Железо и серебро

5




Ехать в Департамент и работать с О'Ши по делу убитой пророчицы Анне не хотелось чуть более, чем полностью. Даже возвращённая на Другую сторону, мёртвая сида была неощутимо рядом, властно указывая, о чём говорить и о чём молчать. А кроме того, Анна Греймур терпеть не могла расписываться в собственном непрофессионализме. Призраки и голоса сбивали с толку, не давали сосредоточиться, и Анне все время казалось, что она что-то упускает из виду, что-то непростительно важное.

Она думала об этом уже на переднем сиденье машины шеф-инспектора О'Ши, пока они плутали по старым улицам центра, чтобы высадить Хастингса возле какого-то магазина. Мистер Керринджер остался в пабе, предпочтя их обществу общество полупустого стакана с виски.

О'Ши припарковал машину возле старой, забранной решеткой двери под новенькой вывеской. На вывеске значилось "Колд энд Сильвер", нарисованная россыпь пуль намекала, о чем именно холодном и серебряном может идти речь.

— Вау, — присвистнул О'Ши. — Вы сменили название?

— Есть такое дело, — в голосе Хастингса мелькнула тень самодовольства. — И как? Вы в самом деле…

— Кое-что есть. Просто так не продаем, ждёт тех, кому будет по руке. Мне даже попробовать не дали, — паренёк разочарованно вздохнул и начал вылезать из машины. — Ничего, может, дорасту ещё.

— Оружейный магазин? — спросила Анна, когда они отъехали.

— Угу. Всё, от петард с рябиной до пуль из холодного железа. Антикварные ружья и новенькие пистолеты. Ножи, патроны с солью, обереги какие-то и чёрт знает, что ещё. Ну, Керринджер хотя бы не продает что попало кому попало, и на том спасибо ему большое от всего Департамента.

Греймур глянула через плечо на вывеску. Мистер Керринджер выглядел бы рядом с ней уместнее, чем Хастингс, открывающий сейчас роллеты на окнах магазина. Ножи, значит.

— Тот нож, — осторожно проговорила Анна. — Он не отсюда?

— Нет, — О'Ши нахмурился. — Иначе было бы гораздо проще. В городе есть умельцы, которые делают такую дрянь, но лаборатория говорит, что нож старый. Мог всплыть откуда угодно. Ты знаешь, что такое холодное железо, док? Единственный способ окончательно убить фейри.

Анна вспомнила — женщина в белом, пальцы цепляются за рукоять, Нож баньши держала обратным хватом, поэтому запястье вывернуто. На бледной коже свежие синяки.

— Что еще говорит лаборатория? — ей самой показалось, что голос у неё звенит, словно стеклянный. — Они работают с раной?

— Должны были уже что-то прислать, — О'Ши пожал плечами. — Не знаю, имеет ли вообще смысл ловить этого парня, если ему и так пообещали их грёбаное сидское правосудие. Мне только трупов в окружной тюрьме не хватает, чтобы окончательно сбрендить с этой работой. Лишь бы кого-нибудь ещё не грохнул.

Анна пришлось почти до боли стиснуть подлокотник. Ей нужно было сказать О'Ши о пророчествах баньши, но в горле разом перехватывало дыхание, стоило только об этом подумать. Мертвая сида не хотела, чтобы кто-то вмешивался в её дела, и кажется, у неё были способы получить желаемое.

Кажется, О'Ши как-то по своему расшифровал её молчание:

— Тебе бы отдохнуть, док. Дальше это уже моя работа.

— Я подумаю об этом, — проговорила Анна, чувствуя, как крепнет в груди какой-то потусторонний ужас.

Её самообладания с трудом, но хватило до обеда. Работы было немного, с ней в целом справлялся и Салливан. Кажется, он был в какой-то мере благодарен Анне, что с мёртвой сидой пришлось работать не ему.

Благодарность была свойственна Питу Салливану примерно как паралитику — достижения в беге. Он тяготился ею, и новость о том, что он сегодня прикрывает отсутствие Анны на месте — и они в расчёте, доктор Салливан принял с облегчением.

В тяжёлых тучах над городом кто-то словно пропорол здоровенную прореху. Из прорехи падал мокрый снег. Он лип к лобовому стеклу, под колёсами превращался в отвратительную кашу. По радио настоятельно просили отказаться от поездок и сидеть дома.

