Жажда

– Что это ты тут сейчас вытворял?

От его вида и тона по спине моей пробегают мурашки, и я встаю между ним и Флинтом, чтобы не дать ему учинить скандал. Пусть я не понимаю всех нюансов происходящего, но мне очевидно, что Джексон взбешен и готов обрушить свою ярость на Флинта. Что при данных обстоятельствах не имеет никакого смысла.

– Я упала, Джексон. Флинт спас меня.

Он переводит свой холодный взгляд на меня:

– В самом деле?

– Да! Поднялся ветер, я потеряла равновесие и упала с дерева, а Флинт прыгнул вслед за мной. – Я бросаю взгляд на Флинта, чтобы он подтвердил, что так все и произошло, но он не глядит на меня.

Не смотрит он и на Джексона. Вместо этого его взгляд устремлен в пространство, зубы сжаты, кулаки тоже.

– В чем дело? – спрашиваю я, коснувшись его плеча. – Ты все-таки что-то повредил, да?

По земле пробегает легкая дрожь, едва заметное землетрясение, от которого немного трясутся ветки, – и все. Я читала, что на Аляске бывают землетрясения, а потому не удивляюсь, когда никто из присутствующих и ухом не ведет. Я тоже особо не реагирую. У нас в Сан-Диего такие мелкие землетрясения случались примерно раз в два месяца. Флинт вообще ничего не замечает – сбросив с себя мою руку, он говорит:

– Я в полном порядке, Грейс.

– Тогда что с вами? – Я смотрю то на него, то на Джексона. – Я не понимаю, что тут происходит.

Ни тот ни другой не отвечает, и я смотрю на Мэйси. Может быть, Аляска пробуждает в людях все худшее, что в них есть? Мэйси, похоже, так же растеряна, как и я, и очень, очень испугана.

Что до остальных… то все они не сводят глаз с Джексона, меж тем как он продолжает сверлить взглядом Флинта, который, в свою очередь, демонстративно избегает смотреть на него. Я и прежде представляла себе Джексона в роли охотника, но сейчас впервые думаю о Флинте как о добыче. Должно быть, другие члены группы Флинта думают так же, поскольку все они – и парни и девушки – тут же встают по обе стороны от него.

Эта их явная поддержка только повышает градус напряжения между ним и Джексоном, взгляд которого стал еще более холоден и насмешлив.

Я лихорадочно ищу способ избежать кровопролития, когда Мэйси вдруг выходит из ступора и говорит:

– Нам надо вернуться в нашу комнату, Грейс. Ты точно в порядке?

– Точно, – уверяю ее я. – Но я никуда не пойду. – Не могу же я просто взять и уйти, когда Джексон готов вырвать Флинту кадык.

– Вообще-то это самая здравая мысль, которую я слышал за сегодняшний день. – Джексон подходит и встает у меня за спиной. Он не касается меня, даже не задевает плечом, но он сейчас так близко, что это не имеет значения – я все равно чувствую его. – Я провожу тебя до твоей комнаты.

Толпа подается назад – люди отшатываются, потрясенно разинув рты. Я не могу понять, что тут такого, разве что дело в том, что Джексон устраняется от этой разборки между самыми популярными парнями в школе еще до того, как она закончилась. Правда, настоящей разборкой это не назовешь, поскольку Флинт устранился от нее с самого начала, поведя себя так, будто Джексона тут вообще нет.

Наверное, именно из-за необычности поведения этих двоих я и делаю шаг в сторону от Джексона и говорю:

– Мне надо остаться с Флинтом. Чтобы убедиться, что он действительно не…

– Я в порядке, Грейс. – сквозь зубы бросает Флинт. – Иди.

– Ты в этом уверен? – Я протягиваю руку, чтобы коснуться его плеча, но тут между нами оказывается Джексон. И тянет меня вперед, неудержимо увлекая в сторону школы, прочь от Флинта.

Это самое странное из того, что когда-либо происходило со мной.

Однако я не противлюсь. Потому что это Джексон, и я ничего не могу с собой поделать.

– Пойдем, Мэйси, – тихо говорю я моей кузине и беру ее за руку.

Она кивает, и мы втроем идем к замку – Мэйси, Джексон и я. Я ожидаю, что за нами последуют и члены Ордена, но, оглянувшись, вижу, что они как стояли, так и стоят.

Никто не сдвигается с места.

Я все больше начинаю чувствовать себя как Алиса в Стране чудес – ситуация становится «все страньше и страньше». Возможно, тот мой последний перелет с Филипом на самом деле был не чем иным, как спуском в какую-то особо глубокую кроличью нору.

Минуту или две мы идем молча, и я обнаруживаю, что падение все-таки не прошло для меня бесследно. Теперь, когда действие адреналина сошло на нет, я чувствую, что у меня болит правая лодыжка. Причем сильно.

Чтобы не думать об этой боли и не дать Мэйси и Джексону заметить, что я хромаю, спрашиваю:

– А что ты вообще тут делаешь? Я думала, ты не собираешься участвовать в игре в снежки.

