время, мисс Турно, – сказал полицейский, протягивая ей руку.

– Не за что. Могу я забрать свою сумочку?

– Да, разумеется.

Марина взяла сумку и повесила ее на плечо. Она не могла не обратить внимания на то, что змейка застегнута до самого конца, чего не было, когда она клала сумочку на ленту конвейера. Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Марина открыла ее и, сунув туда руку, нашла внутренний карман, куда она положила флешку. Пальцы нащупали знакомый пластмассовый корпус, и женщина облегченно вздохнула.

Грант нервно расхаживал по коридору.

– А вот и ты! – воскликнул он, увидев Марину. – Я уже начал волноваться.

– И напрасно. – Она заставила себя улыбнуться, хотя ее сердце продолжало учащенно биться. – Прости, что задержала.

Когда они торопливо шли к выходу на посадку, Марина взяла Гранта за руку.

– Чего они хотели? – спросил он.


– Я толком не поняла. Думаю, меня с кем-то перепутали.

– Странно.

– Да, пожалуй, немного странно.

Посадка еще не началась, а за стойкой на выходе почему-то не было никого из служащих аэропорта. Марина изумленно огляделась по сторонам. В углу зала перед телевизионным экраном собралась большая толпа.

– Что происходит? – прошептала Марина Гранту. – Что-то мне это не нравится.

– Стадион Стад-де-Франс атаковали террористы, – сказала женщина, стоявшая неподалеку. – Говорят, это были смертники с взрывчаткой, явившиеся на футбольный матч. Там присутствовал президент Олланд.

– О господи! – в ужасе прошептала Марина. – Есть пострадавшие?

– Пока что неизвестно. – Женщина кивнула на телевизор. – Этот репортаж – прямая трансляция с места событий.

– Вот и объяснение такого количества охраны, – заметил Грант.

Он обнял Марину и крепче прижал ее к себе.

Она кивнула. Не в состоянии что-либо сказать, Марина не отрывала взгляда от экрана. Он был небольшой и находился далеко, так что рассмотреть что-либо было трудно – только дым и какие-то люди, бегущие врассыпную.

– В каком сложном мире мы живем, – тихо сказал Грант, сокрушенно качая головой.

– Да, ужас. – Марина прижалась головой к его плечу.

Справа она заметила нескольких солдат в полевой форме, окруживших выход на посадку по периметру. Хотя теперь Марина вроде бы понимала, зачем они здесь, она все равно не могла убедить себя в том, что ее допрос и террористическая атака никак не связаны между собой. Тщательный досмотр ее вещей был не случайным: Антуан Фурнье, кем бы он ни был, ждал именно ее. Он подозревал – и был прав, нужно сказать, – что она собирается покинуть эту страну с чрезвычайно ценной информацией. Тут могло быть два варианта: либо он не удосужился проверить ее флешку, либо не смог отыскать там скрытые данные. Марина решила, что второе более вероятно. Если бы он что-нибудь обнаружил, она до сих пор сидела бы в маленькой комнатке с белыми стенами и металлическими стульями. Они могли заковать ее в наручники и посоветовать срочно связаться со своим адвокатом. При этой мысли Марина испуганно содрогнулась всем телом. Почувствовав это, Грант обнял ее двумя руками и поцеловал в макушку.

– Я здесь, – шепнул он. – И я тебя прикрою.

– Знаю, – отозвалась Марина.

Она лгала, конечно. Грант никак не мог ее защитить. Наверное, теперь это не мог сделать никто. Если Антуан Фурнье так быстро ее нашел, наверняка это удастся и другим. А они, скорее всего, в своих расспросах будут более настойчивыми, чем он.





Аннабель




Через шесть дней после катастрофы в доме Клаузеров в Колоньи состоялась поминальная служба в честь Мэтью Уэрнера. Аннабель ничего не планировала. Организацией этого мероприятия занимался Джулиан. Йонас Клаузер позаботился о том, чтобы пригласить всех сотрудников фирмы, а также наиболее важных клиентов. Эльза Клаузер взяла на себя цветы, пригласительные и ресторанное обслуживание приема после церемонии. В утро панихиды снова пошел снег, и всю усадьбу Клаузеров укрыло белым одеялом. Вдалеке над вершинами гор повисли черные тучи. Аннабель задумчиво смотрела на них, пока отец Моро, священник, с которым она познакомилась всего за день до этого, произносил панегирик в честь усопшего. Он говорил в основном о Боге и очень мало о самом Мэтью. Аннабель почти сразу же перестала его слушать. Все это казалось ей сюрреалистичным, как будто она смотрит кино о чьих-то поминках, а не присутствует на настоящей панихиде, где отпевают человека, за которого она вышла замуж всего несколько лет назад. Люди вокруг нее роняли слезы, но Аннабель ощущала лишь странное оцепенение: это удивляло и беспокоило ее.

