Жажда
Часть 62 из 92 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И что же ты сейчас чувствуешь? По поводу того, что произошло?
У него делается непроницаемое лицо.
– Ничего я не чувствую.
– А ты в этом уверен? – Теперь я стою уже достаточно близко, чтобы сжать его руку. Он дергается, как от удара током. Но не вырывает руки. А просто стоит и смотрит, как я переплетаю наши пальцы. – Потому что вид у тебя сейчас такой, словно тебя одолевает чертова уйма чувств.
Он делает шаг назад, хотя и не отпускает моей руки.
– Это надо было…
– Понятно. – Я делаю еще один шажок вперед. Если так будет продолжаться и дальше, скоро я прижму его к книжному шкафу, как он прижал меня к шахматному столику в мой самый первый день после приезда сюда.
Вот вам и ирония судьбы.
– Тебе надо уйти. – Теперь он делает два шага назад. И отпускает мою руку.
Однако это не мешает мне опять приблизиться к нему.
Не мешает положить ладонь на его твердый бицепс.
И легко погладить большим пальцем внутреннюю поверхность его руки.
– Ты этого хочешь?
– Да. – Он почти давится этим словом, но на сей раз не отстраняется от меня.
И хотя какая-то часть моего сознания не может поверить, что я и впрямь делаю это, что я фактически вешаюсь Джексону на шею, другая часть меня только и ждет, чтобы он сдался.
Хорошо, что он уже почти совсем не в себе, думаю я.
Хорошо, что по его телу пробегает дрожь.
Как же мне хочется, чтобы он опять меня поцеловал.
– Я тебе не верю, – шепчу я. И делаю еще один, последний шаг, так что мое вдруг задрожавшее тело прижимается к нему.
– Ты не знаешь, о чем просишь, – говорит он, и голос его тих и в нем нет холода.
Он прав – я не знаю, о чем прошу. Но если я не буду просить, не буду настаивать, другого шанса у меня уже не будет. Это станет концом нашего разговора.
Более того, это станет концом нас.
А к этому я не готова. Да, я не знаю, можно ли вообще говорить об этих самых нас, не знаю, что случится через день, через неделю, через три месяца. Я знаю только, что я не хочу сейчас уходить – ни от него, ни от того, что может произойти. И шепчу:
– Так покажи мне.
Текут бесконечные секунды, а может быть, и минуты, но Джексон остается недвижен. Я даже не уверена, что он дышит.
– Джексон, – шепчу я наконец, не в силах больше ждать. – Пожалуйста.
По-прежнему никакого ответа.
Моя уверенность в себе, которой у меня и в лучшие-то времена было не так много, вот-вот улетучится совсем. Ведь если ты вешаешься парню на шею, а он вдруг начинает вести себя так, будто обратился в статую, нельзя не почувствовать себя нежеланной.
Но у меня осталась еще одна попытка, еще один шанс заставить Джексона понять, что я доверяю ему, что бы он ни делал в том зале. Что я хочу его и мне все равно, вампир он или нет.
Два месяца назад я бы в страхе сбежала от него со всех ног. Но два месяца назад мои родители были живы и я не понимала, насколько хрупка и мимолетна человеческая жизнь.
А потому я подавляю свои неловкость и страх и, проведя ладонью по руке Джексона, опять касаюсь его кисти. Опять сплетаю мои пальцы с его и поднимаю обе его руки к своей груди. Прижимаю ладонь к моему сердцу и говорю:
– Я хочу тебя, Джексон.
Что-то вспыхивает в его глазах.
– Даже зная, кто я?
Я ощущаю смятение.
– Я знаю, каков ты. Вот что имеет значение.
– Ты говоришь так сейчас, но ты понятия не имеешь, о чем просишь.
– Тогда покажи мне, – медленно шепчу я. – Дай мне то, чего я прошу.
Его зрачки расширяются, глаза темнеют.
– Не говорит так, если это не всерьез.
– Это всерьез. Ты нужен мне, Джексон. Ты мне нужен.
Он стискивает зубы, его пальцы рефлекторно сжимают мои.