Анне в самом деле хотелось добраться домой, зажечь электрокамин и засесть в пледе с чашкой какао. Закрыть глаза, сделать вид, что ничего не было, что это только галлюцинации, и если не обращать на них внимания, они как-нибудь пропадут сами собой. Как будто стены старого дома могут защитить её от всего, что останется снаружи. Греймур вспомнила, как мёртвая сида пришла в её дом и в её сон, и вздрогнула.

Ей пришлось припарковаться в стороне, сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем женщина решила, что сможет справиться с машиной на мокрой дороге.

Дом встретил её молчанием. Засохшую клумбу у садовой тропинки выбелил снег, фонарь над дверью не горел. Зато лампочка в коридоре зажглась без всяких происшествий, яркая, как ей и положено было быть.

В этом безжалостном свете Анна оглядела разгром, царивший в её прихожей, и устало пробормотала:

— Чёрт.

Она бросила сумку на подставку для обуви, скинула ботинки. С них капало — к дому Анне пришлось пробираться через снежную кашу. Она хотела поставить их к садовым сапогам, на коврик, но неожиданно замерла.

Там, возле сапог, до сих пор была грязь с ботинок Дэйва. Должно быть, она высохла и осыпалась, образовав чёткий рисунок подошвы. Анна осторожно присела на корточки. Размяла кусочек высохшей земли в пальцах. Сказала себе, что у неё поехала крыша. Что она могла неправильно запомнить, что мало ли, кто ходит в одинаковых ботинках. Что нужно позвонить шеф-инспектору О'Ши, в конце концов.

Холодная рука ужаса снова вцепилась Анне в горло. Ей показалось, что мёртвая женщина снова где-то рядом, совсем близко, почти касается её.

— Нужно спешить, — едва слышно прошелестел призрачный голос в голове у Анны. — Могила вырыта и рябина принесена. Времени мало.

Не слишком понимая, что она делает, Греймур встала. Сунула ноги в ботинки, набросила на плечи пальто.

— Я позвала его, и он придёт, — шептала мёртвая. Анна не видела её, но плечо как будто сжали чужие жёсткие пальцы.

Зачем-то она прошла через гостиную, оставляя на полу грязные следы, в кухню, взяла из мойки большой разделочный нож, сунула в карман пальто. Руки слушались плохо, как деревянные, не совсем принадлежащие ей.

Так страшно Анне не было никогда. Даже когда у неё случился выкидыш, даже когда она паковала вещи тайком от мужа, планируя свой побег из только что законченного семейного дома. Это был какой-то новый для её сорт страха, тяжёлый, почти парализующий, и сбежать от него не было никакой возможности. Даже закричать — не было.

Греймур вышла из дома. Попыталась запереть дверь. Руки не слушались, ключи упали на дорожку, Анна не стала их поднимать. Подумала, что если кто-то найдет эти ключи, то или вынесет из дома всё хоть сколько-то ценное, или позвонит в полицию. Мысль эта была какой-то удивительно далёкой.


Она села в машину. Хватка на плече немного ослабла, как будто баньши понимала, что в таком состоянии поездка у Анны получится очень короткой. Ровно до ближайшего столба.

— Он придёт, — прошелестел голос сиды. — Туда, где пролилась кровь.

Больше всего Анне хотелось заорать. Или влететь на скорости в какую-нибудь стену. Вместо этого она аккуратно выехала из города. "Туда, где пролилась кровь" — это место, где нашли тело. Оказалось, что дорогу Греймур помнит на удивление хорошо.

И Дэйв придёт туда. Эта мысль заставила женщину вцепиться в руль так, словно он мог вот-вот выскользнуть из пальцев. Дэйв придёт. И что тогда?

"Пусть это будет не он. Всё что угодно, но пусть это будет не он!" — беззвучно взмолилась Анна. Невидимые пальцы покойницы впились в её плечо с такой силой, что Анна чуть не потеряла управление. Машина вильнула, почти выскочила на встречную, мимо в опасной близости пролетел тяжёлый фермерский внедорожник.

Греймур словно обдало кипятком. Это тоже был страх, но живой, настоящий, ничего не имеющий общего с мертвецами и призраками. Она судорожно, со всхлипом вдохнула воздух. Ощущение призрачной хватки на плече пропало. Но спиной Анна чувствовала, что баньши всё равно где-то рядом.

Она выровняла машину и сбросила скорость. Подумала с поразительной ясностью, что надо позвонить О'Ши, потому что она влипла в какую-то потустороннюю дрянь и едва ли выберется из неё сама.