– Хорошо, что я оказался рядом, если учесть, что Флинт втянул тебя в такую переделку.

– Вообще-то это пустяки, – говорю я, стараясь не обращать внимания на быстро усиливающуюся боль. – Флинт мне помог. Он…

– И вовсе он тебе не помог, – раздраженно бросает Джексон и поворачивается ко мне: – Собственно говоря… – Он осекается и сощуривает глаза: – Что с тобой?

– Я просто не могу понять, почему ты так взбесился.

Он окидывает меня взглядом с головы до ног.


– Что у тебя болит?

– Ты себе что-то повредила, Грейс? – вступает в разговор Мэйси. Вот трусиха.

– Да так, ерунда. – Мы оторвались от остальных, но, если сейчас остановимся, они нас догонят, а мне совсем не хочется окончательно выставить себя на посмешище. И расстаться с надеждой вписаться в здешнюю компанию и стать своей. Меня сочтут ходячей катастрофой, чем-то, влекущим за собой оранжевый уровень опасности. Какая ирония, думаю я, ведь именно Джексон советовал мне не высовываться.

Прямо как в Сан-Диего. Там я была девушкой, родители которой погибли. А здесь я стала девушкой, которая упала с дерева и едва не вызвала Третью мировую войну между двумя самыми обольстительными парнями в школе.

Что за жизнь?!

Желая во что бы то ни стало вернуться в школу и мою комнату до того, как до нас доберутся остальные, я иду дальше. Вернее, пытаюсь идти, потому что Джексон почти сразу же преграждает мне путь.

– Что у тебя болит? – повторяет он, и по его лицу я вижу, что врать бесполезно.

И поскольку спорить с ним – значит терять драгоценные секунды, я наконец сдаюсь:

– Лодыжка. Видимо, падая, я подвернула ее.

Не успеваю я договорить, как Джексон опускается передо мной на колени и через сапог щупает мою лодыжку.

– Я не могу снять его с тебя, потому что тогда ты отморозишь ногу. Но скажи, когда я так делаю, тебе больно?

Вместо ответа я резко выдыхаю воздух.

– Может, мне сбегать за снегоходом? – спрашивает Мэйси. – Я быстро.

О боже, нет. В какое же дурацкое положение я попаду!

– Я могу идти, честное слово. Я в порядке.

Джексон смотрит на нас обеих так, словно не верит своим ушам, затем, не говоря ни слова, поднимает меня на руки.





Глава 21

Хорошо иметь голову на плечах, но как же приятно ее потерять




Я не могу ни двигаться, ни думать, могу только потрясенно смотреть на него, чувствуя, что мой мозг замкнуло. Ведь не может же Джексон в самом деле меня обнимать, верно? Потому что это просто невозможно.

И все же он меня обнимает. Как же приятно находиться в его объятиях. Необычайно приятно. К тому же теперь его лицо так близко. Как же несправедливо, что с расстояния в один дюйм он кажется еще притягательнее. И что от него так изумительно пахнет.

Из-за этого его запаха – смеси ароматов снега и апельсинов – я так отчаянно стараюсь вырваться и вынудить его поставить меня на землю. Потому что, если он пронесет меня до самой школы, продолжая так сокрушительно действовать на все мои чувства, я окончательно потеряю способность соображать.

– Не могла бы ты перестать так вертеться? – спрашивает он, когда я в очередной раз пытаюсь высвободиться из его объятий.

– Тогда просто поставь меня на землю. – Я смотрю на Мэйси, ища поддержки, но, судя по ее лицу, она сейчас, кажется, думает, что это какой-то розыгрыш. Нет, она определенно мне не поможет, думаю я и опять поворачиваюсь к Джексону: – Ты не можешь тащить меня на себе всю дорогу до школы!

Но он продолжает идти как ни в чем не бывало.

– Спорим?

– Джексон, не глупи. Это же далеко.

– О чем ты?

Я опять начинаю извиваться, пытаясь добиться, чтобы он поставил меня на землю, но он только сжимает меня еще крепче.

– О том, что я слишком тяжелая.

Он опять смотрит на меня так, будто не верит своим ушам.

– Я серьезно. – Я упираюсь ладонями ему в грудь и пытаюсь оттолкнуть от себя. Но его руки, обвивающие меня, не сдвигаются ни на дюйм. Если честно, мне совсем не хочется, чтобы он и впрямь поставил меня на землю. У меня ужасно разболелась лодыжка, и если мне придется идти самой, это будет настоящий кошмар. Но это вовсе не значит, что я должна позволить ему причинить себе вред, пытаясь мне помочь. – Поставь меня на землю, пока ты не причинил себе вред.

– Я? – Он выгибает бровь. – Ты что, хочешь меня оскорбить?

– Я хочу, чтобы ты поставил меня на землю. Ты не можешь тащить меня на себе всю дорогу до…

– Грейс! – перебивает меня он.