– Ты уверена? – выдавливает из себя он. – Я должен точно это знать. Я не хочу пугать тебя, Грейс.
От страсти в его голосе, в его глазах мои колени дрожат, как у героини какого-нибудь любовно-исторического романа, но я не позволю себе облажаться сейчас, когда я так близко подошла к обретению того, чего хочу.
Когда Джексон так близок к тому, чтобы стать моим.
И я заставляю свои колени не дрожать и смотрю ему прямо в глаза. И говорю так громко и четко, как никогда в жизни:
– Джексон, меня пугает не то, что ты вампир. А то, что ты можешь сейчас уйти и я так никогда и не узнаю, как это бывает.
И не успеваю я осознать, что происходит, как Джексон оскаливает клыки, хватает меня, обхватывает руками, разворачивает спиной к себе, зарывается пальцами в мои волосы, отводит мою голову назад…
И вонзает зубы в мою шею.
Глава 48
В твоем кармане спрятан деревянный кол или ты просто рад меня видеть?
На секунду или две меня парализует паника. Я не могу ни чувствовать, ни думать, ни дышать и жду… жду боли, пустоты, смерти.
Но время идет, ожидаемой боли нет, в мою кровь перестает поступать адреналин, и я начинаю понимать, что то, что делает со мной Джексон – что бы это ни было, – совсем не больно. А даже очень и очень… приятно.
По всему моему телу, словно мед, разливается блаженство, внутри меня зажигается прежде неведомый мне огонь, мои колени подгибаются окончательно, и теперь меня держат только его крепкие руки, и я задираю голову еще больше, чтобы ему было удобнее.
Он издает тихий рык, отдающийся во всем моем теле, и мне кажется, что земля под моими ногами дрожит. Блаженство нарастает, меня охватывает трепет. Я прижимаюсь к нему еще теснее и невольно закрываю глаза.
Я отчаянно хочу чего-то большего – хочу Джексона и того, что он стремится то ли дать мне, то ли взять у меня. Но он владеет собой так хорошо, как я не могла себе и представить, ибо едва только наслаждение угрожает сокрушить, раздавить меня, он отстраняется и нежно проводит языком по следу укуса – от этой ласки меня накрывает лавина чувств.
Я продолжаю стоять, приникнув к нему, держась за него, зная, что только его руки не дают мне упасть, и чувствуя, как блаженство сменяется истомой, от которой я не могу даже разомкнуть веки, не говоря уже о том, чтобы отодвинуться от него хотя бы на шаг.
Будто бы мне того хотелось.
– С тобой все нормально? – тихо бормочет он мне в ухо, и в голосе его звучит такая теплота, какой я никогда еще в нем не слышала.
– Ты шутишь? – так же тихо отвечаю я. – Мне еще никогда не было так хорошо. Это было великолепно. Ты великолепен.
Он смеется:
– Да, когда ты вампир, большого количества плюсов это не дает, так что надо пользоваться теми, которые ты можешь найти.
– Ясное дело. – Я поворачиваюсь к нему, все так же не открывая глаз, поднимаю лицо, складываю губы для поцелуя и молюсь, чтобы он не отшатнулся от меня.
Он не отшатывается, а припадает губами к моим губам в нежном поцелуе, от которого у меня опять занимается дух. Текут мгновения, он чуть приподнимает голову, но я не перестаю ее держать.
Не желая отпускать его, этого парня, которому даны такая сила и такая нежность, желая, чтобы он подарил мне еще немного себя.
И он дарит мне себя, соприкасаясь со мной губами, водя языком по моей нижней губе, пока я наконец не нахожу в себе силы отпустить его.
Я отстраняюсь, медленно открываю глаза и вижу, что Джексон смотрит на меня и в его темных глазах горит такая страсть, что я не знаю, смеяться мне или плакать.
– Теперь никто не причинит тебе вреда, Грейс, – шепчет он.
– Знаю, – шепчу я в ответ. – Благодаря тебе.
В глубине его обсидиановых глаз вспыхивает удивление.
– Неужели ты думала… – Он осекается, когда пол под нашими ногами начинает ходить ходуном.
– Нам надо зайти в дверной проем, – говорю я, оглядываясь по сторонам в поисках ближайшей двери.