Но телефон был в сумке, а сумка осталась дома, в коридоре, на подставке для обуви. Человека можно было бы как-то обдурить, придумать предлог выйти из машины, способ подать знак полиции. Но как обмануть баньши, Анна не имела ни малейшего понятия.

— Спеши, — шёпот мёртвой был похож на иголку, воткнувшуюся в позвоночник. — Прощальное слово сказано. Мне осталось мало.

Анна свернула с шоссе на боковую дорогу. По ней до старого вяза на обочине, а оттуда на северо-запад, мимо лент ограждения и полицейских машин не промахнуться. Так объяснял ей констебль Рон Нейсмит три дня назад.

Сегодня не было ни машин, ни ограждений. Но Анна все равно выехала к месту с напугавшей ей саму точностью, как будто её вели туда по какому-то волшебному навигатору.

— Иди, — сказала ей баньши. Сейчас Анна снова чувствовала её присутствие рядом. От него кружилась голова и холодели руки.

Одинокую фигуру возле кустов боярышника Анна разглядела ещё издали.





6




Дэйв стоял спиной к дороге и даже не обернулся на звук двигателя подъехавшей машины. Он сутулился, куртка даже издали казалась слишком лёгкой, ветер трепал волосы. Анна вышла из машины, глухо хлопнула дверца. Женщина запахнула пальто плотнее, попыталась сунуть руки в карманы.

Как большой кухонный нож не выпал из мелкого для него кармана, она не знала. Но рука как-то сама собой обхватила рукоятку, присутствие баньши неожиданно стало более отчётливым, чем ощущение падающего на лицо снега.

— У него руки в крови, — тихо сказала мёртвая сида на ухо Анне. — Из-за него вода озера станет красной. Останови его.

Дэйв медленно обернулся.

Руки у него и в самом деле были перепачканы в чём-то, удивительно похожем по цвету на кровь.

— Озеро станет красным от крови, — голос баньши окреп, и Анна почти воочию увидела, как расползается по воде кровавое пятно, как суетятся люди на набережной, как подъезжает карета неотложки.

Она мотнула головой, попыталась сфокусироваться на кустах боярышника, смутно различимых за галлюцинацией. Кажется, были какие-то более надежные способы удержать ускользающее сознание, но Анна не помнила ни одного.

Люди на набережной стали плотнее, кровь на воде — ярче, словно видение сопротивлялось попыткам выбраться из него.

— Вода станет красной от крови! — теперь баньши кричала. Крик её врезался в уши, как сверло. От боли у Анны потемнело в глазах, её ощутимо повело в сторону, и в какой-то момент даже показалось, что она лежит под огромной тяжестью холодной земли, дышать нечем, а где-то снаружи, прямо у неё над головой, сид с меченным шрамами лицом опускает в землю саженец, его мерцающие серебром корни крепнут в земле и тянутся вниз.

— Скорее! — визг баньши ожёг Анну, словно удар. Но реальный мир вернулся, так резко — как будто его швырнули женщине в лицо.

Дэйв смотрел на неё молча. И Анна с каким-то отстранённым удивлением поняла, что она гораздо ближе к нему, чем ей казалось, и что это не он идёт навстречу, а она, и в руке у неё нож.

— Прости меня, Ива, — сказал Дэйв.

Баньши у неё в голове заверещала так, что Анне показалось, будто от этого визга она сейчас просто потеряет сознание. Что-то толкнуло её в спину, заставляя сделать ещё несколько шагов вперёд, рука с ножом дернулась, словно хотела подняться в замахе. Дэйв смотрел на нож, не мигая и не отводя глаз.

Понимание, узнавание и ужас от происходящего пронеслись в голове Анны так стремительно, что она даже не успела осознать их до конца.

Кроме того, что она сейчас убьёт Дэйва по приказу какой-то мёртвой дряни из-за тумана. Баньши орала и бесновалась где-то у Анны под черепом и в какой-то момент ткнуть ножом в кого-нибудь живого, чтобы он стал мёртвым, показалось Греймур не такой уж большой платой, чтобы её заткнуть.

Анна остановилась. Встала устойчивее.

Убийцей она не станет.

Боль, ввинчивающаяся ей в виски, была почти нестерпимой. Она швырнула Анну на колени, перед глазами снова оказалась красная вода и ещё — руки Дэйва, узкие ладони с длинными пальцами, перемазанные в крови.

— Пошла к чёрту! — задыхаясь, с трудом выговорила Анна.

Кажется, Дэйв шагнул к ней. Кажется, она всё-таки занесла руку для удара. Потом наступила темнота.