На последовавшем за этим приеме все дружно согласились, что церемония получилась очень красивой, элегантной и была безупречно организована – достойная дань уважения памяти Мэтью Уэрнера. Когда Аннабель говорили об этом, она лишь одобрительно кивала, но произнести ничего не могла. Для нее это был кошмар, от которого хотелось поскорее очнуться.

– За все это время она не вымолвила почти ни слова, – услышала Аннабель позади себя чей-то тихий голос.

– Ее можно понять, – последовал ответ.

– Так она теперь в Женеве совсем одна?

– Думаю, да. Я уверена, что она уедет обратно в Нью-Йорк, и очень скоро.

Женщины, сказавшие это, проследовали мимо Аннабель к столику, где подавали напитки. Они не видели ее. Как бы там ни было, большинство собравшихся она не знала. В основном эти люди были связаны со «Свисс юнайтед», были его сотрудниками или клиентами. Плюс несколько женевских знакомых. Из Нью-Йорка прилетела тетя Мэтью с его кузенами; Аннабель прежде видела их всего пару раз. Сестра Аннабель, Джаннин, до сих пор жила на севере штата Нью-Йорк. Мать-одиночка с двумя маленькими детьми, она не могла позволить себе перелет в Женеву, да Аннабель и не хотела ее видеть. Они с сестрой никогда не были близки. Существовавшая между ними трещина превратилась в бездонную пропасть после того, как Аннабель поселилась в Нью-Йорке и вышла замуж за юриста. Если Джаннин завидовала жизни сестры на Манхэттене, то можно было представить, что она думает о ее жизни в Женеве. Аннабель почувствовала огромное облегчение, когда Джаннин извинилась за то, что не сможет приехать, и догадалась, что и та испытала облегчение, когда Аннабель сказала ей, что все понимает.

Клаузеры не спросили адреса их друзей из Нью-Йорка, а сама Аннабель не вызвалась кому-то что-либо сообщать. Ей просто очень хотелось, чтобы это суровое испытание закончилось как можно быстрее и как можно безболезненнее. Ей была ненавистна мысль о том, что кто-то приедет и надолго поселится у нее дома. Или о том, что кто-то остановится в пятизвездочном отеле в Женеве, а на следующий день пригласит ее в ресторан и, заглядывая в глаза, будет повторять, что, если ей что-нибудь понадобится, она может звонить по любому поводу – вообще по любому. А потом они станут звонить ей раз в месяц, затем все реже и реже, просто чтобы знать, что они что-то сделали для нее, что были рядом с ней в таком горе. Дома же они будут рассказывать всем, как все это ужасно, но они все равно рады, что поехали, потому что так было нужно и это был правильный поступок.

– Кто все эти люди? – спросила Аннабель у Джулиана. – Почему я их не знаю?

– Здесь много клиентов банка. На самом деле просто поразительно, сколько людей прилетело сюда, чтобы отдать дань памяти Мэтью. – Джулиан показал на группку мужчин у бара. – Вот это Виталий Абрамович. Ему принадлежит крупнейшая нефтяная компания в России. Он разговаривает с Клайвом Карри – хозяином большой звукозаписывающей фирмы. Клайв недавно продал Виталию свой бизнес в Челси.

– Что-то из недвижимости?

– Футбольную команду.

– А это кто? – Аннабель кивнула в сторону мужчины, которого она уже однажды встречала. Однако она была не уверена, что он ее вспомнит, и поэтому хотела, чтобы Джулиан их познакомил.

– Вон тот человек рядом с Йонасом? Это Рохан Агарвал, стальной магнат. Живет в Монако.

– Нет, другой. Вон там. Тот, что говорит с Зои.

– А. Лоренцо Мора. Он клиент банка. Наследник крупнейшей сахарной империи в мире.