У него делается непроницаемое лицо.
– Ничего я не чувствую.
– А ты в этом уверен? – Теперь я стою уже достаточно близко, чтобы сжать его руку. Он дергается, как от удара током. Но не вырывает руки. А просто стоит и смотрит, как я переплетаю наши пальцы. – Потому что вид у тебя сейчас такой, словно тебя одолевает чертова уйма чувств.
Он делает шаг назад, хотя и не отпускает моей руки.
– Это надо было…
– Понятно. – Я делаю еще один шажок вперед. Если так будет продолжаться и дальше, скоро я прижму его к книжному шкафу, как он прижал меня к шахматному столику в мой самый первый день после приезда сюда.
Вот вам и ирония судьбы.
– Тебе надо уйти. – Теперь он делает два шага назад. И отпускает мою руку.
Однако это не мешает мне опять приблизиться к нему.
Не мешает положить ладонь на его твердый бицепс.
И легко погладить большим пальцем внутреннюю поверхность его руки.
– Ты этого хочешь?
– Да. – Он почти давится этим словом, но на сей раз не отстраняется от меня.
И хотя какая-то часть моего сознания не может поверить, что я и впрямь делаю это, что я фактически вешаюсь Джексону на шею, другая часть меня только и ждет, чтобы он сдался.
Хорошо, что он уже почти совсем не в себе, думаю я.
Хорошо, что по его телу пробегает дрожь.
Как же мне хочется, чтобы он опять меня поцеловал.
– Я тебе не верю, – шепчу я. И делаю еще один, последний шаг, так что мое вдруг задрожавшее тело прижимается к нему.
– Ты не знаешь, о чем просишь, – говорит он, и голос его тих и в нем нет холода.
Он прав – я не знаю, о чем прошу. Но если я не буду просить, не буду настаивать, другого шанса у меня уже не будет. Это станет концом нашего разговора.
Более того, это станет концом нас.
А к этому я не готова. Да, я не знаю, можно ли вообще говорить об этих самых нас, не знаю, что случится через день, через неделю, через три месяца. Я знаю только, что я не хочу сейчас уходить – ни от него, ни от того, что может произойти. И шепчу:
– Так покажи мне.
Текут бесконечные секунды, а может быть, и минуты, но Джексон остается недвижен. Я даже не уверена, что он дышит.
– Джексон, – шепчу я наконец, не в силах больше ждать. – Пожалуйста.
По-прежнему никакого ответа.
Моя уверенность в себе, которой у меня и в лучшие-то времена было не так много, вот-вот улетучится совсем. Ведь если ты вешаешься парню на шею, а он вдруг начинает вести себя так, будто обратился в статую, нельзя не почувствовать себя нежеланной.
Но у меня осталась еще одна попытка, еще один шанс заставить Джексона понять, что я доверяю ему, что бы он ни делал в том зале. Что я хочу его и мне все равно, вампир он или нет.
Два месяца назад я бы в страхе сбежала от него со всех ног. Но два месяца назад мои родители были живы и я не понимала, насколько хрупка и мимолетна человеческая жизнь.
А потому я подавляю свои неловкость и страх и, проведя ладонью по руке Джексона, опять касаюсь его кисти. Опять сплетаю мои пальцы с его и поднимаю обе его руки к своей груди. Прижимаю ладонь к моему сердцу и говорю:
– Я хочу тебя, Джексон.
Что-то вспыхивает в его глазах.
– Даже зная, кто я?
Я ощущаю смятение.
– Я знаю, каков ты. Вот что имеет значение.
– Ты говоришь так сейчас, но ты понятия не имеешь, о чем просишь.
– Тогда покажи мне, – медленно шепчу я. – Дай мне то, чего я прошу.
Его зрачки расширяются, глаза темнеют.
– Не говорит так, если это не всерьез.
– Это всерьез. Ты нужен мне, Джексон. Ты мне нужен.
Он стискивает зубы, его пальцы рефлекторно сжимают мои.
– Ты уверена? – выдавливает из себя он. – Я должен точно это знать. Я не хочу пугать тебя, Грейс.
От страсти в его голосе, в его глазах мои колени дрожат, как у героини какого-нибудь любовно-исторического романа, но я не позволю себе облажаться сейчас, когда я так близко подошла к обретению того, чего хочу.
Когда Джексон так близок к тому, чтобы стать моим.
И я заставляю свои колени не дрожать и смотрю ему прямо в глаза. И говорю так громко и четко, как никогда в жизни:
– Джексон, меня пугает не то, что ты вампир. А то, что ты можешь сейчас уйти и я так никогда и не узнаю, как это бывает.
И не успеваю я осознать, что происходит, как Джексон оскаливает клыки, хватает меня, обхватывает руками, разворачивает спиной к себе, зарывается пальцами в мои волосы, отводит мою голову назад…
И вонзает зубы в мою шею.
Глава 48
В твоем кармане спрятан деревянный кол или ты просто рад меня видеть?
На секунду или две меня парализует паника. Я не могу ни чувствовать, ни думать, ни дышать и жду… жду боли, пустоты, смерти.
Но время идет, ожидаемой боли нет, в мою кровь перестает поступать адреналин, и я начинаю понимать, что то, что делает со мной Джексон – что бы это ни было, – совсем не больно. А даже очень и очень… приятно.
По всему моему телу, словно мед, разливается блаженство, внутри меня зажигается прежде неведомый мне огонь, мои колени подгибаются окончательно, и теперь меня держат только его крепкие руки, и я задираю голову еще больше, чтобы ему было удобнее.
Он издает тихий рык, отдающийся во всем моем теле, и мне кажется, что земля под моими ногами дрожит. Блаженство нарастает, меня охватывает трепет. Я прижимаюсь к нему еще теснее и невольно закрываю глаза.
Я отчаянно хочу чего-то большего – хочу Джексона и того, что он стремится то ли дать мне, то ли взять у меня. Но он владеет собой так хорошо, как я не могла себе и представить, ибо едва только наслаждение угрожает сокрушить, раздавить меня, он отстраняется и нежно проводит языком по следу укуса – от этой ласки меня накрывает лавина чувств.
Я продолжаю стоять, приникнув к нему, держась за него, зная, что только его руки не дают мне упасть, и чувствуя, как блаженство сменяется истомой, от которой я не могу даже разомкнуть веки, не говоря уже о том, чтобы отодвинуться от него хотя бы на шаг.
Будто бы мне того хотелось.
– С тобой все нормально? – тихо бормочет он мне в ухо, и в голосе его звучит такая теплота, какой я никогда еще в нем не слышала.
– Ты шутишь? – так же тихо отвечаю я. – Мне еще никогда не было так хорошо. Это было великолепно. Ты великолепен.
Он смеется:
– Да, когда ты вампир, большого количества плюсов это не дает, так что надо пользоваться теми, которые ты можешь найти.
– Ясное дело. – Я поворачиваюсь к нему, все так же не открывая глаз, поднимаю лицо, складываю губы для поцелуя и молюсь, чтобы он не отшатнулся от меня.
Он не отшатывается, а припадает губами к моим губам в нежном поцелуе, от которого у меня опять занимается дух. Текут мгновения, он чуть приподнимает голову, но я не перестаю ее держать.
Не желая отпускать его, этого парня, которому даны такая сила и такая нежность, желая, чтобы он подарил мне еще немного себя.
И он дарит мне себя, соприкасаясь со мной губами, водя языком по моей нижней губе, пока я наконец не нахожу в себе силы отпустить его.
Я отстраняюсь, медленно открываю глаза и вижу, что Джексон смотрит на меня и в его темных глазах горит такая страсть, что я не знаю, смеяться мне или плакать.
– Теперь никто не причинит тебе вреда, Грейс, – шепчет он.
– Знаю, – шепчу я в ответ. – Благодаря тебе.
В глубине его обсидиановых глаз вспыхивает удивление.
– Неужели ты думала… – Он осекается, когда пол под нашими ногами начинает ходить ходуном.
– Нам надо зайти в дверной проем, – говорю я, оглядываясь по сторонам в поисках ближайшей двери.